Предыдущая публикация
Проклятый колодец, часть 9
Они собирались выехать утром, но в половине шестого утра к дому подъехала машина. Елена выглянула в окно — чёрный джип с тонированными стёклами.— Марина, быстро! — крикнула она. — Собирай документы!
Из машины вышли трое мужчин в тёмной одежде. Один остался у машины, двое пошли к дому. Елена схватила сумку с блокнотом Анны и письмами.
— Задний ход! — шепнула она Марине.
Они выскользнули через заднюю дверь в огород. За домом их ждал ещё один сюрприз — четвёртый человек курил у забора.
— Стой! — крикнул он, увидев женщин.
Елена толкнула Марину в сторону леса.
— Беги! Документы спрячь!
Марина побежала между деревьями, а Елена отвлекла внимание на себя. Мужчина погнался за ней, но она знала здешние тропы лучше. Через полчаса они встретились у старого пруда.
— Документы целы? — спросила Елена.
— Целы. Спрятала в дупле дуба.
— Тогда идём в деревню другой дорогой.
Они обошли деревню через лес и вышли к дому Сидоровых. Хозяева уже уехали, дом стоял пустой.
— Что теперь? — спросила Марина.
— Ждём. Они не могут дежурить здесь вечно.
Но ждать пришлось недолго. К обеду приехала полиция — участковый с двумя сотрудниками.
— Что происходит? — спросила Елена, подойдя к ним.
— Получили сигнал о нападении на граждан, — ответил участковый. — Говорят, вас преследовали неизвестные.
— Правда. Трое мужчин пытались ворваться в дом.
— Где они сейчас?
— Не знаю. Мы убежали в лес.
Участковый записал заявление, но Елена видела, он не слишком заинтересован в поисках нападавших.
— Может, вам лучше уехать из деревни? — предложил он. — Для собственной безопасности.
— Может, лучше найти преступников?
— Ищем. Обязательно ищем.
После отъезда полиции они вернулись к себе. Дом был перевёрнут вверх дном. Искали документы.
— Хорошо, что спрятала в лесу, — сказала Марина.
— Плохо, что теперь знают, что мы что-то скрываем.
Вечером к ним неожиданно пришла Вера Петровна. Одна, без охраны.
— Можно войти? — спросила она с деланной улыбкой.
— Зачем пришли? — холодно бросила Елена.
— Поговорить. По-человечески, — Вера прошла в дом без приглашения, оглядываясь как хозяйка.
Они пропустили её к столу. Вера села, достала сигареты дрожащими пальцами.
— Елена Михайловна, Марина, давайте закончим эту войну, — она затянулась. — Всем от неё только вред.
— Какую войну? — Марина выпрямилась. — Мы не воюем. Мы ищем справедливости для моей матери.
— Справедливость? — Вера усмехнулась горько. — Сорок лет прошло! Какая теперь справедливость, девочка?
— Правда не имеет срока давности.
— Правда? А что вы знаете о правде? — Вера затянулась сигаретой. — Вы знаете, что ваша драгоценная мама была не такой уж святой?
— Что вы имеете в виду? — напряглась Марина.
— Анна Сергеевна спала с моим мужем. Полгода у них роман был.
Марина побледнела.
— Врёте!
— Не вру. У меня есть их переписка. Любовные записочки.
Вера достала из сумки пачку писем.
— Читайте. Ваша святая мамочка разрушала чужую семью.
Марина взяла письма дрожащими руками. Елена заглянула через плечо — действительно, почерк Анны, но содержание...
"Дорогой мой, не могу дождаться встречи. Ты — единственное, что делает мою жизнь счастливой..."
— Откуда у вас это? — прошептала Марина.
— Нашла после смерти мужа. В его вещах.
— Но... Но тогда...
— Тогда что? Тогда у него был мотив убить любовницу, которая стала его шантажировать?
Елена внимательно посмотрела на письма. Что-то в них было не так.
— Покажите конверты, — попросила она.
— Какие конверты?
— В которых приходили письма.
— Не сохранились.
— Удобно, — Елена взяла одно письмо и поднесла к свету. — А даты почему нет ни на одном?
— Просто не ставила.
— Странно. В блокноте каждая запись датирована, а в любовных письмах дат нет?
Вера помолчала.
— Роман был. Я их видела вместе.
— Где видели?
— В лесу. В заброшенной сторожке.
— Когда?
— За месяц до её смерти.
Елена поняла — Вера лжёт. Придумывает историю на ходу, чтобы очернить память Анны.
— Зачем вы это рассказываете? — спросила она.
— Хочу, чтобы Марина знала правду о матери. Чтобы сняла свои розовые очки.
Марина сидела бледная, сжимая в руках фальшивые письма.
— Если это правда... — прошептала она.
— Марина, не верь ей! — сказала Елена. — Она лжёт!
— Откуда вы знаете?
— Потому что видела всю жизнь твоей матери. От начала до конца. Там не было места для романов.
— Видения могут обманывать, — вмешалась Вера. — А письма — факты.
— Подделанные факты.
— Докажите!
Елена взяла одно письмо и сосредоточилась. Видение пришло сразу, мужчина за столом, пишет чужим почерком, старательно копируя буквы...
— Их писала не Анна, — сказала она. — Их писал какой-то мужчина. Копировал почерк по образцам.
— Глупости!
— В прошлом году. В квартире в Москве. Заказ стоил пятьдесят тысяч рублей.
Лицо у Веры изменилось.
— Вы не можете знать таких подробностей!
— Могу. Потому что вижу правду.
Марина встала и швырнула письма Вере в лицо.
— Убирайтесь! — крикнула она. — Убирайтесь и больше не смейте поганить память моей матери!
— Марина, послушай...
— НЕТ! — Марина была в ярости. — Мало того, что вы убили её, теперь ещё пытаетесь очернить ее память!
— Я её не убивала!
— Лгунья! Соучастница! Убийца!
Марина схватила со стола нож и бросилась на Веру. Елена едва успела её перехватить.
— Отпустите! Я её убью!
— Марина, остановись!
— Она не имеет права жить! После того что сделала с мамой!
Вера выбежала из дома, Марина рыдала на руках Елены.
— Как она посмела! Как посмела оклеветать маму!
— Она в отчаянии. Пытается любыми способами остановить нас.
— Я её убью! Найду и убью!
— Марина, не говори так. Ты не убийца.
— А она — убийца! И должна ответить!
Елена крепко держала её, чувствуя, как в девушке бушует ярость. Сорок лет сдерживаемого гнева вырвались наружу.
— Марина, если ты убьёшь Веру, то станешь такой же, как она.
— Мне всё равно!
— А маме было бы не всё равно. Она не хотела бы, чтобы ты стала убийцей из-за неё.
Марина постепенно успокаивалась, но в глазах у неё всё ещё пылал огонь мести.
— Тогда что делать? Как ей отомстить?
— Добиться справедливости. Довести дело до конца. Сделать так, чтобы все узнали правду.
— А если не получится?
— Получится. Потому что правда на нашей стороне.
Елена обняла Марину и почувствовала — девушка на грани нервного срыва. Слишком много боли, слишком много унижений.
Но завтра они всё равно поедут в Москву. За правду. За справедливость. За память об Анне Сергеевне, которую никто не имеет права опорочить.
Ночью Елена проснулась от странной тишины. Марины не было в кровати.
Она выбежала во двор и увидела Марину у сарая с верёвкой в руках. Лунный свет падал на девушку так, что она казалась призрачной, нереальной, словно горе превратило её в тень самой себя.
— Марина! Что ты делаешь?
— Не могу больше, — прошептала Марина, и в её словах слышалось эхо отчаяния всех женщин, которые когда-либо теряли матерей. — Сорок лет боли, а теперь ещё и это... Как жить с тем, что маму оклеветали?
— Марина, опусти верёвку!
— Зачем? Всё равно правды не добьёмся. Всё равно её память испорчена.
Елена медленно подошла к ней.
— А если добьёмся? Если докажем, что Вера лгала?
— Как?
— Поедем в Москву. К журналистам. Расскажем всю правду.
Марина колебалась, держа верёвку.
— А если не поверят?
— Поверят. Потому что правда на нашей стороне.
Марина уронила верёвку и заплакала. Елена обняла её.
— Обещай мне больше никогда не думать о таком.
— Обещаю. Если вы поможете доказать невиновность мамы.
— Обещаю и я.
Ночью Елена не спала. Марина лежала рядом, но дышала неровно, видно, тоже не могла уснуть.
— Елена Михайловна, — прошептала она в темноте. — А если мы не правы?
— В чём не правы?
— А что если мама действительно... была не такой святой?
— Марина, ты же сама видела её в видениях. Видела, как она тебя любила.
— Видела. Но люди бывают разными. Можно любить ребёнка и одновременно совершать плохие поступки.
Елена повернулась к ней.
— Ты правда в это веришь?
— Не знаю, во что верить. — Марина села на кровати. — Сорок лет я считала, что мама меня бросила. Теперь узнала, что её убили. А сегодня выяснилось, что она могла быть любовницей убийцы.
— Письма были поддельными.
— А роман? Может, роман был настоящим?
Елена понимала, в душе Марины идёт настоящая битва. Сорок лет поисков матери, и вдруг возникают сомнения в её честности.
— Хочешь, я покажу тебе правду? — предложила она.
— Как?
— Через видения. Всю жизнь твоей матери за последние месяцы. Каждый день, каждый час.
— Это возможно?
— Болезненно, но возможно.
Марина колебалась.
— А если я увижу то, что не хочу видеть?
— Тогда будешь знать правду. А правда всегда лучше сомнений.
— Хорошо. Покажите.
Елена взяла Марину за руки и сосредоточилась. Она вызвала видения последних месяцев жизни Анны, день за днём. Марина видела, как мать готовится к урокам. Как проверяет тетради при свете лампы. Как играет с пятилетней дочкой в куклы. Как читает ей сказки на ночь.
— Видите хоть одну встречу с Крыловым? — спросила Елена.
— Нет. Только в школе, в официальной обстановке.
— А романтические встречи?
— Никаких.
Елена показала ей последнюю неделю жизни Анны. Мать металась по дому, собирая вещи, плакала от страха, но думала только о дочери.
— Она боялась за тебя. Каждую минуту думала, как тебя спасти.
— Я вижу, — Марина заплакала. — Она не спала ночами, всё планировала побег.
— А в последний день?
Елена показала фатальную встречу в правлении колхоза. Анна пришла туда не на свидание, а на переговоры о возврате денег.
— Она думала, что сможет договориться, — сказала Марина. — Надеялась на лучшее.
— До последней минуты пыталась решить всё мирно.
Видения закончились, Марина вытерла слёзы.
— Спасибо. Теперь я знаю — мама была честной. Не было никакого романа.
— Конечно, не было. Вера просто пыталась тебя сломать.
— И почти сломала.
Они сидели в темноте, держась за руки. За окном шумел ветер, но в доме было тепло и спокойно.
— Марина, — сказала Елена. — А если не ехать в Москву?
— В смысле?
— Слишком опасно. После сегодняшнего нападения они будут готовы на всё.
— Тем более нужно ехать. Пока мы живы, есть шанс рассказать правду.
— А если убьют?
— Тогда наша смерть станет последним доказательством.
Утром они проснулись от стука в окно. Елена выглянула, за стеклом стоял незнакомый мужчина в очках.
— Кто это? — прошептала Марина.
— Не знаю.
Мужчина постучал ещё раз и показал удостоверение. Журналист. Елена открыла дверь.
— Кирилл Воронов, "Независимая газета", — представился он. — Можно войти?
— Зачем пришли?
— Слышал про ваше дело. Хочу помочь.
— Откуда знаете про дело?
— Громов звонил мне перед аварией. Рассказал всю историю. Попросил приехать, если с ним что-то случится.
Елена пропустила его в дом, Воронов был молодым, лет тридцати, с умными глазами.
— Не знаете, как Виктор Семёнович как себя чувствует? — спросила Марина.
— Лучше. Врачи говорят, выживет. Но память частично потерял.
— Частично?
— Помнит всё, кроме последних событий. Не помнит, зачем ехал в Москву.
Елена поняла, ещё одна "случайность". Свидетель жив, но показания дать не может.
— Что вам рассказал Громов?
— Всё. Про убийство учительницы, про подделку документов, про давление на следствие.
— И что вы собираетесь делать?
— Писать статью. Большую, на первой полосе.
— А если вам запретят публиковать?
— Не запретят. У меня есть связи.
Воронов достал диктофон.
— Расскажите всё с самого начала. Подробно.
Они рассказывали два часа. Елена — про видения и поиски правды. Марина — про свою жизнь и материнскую любовь.
— У вас есть доказательства? — спросил журналист.
— Есть. Блокнот, письма, фотографии.
— Покажите.
Марина принесла документы из тайника, Воронов внимательно их изучил.
— Этого достаточно для сенсации, — сказал он. — Завтра статья выйдет.
— А если на вас надавят?
— Пусть попробуют. Я не из пугливых.
После обеда Воронов уехал, Елена и Марина остались одни.
— Думаешь, поможет? — спросила Марина.
— Не знаю. Но это наш единственный шанс.
Вечером приехала Вера Петровна. На этот раз с двумя охранниками.
— Где журналист? — спросила она без предисловий.
— Какой журналист?
— Не прикидывайтесь! Кто-то видел, как от вас уезжала машина с московскими номерами.
— Не знаем ни о каких журналистах.
Вера обыскала дом, но ничего не нашла, документы снова были спрятаны в лесу.
— Если статья выйдет, — сказала она на прощание, — вы об этом пожалеете.
— Угрожаете?
— Предупреждаю.
Ночью Елена проснулась от странного ощущения. Кто-то звал её по имени. Тихо, настойчиво.
Она вышла во двор, у колодца стояла Анна Сергеевна.
— Лена, — сказала она. — Спасибо тебе. За всё.
— Анна, а что будет дальше?
— Правда восторжествует. Я это знаю.
— Откуда?
— Потому что вы с Мариночкой не сдались. Боролись до конца.
— А если нас убьют?
— Не убьют. Слишком много людей уже знает правду.
Анна подошла ближе.
— Береги мою дочь. Она ещё найдёт своё счастье.
— Обещаю.
— И себя береги. У тебя впереди много дел. Много людей будет просить о помощи.
Призрак учительницы растворился в предрассветной дымке. Елена постояла у колодца, потом вернулась в дом.
Марина не спала.
— С кем разговаривали? — спросила она.
— С твоей мамой.
— И что она сказала?
— Что правда обязательно восторжествует.
— Верите?
— Верю. Потому что мы сделали всё, что мы могли.
Они легли спать, но до утра не сомкнули глаз. Завтра газета выйдет в свет. И тогда вся страна узнает историю Анны Павловой, учительницы, которая погибла за правду.
Они выскользнули через заднюю дверь в огород. За домом их ждал ещё один сюрприз — четвёртый человек курил у забора.
— Стой! — крикнул он, увидев женщин.
Елена толкнула Марину в сторону леса.
— Беги! Документы спрячь!
Марина побежала между деревьями, а Елена отвлекла внимание на себя. Мужчина погнался за ней, но она знала здешние тропы лучше. Через полчаса они встретились у старого пруда.
— Документы целы? — спросила Елена.
— Целы. Спрятала в дупле дуба.
— Тогда идём в деревню другой дорогой.
Они обошли деревню через лес и вышли к дому Сидоровых. Хозяева уже уехали, дом стоял пустой.
— Что теперь? — спросила Марина.
— Ждём. Они не могут дежурить здесь вечно.
Но ждать пришлось недолго. К обеду приехала полиция — участковый с двумя сотрудниками.
— Что происходит? — спросила Елена, подойдя к ним.
— Получили сигнал о нападении на граждан, — ответил участковый. — Говорят, вас преследовали неизвестные.
— Правда. Трое мужчин пытались ворваться в дом.
— Где они сейчас?
— Не знаю. Мы убежали в лес.
Участковый записал заявление, но Елена видела, он не слишком заинтересован в поисках нападавших.
— Может, вам лучше уехать из деревни? — предложил он. — Для собственной безопасности.
— Может, лучше найти преступников?
— Ищем. Обязательно ищем.
После отъезда полиции они вернулись к себе. Дом был перевёрнут вверх дном. Искали документы.
— Хорошо, что спрятала в лесу, — сказала Марина.
— Плохо, что теперь знают, что мы что-то скрываем.
Вечером к ним неожиданно пришла Вера Петровна. Одна, без охраны.
— Можно войти? — спросила она с деланной улыбкой.
— Зачем пришли? — холодно бросила Елена.
— Поговорить. По-человечески, — Вера прошла в дом без приглашения, оглядываясь как хозяйка.
Они пропустили её к столу. Вера села, достала сигареты дрожащими пальцами.
— Елена Михайловна, Марина, давайте закончим эту войну, — она затянулась. — Всем от неё только вред.
— Какую войну? — Марина выпрямилась. — Мы не воюем. Мы ищем справедливости для моей матери.
— Справедливость? — Вера усмехнулась горько. — Сорок лет прошло! Какая теперь справедливость, девочка?
— Правда не имеет срока давности.
— Правда? А что вы знаете о правде? — Вера затянулась сигаретой. — Вы знаете, что ваша драгоценная мама была не такой уж святой?
— Что вы имеете в виду? — напряглась Марина.
— Анна Сергеевна спала с моим мужем. Полгода у них роман был.
Марина побледнела.
— Врёте!
— Не вру. У меня есть их переписка. Любовные записочки.
Вера достала из сумки пачку писем.
— Читайте. Ваша святая мамочка разрушала чужую семью.
Марина взяла письма дрожащими руками. Елена заглянула через плечо — действительно, почерк Анны, но содержание...
"Дорогой мой, не могу дождаться встречи. Ты — единственное, что делает мою жизнь счастливой..."
— Откуда у вас это? — прошептала Марина.
— Нашла после смерти мужа. В его вещах.
— Но... Но тогда...
— Тогда что? Тогда у него был мотив убить любовницу, которая стала его шантажировать?
Елена внимательно посмотрела на письма. Что-то в них было не так.
— Покажите конверты, — попросила она.
— Какие конверты?
— В которых приходили письма.
— Не сохранились.
— Удобно, — Елена взяла одно письмо и поднесла к свету. — А даты почему нет ни на одном?
— Просто не ставила.
— Странно. В блокноте каждая запись датирована, а в любовных письмах дат нет?
Вера помолчала.
— Роман был. Я их видела вместе.
— Где видели?
— В лесу. В заброшенной сторожке.
— Когда?
— За месяц до её смерти.
Елена поняла — Вера лжёт. Придумывает историю на ходу, чтобы очернить память Анны.
— Зачем вы это рассказываете? — спросила она.
— Хочу, чтобы Марина знала правду о матери. Чтобы сняла свои розовые очки.
Марина сидела бледная, сжимая в руках фальшивые письма.
— Если это правда... — прошептала она.
— Марина, не верь ей! — сказала Елена. — Она лжёт!
— Откуда вы знаете?
— Потому что видела всю жизнь твоей матери. От начала до конца. Там не было места для романов.
— Видения могут обманывать, — вмешалась Вера. — А письма — факты.
— Подделанные факты.
— Докажите!
Елена взяла одно письмо и сосредоточилась. Видение пришло сразу, мужчина за столом, пишет чужим почерком, старательно копируя буквы...
— Их писала не Анна, — сказала она. — Их писал какой-то мужчина. Копировал почерк по образцам.
— Глупости!
— В прошлом году. В квартире в Москве. Заказ стоил пятьдесят тысяч рублей.
Лицо у Веры изменилось.
— Вы не можете знать таких подробностей!
— Могу. Потому что вижу правду.
Марина встала и швырнула письма Вере в лицо.
— Убирайтесь! — крикнула она. — Убирайтесь и больше не смейте поганить память моей матери!
— Марина, послушай...
— НЕТ! — Марина была в ярости. — Мало того, что вы убили её, теперь ещё пытаетесь очернить ее память!
— Я её не убивала!
— Лгунья! Соучастница! Убийца!
Марина схватила со стола нож и бросилась на Веру. Елена едва успела её перехватить.
— Отпустите! Я её убью!
— Марина, остановись!
— Она не имеет права жить! После того что сделала с мамой!
Вера выбежала из дома, Марина рыдала на руках Елены.
— Как она посмела! Как посмела оклеветать маму!
— Она в отчаянии. Пытается любыми способами остановить нас.
— Я её убью! Найду и убью!
— Марина, не говори так. Ты не убийца.
— А она — убийца! И должна ответить!
Елена крепко держала её, чувствуя, как в девушке бушует ярость. Сорок лет сдерживаемого гнева вырвались наружу.
— Марина, если ты убьёшь Веру, то станешь такой же, как она.
— Мне всё равно!
— А маме было бы не всё равно. Она не хотела бы, чтобы ты стала убийцей из-за неё.
Марина постепенно успокаивалась, но в глазах у неё всё ещё пылал огонь мести.
— Тогда что делать? Как ей отомстить?
— Добиться справедливости. Довести дело до конца. Сделать так, чтобы все узнали правду.
— А если не получится?
— Получится. Потому что правда на нашей стороне.
Елена обняла Марину и почувствовала — девушка на грани нервного срыва. Слишком много боли, слишком много унижений.
Но завтра они всё равно поедут в Москву. За правду. За справедливость. За память об Анне Сергеевне, которую никто не имеет права опорочить.
Ночью Елена проснулась от странной тишины. Марины не было в кровати.
Она выбежала во двор и увидела Марину у сарая с верёвкой в руках. Лунный свет падал на девушку так, что она казалась призрачной, нереальной, словно горе превратило её в тень самой себя.
— Марина! Что ты делаешь?
— Не могу больше, — прошептала Марина, и в её словах слышалось эхо отчаяния всех женщин, которые когда-либо теряли матерей. — Сорок лет боли, а теперь ещё и это... Как жить с тем, что маму оклеветали?
— Марина, опусти верёвку!
— Зачем? Всё равно правды не добьёмся. Всё равно её память испорчена.
Елена медленно подошла к ней.
— А если добьёмся? Если докажем, что Вера лгала?
— Как?
— Поедем в Москву. К журналистам. Расскажем всю правду.
Марина колебалась, держа верёвку.
— А если не поверят?
— Поверят. Потому что правда на нашей стороне.
Марина уронила верёвку и заплакала. Елена обняла её.
— Обещай мне больше никогда не думать о таком.
— Обещаю. Если вы поможете доказать невиновность мамы.
— Обещаю и я.
Ночью Елена не спала. Марина лежала рядом, но дышала неровно, видно, тоже не могла уснуть.
— Елена Михайловна, — прошептала она в темноте. — А если мы не правы?
— В чём не правы?
— А что если мама действительно... была не такой святой?
— Марина, ты же сама видела её в видениях. Видела, как она тебя любила.
— Видела. Но люди бывают разными. Можно любить ребёнка и одновременно совершать плохие поступки.
Елена повернулась к ней.
— Ты правда в это веришь?
— Не знаю, во что верить. — Марина села на кровати. — Сорок лет я считала, что мама меня бросила. Теперь узнала, что её убили. А сегодня выяснилось, что она могла быть любовницей убийцы.
— Письма были поддельными.
— А роман? Может, роман был настоящим?
Елена понимала, в душе Марины идёт настоящая битва. Сорок лет поисков матери, и вдруг возникают сомнения в её честности.
— Хочешь, я покажу тебе правду? — предложила она.
— Как?
— Через видения. Всю жизнь твоей матери за последние месяцы. Каждый день, каждый час.
— Это возможно?
— Болезненно, но возможно.
Марина колебалась.
— А если я увижу то, что не хочу видеть?
— Тогда будешь знать правду. А правда всегда лучше сомнений.
— Хорошо. Покажите.
Елена взяла Марину за руки и сосредоточилась. Она вызвала видения последних месяцев жизни Анны, день за днём. Марина видела, как мать готовится к урокам. Как проверяет тетради при свете лампы. Как играет с пятилетней дочкой в куклы. Как читает ей сказки на ночь.
— Видите хоть одну встречу с Крыловым? — спросила Елена.
— Нет. Только в школе, в официальной обстановке.
— А романтические встречи?
— Никаких.
Елена показала ей последнюю неделю жизни Анны. Мать металась по дому, собирая вещи, плакала от страха, но думала только о дочери.
— Она боялась за тебя. Каждую минуту думала, как тебя спасти.
— Я вижу, — Марина заплакала. — Она не спала ночами, всё планировала побег.
— А в последний день?
Елена показала фатальную встречу в правлении колхоза. Анна пришла туда не на свидание, а на переговоры о возврате денег.
— Она думала, что сможет договориться, — сказала Марина. — Надеялась на лучшее.
— До последней минуты пыталась решить всё мирно.
Видения закончились, Марина вытерла слёзы.
— Спасибо. Теперь я знаю — мама была честной. Не было никакого романа.
— Конечно, не было. Вера просто пыталась тебя сломать.
— И почти сломала.
Они сидели в темноте, держась за руки. За окном шумел ветер, но в доме было тепло и спокойно.
— Марина, — сказала Елена. — А если не ехать в Москву?
— В смысле?
— Слишком опасно. После сегодняшнего нападения они будут готовы на всё.
— Тем более нужно ехать. Пока мы живы, есть шанс рассказать правду.
— А если убьют?
— Тогда наша смерть станет последним доказательством.
Утром они проснулись от стука в окно. Елена выглянула, за стеклом стоял незнакомый мужчина в очках.
— Кто это? — прошептала Марина.
— Не знаю.
Мужчина постучал ещё раз и показал удостоверение. Журналист. Елена открыла дверь.
— Кирилл Воронов, "Независимая газета", — представился он. — Можно войти?
— Зачем пришли?
— Слышал про ваше дело. Хочу помочь.
— Откуда знаете про дело?
— Громов звонил мне перед аварией. Рассказал всю историю. Попросил приехать, если с ним что-то случится.
Елена пропустила его в дом, Воронов был молодым, лет тридцати, с умными глазами.
— Не знаете, как Виктор Семёнович как себя чувствует? — спросила Марина.
— Лучше. Врачи говорят, выживет. Но память частично потерял.
— Частично?
— Помнит всё, кроме последних событий. Не помнит, зачем ехал в Москву.
Елена поняла, ещё одна "случайность". Свидетель жив, но показания дать не может.
— Что вам рассказал Громов?
— Всё. Про убийство учительницы, про подделку документов, про давление на следствие.
— И что вы собираетесь делать?
— Писать статью. Большую, на первой полосе.
— А если вам запретят публиковать?
— Не запретят. У меня есть связи.
Воронов достал диктофон.
— Расскажите всё с самого начала. Подробно.
Они рассказывали два часа. Елена — про видения и поиски правды. Марина — про свою жизнь и материнскую любовь.
— У вас есть доказательства? — спросил журналист.
— Есть. Блокнот, письма, фотографии.
— Покажите.
Марина принесла документы из тайника, Воронов внимательно их изучил.
— Этого достаточно для сенсации, — сказал он. — Завтра статья выйдет.
— А если на вас надавят?
— Пусть попробуют. Я не из пугливых.
После обеда Воронов уехал, Елена и Марина остались одни.
— Думаешь, поможет? — спросила Марина.
— Не знаю. Но это наш единственный шанс.
Вечером приехала Вера Петровна. На этот раз с двумя охранниками.
— Где журналист? — спросила она без предисловий.
— Какой журналист?
— Не прикидывайтесь! Кто-то видел, как от вас уезжала машина с московскими номерами.
— Не знаем ни о каких журналистах.
Вера обыскала дом, но ничего не нашла, документы снова были спрятаны в лесу.
— Если статья выйдет, — сказала она на прощание, — вы об этом пожалеете.
— Угрожаете?
— Предупреждаю.
Ночью Елена проснулась от странного ощущения. Кто-то звал её по имени. Тихо, настойчиво.
Она вышла во двор, у колодца стояла Анна Сергеевна.
— Лена, — сказала она. — Спасибо тебе. За всё.
— Анна, а что будет дальше?
— Правда восторжествует. Я это знаю.
— Откуда?
— Потому что вы с Мариночкой не сдались. Боролись до конца.
— А если нас убьют?
— Не убьют. Слишком много людей уже знает правду.
Анна подошла ближе.
— Береги мою дочь. Она ещё найдёт своё счастье.
— Обещаю.
— И себя береги. У тебя впереди много дел. Много людей будет просить о помощи.
Призрак учительницы растворился в предрассветной дымке. Елена постояла у колодца, потом вернулась в дом.
Марина не спала.
— С кем разговаривали? — спросила она.
— С твоей мамой.
— И что она сказала?
— Что правда обязательно восторжествует.
— Верите?
— Верю. Потому что мы сделали всё, что мы могли.
Они легли спать, но до утра не сомкнули глаз. Завтра газета выйдет в свет. И тогда вся страна узнает историю Анны Павловой, учительницы, которая погибла за правду.
Следующая публикация
Комментарии 13