130 лет назад, 19 декабря 1894 года, в Париже начался резонансный судебный процесс по делу Дрейфуса

Капитана Альфреда Дрейфуса обвиняли в шпионаже в пользу Германии. Дело получило большой общественный резонанс и сыграло значительную роль в истории Франции и Европы конца XIX – начала XX веков.

Скандал

В конце XIX века во Франции, в стране Великой революции, первой давшей своим еврейским жителям равные гражданские права, разразился шпионский скандал. Скандал был связан с капитаном французского Генштаба Альфредом Дрейфусом, которого обвинили в шпионаже в пользу Германии, главного врага Франции тех лет. Обвинение тем более болезненное, что Франция только что проиграла войну Пруссии. Но почему именно Дрейфуса и почему в шпионаже?

Лучшим агентом Секретного отдела французской полиции, занимавшегося контршпионажем, была уборщица в посольстве Германии Мари Бастиан. Она поставляла разведке содержимое мусорной корзины немецкого военного атташе полковника фон Шварцкоппена. Именно она принесла в сентябре 1894 года в Секретный отдел, известный также как Статистический, маленькую записку, bordereau по-французски. Это было неподписанное письмо, в котором некто обещал за плату передавать Германии секретную информацию, связанную с французской армией.

Французы давно подозревали, что в Генштабе есть крот. Многие были бы рады обвинить в поражении в войне не французских генералов, а немецких шпионов. Уже произошло несколько тревожных утечек информации, и после bordereau в Генштабе началась серьезная паника. Провести расследование было поручено майору Анри. Подозрение пало на капитана Дрейфуса, многообещающего молодого офицера разведывательного управления.

Национализм

Франция переживала сложный период. Быстрая индустриализация способствовала подъему социалистического и рабочего движения – с одной стороны и потере рабочих мест – с другой. Напряженность между светским республиканским государством и католической церковью; поражение во Франко-прусской войне (1870-1871), приведшее к объединению Германии, борьба за колонии – все это привело к возникновению и росту сильных националистических движений, способствовало подозрениям в отношении иностранцев и идей, которые воспринимались как подрывающие французскую идентичность и суверенитет. Французы переживали резкий всплеск ксенофобии и особенно – антисемитизма.

Назначили шпионом

Дрейфус, как известно, был евреем. К тому же родом из Эльзаса, пограничной области Франции, которая была передана Германии в результате франко-прусской войны. После того как эта область была возвращена Германии, семья Дрейфуса переехала в Париж, но у них остались знакомые в Германии.

Семья была очень состоятельной, что во Франции конца XIX века вызывало у многих раздражение. При таком раскладе неудивительно, что майору Анри показалось, будто почерк в записке имел некоторое сходство с почерком Дрейфуса, и того сочли самой подходящей фигурой на роль шпиона.

Обратились к профессору Высшей военной школы Жоржу Пикару, чьим кадетом во время учебы был капитан Альфред Дрейфус. Пикар, как и многие его современники, был бытовым антисемитом. Когда Дрейфуса, единственного еврея в генеральном штабе, заподозрили в передаче секретной информации немцам, Пикар нисколько не удивился и с готовностью нашел для следственной экспертизы образец почерка Дрейфуса. Генерал Мерсье, военный министр, был проинформирован о ситуации и после консультации с Кабинетом министров bordereau вместе с другими записями Дрейфуса, предоставленными Пикаром, было передано эксперту.

Эксперт решил, что между почерком записки и почерком других документов существует много различий, и трудно утверждать, что их писал один человек.

Но генералы Генштаба были убеждены, что существует шпион – как иначе Франция могла проиграть войну? Были убеждены в виновности Дрейфуса, потому что… (см. выше). Пригласили другого эксперта – дю Пати де Клама, о котором современник писал: «странный и часто безумный человек, автомат с моноклем». Происходивший из древней дворянской семьи, дю Пати де Клам скучал в буржуазном мире Парижа конца XIX века, жил в собственном мире фантазий, всюду видя интриги, и свято верил, что страна наводнена еврейскими шпионами. Он также был графологом-любителем и легко написал заключение, что записка-бордеро была написана никем иным, как Дрейфусом.

Пикар вызвал ничего не подозревающего бывшего ученика на встречу-засаду, по сути – в штаб-квартиру Генерального штаба. Дю Пати продиктовал Дрейфусу содержание бордеро, чтобы подтвердить сходство почерка. Когда рука Дрейфуса начала дрожать, Дю Пати и другие офицеры захлопнули двери и арестовали его. Ему предложили пистолет, чтобы он совершил самоубийство, сохранив «честь». Дрейфус отказался и продолжал настаивать на своей невиновности. Несколько часов подряд его допрашивали в надежде получить признание. Дрейфус был на грани нервного срыва, хотя не мог сделать даже ложного признания – он просто так и не понял, в чем конкретно его обвиняют.

Тогда обратились к Альфонсу Бертильону, известному французскому юристу, изобретателю бертильонажа – системы идентификации преступников по их антропометрическим данным, таким как рост, длина и объём головы, длина рук и ног, пальцев, стоп.

Бертильон не считался экспертом в области графологии, тем не менее взялся за дело. Поскольку в почерке были как сходства, так и различия, Бертильон выдвинул гипотезу, что Дрейфус, как профессиональный шпион, намеренно занимался …самоподделкой, чтобы иметь возможность заявить, что документ написан не им. Эта была очень удобная теория, ибо против нее трудно было возражать. Когда Бертильон представил свои «доказательства» военному министру, тот признался другу, что нашел эксперта «не странным, а совершенно безумным… Я думал, что передо мной сбежавший из психбольницы».

Арест

Тем не менее 15 октября министр Мерсье приказал арестовать Дрейфуса. Арест держался в тайне, пока продолжался поиск дополнительных доказательств. Были проведены консультации с тремя другими экспертами-графологами; один решил, что почерки не совпадают, два других, под давлением Бертильона, сказали, что совпадают.

Пока Министерство обдумывало, возбуждать дело или нет, 28 октября майор Анри сообщил антисемитской газете «Свободная речь» (La Libre Parole) об аресте Дрейфуса. В прессе развернулась шумная антисемитская компания. Газеты были заполнены рассуждениями о том, кем же был Дрейфус – прежде всего французом? Немцем? Евреем и частью международного еврейского заговора? Министр Мерсье, поддавшись давлению прессы, убедил министерство возбудить дело.

Трибунал

Военный трибунал начался 19 декабря 1894 года. По соображениям национальной безопасности суд проходил за закрытыми дверями. Жорж Пикар присутствовал в качестве официального наблюдателя и нашел доказательства неубедительными. Тогда Пикару сказали, что существуют секретные документы, окончательно доказывающие вину Дрейфуса, и он поддержал решение тайно показать их судьям. Генерал Мерсье передал судьям секретное досье. Адвокату защиты не разрешили ознакомиться с ним, но было известно, что единственным важным документом в этом досье было некое сообщение итальянского военного атташе, содержащее фразу «ce canaille de D.» (Этот каналья Д.).

Вскоре после этого правительство Германии официально заявило, что не имело никаких связей с Дрейфусом, правительство Италии сделало аналогичное заявление. Дрейфус постоянно заявлял о своей невиновности, его семья поддерживала его и постоянно взывала к общественному мнению. Военный суд не решался признать Дрейфуса виновным без более существенных доказательств. Тогда майор Анри, успевший за это время стать полковником, дал показания о том, что у него есть дополнительная информация, определенно уличающая Дрейфуса, но эта информация содержит засекреченные военные сведения и, следовательно, не может быть раскрыта даже суду. На основании его показаний Дрейфус был признан виновным.

Остров Дьявола

Капитана Дрейфуса приговорили к пожизненному заключению. 5 января 1895 года перед толпой в 20 000 человек, кричавшей «Смерть еврею!», у него над головой сломали шпагу и сорвали с его мундира знаки различия. Дрейфус пытался сохранить достоинство и держался спокойно, лишь раз крикнув, что он невиновен. Наблюдая за этим зрелищем, Пикар заметил коллеге-офицеру: «Не забывайте – он еврей. Он думает сейчас о весе золотого галуна и о том, сколько он стоит». Французская пресса утверждала, что пассивность и спокойствие Дрейфуса были свидетельством отсутствия у евреев моральной чувствительности, патриотизма, чести и гордости.

В марте Дрейфуса отправили на Остров Дьявола, пустынную скалу у берегов Французской Гвианы (Южная Америка), где ему было отказано в любых человеческих контактах, включая разговоры с охранниками. По дороге толпа окружила железнодорожный вагон, и его избили.

Молодой полковник

Шесть месяцев спустя, в возрасте 40 лет, Жорж Пикар стал самым молодым полковником французской армии и возглавил небольшое разведывательное подразделение, известное как Статистический отдел – то самое, которое собирало доказательства против Дрейфуса.

Спустя 9 месяцев пребывания Пикара на посту та же самая уборщица Мари Бастиан передала ему новую информацию: пневматическую телеграмму, которую немецкий атташе фон Шварцкоппен разорвал на сорок частей. Склеенная телеграмма показала, что фон Шварцкоппен получал разведданные от действующего французского офицера, майора Фердинанда Вальсин-Эстерхази.

Игрок и алкоголик

Пикар немедленно установил наблюдение за Эстерхази. У него оказался классический профиль шпиона: пьяница, игрок, по уши в долгах, тайно содержит любовницу-проститутку. Чтобы заплатить своим кредиторам, Эстерхази изобретал всякие сомнительные схемы. Например, за деньги был секундантом для еврейских офицеров, участвовавших в дуэлях. Поскольку офицерская каста настроена крайне антиеврейски, офицерам-евреям было нелегко найти секундантов, так что Эстерхази оказывал ценную услугу. Затем он обращался за деньгами к богатым еврейским финансистам, утверждая, что разорился из-за своей смелой, но непопулярной у офицерства позиции.

Вдобавок он был подозрительно активен и подал заявку на работу в Генеральном штабе. И, наконец, аристократ Эстерхази имел тесные отношения с желтой прессой, со «Свободным словом», анонимно публикуя в газете различные сплетни.

Пикар сравнил письма Эстерхази с bordereau и пришел в ужас – почерки были не просто похожи, они были идентичны. На следующий день он показал их Бертильону. Бертильон признал, что почерк Эстерхази идентичен почерку в записке, но заявил, что евреи обучили кого-то другого писать как Дрейфус.

Пикар не успокоился. Он затребовал дело Дрейфуса, включая секретную часть, и пришел в еще больший ужас. Даже те скудные доказательства вины, которые там приводились, были явно сфабрикованы.

Пикар сообщил о своих открытиях начальнику французского генштаба генералу Буадефру и главе военной разведки генералу Гонсу. Ему приказали отделить дело Дрейфуса от дела Эстерхази и избегать любых расследований, которые могли бы привести к повторному открытию дела Дрейфуса.

– Почему вас так беспокоит, что этот еврей пребывает на острове Дьявола? – спросил Гонс.
– Потому что он невиновен, – ответил Пикар, и продолжил свое расследование, к раздражению начальства и полковника Анри, ближайшего друга Эстерхази, который требовал держать информацию в тайне.

Равенство перед законом

Однако новая информация просочилась в правительство. Группа либеральных сенаторов обвинила армию в подрыве одной из основ республиканского правления – равенства перед законом – и потребовала повторного судебного разбирательства.

У армии не было выбора, кроме как отдать Эстерхази под военный трибунал. Несмотря на серьезные улики против него, армия проголосовала за его защиту. Он был своим, и он был оправдан.

Тем временем дело было возобновлено публично. В ноябре 1896 года журналист Бернар Лазар, к которому обратилась семья капитана Дрейфуса, написал ставший очень популярным памфлет «Юридическая ошибка: правда о деле Дрейфуса».

Пошел против своих

Памфлет прочитал Огюст Шерер-Кестнер, вице-президент французского сената, и запросил информацию. Пикар, после 25 лет службы в армии, понял, что у него нет другого выбора, кроме как нарушить устав и выступить против своих командиров. В июле 1897 года он передал материалы против Эстерхази в сенат. Но друг вице-президента, генерал Бийо, новый военный министр, убедил Шерер-Кестнера отложить интерпелляцию.

Генерал Бийо и Генштаб использовали этот перерыв, чтобы заставить Пикара замолчать. Но Пикар не замолчал: в конце 1897 года он предоставил информацию писателю Эмилю Золя.

"Я обвиняю"

Золя напечатал свое знаменитое письмо «Я обвиняю» (J’accuse), в котором обвинил военный трибунал в нарушении закона, а офицеров Генштаба – в лжи и мошенничестве, ссылаясь на информацию, полученную от Пикара. Это письмо стало поворотным моментом в деле. Статья Золя произвела сильное впечатление – только в Париже было продано 200 000 экземпляров газеты. Она буквально взорвала общество, разделив на дрейфусаров и антидрейфусаров не только всю Францию, но и почти всю Европу, и положила начало развернувшейся во Франции и во всём мире кампании за справедливый пересмотр дела Дрейфуса.

Золя утверждал, что правительство и армия сговорились осудить Дрейфуса на ложных основаниях, играя на антисемитизме в попытке отвлечь внимание общественности от своих собственных публичных неудач.

В связи с этой публикацией Золя был обвинен в клевете и осужден 23 февраля 1898 года. Чтобы избежать тюрьмы, он бежал в Англию. Социалисты во главе с Жоресом, поняли, что на карту поставлена ​​судьба не только отдельного человека Дрейфуса, но и Республики, чистоты ее судебной системы, и начали яростную борьбу за пересмотр.

Пикара уволили из армии, обвинили в подделке документов и посадили в одиночную камеру, в которой он просидел более года. Спустя еще несколько месяцев его перевели в туземный полк в Тунисе. Но Пикар продолжал выступать в защиту Дрейфуса, писал письма политическим лидерам и деятелям культуры, призывал их выступить против этой судебной ошибки. Большинство писем Пикара были проигнорированы.

Тем временем военный суд вызвал полковника Анри и потребовал его секретных показаний по делу Дрейфуса. Его показания были разоблачены как неуклюжая подделка. Самого Анри бросили в тюрьму, где он покончил с собой.

Повторное разбирательство

Дрейфуса вернули с острова Дьявола для повторного судебного разбирательства. Пока шел судебный процесс, армейские чиновники и католическая пресса публиковали чудовищные антисемитские заявления, включая предупреждение о том, что в случае оправдания начнутся массовые еврейские погромы. Несмотря на эту тактику запугивания, экспертиза почерка Эстерхази, обнаруженное лжесвидетельство Анри и отсутствие других доказательств измены работали на Дрейфуса.

И все же военный суд снова признал Дрейфуса виновным менее чем через час обсуждения. Однако суд был готов сократить его срок с пожизненного до 10 лет из-за «смягчающих обстоятельств».

Либеральная реакция на этот вердикт как во Франции, так и в остальной Западной Европе была очень жесткой. Президент Франции Эмиль Лубе поспешил утихомирить возмущение, быстро помиловав Дрейфуса.

Свой среди чужих

Только в 1906 году справедливость восторжествовала; приговор Дрейфуса был отменен, а Пикар был восстановлен в армии в звании бригадного генерала. Когда его друг и коллега-дрейфусар Жорж Клемансо, владелец газеты, в которой публиковалась статья Золя, стал премьер-министром, он назначил Пикара военным министром, и тот занимал этот пост в течение трех лет.

За 6 месяцев до начала Первой мировой войны Пикар умер в результате несчастного случая во время верховой езды. Ему было 59 лет. Большая часть армии так и не простила ему того, что они считали предательством. С другой стороны, некоторые сторонники Дрейфуса продолжали обвинять его в антисемитизме.

Эстерхази был тихо отправлен в отставку в звании майора. 1 сентября 1898 года он сбрил усы и через Брюссель бежал из Франции в Англию, откуда продолжал публиковаться в антисемитских газетах, таких как «Свободное слово», до самой смерти в 1923 году.

Дрейфус был восстановлен на службе и произведён в майоры, но вскоре из-за проблем со здоровьем, полученных в заключении, вышел в отставку. С началом Первой мировой войны он вернулся в армию, дослужился до подполковника и в 1918 году был награждён орденом Почётного легиона. Умер он в 1935 году в Париже и был похоронен с национальными почестями.

Итоги "процесса века"

Причиной осуждения Дрейфуса была не просто юридическая ошибка. Спасение чести армии и рухнувшей из-за проигранной войны карьеры военного министра Мерсье, глубоко укоренившийся в армии антисемитизм, усиленный яростной антисемитской прессой – вот что сделало Дрейфуса идеальной кандидатурой на роль шпиона. Антисемитизм, который был характерен для ареста, суда и повторного суда над Дрейфусом, потряс французское еврейство. Дело Дрейфуса стало переломным моментом в его истории.

Мировое еврейство было ошеломлено тем, что такое дело могло произойти во Франции, колыбели свободы, равенства и братства. Тот факт, что французское общество, включая аристократов и католическое духовенство, считало Дрейфуса, абсолютно ассимилированного еврея, таким же абсолютным чужаком, продемонстрировал, что ассимиляция – не защита от антисемитизма.

Молодой парижский корреспондент венской газеты Теодор Герцль много писал о скандале с Дрейфусом. Антисемитизм, свидетелем которого стал Герцль во Франции конца XIX века, убедил его в том, что еврейская эмансипация провалилась, и побудил искать альтернативное решение – еврейский национальный дом. Так возникла идея создания государства Израиль.

Жорж Пикар – фигура не менее трагическая, чем Альфред Дрейфус. Да, Пикар был отчасти антисемитом. И боролся он так мужественно не столько за Дрейфуса, сколько против тайных судов и секретных, никем не проверяемых доказательств, против того, что разведывательные агентства выводятся за рамки закона, против желания правительств и органов национальной безопасности скрывать свои ошибки, против спекуляций на национальной безопасности, оправдывающих нарушение демократических норм. Пикар помог не только Дрейфусу и французским евреям, в первую очередь он помог Франции.

Пока Дрейфуса ложно обвиняли в шпионаже, настоящий шпион, Фердинанд Эстерхази, годами шпионивший на немцев, оставался на свободе. Пока еврея Дрейфуса обвиняли в жадности и отсутствии патриотизма, никто не говорил о настоящей проблеме: некомпетентности французской военной элиты – некомпетентности, приведшей в итоге к катастрофическому поражению Франции во Второй мировой войне. К сожалению, проблема Дрейфуса – Пикара никуда не делась.

Источники: Ольга Кромер. Дело Дрейфуса: Офицер и шпион // журнал STORY и др. Интернет-ресурсы

Дело Дрейфуса в культуре

Дело Дрейфуса отображено в романе Луи Арагона «Пассажиры империала». Дело Дрейфуса — одна из обсуждаемых тем цикла Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», причина разделения завсегдатаев светских салонов на два лагеря. Делу Дрейфуса посвящен эпизод в романе Умберто Эко «Пражское Кладбище». О деле Дрейфуса подробно написала советская писательница А.Я. Бруштейн в своей автобиографической трилогии "Дорога уходит в даль..."

О деле Дрейфуса уже сняли с десяток фильмов и сериалов. В частности, этому громкому процессу во Франции посвящен фильм 86-летнего польско-французского режиссера Романа Полански «Офицер и шпион» (в оригинале «J'accuse», «Я обвиняю»). Фильм был удостоен Премии Большого жюри Венецианского кинофестиваля (2019) и премии Международной федерации кинопрессы (2019). Роман Полански получил премии «Люмьер» и «Сезар» за лучшую режиссуру (2020). На 45-й церемонии вручения премий «Сезар» фильм лидировал по количеству номинаций (12) и, помимо режиссуры, был удостоен премий за лучший адаптированный сценарий и лучшие костюмы.

Картина основана на одноименной новелле британского писателя и журналиста Роберта Харриса. Он же стал соавтором режиссера при создании сценария. Историю Дрейфуса Полански преподносит с неожиданной точки зрения: ее рассказывает бывший начальник Дрейфуса, полковник Жорж Пикар (Жан Дюжарден), который потребовал пересмотреть его дело. И это интересный подход: Дрейфус — лицо страдательное и страдающее, которым распоряжается общество, Пикар – активное и действующее, и история Дрейфуса с его точки зрения превращается из чистой трагедии в фарс и детектив.

Полански, выбрав исторический прецедент темой фильма, не упускает шанса снять большое костюмное кино. Действие фильма происходит в генеральских и министерских кабинетах, меблированных комнатах и казенных домах, где квартируют военных. Герои наряжаются в красные офицерские штаны, форму с шитьем и фраки. Не менее проработанные наряды у дам – и холеных представительниц высшего света, и гротескных танцовщиц канкана. Добавьте к этому отлично поставленный свет и операторскую работу, и вы получите то, что называют качественным кино. Но обижать фильм Поланского этим шаблонным определением все же не стоит. «Офицер и шпион» – это прежде всего увлекательно рассказанная история, где каждая деталь – от облизывающейся женщины со стаканом абсента до ремарки о классическом искусстве в Лувре — играет на создание общей картины, оживляет и обогащает ее. Пожалуй, это и называют режиссерским мастерством.

Стоит отметить и игру актеров: Жан Дюжарден, обладающий обаянием человека высоких принципов, готового за них постоять, исключительно органичен в роли Пикара. Кроме него, на экране весь свет французского кино: Мельвиль Пупо, Матье Амальрик и, разумеется, супруга Поланского Эмманюэль Сенье, играющая подругу Пикара. Единственная странность: Дрейфус в исполнении Луи Гарреля даже после нескольких лет неприлично сияет красотой.

Дело Дрейфуса для Поланского – несомненно и личная тема: его мать погибла в концлагере, отцу удалось там выжить. Но еще важнее, пожалуй, для режиссера часть про «Я обвиняю» — так было озаглавлено опубликованное в прессе то самое письмо Эмиля Золя. Обвиняют и самого Полански: в США ему грозит тюрьма по обвинению в изнасиловании девочки-подростка в 1970-е, в 2018 году его исключили за сексуальные преступления из Американской киноакадемии. Но, в отличие от другого культового режиссера, которого на несколько лет изгнали с фестивалей из-за неосторожного заявления, Полански снял кино, которое если не избавлено от морализаторства, то не отравлено ресентиментом.
#СобытияПроисшествия

К сожалению, загруженный в заметку фильм заблокировали. Но посмотреть его можно по этой ссылке в сети Одноклассники