Картинка из интернета БЕСПРИДАННИЦА Вальпургиева ночь подходила к концу. Наступила пора прощаться. Хильда сделала знак рукой, и на место роскошного замка снова легли развалины. Посадив меня на круп Росса, Хильда направила коня обратно на поляну. По дороге я заметила две прозрачные тени: одна – молодая красивая, другая – постарше, начинавшая увядать. Они о чём-то горячо спорили между собой, явно не желая ни в чём уступить друг другу. Создавалось впечатление, что они делят шкуру ещё бегающего медведя. – Это твои будущие родственники, – сказала Хильда. – Остерегайся их и ничего у них не оспаривай. Повторюсь: я не могу изменить твою судьбу и выпавшие на её долю испытания. В знак согласия с её словами я промолчала. Хильда, внимательно посмотрев вдаль и по сторонам, словно кого-то искала, повернулась ко мне: – Когда-то в стародавние времена бродила по земле добрая голубоглазая богиня любви и плодородия. В наших краях её звали Фрейя, в других землях у неё были другие имена. Пролетая над землёй, богиня разбрызгивала утренню росу и тёплый солнечный свет, из её золотистых кудрей сыпались весенние цветы, а слёзы её, падая на землю или в море, превращались в янтарь. Разыскивая своего пропавшего мужа Бога ветра Одра, Фрейя в соколином оперении и в сопровождении стайки духов любви облетала все небесные дали. Но чаще всего она передвигалась на колеснице, запряжённой пушистыми кошечками. Теперь она покинула мир людей и живёт в другом мире, а на землю выходит только на короткое время – весной. С некоторых пор она больше не вмешивается в дела людей, для которых главным делом жизни стали богатство и власть. Выбросив из корзины дары людям, она возвращается обратно в свой дворец. Ничтожно мало число тех, кому удаётся поймать эти дары. А если и поймают, то им не всегда предоставляется случай ими распорядиться из-за безжалостных и диких законов борьбы за власть и деньги, которые царствуют беспощадным тираном в сегодняшнем мире людей. В итоге миллионы покалеченных человеческих судеб. - Ах, я знаю. Фрейя – это лесная ведьма, живущая под кустом бузины. Я слышала о ней от старых жительниц нашей деревни. Они говорят, что все местные ведьмы обращаются к ней за советом и помощью. Она у них вроде как старшая, что-то вроде Госпожи. При этих словах Хильда изменилась в лице. Её красивые глаза загорелись гневом. Я тут же пожалела о своём неразумном умозаключении. Все мои сведения я черпала из услышанных разговоров наших деревенских старух, которые в свою очередь также слышали их от других и делились между собой, тем более, что до меня долетали только мелкие обрывки этих рассказов. – Как ты, Эльза, можешь так рассуждать о Фрейе? Эти женщины-христианки далеко не всё знают о доброй богине Фрейе, которая, будучи из рода земных богов ванов, владеющих магией и колдовством, конечно, тоже прекрасно знала это искусство и учила ему людей, особенно женщин. Но не знают христианки, что равных ей по красоте и женственности не было и нет во всём мире ни среди богов, ни среди людей, а сердце её так мягко и нежно, что проникается страданием каждого, кто попадает в беду. Вот ты собираешь травы и коренья, потому что тебя этому научила Мария. Однако ты не знаешь, что именно добрая Фрейя ещё от времён мироздания научила людей этому искусству. Она помогала простым смертным находить особые травы и коренья и готовить из них лечебные настои и отвары, помогающие излечению людей от болезней и способствующие заживлению ран, полученных в битве либо от схватки с диким зверем. Она посвящала людей в свои тайны. И не её вина в том, что люди, получив от неё знания, нередко обращали их во зло другим. – Прости меня, Хильда! – пробовала оправдаться я. – Мне ничего не было известно о Фрейе. Для наших людей существует один единственный Бог – Иисус. Он пришёл к нам, чтобы спасти наши души, и за наш первородный грех его распяли на кресте. – Да, да, – сказала, немного смягчившись, Хильда. – Он пришёл в жестокий мир людей, чтобы образумить их. Но враги его распяли. Потом их потомки признали его Богом, но его добрые намерения обратили во зло другим людям, чтобы их полностью поработить, усыпив разум, и подчинить своей воле. Его наместник на земле, который таковым себя считает, сидит в Ватикане, именем Бога натравливает одни народы на других, по всему миру распри, раздоры, войны, приносящие прибыль королям и иным диктаторам и их приближённым. Эта война разлучила меня с Орландо. И я не единственная жертва этой кровавой бойни. Что поделать? Такова человеческая сущность – вместилище пороков! А потомков друидов, которых ещё с глубоких времён обучала сама Фрейя, со временем становится всё меньше и меньше, так как прикрываясь именем Иисуса разгульные стражники Ватикана – фанатичная и жестокая инквизиция истязает их пытками, а потом сжигает на инквизиторских кострах, приводя в содрогание как Иисуса, так и Фрею. Однако, для тебя будет лучше, если ты забудешь об этом разговоре, чтобы и тебе не досталось от наушников, доносящих епископу. Никому не рассказывай, если не хочешь попасть на церковный суд, который приговорит тебя к сожжению на костре, предварительно обув в испанский сапог – чудовищную пытку инквизиции. А искусству врачевания я научу тебя сама, когда придёт твоё время. Пока оно ещё не пришло, так как ты не прошла через все испытания, выпавшие тебе на нелёгком жизненном пути. Я не буду давать в этот раз кошель с дукатами, как в прошлый раз, так как он тебе пока не пригодится. Помни, всё твоё богатство на сегодняшний день – это твои руки. А пока что ты – иголка, которая всех одевает, а сама голая ходит! Всё впереди. Удача будет сопутствовать тем, кто будет с тобой рядом, а если они тебя покинут, она, удача, уйдёт вслед за тобой. В жизни надейся только на себя и не жди чуда в виде свалившегося на голову неожиданного наследства от неизвестного родственника. Бери свою корзину с травами и ступай домой. Скоро рассвет. Мне пора возвращаться в мой мир, а тебе в свой. На наследство, оставленное тебе Марией, тоже не надейся. С этими словами добрая волшебница Хильда растворилась в молочном утреннем тумане, уже окутавшем весенний лес. Над землёй занимался рассвет, и через короткое время выплыл из-за горизонта раскалённый шар, спешащий согреть остывшую за ночь землю. На деревьях и кустах заговорило-запело на разных языках и наречиях пернатое население. Поднявшись с земли, я стряхнула прилипшие к платью сухие листья и веточки и поспешила вместе со своим преданным другом Вольфом домой. Как только я ступила на порог дома, пропел наш петух, а за ним закукарекали все деревенские петухи. Поставив в сенях корзину, я быстро проскользнула в свою комнатку и залезла под одеяло, укрывшись им с головой. – Вставать давно пора! Утро уже наступило! – услышала я окрик Отто. – Что? Не встаётся? Опять ночью по лесам шастала. Расскажи о лесных ведьмах, которые на шабаш летели. – Я не шастала, а собирала травы. Сам знаешь, что бабушка Мария сильно расхворалась, может, хоть эти травы ей немножко помогут. А перед рассветом видела двух крестьянок, которые будто бы нашими родственницами собираются стать. – Это тебе гномики ночью нашептали, которых ты, наконец-то, приманила варёной морковкой, – ехидно засмеялся Отто. – Или тебе вчера Мария на меня нажаловалась. Не знаю, какие травы помогают от старости. Но попробуй. Она нас с тобой вырастила. А, ты знаешь? Я встретил хорошую девушку, думаю по осени сватов к ней заслать, а там и свадьбу сыграть. Только бабушка против этого брака. – Хочет бабушка или не хочет, ты всё равно поступишь по-своему. – С её родителями я уже говорил. Она хоть и бедная, но работящая. С хозяйством ловко управляется, как наша тётка Марта. Всё так же успешно и у меня с Зольдой пойдёт! Я промолчала в ответ. Находясь под впечатлением от встречи с Чёрной всадницей, я почти не среагировала на планы брата. – А-а-х!.. Тебе не нравятся наши порядки!? Так в монастырь дорога свободна! Там белошвейки требуются, а в свободное от молитвы время будешь ноннам* про своих гномиков рассказывать. Я поняла, что разговор у нас не получится, значит, нужно уезжать к фрау Краузе и Гретель и продолжать работать. А дальше, как Бог даст. Спустя две недели я оставила негостеприимный, хоть и родной дом, и вернулась в город. За довольно короткое время произошли огромные перемены. Мастерской почему-то командовала фрау Краузе, а фрау Гретель также, как и раньше, занималась производственным цехом и кроила платья, но уже на правах нанятой работницы. Как я узнала, всё произошло необычно стремительно. Её шалопай, похотливый Курт, продолжал захаживать к одной замужней даме, по имени Амелинда. У неё был уже немолодой, но довольно богатый муж – господин Мюллер. Проследив, рогоносец решил наказать пройдоху тонко и жестоко. Зная его страсть к выпивке и картам, он под видом друга привёл его в одну таверну, где собирались известные шулера. Для последних не составило большого труда обчистить сынка фрау Гретель да так, что за долги пошли с молотка дом и мастерская, которую с таким успехом вела фрау Гретель. И теперь всё перешло через аукцион в полное владение фрау Краузе. Курт ходил, как побитая палкой собака. Но тем не менее, моя прежняя жизнь, и с ней моя работа, продолжалась. Меня оставили жить в моей комнатке на чердаке, а для фрау Гретель была выделена новой владелицей дома хорошая комната с прилегавшей к ней чуть меньшей комнатой для непутёвого Курта. Теперь он уже не должен был болтаться без дела, а выполнять обязанности по дому, которые он делал с большой неохотой. Фрау Краузе пригрозила выгнать его вон из дома, если он не исправится. Я начала получать жалование, которое собирала в свой сундучок. О том, чтобы самой заработать на приданое, я не мечтала, так как время невест проходит быстро. «Может быть, хоть старость себе обеспечу», – мелькало в моей голове. В мечтах я часто посещала дворец Хильды, а днём за рутинной работой швеи я снова и снова видела в моём воображении каждую комнату с убранством, изумительной резьбы мебель, гостей в роскошных одеждах, каждую картину и гобелен. Поэтому, однажды вечерам в свободное от работы время я начала вышивать на холсте рыцарей, дам, увиденные на богатых одеждах узоры, дворец с гербом, тихие пруды с белыми изящными лебедями, грациозных павлинов. Но моим спокойным дням вскоре пришёл конец. В один прекрасный день в нашей мастерской появился молодой бюргер по имени Свенальд – высокий тёмноволосый мужчина. В его карих глазах мелькало что-то детское, непредсказуемое. Как я узнала в дальнейшем, он являлся каким-то дальним родственником фрау Гретель. Зная его распутный образ жизни, ни один добропорядочный бюргер в его городе не желал отдавать ему в жёны свою дочь. Тогда он привёл в свой дом красивую, но лёгкого поведения девицу. Первое время они жили как будто бы в ладах. Но спустя два года его сожительница неожиданно скрылась, прихватив с собою все нажитые совместно сбережения. А он после этого пустился гулять по кнайпам и пропивать всё, что осталось. И вот совсем недавно в нашем городке скончался его бездетный родственник по имени Хельмунд, оставив ему в наследство свой дом к большому неудовольствию фрау Гретель, надеявшейся, что дом отойдёт её Курту. Видел, значит, покойный родственник, как вёл себя избалованный мамашей Курт, а слухи о Свенальде пришли только на следующий день после его смерти, когда завещание в его пользу уже было составлено, подписано и заверено в присутствии нотариуса. Свенальд решил с переездом начать новую жизнь, и занялся гончарным делом и чеканкой по металлу, что у него очень хорошо получалась. Фрау Гретель, скрывавшая под маской учтивости свою неприязнь, и Курт приняли Свена по родственному, и тот, судя по отношению к нему родственников, ни о чём плохом не мог подумать. Я в их игре должна была оказаться разменной монетой. Меня хвалила за работу фрау Краузе, так что теперь я допускалась к пошиву дорогих платьев. Вспоминая картины и гобелены из дворца Хильды, я стала украшать одежду какой-нибудь затейливой вышивкой или цветком, получавшихся только у меня, и все клиентки оставались довольными моей работой. Фрау Краузе имела хорошую прибыль, а фрау Гретель только скрипела зубами от злости, но виду не показывала. Курт неожиданно начал меня расхваливать Свену, сообщив, что за мной имеется приличное приданое, которое будто бы отец перед смертью ей завещал, но брат с матерью не хотят его отдавать. Потому-то меня замуж не выдают. Тогда Свен и начал оказывать мне знаки внимания. При его появлении я старалась скрыться из виду. Но на помощь ему опять и опять приходил Курт. В доме, который Свенельд получил по наследству, проживала некая уже немолодая экономка, выполняющая все работы по дому. Она была при покойном Хельмунде на правах домоуправительницы и умело вела хозяйство вплоть до его кончины. Женщина была взята в дом тяжело больным хозяином дома после смерти жены, поскольку хорошо разбиралась в лечебных травах. Благодаря своим лекарственным снадобьям и настойкам, она быстро поставила на ноги больного Хельмунда, и он протянул ещё пятнадцать лет в полном здравии. Эта женщина надеялась, что Хельмут возьмёт её в жёны, и его дом достанется ей. Но, увы, этого не произошло. И теперь она страшно злилась на нового хозяина, и план Курта ей пришёлся по вкусу. А я – игрушка судьбы, ничего не подозревая, спокойно работала и жила при мастерской. Осенью на свадьбу брата я не поехала, сославшись на то, что у нас очень много работы, и хозяйка меня не отпускает. Но через приезжавших в наш город крестьян я передала своей будущей снохе подарок на свадьбу – венчальный венок с фатой. Время шло, и приближался декабрь-месяц. Однако предзимье оказалось необычно тёплым, и появившиеся во дворе первые снежинки таяли, не успев долететь до земли. Наш небольшой городок Виттхайм готовился к зимнему празднику – Адвенту**. Дома украшались венками и веточками ели либо сосны с шишечками. Под окнами подвешивались фигурки Святого Николауса в красном кафтане, с мешком подарков за спиной. На столах у всех добропорядочных бюргеров в каждый воскресный день зажигались свечи: в первый Адвент – одна свеча, во второй – две и так далее. А уже к Рождеству весь город был наряжен, и пестрела своими яркими товарами рождественская ярмарка. У себя в комнате я обнаруживала сладких поросят из теста, конфеты, пряники с маленькой еловой веточкой. Я знала, что это Свен оказывает мне знаки внимания, но виду не показывала. К концу рабочего дня я приносила их в цех и угощала всех, говоря при этом, что это подарок от Николауса. Швеи, по-видимому, знавшие истинную причину, мне приветливо улыбались и поддакивали. Оставшись одна в своей комнатке, я тоже держала в вазочке небольшую веточку ели и зажигала маленькие свечечки. Во второй Адвент, у меня отчего-то началась сильная бессоница, и я, откинув одеяло, встала с постели и подошла к окну. Мои свечечки уже почти догорели, оставляя от огонька небольшой дымок, который, поднимаясь к окну, отбрасывал причудливые тени. И так как сон мне не шёл в голову, я начала за этими тенями наблюдать. Вдруг на одной вспыхнула яркая искорка, которая стала увеличиваться. Из неё вылетела маленькая, уже знакомая мне, девочка-эльф. – Здравствуй, Эльза! – поприветствовала меня малютка. – Меня послала к тебе Хильда. Напрасно ты не едешь домой на Рождество. Дни Марии уже сочтены. Она просила тебя быть осторожной в праздничные дни, не пить ни вина, ни грога. Сказав это, малютка исчезла, а я, сладко зевнув, заснула. Проснувшись рано утром в понедельник, мне долго не хотелось вылезать из-под одеяла. Наша мастерская не работала. Наступила предрождественская неделя, и всё население города было занято приготовлениями к встрече Рождества Христова. Я решила не ехать домой, а остаться с фрау Краузе, предложившей мне встретить Рождество в кругу её семьи. Также были приглашены фрау Гретель, Курт и, конечно же, его троюродный брат Свен, с которым они теперь были неразлучны. Душу мою щемило какое-то тревожное предчувствие. Но я гнала эти мысли прочь: «Чему быть – того не миновать!» – говорила мне всегда бабушка Мария. – Судьба! С ней не поспоришь! На сегодняшний день дела мои как будто бы неплохо складывались: живу в отдельной комнате, работаю и получаю жалование. Меня больше никто не донимает из-за моей некрасивой внешности и уговорами уйти в монастырь. Так чего же мне ещё ожидать? #АвторскиеРассказы #Андрей