В условиях затяжной войны власть в Украине последовательно выстраивает новый дискурс — «авторитаризм под прикрытием угрозы».

Формально мы в рамках демократической риторики, в реальности другая динамика: внешняя опасность используется как эмоциональный и медийный щит для ограничения внутренней критики, демонтажа институтов контроля и концентрации власти.
Последние недели стали особенно показательными. Попытка установить контроль над антикоррупционными органами НАБУ/САП вызвала масштабные протесты и вынудила власть отступить, но лишь после откровенного давления со стороны западных партнёров. Закон, который усиливал влияние офиса президента на эти структуры, был принят стремительно, почти молча. Отмена произошла уже в режиме ущербного имиджевого упадка. Сам факт, что подобный манёвр стал возможен сигнал: власть тестирует границы допустимого, проверяет устойчивость институтов. Сама война как аргумент для молчания.
Параллельно нарастает медиашум вокруг дроновых атак и ракетных ударов. Официальные обращения Зеленского регулярно строятся по схеме «единство против врага» с маркировкой любых внутренних конфликтов как нежелательных, раскольнических, «невоенных». Система телемарафона превратилась в монополизированную платформу, где внутренняя критика подменяется заявлениями официальных лиц или умеренными комментариями, подконтрольными структурам влияния. Альтернативные голоса либо маргинализируются, либо обнуляются.
На фоне всего этого обостряется тема санкций через СНБО. Этот инструмент вне правового поля, используется точечно против политических оппонентов, медиа, отдельных бизнес-групп. Санкции, не проходящие через суд, становятся способом управления элитами и устрашения. Защитная логика «гибридной войны» используется здесь как оправдание отсутствия процедур.
Общество реагирует на это амбивалентно. С одной стороны усталость, ощущение безвыходности, мобилизационная лояльность. С другой — растущее раздражение, вызванное новыми волнами коррупционных скандалов, особенно в сфере оборонки. История с арестами чиновников за закупку дронов по завышенным ценам на фоне мобилизационного давления и гибели на фронте — триггер для эрозии доверия. Однако вместо разговора с обществом риторика угрозы: любой протест автоматически встраивается в картину «вражеской дестабилизации».
Таким образом, власть стремится к управляемому консенсусу, при котором любые внутренние напряжения нивелируются внешней угрозой. Это классический приём психологических операций: построение реальности, где любые проявления инакомыслия опасны, неприемлемы, неуместны. Демократические институты при этом сохраняются формально они нужны как внешняя легитимация. Но их функции постепенно нейтрализуются: через правки законов, кадровые решения, санкционные механизмы и медиафильтрацию.
Сценарий, по которому развивается Украина сегодня, это модель военной мобилизационной автократии в демократической обёртке. Он может быть устойчив до тех пор, пока работает двойная схема внешний враг как повод, международные деньги как ресурс. Но внутренняя реальность начинает расслаиваться: между реальной войной и симулякром институциональности, между ожиданиями людей и их местом в системе. Этот разрыв неизбежно станет политическим вопросом. И чем дольше его оттягивают под предлогом войны, тем острее он разразится.