Лирическое стихотворение подполковника Северо-Западной армии Владимира Владимировича Бранда (1892–1942).
Милый ребенок, сегодня Вы плакали, Стройные сосны — зеленые факелы Мне рассказали о всем. Мучила ревность, случайно возникшая, То мне поведала ива поникшая Там над звенящим ручьем... Вытрите слезы, зажгитесь улыбкою, Слышите ясени вкрадчиво-зыбкою Речью Вас просят о том. Ведь я люблю Вашу детскую грацию, Ваши глаза... Ну, спросите акацию Ту, что под Вашим окном.
=Записки юной гимназистки= Как будто ландышей душистых, И мыслей, так невинно чистых, Я снова томик открываю Записок юной гимназистки.
И, взор свой к небу обращая Твой образ светлый там встречаю, А ты земная - не земная, Моя мечта не сбыточная.
Ты вместе с Ангелом лучистым Мой путь тернистый освещаешь И, снова к жизни возвращаешь, Моя родная гимназистка.
И, под святыми образами, Я с тихой радостью тоскую, За золотыми куполами... За бирюзовыми гдазами...
А если умирать случится, Я позову - Тебя родную: - Ты не оставь в своей молитве - И, отвернёт от сердца пуля.
-Ты не оставь в своей молитве, Чтоб не забыть дорогу к Раю. Мечта кадета - гимназистка, России доченька святая.
Как будто ландышей душистых, И мыслей, так невинно чистых, Я к сердцу томик прижимаю, Записок юной гимназистки.
"Бесценным Даром" в нём хранится Благословенный образок И, не растоптанный мечтами, Прекрасных ландышей цветок.
Средь роя пуль за Русь Св...Ещё=Записки юной гимназистки= Как будто ландышей душистых, И мыслей, так невинно чистых, Я снова томик открываю Записок юной гимназистки.
И, взор свой к небу обращая Твой образ светлый там встречаю, А ты земная - не земная, Моя мечта не сбыточная.
Ты вместе с Ангелом лучистым Мой путь тернистый освещаешь И, снова к жизни возвращаешь, Моя родная гимназистка.
И, под святыми образами, Я с тихой радостью тоскую, За золотыми куполами... За бирюзовыми гдазами...
А если умирать случится, Я позову - Тебя родную: - Ты не оставь в своей молитве - И, отвернёт от сердца пуля.
-Ты не оставь в своей молитве, Чтоб не забыть дорогу к Раю. Мечта кадета - гимназистка, России доченька святая.
Как будто ландышей душистых, И мыслей, так невинно чистых, Я к сердцу томик прижимаю, Записок юной гимназистки.
"Бесценным Даром" в нём хранится Благословенный образок И, не растоптанный мечтами, Прекрасных ландышей цветок.
Средь роя пуль за Русь Святую, Пошел в атаку штыковую - Без выстрелов, младой кадет И было отроду ему всего 16 лет.
Как в молодые годы жить без любви и ласки? Даже когда и судьбы на волоске висят. Скромно идёт венчанье здесь, под Новочеркасском, Топчет полы церквушки стёртый сапог солдат,
Ладан плывёт под сводом, свечи дрожат устало, А за стеной – разрывы, словно гроза в степи. Батюшка – побыстрее! Бой – через два квартала И жениха с невестой уж заждались в цепИ.
В белой фате (из марли) волосы новобрачной И вместо платья – форма, как и у многих тут. А через два квартала пули целуют смачно… Батюшка – торопитесь! – наши враги не ждут!
Как молодые долго этой минуты ждали! Соедини их судьбы, Боже, в своём дому! Но век свинцом прострелен и нашпигован сталью, Бьётся в жару тифозном, в пороховом дыму,
И не даёт покоя даже у аналоя, В двери гремит снарядом, пулей в стекло стучит. А в двух кварталах рядом, тёмные с перепоя, Рвутся на пир не гости – красные палачи.
Пусть жениху с невестой в смертном бою не место, От большевистской банды трусы бегут в кус...ЕщёКняжне Черкасской и поручику Давыдову посвящаю
Как в молодые годы жить без любви и ласки? Даже когда и судьбы на волоске висят. Скромно идёт венчанье здесь, под Новочеркасском, Топчет полы церквушки стёртый сапог солдат,
Ладан плывёт под сводом, свечи дрожат устало, А за стеной – разрывы, словно гроза в степи. Батюшка – побыстрее! Бой – через два квартала И жениха с невестой уж заждались в цепИ.
В белой фате (из марли) волосы новобрачной И вместо платья – форма, как и у многих тут. А через два квартала пули целуют смачно… Батюшка – торопитесь! – наши враги не ждут!
Как молодые долго этой минуты ждали! Соедини их судьбы, Боже, в своём дому! Но век свинцом прострелен и нашпигован сталью, Бьётся в жару тифозном, в пороховом дыму,
И не даёт покоя даже у аналоя, В двери гремит снарядом, пулей в стекло стучит. А в двух кварталах рядом, тёмные с перепоя, Рвутся на пир не гости – красные палачи.
Пусть жениху с невестой в смертном бою не место, От большевистской банды трусы бегут в кусты, Но на войне Гражданской люди крутых замесов: - Кто ж защитит Россию, если не я? не ты?
Батюшка – торопитесь! Будьте добры – скорее! Уж молодых простите Бог и святой Отец! А у кого-то в зале скрипнула портупея, Кистью, привычной к шашке, ротмистр взметнул венец…
Где-то, совсем уж рядом, слышится новый выстрел, Там фейерверк фугасов, а не пустых шутих. Вот уж надеты кольца и в поцелуе быстром - Да! – говорит невеста, - Да! – говорит жених.
А за стеной снаряды рвутся уже дуплетом И пулемёт призывно очередями бьёт. Гаснут от взрывов свечи…Боже – за что всё это Нашей Святой России и молодым её?!!
Там, за порогом церкви бесится бой-разлучник - Пусть в единеньи души будут смертям назло! И в штыковую, цепью взвод поведёт поручик, А у крыльца невеста прыгнет в фате в седло.
Только конец счастливый – разве что в старых сказках. Как далеки пустые, серые небеса. Жизнь оборвёт осколок юной княжне Черкасской После венца – всей жизни только на три часа…
Люди – да как же это?!! Господи – что с тобою?!! В белой фате уснула в скромном гробу княжна. Едет в Ростов Давыдов, выживший после боя, С той, что была невестой, а вот теперь – жена…
Едет в Ростов поручик в тёмной пустой теплушке, Держит жену за руку, та – как кусочек льда. А за спиной салютом палят картечью пушки И растекаясь Русью мрачно ползёт беда.
А все штыки – в пространство и все молитвы - мимо, Жалких приспособленцев не устыдил позор. Сволочи!!! Как же это так допустить могли мы, Да и ещё к тому же терпим вот – до сих пор!
Не ожидать прощенья правнукам, внукам, детям Или благословенья Божьим сухим перстом До той поры, покуда светлые души эти Призрачный, жуткий поезд не довезёт в Ростов
И с покаяньем вместе вспомнятся все невесты, Вспомнятся все иуды (хватит на них осин!), Вновь обвенчает Правда с Совестью нас и Честью, И в мир придут с Любовью снова Отец и Сын.
Дышит злобою враг, Красный выкинув стяг, Он обрызган невинных жертв кровью… За любимым вождем На врага мы пойдем К Руси полны сыновей любовью.
Той любви не остыть, Нас врагу не прельстить. Не боимся ни пуль мы, ни газов. Прокламаций пусть град Красный шлет Петроград — С Пепеляевым взяли мы Глазов.
За любимым вождем К Вятке путь мы пробьем, Обратим вражьи полчища в трупы. Мы — могучая рать И врагу не сдержать Пепеляевской Северной группы.
Злобен враг стал теперь, Словно загнанный зверь Чует: кончится плохо облава. Будем скоро в Кремле. И по Русской земле Прогремит Пепеляева слава! автор юнкер А. Г.
Не пишите мне писем, дорогая графиня. Для сурового часа письма слишком нежны. Я и так сберегу Ваше светлое имя, Как ромашку от пули на поле войны.
Пусть в безумной России не найти мне приюта, И в крови захлебнулись луга и поля. Но осталась минута, нашей боли минута, Что простился с отчизной с борта корабля.
Не хочу пропадать я в Истанбуле турецком Без любви и без славы, орденов и погон. Ах, графиня, поверьте наболевшему сердцу, Я лишь в Вас и в Россию был страстно влюблен.
Не пишите, графиня, нет в живых адресата. Упустили Россию, как сквозь пальцы песок. Ах, родная отчизна, разве ж ты виновата, Что я пулю пускаю в поседевший висок?
Под громкое троекратное раскатистое "Ура!!!" Присягу Императору давали юнкера. Каникулы весенние, в собраньях вечера Этот вальс вас убаюкивал, Опьянял вас, юнкера.
Припев: Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Струится вощеный паркет, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, В семнадцать мальчишеских лет, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Все было как-будто вчера, Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас, Юнкера, юнкера, юнкера.
А после под воем шрапнели Мальчишки по Дону прошли, С зашитою в полу шинели Частицей российской земли В бензиновом, асфальтовом парижском бреду Этот вальс вас успокаивал Отводил от вас беду.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Наивный, как весна. Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Тогда юнкерам не до сна, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Струится вощеный паркет, Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас, В семнадцать мальчишеских лет.
Припев.
Этот вальс, этот вальс...ЕщёВальс Юнкеров.
Под громкое троекратное раскатистое "Ура!!!" Присягу Императору давали юнкера. Каникулы весенние, в собраньях вечера Этот вальс вас убаюкивал, Опьянял вас, юнкера.
Припев: Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Струится вощеный паркет, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, В семнадцать мальчишеских лет, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Все было как-будто вчера, Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас, Юнкера, юнкера, юнкера.
А после под воем шрапнели Мальчишки по Дону прошли, С зашитою в полу шинели Частицей российской земли В бензиновом, асфальтовом парижском бреду Этот вальс вас успокаивал Отводил от вас беду.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Наивный, как весна. Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Тогда юнкерам не до сна, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Струится вощеный паркет, Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас, В семнадцать мальчишеских лет.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Оркестра военного медь, Этот вальс, этот вальс, этот вальс, До сих пор продолжает звенеть. Этот вальс, этот вальс, этот вальс, Все было как-будто вчера, Этот вальс не забыт, Этот вальс помнит вас, Юнкера, юнкера, юнкера. Этот вальс не забыт, Этот вальс помнит вас, Юнкера, юнкера, юнкера.
Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат, Причастный тайнам, — плакал ребенок О том, что никто не придет назад. Александр Блок
Звезды В хрустальных нитях гололедицы Садов мерцающий наряд. Семь ярких звезд Большой Медведицы На черном бархате горят. Тиха, безлунна ночь морозная, Но так торжественно ясна, Как будто эта бездна звездная Лучами звезд напоена. На крышах снег, как фосфор, светится, А на деревьях хрустали Зажгла полночная Медведица, И свет струится от земли. Лицо, как жар, горит от холода, Просторно, радостно в груди, Что все вокруг светло и молодо. Что столько счастья впереди! В хрустальных нитях гололедицы Средь оснеженных ив и верб, Семь ярких звезд Большой Медведицы – На черном бархате, как герб. Валентин Катаев, 1915 Дубовой Игорь Викторович (акварель)
Психическая атака Поручик выпьет перед боем Глоток вина в походной фляге Он через час железным строем Уйдёт в психической атаке. Поручик курит до сигнала На фотографии в конверте Десяток слов,чтоб та узнала Как он любил за час до смерти. Давно проверены мундиры, Чтоб заблестеть,где блеск положен И офицеры, командиры Уже торжественней и строже Вопрос решён, итог не важен За Русь,за власть,за честь,за веру... Идти им строем триста сажень, Не прикасаясь к револьверу... Красивый жест, игра смешная, А Русь на Русь, и брат на брата Добро и зло, земля родная, Ты перепутала когда-то. Падёт поручик, алой змейкой Прольётся кровь из губ горячих. Подарок русской трёхлинейки - Кусок свинца ему назначен. Что ж, каждый должной смерти ищет И незаконной друг для друга. Но Русь совсем не стала чище, Судьба моя тому порука. И я пишу девиз на флаге, И я иду под новым флагом. И я в психической атаке Немало лет безумным шагом. И я иду по вольной воле, По той земле,где нивы хмуры. Чтоб и упасть на том же пол...ЕщёПсихическая атака Поручик выпьет перед боем Глоток вина в походной фляге Он через час железным строем Уйдёт в психической атаке. Поручик курит до сигнала На фотографии в конверте Десяток слов,чтоб та узнала Как он любил за час до смерти. Давно проверены мундиры, Чтоб заблестеть,где блеск положен И офицеры, командиры Уже торжественней и строже Вопрос решён, итог не важен За Русь,за власть,за честь,за веру... Идти им строем триста сажень, Не прикасаясь к револьверу... Красивый жест, игра смешная, А Русь на Русь, и брат на брата Добро и зло, земля родная, Ты перепутала когда-то. Падёт поручик, алой змейкой Прольётся кровь из губ горячих. Подарок русской трёхлинейки - Кусок свинца ему назначен. Что ж, каждый должной смерти ищет И незаконной друг для друга. Но Русь совсем не стала чище, Судьба моя тому порука. И я пишу девиз на флаге, И я иду под новым флагом. И я в психической атаке Немало лет безумным шагом. И я иду по вольной воле, По той земле,где нивы хмуры. Чтоб и упасть на том же поле Не дошагав до амбразуры. Лишь десять строчек на бумаге Последних строк для самых близких... И сколько нас в такой атаке Падёт костьми в полях Российских... Леонид БОРОДИН
Люблю цветные стёкла окон И сумрак от столетних лип, Звенящей люстры серый кокон И половиц прогнивших скрип. Люблю неясный винный запах Из шифоньерок и от книг В стеклянных невысоких шкапах, Где рядом Сю и Патерик. Люблю их синие странички, Их чёткий шрифт, простой набор, И серебро икон в божничке, И в горке матовый фарфор. И вас, и вас, дагерротипы, Черты давно поблекших лиц, И сумрак от столетней липы, И скрип прогнивших половиц. Иван Бунин, 1906 год
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 111
Среди дыма и огня.
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
Плыл он, плыл, изнемогая
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо -
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Николай Туроверов, казачий есаул.
Милый ребенок, сегодня Вы плакали,
Стройные сосны — зеленые факелы
Мне рассказали о всем.
Мучила ревность, случайно возникшая,
То мне поведала ива поникшая
Там над звенящим ручьем...
Вытрите слезы, зажгитесь улыбкою,
Слышите ясени вкрадчиво-зыбкою
Речью Вас просят о том.
Ведь я люблю Вашу детскую грацию,
Ваши глаза... Ну, спросите акацию
Ту, что под Вашим окном.
http://beloedelo.ru/researches/article/?468
Как будто ландышей душистых,
И мыслей, так невинно чистых,
Я снова томик открываю
Записок юной гимназистки.
И, взор свой к небу обращая
Твой образ светлый там встречаю,
А ты земная - не земная,
Моя мечта не сбыточная.
Ты вместе с Ангелом лучистым
Мой путь тернистый освещаешь
И, снова к жизни возвращаешь,
Моя родная гимназистка.
И, под святыми образами,
Я с тихой радостью тоскую,
За золотыми куполами...
За бирюзовыми гдазами...
А если умирать случится,
Я позову - Тебя родную:
- Ты не оставь в своей молитве -
И, отвернёт от сердца пуля.
-Ты не оставь в своей молитве,
Чтоб не забыть дорогу к Раю.
Мечта кадета - гимназистка,
России доченька святая.
Как будто ландышей душистых,
И мыслей, так невинно чистых,
Я к сердцу томик прижимаю,
Записок юной гимназистки.
"Бесценным Даром" в нём хранится
Благословенный образок
И, не растоптанный мечтами,
Прекрасных ландышей цветок.
Средь роя пуль за Русь Св...Ещё=Записки юной гимназистки=
Как будто ландышей душистых,
И мыслей, так невинно чистых,
Я снова томик открываю
Записок юной гимназистки.
И, взор свой к небу обращая
Твой образ светлый там встречаю,
А ты земная - не земная,
Моя мечта не сбыточная.
Ты вместе с Ангелом лучистым
Мой путь тернистый освещаешь
И, снова к жизни возвращаешь,
Моя родная гимназистка.
И, под святыми образами,
Я с тихой радостью тоскую,
За золотыми куполами...
За бирюзовыми гдазами...
А если умирать случится,
Я позову - Тебя родную:
- Ты не оставь в своей молитве -
И, отвернёт от сердца пуля.
-Ты не оставь в своей молитве,
Чтоб не забыть дорогу к Раю.
Мечта кадета - гимназистка,
России доченька святая.
Как будто ландышей душистых,
И мыслей, так невинно чистых,
Я к сердцу томик прижимаю,
Записок юной гимназистки.
"Бесценным Даром" в нём хранится
Благословенный образок
И, не растоптанный мечтами,
Прекрасных ландышей цветок.
Средь роя пуль за Русь Святую,
Пошел в атаку штыковую -
Без выстрелов, младой кадет
И было отроду ему всего 16 лет.
Переулки, что валятся с горки,
Разбираюсь в них - дай вам бог,
Это место не стоит скорби
Или стоит, а я не мог.
Вы, Печатников, Колокольников,
Переулочек Бобров,
Как печальные алкоголики,
Упадающие от ларьков.
Я взойду на кирпичную лесенку
Может, с лесенки упаду,
В десять лет упаду на Сретенку
И на Трубную площадь пойду.
Что за площадь, ах нету плоше,
Отвратительный пошлый вид,
Ты оплошность, Трубная площадь
Панорама, рынок и цирк.
Там, где Сретенка - пол-романа,
Там, где рынок - военная рана,
Там, где цирк - по стене мотоцикл,
Черепаховый магазин.
Помню медленное сверкание
Ваши цены наперечёт,
Эта горка - моя Швейцария
Я и точно там ни при чём.
Автор не установлен
Зачем, лукавый, пляшешь на костях?
Бери коньки, катайся на помосте!
Сегодня мы у призраков в гостях,
на самом шумном и большом погосте.
Зачем, лукавый, пляшешь? Обмани,
что эти люди были виноваты,
поэтому наказаны они,
и звуками на площади распяты.
Здесь часто, как на взлётной полосе…
Но нет крестов – какое святотатство?
Они грешны, но думаю, не все,
а ты бери коньки, иди кататься.
Резвится молодёжь и детвора.
Кому мешают под землею кости,
когда гремит могучее «Ура»
на самом шумном и большом погосте…
Александр Кожейкин
От нас умчится навсегда,
Взлетит опять орел двуглавый,
И сгинет красная звезда...
Граф Н. Зубов. Крым, 1920 г.
Как в молодые годы жить без любви и ласки?
Даже когда и судьбы на волоске висят.
Скромно идёт венчанье здесь, под Новочеркасском,
Топчет полы церквушки стёртый сапог солдат,
Ладан плывёт под сводом, свечи дрожат устало,
А за стеной – разрывы, словно гроза в степи.
Батюшка – побыстрее! Бой – через два квартала
И жениха с невестой уж заждались в цепИ.
В белой фате (из марли) волосы новобрачной
И вместо платья – форма, как и у многих тут.
А через два квартала пули целуют смачно…
Батюшка – торопитесь! – наши враги не ждут!
Как молодые долго этой минуты ждали!
Соедини их судьбы, Боже, в своём дому!
Но век свинцом прострелен и нашпигован сталью,
Бьётся в жару тифозном, в пороховом дыму,
И не даёт покоя даже у аналоя,
В двери гремит снарядом, пулей в стекло стучит.
А в двух кварталах рядом, тёмные с перепоя,
Рвутся на пир не гости – красные палачи.
Пусть жениху с невестой в смертном бою не место,
От большевистской банды трусы бегут в кус...ЕщёКняжне Черкасской и поручику Давыдову посвящаю
Как в молодые годы жить без любви и ласки?
Даже когда и судьбы на волоске висят.
Скромно идёт венчанье здесь, под Новочеркасском,
Топчет полы церквушки стёртый сапог солдат,
Ладан плывёт под сводом, свечи дрожат устало,
А за стеной – разрывы, словно гроза в степи.
Батюшка – побыстрее! Бой – через два квартала
И жениха с невестой уж заждались в цепИ.
В белой фате (из марли) волосы новобрачной
И вместо платья – форма, как и у многих тут.
А через два квартала пули целуют смачно…
Батюшка – торопитесь! – наши враги не ждут!
Как молодые долго этой минуты ждали!
Соедини их судьбы, Боже, в своём дому!
Но век свинцом прострелен и нашпигован сталью,
Бьётся в жару тифозном, в пороховом дыму,
И не даёт покоя даже у аналоя,
В двери гремит снарядом, пулей в стекло стучит.
А в двух кварталах рядом, тёмные с перепоя,
Рвутся на пир не гости – красные палачи.
Пусть жениху с невестой в смертном бою не место,
От большевистской банды трусы бегут в кусты,
Но на войне Гражданской люди крутых замесов:
- Кто ж защитит Россию, если не я? не ты?
Батюшка – торопитесь! Будьте добры – скорее!
Уж молодых простите Бог и святой Отец!
А у кого-то в зале скрипнула портупея,
Кистью, привычной к шашке, ротмистр взметнул венец…
Где-то, совсем уж рядом, слышится новый выстрел,
Там фейерверк фугасов, а не пустых шутих.
Вот уж надеты кольца и в поцелуе быстром
- Да! – говорит невеста, - Да! – говорит жених.
А за стеной снаряды рвутся уже дуплетом
И пулемёт призывно очередями бьёт.
Гаснут от взрывов свечи…Боже – за что всё это
Нашей Святой России и молодым её?!!
Там, за порогом церкви бесится бой-разлучник -
Пусть в единеньи души будут смертям назло!
И в штыковую, цепью взвод поведёт поручик,
А у крыльца невеста прыгнет в фате в седло.
Только конец счастливый – разве что в старых сказках.
Как далеки пустые, серые небеса.
Жизнь оборвёт осколок юной княжне Черкасской
После венца – всей жизни только на три часа…
Люди – да как же это?!! Господи – что с тобою?!!
В белой фате уснула в скромном гробу княжна.
Едет в Ростов Давыдов, выживший после боя,
С той, что была невестой, а вот теперь – жена…
Едет в Ростов поручик в тёмной пустой теплушке,
Держит жену за руку, та – как кусочек льда.
А за спиной салютом палят картечью пушки
И растекаясь Русью мрачно ползёт беда.
А все штыки – в пространство и все молитвы - мимо,
Жалких приспособленцев не устыдил позор.
Сволочи!!! Как же это так допустить могли мы,
Да и ещё к тому же терпим вот – до сих пор!
Не ожидать прощенья правнукам, внукам, детям
Или благословенья Божьим сухим перстом
До той поры, покуда светлые души эти
Призрачный, жуткий поезд не довезёт в Ростов
И с покаяньем вместе вспомнятся все невесты,
Вспомнятся все иуды (хватит на них осин!),
Вновь обвенчает Правда с Совестью нас и Честью,
И в мир придут с Любовью снова Отец и Сын.
Александр Степанков
Я слышал:
В монгольских унылых улусах,
ребенка качая при дымном огне,
раскосая женщина в кольцах и бусах
поет о бароне на черном коне...
И будто бы в дни,
когда в яростной злобе
шевелится буря в горячем песке, -
огромный,
он мчит над пустынею Гоби,
и ворон сидит у него на плече.
Дышит злобою враг,
Красный выкинув стяг,
Он обрызган невинных жертв кровью…
За любимым вождем
На врага мы пойдем
К Руси полны сыновей любовью.
Той любви не остыть,
Нас врагу не прельстить.
Не боимся ни пуль мы, ни газов.
Прокламаций пусть град
Красный шлет Петроград —
С Пепеляевым взяли мы Глазов.
За любимым вождем
К Вятке путь мы пробьем,
Обратим вражьи полчища в трупы.
Мы — могучая рать
И врагу не сдержать
Пепеляевской Северной группы.
Злобен враг стал теперь,
Словно загнанный зверь
Чует: кончится плохо облава.
Будем скоро в Кремле.
И по Русской земле
Прогремит Пепеляева слава!
автор юнкер А. Г.
Автор не установлен
Не пишите мне писем, дорогая графиня.
Для сурового часа письма слишком нежны.
Я и так сберегу Ваше светлое имя,
Как ромашку от пули на поле войны.
Пусть в безумной России не найти мне приюта,
И в крови захлебнулись луга и поля.
Но осталась минута, нашей боли минута,
Что простился с отчизной с борта корабля.
Не хочу пропадать я в Истанбуле турецком
Без любви и без славы, орденов и погон.
Ах, графиня, поверьте наболевшему сердцу,
Я лишь в Вас и в Россию был страстно влюблен.
Не пишите, графиня, нет в живых адресата.
Упустили Россию, как сквозь пальцы песок.
Ах, родная отчизна, разве ж ты виновата,
Что я пулю пускаю в поседевший висок?
Женщинам "Александровцам" погибшим в Бою с большевиками
Вам, своей Родине жизни отдавшим,
Скромный венок не забудок сплету-
Спите спокойно в обителях ваших,
Вечную память я вам пропою.
Спите спокойно вы девушки-войны,
Вир вам теперь не нарушит никто!
Уж не услышать насмешки вам новенькой,
Да и смеяться осмелится ль кто?
Спите, вы, смелые, спите спокойно,
Родине жизнь не смешно подарить.
Бросила меч свой толпа зачумленная,
Вы его взяли, чтоб Русь защитить...
Вы не щадили ни силы, ни младости...
Вы на ровне лишь с немногими шли...
И силу духа и вашу выносливость
Знавшие вас отрицать не могли...
Все, кто вас знает... помолится с нами.
Вспомнят: не раз их бодрили порой...
Кто же не знает, почувствуют сами,
Что заслужили вы вечный покой...
Надежда Заборская
Кто украл мою молодость, даже
Не оставил следов у дверей.
Я рассказывал Богу о краже,
Я рассказывал людям о ней.
Я на паперти бился о камни.
Правды скоро не выскажет Бог.
А людская неправда дала мне
Перекопский поло́н да острог.
И хожу я по чёрному снегу,
Никогда не бывав молодым,
Небывалую молодость эту
По следам догоняя чужим.
Увели её ночью из до́му
На семнадцатом, детском году.
И по вашему стал, по седому,
Глупый мальчик метаться в бреду.
Были слухи — в остроге сгорела,
Говорили — пошла по рукам…
Всю грядущую жизнь до предела
За года молодые отдам!
Но безмолвен ваш мир отсиявший.
Кто ответит? В острожном краю
Скачет выжженной степью укравший
Неневестную юность мою.
Иван Савин.
1925 г.
Под громкое троекратное раскатистое "Ура!!!"
Присягу Императору давали юнкера.
Каникулы весенние, в собраньях вечера
Этот вальс вас убаюкивал,
Опьянял вас, юнкера.
Припев:
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Струится вощеный паркет,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
В семнадцать мальчишеских лет,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Все было как-будто вчера,
Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас,
Юнкера, юнкера, юнкера.
А после под воем шрапнели
Мальчишки по Дону прошли,
С зашитою в полу шинели
Частицей российской земли
В бензиновом, асфальтовом парижском бреду
Этот вальс вас успокаивал
Отводил от вас беду.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Наивный, как весна.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Тогда юнкерам не до сна,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Струится вощеный паркет,
Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас,
В семнадцать мальчишеских лет.
Припев.
Этот вальс, этот вальс...ЕщёВальс Юнкеров.
Под громкое троекратное раскатистое "Ура!!!"
Присягу Императору давали юнкера.
Каникулы весенние, в собраньях вечера
Этот вальс вас убаюкивал,
Опьянял вас, юнкера.
Припев:
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Струится вощеный паркет,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
В семнадцать мальчишеских лет,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Все было как-будто вчера,
Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас,
Юнкера, юнкера, юнкера.
А после под воем шрапнели
Мальчишки по Дону прошли,
С зашитою в полу шинели
Частицей российской земли
В бензиновом, асфальтовом парижском бреду
Этот вальс вас успокаивал
Отводил от вас беду.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Наивный, как весна.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Тогда юнкерам не до сна,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Струится вощеный паркет,
Этот вальс не забыт, этот вальс помнит вас,
В семнадцать мальчишеских лет.
Припев.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Оркестра военного медь,
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
До сих пор продолжает звенеть.
Этот вальс, этот вальс, этот вальс,
Все было как-будто вчера,
Этот вальс не забыт,
Этот вальс помнит вас,
Юнкера, юнкера, юнкера.
Этот вальс не забыт,
Этот вальс помнит вас,
Юнкера, юнкера, юнкера.
РОССИЯ
Если спросят меня — что такое Россия?
Я не сразу отвечу на этот вопрос.
Это степи и горы, просторы глухие,
И печальные песни, и золото кос...
Это — нивы, покрытые зреющей рожью,
Многоводные реки и дремлющий бор.
В необъятных просторах величие Божье
И гармонии русской лихой перебор...
Это — вера и верность, и яркость и нежность,
И ребячья душа, и горячая месть,
Это — Божьих исканий и слез неизбежность
И презрение к смерти за русскую честь.
М.Надеждин
Для меня в этом слове — святое сознанье,
Что на свете страны благороднее нет,
Что ее очищает такое страданье,
О котором не знает замкнувшийся свет.
Но напрасно меня вы об этом спросили!
Не во сне, а терзаясь,теперь наяву,
Я отвечу, не думая долго: "Россия —
Это то, чем сейчас я дышу и живу!"
Еще пять минут - и окончится пьеса,
И в небе высоком погаснет звезда...
Не слишком ли быстрый аллюр, баронесса?
Уйти в мир иной мы успеем всегда.
В атаке ваш голос, насмешливо резкий,
Звенит, не стыдясь крепких слов в языке.
Блестят газыри на изящной черкеске,
И лёгкая шашка зажата в руке.
Мы, Богом забытые, степью унылой
Без хлеба и крова прошли «на ура».
Вчера нас навеки покинул Корнилов.
А нынче и нам собираться пора.
Последний резерв православного войска –
Две сотни казачьих да наш эскадрон –
Бездарно поляжет в атаке геройской,
Пытаясь прорвать комиссарский кордон.
Обидно, что жизнь оборвется на взлете.
Но смерть за Отчизну приемли легко.
Мы пошло увязли в весеннем болоте
И стали добычей для этих стрелков.
...ЕщёЕще пять минут - и окончится пьеса,
И в небе высоком погаснет звезда...
Не слишком ли быстрый аллюр, баронесса?
Уйти в мир иной мы успеем всегда.
В атаке ваш голос, насмешливо резкий,
Звенит, не стыдясь крепких слов в языке.
Блестят газыри на изящной черкеске,
И лёгкая шашка зажата в руке.
Мы, Богом забытые, степью унылой
Без хлеба и крова прошли «на ура».
Вчера нас навеки покинул Корнилов.
А нынче и нам собираться пора.
Последний резерв православного войска –
Две сотни казачьих да наш эскадрон –
Бездарно поляжет в атаке геройской,
Пытаясь прорвать комиссарский кордон.
Обидно, что жизнь оборвется на взлете.
Но смерть за Отчизну приемли легко.
Мы пошло увязли в весеннем болоте
И стали добычей для этих стрелков.
Они в две шеренги – с колена и стоя –
Встречают атаку кинжальным огнем.
Что делать, мадам, – мы в России – изгои,
И с этой дороги уже не свернем.
В 17-м – зарево переворота!
У храма Спасителя – площадь в штыках.
И вдруг – одинокая дробь пулемета,
И легкий румянец на женских щеках.
В упор по толпе разномастного сброда -
За девичью честь, за поруганный кров,
За будущий мрак «ледяного» похода,
За небо в застывших глазах юнкеров.
Когда белый свет оккупируют бесы,
Когда повсеместно бесчинствует зло –
Безропотно бальный наряд баронессы
Меняется на сапоги и седло.
Отбросив условностей тяжкие гири,
Летят ваши кони в прогорклом дыму.
И танец неистовых Белых Валькирий
Пощады, увы, не сулит никому.
Бойцы эскадрона приказ не нарушат,
И с боем разжав окруженья тиски,
Они воздадут за погибшие души
И вражьи шеренги изрубят в куски.
Но вас не вернуть – вы умчались навечно,
Поймав своим сердцем кусочек свинца,
В заоблачный край, где назначена встреча
Бессмертной души с Правосудьем Творца.
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный тайнам, — плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Александр Блок
В хрустальных нитях гололедицы
Садов мерцающий наряд.
Семь ярких звезд Большой Медведицы
На черном бархате горят.
Тиха, безлунна ночь морозная,
Но так торжественно ясна,
Как будто эта бездна звездная
Лучами звезд напоена.
На крышах снег, как фосфор, светится,
А на деревьях хрустали
Зажгла полночная Медведица,
И свет струится от земли.
Лицо, как жар, горит от холода,
Просторно, радостно в груди,
Что все вокруг светло и молодо.
Что столько счастья впереди!
В хрустальных нитях гололедицы
Средь оснеженных ив и верб,
Семь ярких звезд Большой Медведицы –
На черном бархате, как герб.
Валентин Катаев, 1915
Дубовой Игорь Викторович (акварель)
Поручик выпьет перед боем
Глоток вина в походной фляге
Он через час железным строем
Уйдёт в психической атаке.
Поручик курит до сигнала
На фотографии в конверте
Десяток слов,чтоб та узнала
Как он любил за час до смерти.
Давно проверены мундиры,
Чтоб заблестеть,где блеск положен
И офицеры, командиры
Уже торжественней и строже
Вопрос решён, итог не важен
За Русь,за власть,за честь,за веру...
Идти им строем триста сажень,
Не прикасаясь к револьверу...
Красивый жест, игра смешная,
А Русь на Русь, и брат на брата
Добро и зло, земля родная,
Ты перепутала когда-то.
Падёт поручик, алой змейкой
Прольётся кровь из губ горячих.
Подарок русской трёхлинейки -
Кусок свинца ему назначен.
Что ж, каждый должной смерти ищет
И незаконной друг для друга.
Но Русь совсем не стала чище,
Судьба моя тому порука.
И я пишу девиз на флаге,
И я иду под новым флагом.
И я в психической атаке
Немало лет безумным шагом.
И я иду по вольной воле,
По той земле,где нивы хмуры.
Чтоб и упасть на том же пол...ЕщёПсихическая атака
Поручик выпьет перед боем
Глоток вина в походной фляге
Он через час железным строем
Уйдёт в психической атаке.
Поручик курит до сигнала
На фотографии в конверте
Десяток слов,чтоб та узнала
Как он любил за час до смерти.
Давно проверены мундиры,
Чтоб заблестеть,где блеск положен
И офицеры, командиры
Уже торжественней и строже
Вопрос решён, итог не важен
За Русь,за власть,за честь,за веру...
Идти им строем триста сажень,
Не прикасаясь к револьверу...
Красивый жест, игра смешная,
А Русь на Русь, и брат на брата
Добро и зло, земля родная,
Ты перепутала когда-то.
Падёт поручик, алой змейкой
Прольётся кровь из губ горячих.
Подарок русской трёхлинейки -
Кусок свинца ему назначен.
Что ж, каждый должной смерти ищет
И незаконной друг для друга.
Но Русь совсем не стала чище,
Судьба моя тому порука.
И я пишу девиз на флаге,
И я иду под новым флагом.
И я в психической атаке
Немало лет безумным шагом.
И я иду по вольной воле,
По той земле,где нивы хмуры.
Чтоб и упасть на том же поле
Не дошагав до амбразуры.
Лишь десять строчек на бумаге
Последних строк для самых близких...
И сколько нас в такой атаке
Падёт костьми в полях Российских...
Леонид БОРОДИН
И сумрак от столетних лип,
Звенящей люстры серый кокон
И половиц прогнивших скрип.
Люблю неясный винный запах
Из шифоньерок и от книг
В стеклянных невысоких шкапах,
Где рядом Сю и Патерик.
Люблю их синие странички,
Их чёткий шрифт, простой набор,
И серебро икон в божничке,
И в горке матовый фарфор.
И вас, и вас, дагерротипы,
Черты давно поблекших лиц,
И сумрак от столетней липы,
И скрип прогнивших половиц.
Иван Бунин, 1906 год