Четыре дня из жизни рыцаря Антуана, герцога Брабантского

На дворе стояло время, которое потом один хороший писатель назовет «Осенью Средневековья». Той землей, которая назвалась королевство Французское, правил добрый король Карл. Он был хороший человек, но часто оказывался слегка не в себе. И в такие моменты он считал себя стеклянным и очень боялся, что его разобьют. А когда король уходил в альтернативное состояние, начиналась свара за власть. И все это вело королевство совсем не туда, куда хотелось бы.

Всем этим решил воспользоваться добрый сосед, старина Хэл, недавно ставший королем Англии, и неожиданно вспомнивший, что у него есть тоже права на французский трон. Так английская армия снова появилась во Франции. И плюс во всем этом был только один. Недавние враги, спорившие, у кого больше прав рулить неадекватным королем, поняли, что Родина в опасности и пришло время защищать ее, а не заниматься своими разборками. Что характерно, как раз в этот момент у доброго короля Карла наступило прояснение. Плюс у него подрастал старший сын и вместе они бросили клич: «Все под королевское знамя». И что характерно, отказавшихся, по сути, не нашлось. Даже Жан Бесстрашный, понимавший, что ему будут не рады в собиравшейся армии, прислал письмо, что он бы со всей душой. Но никак не успевает. Впрочем, Жан не стал мешать своим вассалам исполнять их долг службы королю. Потому что бургундцы пока еще в первую очередь считали себя подданными короля Франции и по зову короля собирались выступить «конно, людно и оружно». Жанна д`Арк и вот это всё случится потом. Пока же в замке герцога Бургундского стояла жуткая ругань. Потому что герцог Жан не только не поехал драться сам, но и оставил дома своего старшего сына Филиппа. Молодой принц же искренне считал, что когда же, как не сейчас ему нужно отправиться исполнять свой долг будущего герцога и настоящего воина – защищать свою землю, свой народ и свои добрые города и деревни. Филипп драться так и не поехал, отец страшно поругался с ним, но настоял на том, чтобы сын остался дома. Своему младшему брату Антуану, герцогу Брабанта, Жан Бургундский приказы отдавать не мог, да и не стал бы, чересчур они ценили и уважали мнение и поступки друг друга. Желанию и стремлению Антуана, как французского принца (он, как и его старший брат Жан Бесстрашный, герцог Бургундии был двоюродным братом короля Карла), помочь защитить страну от рейда англичан, мешал один важный момент – как герцог Брабанта он был вассалом не французского короля, а императора Священной Римской империи. И по идее, он должен был получить разрешение от своего сюзерена принять участие в войне.

Но вечером 21 октября 1415 года Антуан получил несколько писем от своих близких друзей и младшего брата, руководивших отрядами во французской армии. В них сообщалось, что французы преследуют идущих маршем в сторону Кале англичан. Сражение состоится со дня на день не так уж далеко от владений герцога Брабантского. И если он хочет принять участие в столь славном деле, то ему стоит поспешить. Антуан, хоть и был принцем бургундской ветви рода Валуа и в споре между орлеанцами и бургундцами за то, кто будет рулить неадекватным королем и страной, поддерживал старшего брата, умудрялся поддерживать сносные отношения и с другой стороной конфликта. Более того, там, на другой стороне, у него были друзья и соратники по походам и турнирам. Не все же время арманьяки и бургиньоны дрались друг с другом. Это было время удивительных политических раскладов и перемен, когда вчерашние враги запросто могли оказаться лучшими друзьями. Поэтому ничего удивительного в том, что Антуан немедленно стал собираться на войну, не было. Он был принцем французского дома. Да и его старший брат Жан тоже в первую очередь считал себя французом. Преследовать же «старину Хэла» он не отправился по той простой причине, что во французской армии у него было чересчур уж много людей, которые желали герцогу Бургундскому только одного. А Жан был хоть и Бесстрашный герцог, но очень осторожный. Тем временем наступило утро 22 октября. Сражение приближалось, а армия герцога Брабантского еще не была собрана. Надо было спешить, чтобы успеть собрать силы для рейда. Утром 30-летний герцог был в Лёвене, где переговорил с городским советом о срочном сборе городского ополчения. Дело в том, что основной боевой силой герцога Брабанта были именно такие ополчения. Он договаривается, что роты добрых жителей Лёвена срочно выступят в район Камбре. После этого Антуан садится на коня и мчится во весь опор в Брюссель. Не то, что это было далеко, но 20 с лишком километров надо было отмахать. Поэтому в Брюссель Антуан прискакал к вечеру, почти загнав коня. И сразу отправился на встречу с городским советом. Времени оставалось все меньше, а людям надо было еще собраться. От Брюсселя до Камбре более 100 километров, а значит, отряды будут добираться туда несколько дней. Поэтому Антуан, спешивший успеть помочь своим друзьям и соратникам, утром 23 октября принял решение не дожидаться, пока все силы соберутся и подойдут, а срочно отправляться на соединение с французской армией с теми наличными силами, которые у него есть. В наличии у него было собственные рыцари, постоянно находившиеся при герцоге Брабанта. Это было хоть и не слишком много – но это были несколько десятков опытнейших бойцов, которые всю жизнь посвятили одному – военному делу. И появление такого ударного кулака было бы совсем не лишним, Антуан прекрасно знал, что своевременный и неожиданный удар такого сплоченного отряда опытных бойцов не раз менял исход достаточно крупных сражений. Он и сам был тому свидетелем. Поэтому Антуан и его рыцари сели на коней и, не останавливаясь, чтобы подождать тех, кто отстал, помчались вперед. За 23 октября Антуан отмахал со своими людьми около 80 километров от Брюсселя до Валансьена. На следующий день, 24 октября, с утра Антуан и его люди снова сели на коней и махнули еще около 50 километров до Ланса. Напомню – они едут на конях, с боевым снаряжением, по осенним, раскисшим дорогам, в не самую хорошую погоду. Уже такой марш – это на грани сил и людей, и коней. Поэтому утром 25 октября Антуан решает, что надо бы послушать мессу, причаститься, а заодно и немного отдохнуть. Но тут ему приходит сообщение, что битва будет сегодня, примерно в 12 часов дня. А Антуану надо еще отмахать почти полсотни километров. У Антуана настолько все было не готово к бою, настолько все отстало, что не было с собой даже полного комплекта снаряжения. Это и сыграло потом свою злую роль. А пока он и его люди сели на коней и помчались дальше, чтобы успеть на предстоящий бой. И они таки успели.

Когда небольшой отряд герцога Брабантского выехал на грязное, насквозь промокшее и перемешанное поле Азенкура, Антуан, как толковый военный, понял, что все пошло совсем не так, как было задумано. Французы не прорвали ряды англичан, а разбились о грязь, стрелы, колья, щиты, мечи и топоры своих противников. Наверное, правильно было бы повернуть и уйти. И, наверное, так бы и поступил его старший брат. Но Антуан, посмотрев на то, как добивают отряды его друзей, посуровев лицом, приказал своим людям построиться в боевой порядок. Считается, что из всего отряда, доскакавшего до поля боя вместе с герцогом, не выдержали нервы только у одного Жана де Грамбержа – он бежал. Остальные построились в боевой порядок. Поверх доспехов тогдашние рыцари носили сюрко – наряд из яркой ткани. Особенно ярким и расцвеченным в гербовые цвета он должен был быть у герцога. Это делалось ради того, чтобы люди видели, что их предводитель с ними, что он командует отрядом, что все в порядке и что они сражаются. Так как его сюрко то ли где-то отстало, то ли потерялось, Антуан забрал баннер у одного из своих трубачей, проделал в нем дыру и надел поверх доспехов, чтобы хоть как-то обозначить себя. После этого он прокричал «Брабант» и небольшой отряд ринулся вперед. Прямо на стоящие перед ними ряды англичан. Под стрелы, на копья и топоры врага... Герцога, точнее то, что от него осталось, нашли на следующий день, когда на поле завершившейся битвы подошли основные силы Брабанта. Так как на теле было всего две раны и одна из них была на шее, возникло предположение, что Антуан был одним из тех, кто попал в плен и угодил под приказ «старины Хэла» перебить пленников. То, что это – герцог Брабанта исполнители приказа не поняли, потому что Антуан им этого не сказал, а наряд у него был весьма поношенным, нарядиться в парадную форму, как было положено, он просто не успел. Через несколько недель перед английским королем предстал бургундский герольд. Он представился и бросил перед английским королем латную перчатку. Герцог Бургундии Жан Бесстрашный обвинял английского короля в бесчестной гибели двух младших братьев – Антуана Брабантского и Филиппа Неверского. Английский король перчатку не поднял, надеясь договориться с герцогом Бургундии. С этого момента путь герцога Бургундского Жана Бесстрашного к мосту в Монтеро был предрешен. Потому что, несмотря на всю борьбу за власть во французском королевстве со своими политическими противниками, он никогда бы не пошел воевать на стороне противников Франции. Так как был в первую очередь представителем правящего французского дома, кузеном короля. А теперь к этому добавлялась еще и месть. В первую очередь за Антуана, так как с другим своим братом - Филиппом он не очень-то дружил. Ловушка в Монтеро, конечно, появилась только через несколько лет и в еще более суровых обстоятельствах. Но путь к ней начался именно тогда, дождливой осенью 1415 года.