).

То есть, если сопоставить эту зарплату с днем сегодняшним, то жизнь в Царской России будет выглядеть более чем прилично.

А как эти заработки выглядели на фоне сравнения их с заграницей тех же времен?

«Академику С.Г. Струмилину удалось доказать, что в начале XX века заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире…» (Мирек А.М. Император Николай II и судьба православной России. «Духовное просвещение». М., 2013. С. 148).

Все дело в том, что при небольшой вроде бы в сравнении с заграницей зарплате у нас много меньшими были: налоги, плата за квартиру, плата за учебу в ВУЗах (начальное образование вообще безплатное), безплатная медицина, много дешевле стоили пропитание и проезд на ж/д транспорте. И т.д.

То есть и по заработкам мы стояли вновь — исключительно на одном из первых мест в мире. Причем, сам рабочий день у нас, в России — эдакой стране «неслыханной тирании», был короче, чем все в той же Европе:

«Государь много сделал для улучшения быта рабочих. При нем рабочий день с тринадцати часов в день был сведен к 11,5 часам и 10 часам в субботы и предпраздничные дни (в Европе в то время рабочий день равнялся 12 часам)» (Кобылин В.С. Анатомия измены Император Николай II и Генерал-адъютант М.В. Алексеев. СПб., 2011. С. 30).

А вот как обстояло дело в те времена с пропитанием. Мясо, например, в Москве стоило 20–21 коп. фунт (Богданов Е.А., Синицын И.В. Мясной вопрос в России и современное положение ското и мясопромышленности в России. М., 1912. С. 119).

И это все притом, что из-за устроенных большевиками провокационных забастовок, работодателям пришлось:

«…служащим мясоперерабатывающих предприятий поднять заработок на 50%. Кроме того, благодаря уменьшению рабочего дня, число служащих пришлось увеличивать» (Рогатко С.А. История продовольствия России с древних времен до 1917 г. Русская панорама. Творческая мастерская «БАБУР-СТМ». М., 2014. С. 157).

А до этого момента, то есть перед устроенными революционерами забастовками, фунт мяса стоил и еще на 3–4 коп. дешевле.

Так что все эти воспетые большевиками революции, что на самом деле, — Тришкин кафтан: никому лучше от них не становится, но лишь цены на все растут — только-то и всего. И лишь тот, кто горлопанить на улицу не вылезет, и окажется от них в проигрыше. Таков закономерный исход всех этих «перемен», раздуваемых оплачиваемыми Западом революционерами для якобы народного блага.

Но дорого это или дешево стоило мясо в дореволюционной Москве в сравнении с самыми лучшими за время СССР брежневскими временами?

Средняя зарплата в СССР в середине 70-х была 130 руб. Мясо стоило 2 руб. кг. Причем, мясом как таковым оно уже не являлось — по такой низкой цене выбрасывали для удовлетворения нужд народонаселения СССР только просроченное мясо из военных складов, которые и находились все в Москве. Мясо это, перележавшее свой срок, было уже без вкуса и без запаха. Потому его расхватывали в основе своей жители глубинки России, специально в Москву приезжающие за ним. И увозили на дальних электричках, которые в ту пору так и называли: «длинное зеленое колбасой пахнет». А вот уже москвичи, распрекрасно зная все его качества, предпочитали брать мясо на рынке. Где оно и стоило, как и по всей стране, не менее 6 руб. за кг.

То есть на среднюю зарплату в СССР можно было взять 21 кг мяса. А среднестатистический житель дореволюционной Москвы мог взять его в три раза больше — 75 кг.

Причем, в глубинке по России до революции мясо стоило и еще много дешевле, чем в Москве. В Сибири, например, почти вдвое дешевле. То есть сибиряк мог набрать мяса до революции на среднюю свою зарплату порядка 130 кг, а вот уже сибиряк брежневских времен мог покуситься только на 21 кг. То есть покуситься на количество его в 6 раз меньше!

И в какую эпоху жилось лучше?

Но не только по части мясопотребления дореволюционный житель России имел неоспоримые преимущества перед жителями России послереволюционной:

«Фунт ржаного хлеба в 1913 году стоил 3 копейки… Килограмм картофеля — полторы копейки» (Николай II: Венец земной и небесный. Лествица. М., 1999. С. 543).

В СССР 1 кг картошки стоил от 10 до 30 коп. То есть среднестатистический обыватель имел возможность на свою зарплату приобрести 650 кг картошки.

А вот в Царской России — 1 т 300 кг. Причем, в той же Сибири она вновь — будет много дешевле, чем в Москве.

Понятно, мы берем цены самых лучших для СССР времен — 70-е годы. Во все иные времена жить здесь было много и еще хуже. Ну, и когда продукты питания были доступнее — до «пролетарской» революции или после?

А вот что следует сказать о пенсиях, которые, как нам также внушала пропаганда, якобы появились только при большевиках:

«Сейчас идет дискуссия — пенсионный возраст и пенсия. Но мало, кто знает, что к 1913-му году все казенные (госслужащие, — ред.) служащие, начиная от рабочих казенных заводов до действительных тайных советников, отработавшие 35 лет, получали пенсию в месячную зарплату. Если стаж был в 25 лет, то половину месячной зарплаты. Все государственные служащие, начиная от рабочего и заканчивая высшими чиновниками, были обезпечены пенсиями. Признать это — значит, что мы 100 лет после этого в социальном плане вообще не сдвинулись. Мы колхозникам пенсию стали давать в 1965-м году. А ведь они, колхозники, тоже казенные были люди. У всех остальных пенсия была больше, но помогала ли она прожить? На рубль мог человек в то время прожить в день? А больше не давали» (Генерал-лейтенант Леонид Решетников: «100 лет назад большевики сознательно убили действующего, а не отрекшегося Царя» ).

Да, в городе минимальная пенсия была именно 30 руб. — то есть рубль в день. А вот у колхозников и 12, и даже 8 руб. Причем, где-то ее так и вообще не выплачивали. И это совершенно нищим людям, которых с начала 30-х и до середины 60-х большевики ежегодно грабили просто до нитки — много более жестоко, чем бандиты с большой дороги. То есть, им и обуться не во что было, и одеть на себя нечего, и дом полуразвалившийся — не на что строительные материалы покупать… И вот вам бабушка — этот самый большевицкий Юрьев день — пенсия, эквивалентная 2 кг мяса. Сейчас, напомним, минимальная пенсия 12 300. Это 50 кг мяса. То есть в самые лелеемые сегодня любителями большевизма 70-е в СССР было жить в 25 раз тяжелее, чем теперь: сегодня мы получаем на минимальную пенсию в день столько, сколько в СССР выдавалось на целый месяц.

Вот что пишет о своей зарплате до революции Н.С. Хрущев:

«Я женился в 1914 году, двадцати лет от роду… я смог сразу же снять квартиру. В ней были гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде. Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40–45 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 копейки фунт (410 граммов), а белый — 5 копеек. Сало шло по 22 копейки за фунт, яйцо — копейка за штуку. Хорошие сапоги стоили 6, от силы 7 рублей. А после революции заработки понизились, и даже очень, цены же — сильно поднялись» (Хрущев Н.С. Воспоминания. Ч. II. Вагриус, 1997. С. 191, 247); ((197) Оболганный Царь. Факты и цифры ).

Вот так. Молодой еще низшей квалификации рабочий Хрущев в самом начале своей трудовой деятельности уже зарабатывал сумму денег, эквивалентную 400–450 десяткам яиц. В СССР яйца стоили от 90¬ коп. до 1 руб. 30 коп. То есть в среднем 1руб. 10 коп. Таким образом, выясняется, что у молодого рабочего Хрущева зарплата была на советские деньги 70-х годов от 440 руб. до 495 руб. То есть в 4 раза больше, чем зарплата у начинающего рабочего в СССР.

Это по ценам на провизию. Но вот по ценам и возможностям снять себе жилье молодой Хрущев был на уровне работников ЦК КПСС: трехкомнатные квартиры при коммунистах получать могли только они. Причем, у Хрущева до революции была квартира мало того, что с кухней, но еще и со столовой…

И подтверждение этой удивительно сытой жизни простых рабочих, причем, еще только на самой заре своей трудовой деятельности, мы находим даже у большевицких классиков, из кожи вон лезших, чтобы оклеветать Царскую Россию:

«Рабочие (тот самый революционный пролетариат) жили неплохо. Во всяком случае не в безпросветном мраке, какой впоследствии рисовали коммунистические историки. Вчитаемся в любимый советскими идеологами роман Горького “Мать” — о жизни Павла Власова в рабочей слободке. (Вообще удивительно, как мы умудрялись пропускать такие детали мимо глаз и мимо сознания.) “Павел сделал все, что надо молодому парню: купил гармонику, рубашку с накрахмаленной грудью, яркий галстук, галоши, трость и стал такой же, как все подростки его лет”. Учтите, что ему 15—16 лет, никакой особой квалификации и, соответственно, зарплаты у него еще нет. Отец умер, мать не работала. Он один семью содержал. А жили они так: “Треть дома занимала кухня и, отгороженная от нее тонкой переборкой, маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети — квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее — кровать Павла, в переднем — стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу — вот и все”. Это значит, у каждого человека в семье угнетенного рабочего Павла Власова была отдельная комната. Помнится, что-то такое вписывали коммунисты не куда-нибудь, а в программу построения коммунизма в СССР. Смею заверить, советские люди в тех же оставшихся рабочих слободках и через семьдесят лет после Павла Власова жили немногим лучше. И часто даже хуже: в таких домиках теснились иногда две-три семьи: бабушка с дедушкой, отец с матерью да еще и старший брат с женой» ((111) «Новая газета» № 20 от 27 февраля 2017. Завещание Павла Власова ).

Да и много позже, уже в 70-е, столь теперь смакуемые любителями «развитого социализма», не то что там за перегородкой, но именно на кухне частенько проживали обитатели советских однокомнатных квартир. Кухня же была такая, в которой и за стол-то не усядешься втроем — кровать, на которой было принято спать до революции, туда явно не влезла бы.

Два бежавших из германского плена советских офицера, Сидорчук и Михайлов, оказались в Швейцарии и захотели узнать:

«как живут швейцарские рабочие при капиталистической системе. Они с недоверием относились к тому, что мы им показывали. С удивлением осматривали они, например, большой чистый дом рабочего с фарфоровой фабрики, который объяснял им, что это его собственность. Посмотрев на ванную комнату и опрятную кухню, они сказали, что так могут себе позволить жить только капиталисты, но не рабочие» [Из воспоминаний швейцарского офицера М. Гигакса] (Там же).

Вот еще самое вещественное свидетельство, которое и через сто лет все также указывает на те условия жизни, о которых в советской стране можно было всегда только мечтать:

«…достаточно посетить Орехово-Зуево и посмотреть на морозовские казармы, чтобы понять, что “ужасы царизма”... Даже по современным меркам, это добротное жилье. Да, там не было ванных комнат, и была общая кухня на каждом этаже двухэтажных кирпичных казарм. Но, комнаты были по 20 кв. м на семью. С огромными окнами и высотой потолков в 3 метра. При этом отопление было центральным и водопровод был и ватерклозеты тоже. В Павловском Посаде, в районе Павлово-Покровской фабрики, до сих пор стоят такие же типовые, кирпичные, двухэтажные казармы рядом с забором фабрики, на которой работали обитатели казарм. До проходной 300 метров. В 100 метрах поликлиника, построенная тогда же для рабочих, работает до сих пор — для жителей этого района другой за 100 лет не построили. В двухстах метрах от казарм стоят три хрущевки из силикатного кирпича, постройки 60-х годов. Их состояние в разы хуже, чем краснокирпичных казарм. Такая же ситуация в Дрезне. Кстати при всех этих фабриках были детские сады и ясли. А, надо сказать, что упомянутые фабрики были отнюдь не элитными. Это прядильные и ткацкие фабрики, производившие простую х/б ткать для пошива солдатской формы. Кстати и в СССР они делали тоже самое, и работники жили в тех же казармах и лечились в той же поликлинике. В Павловском Посаде были (и есть) еще Городковская фабрика, которая ткала шерстяную тонкую ткань для шалей и Старо Павловская фабрика, где набивали знаменитые павловсие шали из этой ткани. Так рабочие этих фабрик в казармах жить не желали. У них были свои дома. Собственно Городок, как район Павловского Посада и образовался из домов работников фабрики, изначально построенной на пустом берегу Клязьмы вдали от города.

Ну, ладно. Может быть это не типично? Мой дед — потомственный тульский оружейник, до революции работал на тульском оружейном заводе в цеху, где делали пулеметы Максим. Его отец (мой прадед) на заводе не работал, был кустарем и делал на заказ охотничьи ружья. Он своим ремеслом заработал на дом с усадьбой, но рано умер. Дед, не успевший перенять все тонкости ремесла, в 14 лет пошел на оружейный завод. Его зарплаты хватало на содержание дома, матери и двух младших сестер. После революции, когда в Самаре строили авиационные заводы, деда по комсомольскому призыву направили туда. Там он дослужился до начальника оружейного цеха, где делали ШКАСы. Цех — как завод. В три смены в нем работало около 1 000 человек. Дед с семьей до пенсии прожил в комнате в коммуналке. Там на 20 кв. м (как в морозовской казарме), одно время, мы жили вшестером. Четверо взрослых и двое детей (ваш покорный слуга и моя младшая сестра). В квартире был сортир и кухня 10 кв. м с единственной раковиной, на две семьи. И это считалось хорошо. Двухэтажный восьмиквартирный дом, строили пленные немцы и он был чуть ли ни элитным» (Там же).

Вот еще сюжет все из той же «оперы» об «ужасах проклятого царизма»:

«Когда 38-летний революционер Сталин в 1917 году вернулся из Сибири в Петроград, он остановился в семье Аллилуевых, где и встретил свою будущую жену, шестнадцатилетнюю гимназистку Наденьку. Ее отец, Сергей Аллилуев родом из воронежских крестьян, работал слесарем в Обществе электрического освещения. Жили по тем временам скромно — в четырехкомнатной квартире. Работал один глава семьи, а в семье кроме Нади было еще трое детей. Хозяйством семьи, выбором летних дач, воспитанием детей занималась мать, Ольга Евгеньевна, в свободное время увлекающаяся революцией, как и Наденька после гимназии ходила на уроки музыки» (Там же).

Так что сравнение нынешних условий жизни с условиями жизни рабочих до революции есть. И на фоне жилищных условий, например, того же Хрущева, который уже в 20 лет, получая всего-то среднюю зарплату рабочего в Царской России, уже имел возможность снимать себе и своей супруге, то есть всего на двоих человек, трехкомнатную шикарную квартиру, имеющую кроме кухни еще и столовую, никак нельзя поставить в сравнение рабочего человека уже советского общества. Ведь даже наиболее привилегированные из советских чиновников, руководящие цехами в тысячу человек работников, частенько ютились вшестером в комнате коммуналки.