Кит Ричардс: «В конце 60-х я стал больше и ближе общаться с Джоном Ленноном. Но с Джоном была такая штука: хоть он и строил из себя крутого, хватало его ненадолго. Он пробовал всё из моей 'аптечки', но такого навыка, как у меня, у него не было. И у Джона обычно все приключения неизбежно заканчивались в моём сортире в обнимку с унитазом. Джон рассматривал пол и говорил: 'Не трогайте меня, тут такие красивые досочки!' А Йоко на заднем плане: 'Всё-таки ему это нельзя'. А я говорил: 'Я понимаю, но я ж его не заставлял!'».

«Джон мог выпалить что-нибудь прямо в лоб. Единственные его грубые слова в мой адрес, как помнится, были по поводу соло в середине 'It’s All Over Now'. Он считал, что соло дерьмовое. Может, он в тот день не с той ноги встал, кто знает. Ну ладно, явно могло быть и лучше. Но ты ж человека просто наповал уложил. 'О’кей, Джон, не самое звёздное моё соло. Извини. Извини, старик, что тебе режет ухо. Ты, бл@дь, конечно, из него бы конфетку сделал'. Но само то, что он потрудился послушать, означало, что его это сильно интересовало. Очень открытый был человек. Про кого-нибудь другого ты бы подумал: вот хамло. Но у Джона в глазах светилась такая честность, что ты всегда прислушивался. Честность и неуёмность. Он был очень сам по себе. Как я. Странно, нас почему-то притягивало друг к другу...» (Отрывок из автобиографии Кита Ричардса «Жизнь»).

Кит Ричардс: «В сущности, мы приезжали [на концерты], чтобы послушать нашу публику! Ведь ничто так не прикроет любую твою 'лажу', как солидный десяти-, а то и пятнадцатиминутный сеанс половозрелых женских воплей»...