Его отец, Людвиг Штиглиц, родившийся Вальдекском княжестве, в молодом возрасте перебрался в Россию и составил начальный капитал удачными торговыми операциями во время войны с Наполеоном. К началу 20-х годов XIX века стал влиятельным биржевиком и даже придворным банкиром. «За оказанные правительству услуги и усердие к распространению торговли» Людвига Штиглица возвели в «баронское Российской империи достоинство». Своего единственного сына Александра он оставил наследником многомиллионного состояния.

Получив классическое домашнее образование, Александр Штиглиц был послан учиться в Дерптский университет, где проявил большие способности к науке. Он увлекался древними языками, живописью, литературой. По окончании университета молодой человек много путешествовал по Европе, а вернувшись в 1840 году в Россию, поступил на государственную службу в Министерство финансов на должность члена мануфактурного совета.

Как гласит предание, получив в наследство финансово-промышленную империю отца, молодой барон растерялся — он совсем не чувствовал в себе тяги к предпринимательству и финансам и мечтал о карьере ученого. Говорят, что наследник даже попытался сразу отойти от дел, но тут сведущие люди передали ему слова самого Николая I — мол, будет очень печально, коли столь авторитетное и в России, и мире банковское учреждение канет в Лету. И то ли мнение императора возымело свое действие, то ли присущее ему чувство ответственности сыграло свою роль, но Александр предпочел забыть о своих высоких устремлениях и засучив рукава принялся развивать доставшееся ему предприятие, в чем, надо сказать, превзошел и своего отца, и своего дядю. «По наследству» к молодому человеку перешли и должность придворного банкира, и имя, ценившееся буквально на вес золота в европейских финансовых кругах — так ему доверяли западные финансисты.

В 1842 году Александр женился на дочери еще одного немецкого предпринимателя, осевшего в Санкт-Петербурге, Каролине Карловне Миллер.

Брак остался бездетным, но Штиглицы воспитывали приемную дочь Надежду. С появлением ее в семье барона связана романтическая история. Ребенок был подкинут супругам одним прекрасным летним днем. Потом стали поговаривать, что отцом девочки является сам великий князь Михаил, брат императора Николая I. Кто родители ребенка, супруги разбирать не стали, а просто приняли ее в свою семью и воспитали как родную дочь. Надежда выросла, вышла замуж, а после смерти барона унаследовала значительную часть его громадного состояния.

Барон оставил Н. М. Половцевой, своей приемной дочери, просто грандиозное состояние в 38 миллионов рублей, недвижимость, финансовые структуры... и в том числе дворец на Английской набережной, цена которого, вместе с коллекцией произведений искусств в нем, тогда была 3 миллиона рублей. О дворце на Английской набережной см. здесь: https://ok.ru/artlabiri/topic/67981753953073
Однако Надежда Михайловна Июнева жила в другом доме на Большой Морской, вместе со своим мужем Александром Половцевым. Дом этот ей также подарил Александр Штиглиц.
https://youtu.be/SSeDImfrD-4?si=CEmXRkIvQP47qF6x

В очень короткий срок Александру фон Штиглицу удалось завоевать уважение российских финансистов. В 1846 году столичное биржевое купечество впервые выбрало его на должность председателя Биржевого комитета Санкт-Петербурга.Александр Людвигович непрерывно возглавлял комитет до 1860 года. В 1848 году Штиглиц был назначен членом Коммерческого совета Министерства финансов. В самый разгар Крымской войны за услуги, оказанные отечеству, барон получил чин статского советника, а вскоре стал действительным статским советником.

Влияние, которое оказывал Штиглиц на деловую жизнь Санкт-Петербурга, было колоссальным, и нельзя сказать, что все современники барона оценивали его положительно. Так, поговаривали, что, будучи председателем биржевого комитета, Штиглиц фактически диктует на бирже свои правила игры: котировки на бирже начинались только с его появлением и были всегда такими, какие требовались банкирскому дому барона; что его фирма монополизировала экспортно-импортные операции, что барона порой несправедливо называют человеком кристальной честности. Мнение по этому поводу самого Александра Людвиговича история не сохранила. Исследователи пишут, что он был замкнут и немногословен и, судя по всему, обладал большим чувством собственного достоинства, а потому не считал нужным опускаться до оправданий.

В том, что он был человеком высоких моральных принципов, сомневаться не приходится. Об этом свидетельствуют два поучительных факта его биографии. Факт первый: перед тем как занять важный государственный пост (а барон Штиглиц, как известно, в 1860 году стал первым управляющим Государственного банка), Александр Людвигович ликвидировал все свои частные банковские дела и по собственной воле снял с себя обязанности председателя Биржевого комитета — чтобы не было конфликта интересов. Факт второй, сохранившийся в воспоминаниях современников Штиглица: свои колоссальные сбережения он предпочитал хранить в российских банках, а когда слышал недоумевающие вопросы коллег, холодно отвечал примерно следующее: «Мой отец и я заработали свое состояние в России. И я готов потерять с ней все свое состояние, если она окажется несостоятельной».

Большие пересуды вызывали и коммерческие предприятия барона, а их у него было великое множество. Так, барон прибавил к своим активам новые текстильные предприятия. В конце 40-х — начале 50-х годов он основал неподалеку от Нарвы суконную и льнопрядильную фабрики, позже преобразованные в Товарищество нарвской суконной мануфактуры. Он был одним из учредителей Московского купеческого банка, владел металлургическими заводами, золотыми приисками.

Его банкирский дом представлял интересы Российской империи в во всей Европе. Его честность не ставилась под сомнение никем. Вексель банкирского дома Штиглицев принимался с деньгами 1 : 1,что беспрецедентно.

И вот в 52 года на пике своей финансовой карьеры он, тайный советник, управляющий Госбанка, оказавший России неоценимые услуги, владелец 100-миллионного капитала, резко свернул дела, подал в отставку и посвятил свою жизнь меценатству.

Он содержал школы и приюты, строил церкви, учреждал стипендии и гранты, но дело всей его жизни – Училище прикладного рисования. Они писал о своих мотивах прямо : «не имея потомков и желая навсегда связать свое имя с общеполезным для Российской империи учреждением». Сумма в 5 миллионов рублей серебром, выделенная на создание Училища, поражала воображение.

Училище было основано в 1876 году для подготовки специалистов (рисовальщиков, живописцев, скульпторов) для художественной промышленности, а также учителей черчения и рисования для средних учебных заведений; училище также было призвано содействовать развитию художественных способностей рабочих и ремесленников . Основное, старейшее здание училища (учебный корпус) по адресу Соляной переулок, 13, было построено по проекту архитекторов А.И. Кракау и Р.А. Гедике при участии М.Е. Месмахера в 1879-1881 годах.

Училище существовало на проценты с завещанного бароном Штиглицем неприкосновенного капитала в 1 млн рублей (колоссальная по тем временам сумма). Позднее, в 1884 году, меценатом была завещана дополнительная сумма в 5,7 млн рублей. Эти щедрые средства позволили Училищу безбедно существовать. Мало какое учебное заведение в России было столь хорошо обеспечено.

В отличие от Академии художеств, в Училище принимали всех желающих, без различия сословий и пола, требовалось только наличие знаний в объеме четырех классов гимназии (или реального училища) и успешная сдача экзамена по рисунку. Учебный процесс был весьма интенсивным, во всем царила строгая дисциплина, порядок и чистота. Классы были отлично оборудованы и даже оснащены электрическим освещением (редкость по тому времени). Воспитанники Училища проходили практику и работали на Императорском фарфоровом заводе, в ювелирной фирме Фаберже, в мастерских Императорских театров, на Московской ситценабивной мануфактуре и др. Кроме того, ученики участвовали в разнообразных выставках, в том числе и престижных международных, а в конце декабря ежегодно проходили отчетные выставки ученических работ.

Большую роль в становлении этого учебного заведения сыграл видный государственный деятель, зять барона Штиглица, Александр Александрович Половцов (1832 – 1909). Александр Половцов стал бессменным председателем совета Училища и товарищем почетного попечителя. Половцов руководил Училищем с самого момента его основания и до конца своей жизни. Он же привлек к организации учебного процесса и строительству училищных зданий архитектора Месмахера и способствовал его назначению на пост директора. Половцов был экспертом по прикладному искусству, увлеченным коллекционером и сыграл неоценимую роль в становлении учебного заведения и формировании музея прикладного искусства. Как и его тесть, Половцов тоже делал пожертвования на благотворительность. После смерти Штиглица он завершил обустройство Училища и строительство здания музея.

Официальное торжественное открытие музея Училища Штиглица состоялось 29 декабря 1881 года. Довольно скоро коллекция приобрела известность. Она отличалась широким разнообразием и высоким качеством экспонатов. Однако своего здания у музея поначалу не было. Первоначально музей Училища занимал восемь залов второго этажа основного здания, построенного А. И. Кракау и Р. А. Гедике. Однако коллекции продолжали интенсивно расти, и пришлось задуматься о постройке отдельного музейного здания.

Строительство и отделка здания на территории бывшего Соляного городка (квартала складов соли) продолжались 10 лет. Совет Училища констатировал: Перед зданием музея в Соляном переулке стоят два замечательно красивых бронзовых фонаря-торшера, изготовленных в 1895 году по проекту Месмахера

Фонари украшены фигурами путти, которые олицетворяют различные ремесла.Одна из примет студентов Мухинского училища: считается, что эти мальчуганы приносят удачу на экзаменах, отсюда традиция приносить им цветы.

Торжественное открытие лучшего в России музея декоративно-прикладного искусства состоялось в 1896 году. Перед взором многочисленной публики предстали французские и фламандские гобелены и восхитительные образцы фарфора, бронзы, эмали, помещенные в специально изготовленные витрины.В празднике открытия музея принимала участия императорская семья во главе с Николаем II, а также многие деятели культуры, в том числе художники И.Е. Репин, молодые К.С. Петров-Водкин и А.П. Остроумова-Лебедева, старик писатель Д.В. Григорович. Все они горячо приветствовали Месмахера.

Преподаватели и воспитанники Училища на Итальянской лестнице Большого выставочного зала музея (в центре — М.Е. Месмахер). Фото 1896 года. На верхней площадке лестницы возвышалась мраморная статуя А.Л. Штиглица работы скульптора М.М. Антокольского. А.Л. Штиглиц был представлен скульптором сидящим в кресле.

Плата за обучение в училище составляла 12 руб. в год, что по тем временам было недешево. И выходили - профессионалы. Спрос на его выпускников был очень высок. Две трети сотрудников фирмы Фаберже окончили это учебное заведение. «Штигличане» работали в ювелирной фирме Овчинникова, на Трехгорной мануфактуре, в декорационных мастерских театров – в том числе и Мариинского, разумеется - на Императорском фарфоровом заводе. Ни одна сколько-нибудь значительная международная выставка не обходилась без участия «штигличан». Их приглашали в Париж, Вену, Чикаго и Копенгаген..

Тридцать залов музея знакомили студентов с историей развития целых отраслей прикладного искусства, таких как ткани и шитье, резьба по дереву, камню и кости, гобелены, фарфор, фаянс, стекло, майолика, с момента зарождения и по XIX век. Основные залы на первом и втором этаже музея Месмахер отвел под постоянную экспозицию искусства Египта, Германии, Италии, России, Франции, Англии и Фландрии. Каждая из стран «представляла» свое декоративно-прикладное искусство в период его наивысшего расцвета.В музее были Итальянский, Египетский, Готический залы, зал «Теремок», убранство которого казалось «живет сказкой, написанной русской природой», были и зал Медичи, «Венецианский» зал, зал Фарнезе, Папская галерея, залы Генриха II, ЛюдовикаXIII, Людовика XIV, Елизаветинский зал, зал Тюдоров, Фламандский зал.

В январе 1898 г. в Музее С.П. Дягилевым была организована Выставка русских и финских художников, в которой наравне с А.Н. Бенуа и М.А. Врубелем участвовали финские художники: В. Бломстед, А. Галлен-Каллела и другие.

Печально, что от первоначального количества помещений не сохранилось и половины (масса экспонатов перекочевала в Эрмитаж!), но здесь и сейчас есть что посмотреть: затейливо оформленные залы и галереи со сказочными расписными потолками, восхитительная резная мебель, фарфор, изразцы, изделия из стекла и металла. В музее пустынно и уютно, атмосфера почти интимная.

Большой выставочный зал (Итальянский зал), являющийся композиционным центром всей постройки. Этот двухэтажный зал, напоминающий двор итальянского палаццо, предназначался для студенческих и преподавательских выставок. Он был самым большим не только в музее, но и во всем Петербурге.

После октябрьских событий 1917 г. Центральное училище технического рисования А.Л. Штиглица было закрыто. Мраморная доска с надписью об учредителях и основателях Училища была снята. В конце Великой Отечественной войны Училище было воссоздано под названием Ленинградского высшего художественно-промышленного училища. С 1953 по 1994 гг. оно носило имя скульптора В.И. Мухиной. В 90-е вуз был переименован Санкт-Петербургскую государственную художественно-промышленную академию, и наконец в 2006 году ему было присвоено имя основателя — Александра Людвиговича Штиглица. Музей училища тоже сохранился, сегодня это одна из богатейших коллекций декоративно-прикладного творчества в России.

И сейчас там учатся мальчики и девочки, и болтая, таскают мольберты по коридору, и раскладывают рисунки на наборных полах.

Александр Штиглиц умер в 1884 году. В последний путь барона провожали с поистине царскими почестями, отпевали в лютеранской церкви Святых Петра и Павла на Невском, затем отвезли в Нарву. Рабочие его суконной и бумагопрядильной фабрик несли на руках гроб хозяина в семейную усыпальницу – церковь Святой Троицы, где он завещал похоронить себя подле своей жены.

#архитектура #Персоны