Подземная Москва архитектора Душкина

Продолжение темы

Следующей крупной осуществленной работой Алексей Душкина стала станция метро «Площадь Революции» (1935–1938 гг., инженер Н. М. Комаров, скульптор М. Г. Манизер). Это сооружение далось архитектору нелегко. Он создал три проекта. Много споров велось относительно оформления станции скульптурой и ее места в образе интерьера. Душкин считал, что роль скульптуры должна быть подчиненной, Манизер – наоборот.

Сложность состояла в том, что в оформлении такой важной с идеологической точки зрения станции невозможно было обойтись без изобразительных средств, иллюстрирующих тему революции. Такой подход, предполагавший дидактическую нарративность искусства, был понятен партийному начальству, но глубоко чужд самому Душкину. В мемуарах он писал, что хотелось достичь максимальной выразительности абстрактными средствами архитектуры. В результате победила другая точка зрения. Душкин признавался, что «морально проиграл», но вынужден был доводить начатое до конца.

В отличие от станции «Дворец Советов» «Площадь Революции» является станцией глубокого заложения. Станции такого типа (его еще называли «английским») прокладываются закрытым способом. На место вынутых массивов земли монтируются несущие конструкции тоннелей в виде гигантских труб (тюбов) из чугунных тюбингов, сходных с округлыми ящиками, скрепленными вместе. Конструкция из трех тюбинговых тоннелей диктовала архитектору весьма жесткие рамки.

Душкин смело обыграл динамичный образ «пространства-трубы», в основе которого лежит сплошной цилиндрический свод на низком цоколе. Этим была достигнута зрительная иллюзия облегчения подземелья. Три сводчатых нефа соединены проходами с лучковыми перемычками (по 10 с каждой стороны, 2 крайних заложены позднее), которые подчеркнуты декоративными полуциркульными арками, идущими от самого цоколя, многократно рифмуясь с формой свода.

Гладкий белоснежный свод выполнен из легкого асбоцемента и является декоративной оболочкой, скрывающей тюбинги. Низкий цоколь пилонов облицован черным мрамором «Давалу», а упругие архивольты аркады – красно-коричневым «Шрошей». Черно-красно-белое цветовое решение навеяно революционной символикой.

Свод между арками украшен орнаментальными нервюрами, пересекающимися в сложном рисунке наподобие двойной монограммы «М-М» (Московское метро). Округлые путевые стены боковых перронных залов обработаны серым мрамором «Уфалей», а боковые стенки проходов между залами – желтым мрамором «Бьюк-Янкой». В концах перронных залов устроены скамейки для ожидания поезда. Полы были выложены шахматными квадратами белого и серого мрамора, который в 1950-е годы при прокладке новых переходов заменили гранитом.

В первоначальном проекте архитектор предлагал установить в цоколе между арками прожекторы, направленные вверх и скрытые за изображениями земного шара, освобожденного от цепей рабства. Белый свод станции должен был освещаться отраженным светом, что создавало эффект грота.

В результате от этой идеи отказались и повесили два ряда ламп блюдцеобразной формы. На месте прожекторов устроили изящные вентиляционные решетки в виде снопа колосьев.

Самой сложной частью проекта оказались углы пилонов в проходах между нефами, зрительно «срезанные» декоративными арками. Душкин предлагал оформить эти углы бронзовыми рельефами с надписями и сценами на тему Французской и Русской революций.

Был объявлен конкурс на тематические рельефы, но он не дал нужных результатов, и тогда из Ленинграда пригласили академика М. Г. Манизера с группой скульпторов Академии художеств. Манизер по-своему понял задачу и предложил скрыть неудачно выступающие углы круглой скульптурой в виде полусидячих фигур.

Архитектор писал: «Средства художественной выразительности должны отвечать требованиям архитектурной логики. В этом плане установленные на станции «Площадь Революции» скульптуры трудно оправдать композиционно». Однако как мы видим сегодня, верх одержала сторона скульптора.

Фигуры изображают историческую эволюцию советского человека: от суровых революционных матросов, солдат и бойцов гражданской войны, порвавших с «проклятым прошлым», – к мирным горнякам и колхозникам и далее – к юным спортсменкам и студентам, пионерам и октябрятам молодой советской страны, рожденным для «светлого будущего».

Чтобы вместить ростовые фигуры в ограниченное пространство арочных проёмов, пришлось придать им несколько скованные позы. По городской легенде, над этим грустно шутили в Москве: советский народ либо сидит, либо стоит на коленях. В некоторых источниках этот афоризм приписывают члену правительственной комиссии, принимавшей станцию.

С идеологической точки зрения получился своеобразный каламбур: вместо темы воинственной борьбы и революции – тема эволюции на пути к миру. Но, по сути, это более соответствовало новой линии партии и настроениям самого И. В. Сталина. По воспоминаниям Душкина, генеральный секретарь приехал осмотреть станцию перед открытием и одобрил: «Ходил быстро вокруг скульптур и говорил “как живые, как живые!” с грузинским акцентом». Изваяния стали лучшей иллюстрацией к сталинскому мифу о советском человеке. За эту работу Матвей Генрихович удостоился Сталинской премии, которую в 1943 году он полностью передаст в «Фонд обороны Красной армии».

Всего было выполнено 80 статуй: 10 пар, сдублированных по 4 комплекта: «Солдат» и «Красногвардеец», «Матрос» и «Партизан», «Парашютистка» и «Краснофлотец», «Пограничник» и «Осоавиахимовка», «Изобретатель» и «Шахтер», «Колхозница» и «Колхозник», «Ученый» и «Студентка», «Футболист» и «Физкультурница», «Отец с ребенком» и «Мать с ребенком», «Юные авиамоделисты» и «Школьницы с глобусом». Галерея начинается от западного торца станции (на момент открытия в 1938 году именно здесь располагался единственный выход). Некоторые фигуры в «подземной галерее» имеют реальные прототипы своих образов.

К открытию станции скульптуры были отлиты из гипса и потом постепенно заменялись на бронзовые. В торце станции до пробивки второго эскалаторного тоннеля располагался рельеф с изображениями Ленина и Сталина с конституцией в руках.

Статуи, согбенные под тяжестью арок в напряженной позе роденовского «Мыслителя», получились чрезвычайно выразительными и, конечно, заняли главенствующее место в интерьере. Некоторые называли станцию «скульптурной галереей» или «музеем революции», другие критиковали за то, что советский человек «придавлен» тяжелыми арками. Сам Душкин болезненно переживал изменение своего проекта.

Отмечу, что в 1941 году скульптуры со станции были эвакуированы в Среднюю Азию. Во время эвакуации некоторые из них пострадали: остались разрозненные части – головы, руки, оружие и другие детали. Из эвакуации скульптуры вернули в 1944 году. За счёт того, что каждая композиция повторялась четырежды, всё удалось полностью восстановить за короткий срок. Все статуи лично тщательно осматривал и принимал автор.

Как мы уже говорили, изначально скульптур на станции было 80, но из-за открытия в декабре 1947 года восточного наземного вестибюля, четыре из них демонтировали. Не все знают, что именно поэтому из 20 скульптурных сюжетов 18 повторяются четырежды, а два – только дважды – в замурованном арочном проходе. Архитекторы, поддерживающие Душкина, повторение образов критиковали, считая, что это «ослабляет эффект идейного и художественного содержания».

До сих пор можно слышать разные мнения об этом необычном интерьере. Некоторых смущает навязчивая настырность чересчур натуралистичных фигур, пристально, будто с недоумением глядящих на своих зеркально отраженных двойников. Назойливая повторяемость статуй действительно вызывает нездоровое ощущение дежавю, которое, вероятно, тоже является неотъемлемой частью советского мифа. Но, как бы то ни было, эта станция оставляет сильное впечатление.

Помимо станционного зала по проекту Душкина был создан элегантный в своей простоте наземный (западный) вестибюль с шестиколонным портиком из черного лабрадорита на фасаде и овальным эскалаторным залом, соединяющим станции «Площадь Революции» и «Площадь Свердлова» (ныне «Театральная»).

Второй вестибюль (восточный) открылся в 1947 году в Богоявленском переулке. В его отделке использован светлый мрамор, а стена напротив эскалатора украшена флорентийской мозаикой, изображающей щит с мечом и серпом, обрамленные красными знаменами. За освещение отвечает огромная подвесная люстра в 24 рожка и торшеры в форме колонн на постаменте перед аркой эскалаторного тоннеля.

В 1936–1938 гг. Душкин работал над главным произведением своей жизни – станцией метро «Маяковская». «Площадь Маяковского» (художник А. А. Дейнека) – так должна была называться станция – является общепризнанным шедевром мировой архитектуры. Это, по оценке многих, лучшая станция метро в мире! Она стала одним из символов советской архитектуры. Эффектному пространству здесь не уступает изысканный и стильный дизайн.

Много сказано и написано о «Маяковской». Юрий Олеша хлестко окрестил ее «стальной кофтой Маяковского». Архитекторы и искусствоведы видели в ней шедевр ар-деко, «дух готики и барокко», «упругость, движение, полет»; некоторые называли ее остановкой на пути в светлое будущее, которое не наступило, другие сравнивали с византийской купольной базиликой, тронным залом или даже «пещерным храмом летающего пролетариата с восходящими в небо лестницами-эскалаторами в алтаре».

Яркий образ интерьера – «бесконечная» легкая и гибкая аркада, несущая торжественные световые купола. Стилистику сложно охарактеризовать точно: она вся пронизана новизной, но в ней еще чувствуются отголоски экспрессивного модерна. В начале XX века споры теоретиков о том, как развиваться новой архитектуре, сводились к антитезе: «София Константинопольская или готический собор»? «Маяковская» удивительным образом соединяет в себе обе противоположности.

Сам Душкин называл Владимира Маяковского «индустриальным лириком». Индустриальная тема нашла отражение в декоративных арках из профилированной нержавеющей стали, пластично охватывающих пространство. Лирику символизируют световые купола – «прорывы в небо» из подземелья. В мемуарах архитектор приводил строки поэта, которые его вдохновили: «Надо мною небо. Синий шелк! Никогда не было так хорошо».

С самого начала станция задумывалась как смелый технический эксперимент. Инженеры Р. А. Шейнфайн и Е. М. Гринзайт (был арестован прямо во время строительства) придумали уникальную конструкцию станции глубокого заложения, где вместо громоздкой системы из трех тюбинговых тоннелей создавалось единое трехнефное пространство с несущими колоннами. Была разработана специальная трехсводчатая конструкция из прочных чугунных тюбингов, создававшаяся поэтапно.

Сначала проложили два боковых тоннеля диаметром 9,5 м. Затем в них установили стальные опоры сечением 0,7 м, с шагом в 4,2 м, несущие прогоны арок. Потом возвели центральный тюбинговый свод радиусом 4,75 м, повышенный на 2,5 м относительно боковых тюбов. После чего промежуточные тюбинги между центральным и боковыми сводами вынули вместе с землей.

Тюбинги вынимались последовательно ячейка за ячейкой, что отразилось на структуре каркасной конструкции из 35 повторяющихся пространственных ячеек, наподобие травей готического собора. В результате получился просторный подземный зал длиной 155 м и шириной — 23 м, при ширине платформы — 14 м, разделенный тонкими колоннами на три нефа с высотой центрального свода 7,4 м.

Однако в целях укрепления конструкции, помимо арок, отделяющих боковые нефы от среднего, пришлось перекинуть через средний неф поперечные разгрузочные распорки, что занизило его высоту по сравнению с центральным сводом до 5,2 м при ширине нефа 8,9 м. Таким образом образовались лишние пустоты вверху каждой ячейки.

Первоначальный проект архитектурного оформления был разработан архитектором С. М. Кравцом и инженером Н. И. Ушаковым и выдержан в эклектичных и тяжеловесных формах с мотивами ренессанса. Душкин подключился к проектированию, когда проект Кравца отклонили.

Алексей Николаевич создал 7 эскизов и гипсовую модель станции. Уже в первых вариантах оказалась сформулирована основная тема легкой упругой аркады из ритмично повторяющихся трехцентровых арок, придающая интерьеру динамичность и сходство с промышленным цехом.

Исходя из новаторской стальной конструкции, архитектор решил в качестве отделочного материала арок применить полированную нержавеющую сталь. Поначалу идея Душкина вызвала скандал: зачем тратить дорогую авиационную сталь на украшения? Но архитектора поддержал авиаконструктор А. И. Путилов, выделивший нужное количество стали.

Стальные ленты являются очевидной метафорой железной дороги, и в то же время напоминают густые пучки тонких готических колонн или металлические трубки органа, сплавленные воедино. Продвинутые школьники устраивают аттракцион: если с достаточной силой пустить вверх по желобку стальной полосы 5-рублевую монету, она опишет по потолку полукруг и спустится по противоположному столбу.

Жена архитектора так писала в мемуарах о творческих поисках мужа: «В 1936–1937 гг. шло проектирование станции “Площадь Маяковского”. Алексей Николаевич читал и перечитывал произведения поэта, просил меня играть ему то Баха, то Прокофьева. Родившийся у него образ станции можно назвать словом “сталь”». В результате получилась действительно необычная смесь Баха с Прокофьевым, но смесь очень гармоничная.

Арочные своды с дугами из нержавеющей стали таят в себе несколько секретов. Например, если один человек, встав у колонны, что-то тихо произнесет в ее углубление, другой человек у колонны напротив прекрасно его услышит. А еще к металлическому желобу можно прижать монетку и толкнуть ее вверх: описав дугу, она приземлится с другой стороны.

Помимо выразительного тектонического эффекта стальные арки также послужили оригинальным иллюзионистическим приемом. По воспоминаниям архитектора Ю. А. Ревковского, многие люди знали из газет об оригинальной конструкции и, когда впервые видели станцию, всерьез думали, что «видимые профилированные стальные ленты — и есть поверхности несущих колонн».

Сверкающие стальные ленты окантованы черным мрамором «Садахло», а колонны в нижней части украшены розовато-красным полудрагоценным камнем орлец (родонит). Когда в послевоенные годы узнали о радиоактивных свойствах камня, его стали постепенно заменять на красный мрамор.

Долго архитектору не удавалось придумать: как использовать лишнее пространство чердачных пустот над арками среднего нефа. В эскизе 1936 года предполагалось сделать ложный свод с трельяжем из ромбовидно перекрещенных нервюр, а над ним устроить вентиляционный канал.

В конце концов идея пришла! На одном из уже готовых эскизов Душкин дорисовал овальные световые купола над ячейками среднего нефа. Если смотреть в перспективу перронного зала, то купола, подсвеченные кольцами изящных бра, напоминают роскошные люстры, бесконечной вереницей тянущиеся вдаль. Но если остановиться под каждым из них, то в овальной нише можно увидеть мозаичный плафон — иллюзию окна в небо.

Ломая голову над задачей, как заставить пассажиров забыть, что над ними – кошмарная, тяжеленная толща земли, Душкин придумал такой ход: надо создать иллюзию, что в потолке – окна по типу окулуса в римском Пантеоне, сквозь которые видно небо.

Для создания эскизов мозаик Душкин пригласил художника А. А. Дейнеку, который с энтузиазмом взялся за работу. Сложная форма плафонов диктовала динамичные диагональные ракурсы снизу вверх. Мозаики выполнили в Ленинградской академии художеств, в мастерской В. А. Фролова.

Всего пар столбов на станции 36. Следовательно, пространств между ними – 35. Именно столько рисунков Душкин заказал Александру Дейнеке. Тема была сформулирована как «Сутки Страны Советов: утро, день, ночь, снова утро». Причем входя на станцию, пассажиры попадали в «зону утра». Обратите внимание, что там, где день сменяет утро, соответствующая мозаика изображает Спасскую башню Кремля с курантами, и стрелки показывают 12.00. И тоже самое повторяется в сюжете, где ночь сменяет вечер. А сюжеты «Закат» и «Рассвет» отличаются друг от друга только тем, с какой стороны подсвечены облака. Станция метро «Маяковская» – настоящий шедевр стиля ар-деко.

Вот перечень всех 35 мозаик (сохранилось 34), объединенных в цикл «Сутки Страны Советов»: «Знамя СССР» (утрачено), «Два самолета и цветущая яблоня», «Прыжок в воду парня и девушки», «Плодовое дерево», «Сигнальщик», «Бомбардировщики днем», «Парашютист», «Спасская башня днем», «Комбайн», «Прыгун с шестом», «Планеры», «Парашютисты», «Прыжок лыжника», «Сосна», «Статуя девушки с веслом», «Самолет», «Бомбардировщики ночью», «Дирижабль над Спасской башней ночью», «Парашютист ночью», «Биплан ночью», «Бомбардировщики ночью», «Домна», «Стратостат», «Авиамоделисты», «Игра в волейбол», «Парашютисты утром», «Самолет и портик», «Монтажниквысотник», «Чайки», «Мать», «Два самолета», «Опоры ЛЭП», «Подсолнухи», «Апельсины», «Знамя СССР».

Купола иллюстрировали миф о прекрасном настоящем и светлом будущем советского человека, продолжающий тему станции «Площадь Революции». Однако в «Маяковской» все пронизано символикой, даже полы! На беломраморном фоне чередуются красные и черные квадраты. Сам Душкин писал, что хотел отразить в их рисунке тему недавнего «прошлого» — футуристических квадратов Малевича.

Оформление боковых перронных нефов не менее интересно: здесь архитектор позволил себе очень смелое решение. Криволинейные путевые стены повторяют очертания тюбинговой конструкции. Внизу они облицованы небольшими плитками серого мрамора «Уфалей», а вверху выявлен «индустриальный» рисунок прямоугольных тюбингов.

Очень изысканы приемы освещения станции. Помимо изящных «тарелочек» бра в куполах (по 16 штук) в сводах над арками между нефами сделаны оригинальные «световые ящики», подсвеченные вверх. Боковые нефы освещены блюдцеобразными лампами, подвешенными к полуаркам, тянущимся от колонн.

У творения Душкина были и критики. Резонная претензия была: при чем тут Маяковский? Почему никак не учтено название станции при проектировании? Эту претензию Душкин быстро снял, установив в глухом торце бюст поэта (в 2005 году из этого торца пробили второй выход, и бюст был вынесен в новый наземный павильон.

Впрочем, в плафоне этого павильона сделали еще мозаичное панно, на котором приведено столько цитат из Маяковского, что никаких вопросов к станции не осталось).

Интерьер наземного вестибюля «Маяковской» (совместно с Я. Г. Лихтенбергом и Ю. П. Афанасьевым), облицованный серым мрамором, и кассово-эскалаторный зал со стенами из красного мрамора «Шрошей» оформлены подчеркнуто сдержанно. Выразительны световые кессоны кассового зала, украшенные бронзовыми решетками со стилизованным изображением пятиконечной звезды и серпа с молотом.

Сам Душкин был недоволен своим творением, отмечая, что не все замыслы удалось воплотить в жизнь. В частности, из-за недостатка финансирования у архитектора не получилось создать второй вестибюль: южный, встроенный в здание нынешнего Концертного зала им. П. И. Чайковского был открыт в 1938 г., а северный появился только в 2005-м.

Ну и наконец, главная претензия была у Дейнеки (и у тех пассажиров, которым лень задирать голову, да еще и 35 раз): мозаики так сильно утоплены вглубь относительно поверхности свода, что в перспективе станции их вообще ниоткуда не видно. Об их существовании, если не знать, догадаться трудно. Да и, если догадаешься, не порассматриваешь их долго с задранной вверх головой. Но Душкин не за тем придумал эти мозаики, чтобы их было хорошо и отовсюду видно. Как мы помним, ему нужен был эффект окон, чего не получилось бы, если бы мозаики располагались просто на потолке.

В 1939 году на Международной выставке в Нью-Йорке был представлен макет одного отсека станции в натуральную величину с зеркальными стенами, создающими иллюзию бесконечного пространства. Публика пришла в восторг! Станция получила 1-ю премию. Но вместо Душкина в США полетел «классово близкий» инженер Пончиков из простых рабочих.

6 ноября 1941 года на «Маяковской», служившей крупнейшим бомбоубежищем столицы, прошло торжественное заседание Моссовета, посвященное годовщине революции. Присутствовал сам Сталин, приехавший на поезде со стороны «Белорусской». Заседание наряду со знаменитым парадом на Красной площади было призвано поднять боевой дух советского народа в самый тяжелый момент войны. Наверное, неслучайно станция «сталь» была выбрана в качестве декорации для этого.

Продолжение следует. См. по тегу #архитектура