Древний Эфес - перекресток цивилизаций

Продолжение темы

Чудо света

С начала I тысячелетия до н. э. Эфесом правили аристократы. Обоснование подобной формы правления сводилось к идее о неполноценности большей части населения, которому ничего не оставалось, как подчиниться элите, меньшей по числу, зато более совершенной. К VII веку той же эры знать сошла с вершины власти, уступив место тиранам. Ни к чему хорошему это не привело, поскольку в следующем столетии Эфес был завоеван соседями-лидийцами.

Правители маленькой Лидии уже давно и с опасным вожделением взирали на цветущие ионийские земли. Борьба за место под солнцем разгоралась медленно, пока не перешла в настоящую войну. Ее завершил легендарный царь Крёз, который с успехом осуществил то, что долго не могли сделать его предки. В 550-х годах до н. э. лидийцы двинулись на Эфес, покорили, не разрушив, желанный город, а затем быстро захватили соседние греческие полисы. После этого Крёз стал полновластным господином почти всего полуострова, за исключением государств на юге Малой Азии, за рекой Галис (современный Кызыл-Ирмак), где в неприступных горных твердынях жили ликийцы и киликийцы. Только им удалось сохранить свободу, тогда как побежденные области, добившись внутренней автономии, были вынуждены платить дань.

Крёз, окрыленный легкой победой, намеревался воевать и дальше. Теперь, дойдя до самого побережья, он хотел подчинить себе населенные греками острова – Самос, Хиос, Лесбос – и уже приступил к строительству флота, но как-то вдруг отказался от этих замыслов, может быть, вняв предупреждению астролога, а может потому, что и так был счастлив.

Владыка Лидии называл себя самым счастливым человеком в мире. По легенде, едва ли основанной на реальных фактах, однажды его навестил Солон, тот самый царь Афин, который отказался от власти ради благополучия своего народа. Он бродил по свету в поисках смерти, поэтому не боялся перечить Крёзу, заявив, что для живого человека счастье недостижимо, поскольку об этом могут судить лишь его потомки. Мысль спорная, ведь богатство кое-что дает, хотя бы чувство превосходства над другими, ощущение радости от приятного бытия или возможность созерцать красоту. В те давние времена, как, впрочем, и сегодня, все это можно было купить, а Крёз, как известно, был очень богат.

Река Тмол в Лидии, по уверениям греческих историков, несла золотой песок, но главное, огромные доходы обеспечивало господство над цветущими странами. Казна пополнялась так быстро, что правителю, еще не отвыкшему от лидийской скудости, пришлось подумать, куда же потратить деньги. Судя по тому, настолько увеличился и похорошел в ту пору Эфес, размышлял он недолго. Крёз купался в золоте сам и не забывал о городе, который именно в то время достиг наивысшего расцвета. Сражаясь с греками, он восхищался их культурой и старался приобщить к ней лидийцев. То ли по настоянию царя, то ли по примеру фригийцев некогда дикий народ освоил и переработал греческое алфавитное письмо, до того успев полюбить греческий язык. В свою очередь, греческий язык активно обогащался за счет языка лидийского. Предпосылки для взаимопроникновения двух культур создавали торговые и политические связи Лидии с ионийскими городами. Крёз щедро одаривал греческие храмы, отдавая предпочтение самому почитаемому, Дельфийскому с его всевидящими оракулами.

Прим.: Считается, что Крёз одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла (98 % золота или серебра) и гербовую царскую печать на лицевой стороне (голова льва и быка). По этой причине он слыл в античном мире баснословным богачом.

Жители Ионии видели основу благополучия в земле. Презирая физический труд, они не слишком высоко ценили ремесло, однако сельское хозяйство, как отмечал автор «Домостроя» Ксенофонт Афинский, «доставляло им приятность. К тому же это почтенное занятие умножало дом и упражняло тело, поскольку земля, доставляя всякие блага в изобилии, не позволяет брать их легко». До прихода греков в Малой Азии олицетворением живительных сил природы считалась фригийская богиня Кибела – Великая мать или, Матерь богов, – которую люди представляли сидящей на троне, окруженной львами, с короной в виде замысловатой башни.

Колонисты не стали отменять местный культ, а соединили азиатскую мать-природу со своей Артемидой, получив совершенно иную богиню. Эллинская Артемида-охотница – дочь Зевса, сестра Аполлона – обитала в лесах, где охотилась в сопровождении нимф и своры собак. Она приносила естественную смерть женщинам, слыла кровожадной, поскольку использовала стрелы как орудие наказания неугодных. Богиня, созданная эфесцами, тоже обладала решительным и агрессивным характером и тоже строго следила за исполнением издавна установленных обычаев, вносивших порядок в животный и растительный мир. 

Однако в отличие от предшественницы Артемида Эфесская не была ни девственной, ни юной, ни даже красивой. Здесь она походила на мумию: ее тяжелое многогрудое тело (символ деторождения) сплошь покрывали бычьи головы (символ земледелия).

Т.н. "Прекрасная Артемида" была найдена при раскопках в Эфесе. Археологический музей Эфеса, г. Сельчук, Турция

Оставаясь покровительницей всего живого, она давала счастье в браке и оказывала помощь при родах, а заодно наделяла плодородием землю.

Если жрецами греческой Артемиды были монахи-кастраты, то Артемиде Эфесской, наряду с евнухами – в Малой Азии их называли мегабизами, что в переводе с древнетюркского означает «мудрый евнух», – служили девственницы-амазонки. Для того чтобы снискать милость первой, требовалось не терять целомудрия и время от времени приносить в жертву кабана, оленя или козла. Вторая снисходила до людских забот, если ей, как и Артемиде Лимнатис (Болотной), возводили дом в подходящем месте, то есть вблизи источников либо прямо на болоте. Святилище Кибелы в Эфесе стояло на заливном лугу, который в сезон дождей превращался в трясину. Легкие деревянные постройки часто приходили в негодность, зимой гнили, летом сгорали и во всякое время года разрушались от нередких в этом краю землетрясений. 

Задумав храм Артемиды (по-гречески Артемисион), эфесцы решили заменить им древнее святилище Кибелы, благо к тому моменту от него почти ничего не осталось.

Известно, что он возводился не один раз. Первое здание, как и прежнее, посвященное Кибеле, было полностью деревянным, зато второе (а возможно, третье или четвертое) – то самое, о котором мечтал Крёз, – строилось из камня. Так как Артемида Эфесская, кроме жен, покровительствовала и амазонкам, ее изображали не только многогрудой мумией. Скульпторы классической эпохи одевали ее в короткую тунику, наделяя копьем и стрелой, только что вынутой из колчана. Иногда голову воинственной богини венчал полумесяц – символ Луны, - ведь малоазийская Артемида все еще оставалась сестрой Аполлона, а тот был богом Солнца.

Тогдашний мир, по крайней мере тот, что был знаком эфесцам, не знал сооружений, подобных тому, которое они собирались посвятить любимой богине. Не пожалев собственных сил и средств, жители города воспользовались помощью соседних полисов. Культ Артемиды был распространен повсеместно, и желающих поучаствовать в этом полезном предприятии было достаточно.

Если верить древним авторам, строительство Артемисиона продолжалось 120 лет. Спустя века Плиний Старший уверял, что «его окружали сотни колонн, подаренные таким же количеством царей». Римский историк, скорее всего, преувеличил – вряд ли ионийцы имели столько щедрых друзей. Тем не менее свою лепту в сооружение храма внесли все государства Малой Азии, но больше других постарался тиран Крёз. Надписи на базах колонн, украшенных в нижней части рельефами с изображениями богов, доказывают, что все они являются даром лидийского царя.  Помимо прочего, он подарил храму статуи священных коров, выполненные из чистого золота.

В Эфесе было немало хороших мастеров, однако конкурс на лучший проект выиграл приезжий архитектор Херсифрон, ему же поручили и строительство. Возведение огромного здания из мрамора представлялось нелегкой задачей, а воплотить предложенный зодчим принцип диптера (прямоугольное в плане помещение, окруженное по внешнему периметру двумя рядами колонн) и вовсе казалось невозможным.

Он выбрал для строительства болотистый берег реки, чем вызвал сначала насмешки, а потом и уважение сограждан. И в самом деле, где лучше всего поставить тяжелое здание в сейсмически опасной местности? На болоте! Потому что болото погасит любые толчки. Храм будет плавать в жиже. Но как тогда сделать, чтобы он не утонул? И Херсифрон решил сначала выкопать глубокий котлован и набить его смесью шерсти и древесного угля. Получилась многометровая подушка. Благодаря своей толщине это воздушное основание было достаточно крепким. На нем храм спокойно простоял около 100 лет...

Архитектор оказался прав. Храм спокойно пережил многие землетрясения и другие стихийные бедствия. Правда, не этот, а другой...

Как и предвидел Херсифрон, колоссальная стройка на болоте стала инженерной головоломкой. Основные материалы – известняк и мрамор – добывали в близлежащих горах. Несущими конструкциями послужили 120 мраморных колонн. Достигая в высоту 20 м, они были сложены из огромных глыб, которые приходилось ставить на место с помощью блоков и потом, уже на высоте, скреплять металлическими штырями.

Строительство гигантского храма на болоте требовало необычных решений. Каждый день для архитектора был испытанием. Например, когда привезли эти колонны весом 70 тонн каждая, оказалось, что дотащить их до строительной площадки невозможно – мягкая почва не давала возможности ни одной повозке подъехать к храму. Привычные средства – запряженные волами повозки – для этого не годились. Испытав как традиционные, так и оригинальные приемы, Херсифрон пришел к гениально простому решению: Херсифрон велел вбить втулки в торцы мраморных колонн, привязать к втулкам канаты, впрячь десятки быков и покатить колонны, как катки. И колонны, как валики, послушно покатились за упряжками из 10 пар волов.

И все же возникали ситуации, когда великий Херсифрон был бессилен, и тогда, как уверяют античные авторы, на помощь ему приходила Артемида. Однажды, потратив немало времени, чтобы уложить в пазы тяжелую балку порога, и не сумев этого сделать, зодчий решил расстаться с жизнью. Разумеется, не упрямая балка была тому виной. Просто не выдержали нервы. Он многие годы работал на пределе, неимоверного напряжения сил требовала борьба с завистливыми коллегами, непорядочными подрядчиками и ленивыми рабочими, изматывали непрерывные споры с властями. Не последнюю роль сыграло раздражение от постоянных взглядов – стройку буквально осаждали зеваки.

Вечером Херсифрон закрылся в своем домике, всю ночь готовился к переходу в мир иной, а утром узнал, что балка опустилась в пазы, конечно, не без помощи богини. Самоубийство не состоялось, и храм продолжал расти, но в законченном виде архитектору увидеть его не довелось. От переутомления великий зодчий скончался, и достраивали храм его сын Метаген и два других архитектора.

Какую часть работы выполнил Херсифрон, доподлинно не известно. Предполагается, что ему удалось возвести здание в целом и установить все колонны. Крышу начал Метаген, к которому, словно по наследству, перешли все проблемы отца. О трудностях, ожидавших еще молодого человека в процессе работы, слагались легенды. Одна из них поведала, как молодой зодчий сумел доставить на стройплощадку архитрав – конструкцию прямоугольную и поэтому не способную катиться.

Помня о том, как в похожем случае поступил Херсифрон, Метаген сделал почти так же, но использовал балку в качестве оси, прикрепив ее с помощью железных прутьев к огромным деревянным колесам. Еще один сложный вопрос решился на месте: тяжелую мраморную глыбу нужно было поднять, а затем аккуратно, без резких толчков уложить на капители колонн. Здесь были использованы давно известные канатный подъемник и наклонные плоскости, а также собственное изобретение – мешки с песком, уложенные на вершину каждой колонны. Закончив операцию, рабочие пробили в мешках отверстия, песок начал высыпаться, и через некоторое время архитрав занял нужное положение сам, не дожидаясь вмешательства Артемиды.

Возведение храма, превосходившего своими размерами все ранние культовые сооружения, требовало от зодчего не только знаний и терпения. Неординарные ситуации складывались настолько часто, что к ним нужно было относиться как к обычным рабочим моментам. Метагену это, видимо, удавалось, во всяком случае, о нервных срывах у него сведений нет. Он постоянно вводил новые, лично изобретенные приемы и способы работы, а осознавая свое место в авангарде современного строительного дела, стремился к повышению его уровня. По примеру отца Метаген вел дневник, куда заносил все относящиеся к строительству события, которые казались интересными ему самому и нужными для потомков, не исключая собственных изобретений.

Накопленный при создании Артемисиона опыт был поистине уникальным. Таким же стало и само здание, хотя закончить его Метаген так и не смог. Когда он умер, храм перешел в умелые руки архитекторов Пеонита и Деметрия, которые сумели довести до конца это невероятно трудное дело. Примерно в 450 году до н. э дом Артемиды обрел крышу, художники придали законченный вид фасадам, особенно пышно украсив главный, обращенный в сторону города.

В обилии скульптуры и резных орнаментов трудно было не заметить основную деталь убранства – статую Артемиды, стоявшую в центре зала.

Главный храм Эфеса был крупнейшим не только в свое время и в своей стране, но и во всем античном мире. Говорят, что он намного превосходил размерами Парфенон, построенный чуть позже в Афинах. Легкий, изящный, сиявший белоснежным мрамором и свежими красками, дом Артемиды Эфесской восхищал всех, кому посчастливилось его видеть издалека или изнутри. Слава его была так велика, что тысячи паломников сходились к нему со всех концов тогдашнего Мира.

По традиции жители античных полисов хранили общественные средства в храмах. Беречь народное добро вменялось жрецам, которые в данном случае выступали в роли банкиров. Им разрешали брать плату за свои услуги, передавать некоторые суммы в другие города (на хранение или в заем), давать ссуды под проценты своим и чужим гражданам, а также финансировать военные походы. В общем, Артемисион являлся одним из крупнейших экономико-финансовых центров Средиземноморья. Об этой ипостаси храма можно судить по старинному выражению «Велик, как Артемида в Эфесе».

Между тем как выглядела мраморная богиня, каким было убранство ее дома, какие статуи стояли в залах, какие фрески и картины украшали стены, если в нем вообще имелась живопись, сегодня не знает никто. Не стоит доверять авторам, подробно описавшим интерьер храма, особенно тем, кто упоминал о резьбе на колоннах, кстати, созданных намного позже Скопасом. Все это к вышеописанной постройке никакого отношения не имеет, поскольку детище Херсифрона уничтожил огонь. Храм простоял сто лет...В 356 году до н.э. чудо античного мира погибло.

Из следующей заметки вы узнаете какой же храм Артемиды стал одним из Семи чудес света Древнего мира, а также о том, что Герострат никогда не сжигал того храма, из-за которого он и стал таким знаменитым злодеем...
Ищите по тегу #турция