Девочка на тонких крыльях.

Часть 3 ГЛ. 2
Пуйяола возмутился и повысил голос, он привстал, указывая на парня. Лунный свет и свет от пламени костра, упав на темную фигуру мужчины, придали ей неестественный цвет, бронзовый оттенок.
- Посмотри на то, что мы сделали с нашими телами: они пухнут от тренировок, а голова забита одной мыслью — как бы побольше убить червей. У нас дети уже воюют, и с каждым десятком лет их возраст все меньше и меньше. А главное, ответь мне на вопрос — это все воинское искусство нам хоть как то помогает? Мы побеждаем? Может, мы становимся счастливее?
Парень не ответил, очевидно, такой вопрос поставил его в тупик, и, не зная как возразить, он гладил грубую струганную поверхность стола. Стрекот жуков наполнил пространство, ночь, казалось, растянулась, обнимая всех и вся воздушным призрачным саваном; ожидание длилось мучительно долго, но потом мысль иглой вышла из его уст:
- Я видел, как много хороших парней с чистым сердцем погибло, — медленно, делая паузы между словами, проговорил молодой воин, — почему Бог их не спас?..
Продолжение спора девочкам услышать не удалось: их отправили спать. Перед палаткой Натали протянула подруге тряпочку с пуговицами.
- Это тебе небольшой подарок, на случай, если нам придется расстаться.
Миоломиа раскрыла ткань, потрогав пуговицы и подняв одну из них, чтобы лучше оценить ее в желтом свете луны. Лицо девочки просияло.
- Какие красивые. Спасибо, я пришью их через эти маленькие дырочки к своей рубахе. Когда мы вернёмся в город, я всем расскажу... — тут она заметила, что Натали плачет. — Худышка, ты чего? Не бойся, я тебя всегда буду защищать. И почему ты решила, что мы расстанемся? Папа мне обещал, он всегда выполняет обещания.
Они обнялись, Натали немного повсхлипывала, пошмыгала носом и успокоилась, в объятиях подруги к ней пришло ощущение, что она не одна, и девочке стало легче.
Забравшись в уютное нутро палатки, Миоломиа сразу же уснула, а к Натали же сон совсем не шёл, она вертелась, и шепот ветра то и дело тревожил стенки их миниатюрного жилища словами Лаоли: «Ты не воин, - скребся он».
«Ты не воин, - вертелось у девочки в голове, - ты не во-о-о-и-и-ин».
И об эти слова, как о каменистый утес набегающие волны, разбивались ее мечты и желания, сон и реальность. В полной тьме она села, с тревожным тяжелым чувством, что ей что-то не хватает, что-то не так. И вдруг Натали поняла: жуки не стрекочат, ей стало жутко, предчувствие страшного навалилось на нее и затрясло, осыпая ледяным дождем. Девочка начала тормошить подругу, но та, вяло перекатившись на другой бок, пробормотала невнятную фразу, так и не проснувшись.
Стрекотание вновь возобновилось, Натали легла на место и обхватила Миоломию, ее рука случайно коснулась оружия, лежавшего за соседкой. Подавив в себе голос, холодным эхом кричавший ей «не надо, не надо, не надо», девочка подняла пику: оружие ее заворожило, она ощутила его вес и приятную полированную округлость древка. Сама не зная, зачем это делает, Натали вынесла с осторожностью пику из палатки. В хрупком свете желтого глаза луны оружие показалось ей тяжелым, опасным и одновременно очень привлекательным. Она, поддавшись неосознанному импульсу, побежала, прорываясь сквозь ткань ночи, как молодая волчица; не зная, куда и зачем несут ее ноги, девочка, пригибаясь, устремилась вперед, царапая голени колючей травой. Остановившись на пустом месте, она неожиданно поняла, что это площадка, на которой тренируется Миоломиа. Натали рассмеялась и встала в стойку, несколько раз взмахнула оружием, пытаясь вспомнить движения, которым ее учили. Пика вязко и непослушно, проталкивая свое тело под усилием новой хозяйки, поднялась вверх и вниз, а потом и вовсе вырвалась из рук, уткнувшись в землю. Желтый шар луны на черном куполе, не желая видеть такого позора, скрылся за облаками. Натали, помрачнев, взмахнула еще раз, и ей показалось, что оружие резко потяжелело и стало ещё более грозным. Не видя ничего вокруг, ночная воительница вертела пику вокруг себя как получится, и оружие в один момент сердито ударило ее по голове.
«Ай!» — крикнула она.
Лунный свет, вылетев из-за облачной дымки, озарил фигуру, стоящую на расстоянии нескольких шагов.
- Худышка, это ты?!
- Лаоли? — узнала голос Натали, смутившись.
- Подойди сюда.
Стыд ушатом холодной воды пролился на Натали и странным образом обдал жаром уши. Она робко шагнула к мужчине.
- Худышка, никогда, слышишь, никогда не бери чужое оружие без спроса. Поняла?
- Да, — тонко, почти переходя на писк, выдавила девочка.
- Миоломиа тебе безоглядно доверяет, ты можешь очень сильно ее... обидеть таким поступком. Понимаешь?
- Простите, я никогда больше... честно... Я сама не знаю, как так получилось. Просто как будто бы была... не я... я... Отнесу прямо сейчас.
Лаоли присел на колено, взяв из нетвердой руки Натали оружие. Увидев страдальческое лицо ребенка, он положил ей руку на плечо.
- Не бойся, я не ругаю тебя, но ты должна запомнить это важное правило. Понимаешь, оно для всех: и для взрослых, и для детей.
- Понимаю.
- Давай сделаем так: я сам отнесу пику, на случай, если Ми проснется, скажу, что проверял ее оружие. Понятно?
- Спасибо. Спасибо, — признательность Натали вылилась в слезы, она обхватила шею мужчины, прижавшись, что есть мочи. — Вы самый лучший, самый-самый, я так вас люблю...
- Пойдем, Худышка, надо спать давно уже.
Он подхватил одной рукой девочку, а другой держал пику, и таким образом двинулся сквозь тьму.
- Когда придет караван, я передам послание, чтобы из города приехала одна знакомая мне женщина. М-м-м, со своим мужем, они будут жить здесь некоторое время и одновременно обучать тебя танцам. И тебе не надо будет никуда уходить от нас с Миоломией.
Если бы Натали могла, то она тотчас бы потеряла сознание от счастья. Но она не смогла, а лишь крепче прижалась к Лаоли, уткнувшись губами в его волосы.
Уже в палатке, едва коснувшись головой валика (сушеной травы, обмотанной тряпкой, которая использовалась как подушка), Натали блаженно закрыла глаза и глубоко умиленно вздохнула. Ночь пахла мускусом и радужными переживаниями. Очень скоро тело девочки равномерно и скромно задышало. Темнота упокоила все события и переживания ушедшего дня, лишь всенепременное сухое шуршание жуков, то замирающее до почти полной тишины, то вновь возвышающееся, струилось по земле. Встала Натали на этот раз очень рано, в добром приподнятом настроении. Закончив утренний туалет, она поела, отправилась искать желающих прыгать на скакалке, и обнаружила их столько, что все не уместились на каменной площадке. Пока некоторые счастливчики занимались, их товарищи очищали от травы, срезая ее ножами, широкую площадь на земле. Сделав перерыв после продолжительного занятия, юная учительница отошла к месту, где располагалась полевая кухня, чтобы напиться воды. Рядом она застала Лаоли, о чем-то беседующего с мужчиной по имени Зионари; мужчина восклицал:
- ... ты с ума сошел! Отдать столько ценных вещей для того, чтобы нанять учителя танцев для совершенно незнакомой девчонки! Я тебе поражаюсь, на что ты будешь жить? - он оживленно зажестикулировал, - на что дочь содержать, когда вернешься в город?
- Ты разве еще не понял, Зионари, посмотри на этот мир: наступают последние времена. Возможно, никто из нас не вернётся домой.
В отличие от собеседника, Лаоли говорил спокойно, но с решительностью человека, выдававшего мрачное откровение.
- Я живу сегодня и только сегодня. Миоломиа радуется компании этой девочки, и я радуюсь вместе с ней, на большее я даже...
- Тихо! - оборвал его товарищ, - здравствуй, Худышка! Как твои тренировки?
- Здравствуйте, - немного принужденно растянула губы Натали, - хорошо.
- Ученики не шалят?
- Нет, все очень стараются, - она улыбнулась более искренне, - я просто воды попить и отдохнуть.
- Миоломиа показала мне твой подарок, спасибо большое, она очень благодарна.
- Да ерунда, - отмахнулась девочка, - я пойду дальше тренировать.
Она уже отвернулась и сделала шаг, но потом развернулась обратно.
- Я буду очень хорошо тренироваться танцам, и все, что заработаю, потом отдам вам с Миоломией все, что у меня будет, мне ничего не надо.
- Вот видишь, - похлопал по плечу Лаоли своего друга и заговорщически подмигнул Натали, - обо мне будет, кому позаботиться в старости, а ты так и останешься на всю жизнь одиноким стариканом. Спасибо, Худышка, я уверен: мы втроем не пропадем.
Обрадованная, с чувством выполненного долга, девочка вернулась к своим занятиям. Проведя еще некоторое время на каменном подиуме и, показав упражнения новым людям, маленькая учительница окончательно выбилась из сил, и ее высокорослые ученики буквально заставили Натали пойти и развеяться: все решили, что девочке на сегодня работы точно достаточно. Естественно, она сразу же побежала искать подругу и нашла ее на том же месте, что и всегда. Натали с трудом дождалась конца тренировки, она подпрыгивала, приплясывая от нетерпения, совершенно не скрывая неудержимой радости, а Миоломиа, едва доделав последний выпад с пикой, запрыгала в ответ, показывая на пришитые пуговицы на рубахе: сегодня она занималась без брони. Девочки обнялись и провальсировали пару кругов.
- Побежали достраивать замок, я взяла веревки и тряпки, нарежем и будем делать знамена?
- Давай, — весело подхватила Натали, и они понеслись, что есть мочи, к замку.
Там они опять строили стенки комнат, гардероб, наполненный травинками, лепестками и кусочками тряпок, приемную залу для принцесс; мастерили из собранных в округе веток забор для огорода. Миоломиа прокопала плоской обтесанной палкой ров вокруг замка, но, когда они принесли в кадушке с речки воду, та сразу же впиталась в почву — пришлось оставить ров без воды. Рядом со рвом Миоломиа начала копать небольшую ямку. Натали поднесла к ней мертвого жука с переливающимся изумрудным цветом брюшком.
- Давай его здесь похороним, он такой красивый.
Ее подруга остановилась, как вкопанная:
- Точно! Надо сделать кладбище для великих погибших воителей. Хотя я хотела выкопать погреб, конечно.
- Но мы же договорились: у нас в игре не будет войны.
- Да, договорились, — загрустила Миоломиа, ее фигура стала совсем маленькой и детской, — мою маму так и не нашли, и было совсем нечего хоронить, только камень поставили. Папа сказал, что она ушла в хороший мир, но если папа или я умрем, мы не сможем быть рядом с мамой в том мире.
Миоломия прекратила копать, настороженно отодвинулась и с интересом смотрела, как ее спутница укладывает в ямку жука, словно на ночлег: сначала лист, сорванный с кустарника, потом трава, потом маленькое зеленое существо, а потом опять листок.
- Давай в нашей игре, если кто-то умирает, мы всегда будем хоронить его с родителями, и после смерти они будут вместе?
Эти слова, казалось, немного успокоили Миоломию, и она занялась вновь земляными работами. Таким образом, рядом с замком появилось скромное кладбище, ровно на пять персон, причем одна могилка оказалось уже занята: в ней завершил свое земное существование зеленый жук. Закончив кладбище, Натали предложила сделать рынок, где будут продаваться разные товары. Миоломии эта идея очень понравилась.
- Сразу видно, что ты южанка: вы очень любите торговать, и всякие разные штуки. Когда приедет караван, там будет столько интересного: белый сладкий порошок, например.
- Сахар, что ли?
- Не знаю, но очень вкусный. А еще я слышала, приезжает одна известная танцовщица с мужем, они будут исполнять танец с ножами-клювами, называется «Лучше Перьяносца», тебе наверняка понравится.
- Здорово.
Потом они принялись обсуждать, какие товары будут продаваться у них на рынке, и одновременно подыскивать предметы, которые могут на них походить: песок, плоские камни разных оттенков, семена растения, кривые черные корни и так далее, за эти занятием их и застал Лаоли, позвав девочек к столу. Когда они стали подходить к скамьям, расположенным под навесом, Миоломиа замедлила шаг, мрачнея и горбясь, она опустила взгляд и осунулась. Натали же, напротив, весело вспорхнула на свое место. На противоположной стороне с ещё несколькими людьми сел Лаоли, отложив, как обычно, в сторону свое оружие, от него веяло молчаливой и суровой сосредоточенностью, и это показалось девочке несколько странным, не похожим на обычное светлое расположение духа мужчины. Она увидела, как Миоломиа остановилась в нескольких шагах от тента, словно в ожидании казни, и стояла неподвижно с каменным лицом, это тоже было очень странно и необычно.
- Показывай, — без единой эмоции на лице обратился отец к дочери.
- Я не отработала.
- И чем ты все это время занималась?
- Играла с Худышкой.
- У каждого воина есть обязанности, сегодня ты их не выполнила. Когда ты будешь сражаться плечом к плечу со своими товарищами, они могут погибнуть от твоего неумения обращаться с оружием. Ты понимаешь это?
- Да.
Миоломиа так крепко сжала древко пики, что костяшки пальцев побелели, казалось, она готова сейчас же на месте проткнуть себя острием и остановить этим собственный позор. Суть происходящего только сейчас достигла сознания Натали, она испугалась, и горькое чувство вины за собственную глупую неосмотрительность накатила на нее. Из-за нее у подруги, практически у сестры, появились такие неприятности.
- Возьми мою пику, заберись вон на ту площадку на возвышенности — оттуда тебе будет хорошо нас видно, — встань на колени и удерживай пику на вытянутых руках, и жди: опустишь ниже пояса — обедать не будешь.
Не поднимая головы, девочка поменяла свое оружие на оружие отца. А он продолжил тем же суровым голосом:
- Худышка, подойди сюда.
Натали инстинктивно внутренне сжалась.
«Такого я точно не выдержу, — она глянула на свои мышцы, и хотя они казались больше, чем вчера, девочка прибывала в уверенности, что они еще недостаточно окрепли. Но ради подруги она готова остаться без обеда. — Это ничего, да и без ужина, в принципе, можно. Главное — терпеть, а уж терпеть она умеет…»
Услышав последние слова отца, Миоломия встрепенулась:
- Папа, это я виновата, я ее позвала играть — не наказывай Худышку, она еще слишком слабенькая.
- Почему я должен наказывать Худышку? — Лаоли степенно, словно патриарх, восседающий на троне, обратился к Натали: «Ты провела тренировку?»
- Да, — робко ответила девочка.
- И вторую?
- Да.
Продолжая смотреть Натали прямо в глаза, он намеренно громко, выделяя каждое слово, произнес:
- Худышка, в отличие от тебя, свою работу выполнила. Мне не за что ее наказывать.
На этом моменте наступила напряженная пауза, все окружающие сделали вид, что заняты какими-то своими делами; загремела посуда, началась кухонная суета и бытовые незначительные разговоры, люди передвигались из стороны в сторону, стараясь не смотреть на девочек.
- Можно я пойду и постою рядом с Миоломией, сколько смогу?
- Не надо, ей нужно побыть в одиночестве. Не волнуйся за нее, это хороший урок, и ей повезло, что она может сейчас приобрести этот опыт: момент подходящий, позже может времени уже и не быть.
Поменяв позу, мужчина чуть наклонился вперед:
- Закатай рукава.
Натали недоуменно обнажила руки. Лаоли потрогал бицепс, мышцы плеча, попросил их напрячь, удовлетворенно хмыкнул и отпустил ее на свое место. Она села, скинула сандалии и сердито уставилась на гору наваленной ей каши, как будто именно она была виновата в постигших ее неприятностях. Девочке было непереносимо стыдно, она решила, что не будет есть, пока не дождётся Миоломию, как бы ей не хотелось.
- Ешь, а то остынет, — прозвучал грубоватый голос Муйязы.
- Я дождусь сестренки.
- Сестренки? — женщина усмехнулась и принялась ловко орудовать ложкой в своей неимоверного размера то ли миске, то ли миниатюрной кастрюле.
Пуйяола — мужчина, читавший священные тексты, — хлопнул по протянутым ладоням молодому парню по имени Ямау и его товарищу со шрамом на руке.
- Продержится, - сказал он.
Те занекали, утверждая, что это просто невозможно для такой малявки.
- Вы не знаете этой девчонки.
Они начали спорить и делать ставки. Лаоли смотрел на это совершенно равнодушно, все его внимание было приковано к стоящей на коленях далекой фигурке. Ложки стучали, фигура стояла, Лаоли молчал, так продолжалось довольно долго: ложки некоторых едоков черпнули дно. Время шло.
- Может быть, пора? — аккуратно и тихо, стараясь забросить свои слова прямо в сердце товарищу, спросил Зионари.
- Да, ты прав. Худышка, сбегаешь...
Натали, не дожидаясь продолжения фразы, сорвалась с места и стрелой кинулась в сторону Миоломии, она побежала босиком, не тратя времени на одевание сандалий, она бежала, что есть мочи, боясь, что каждая лишняя секунда — это страшное мучение для подруги. Натали споткнулась, разбила колено, но, несмотря на боль, ринулась дальше. На ходу она закричала что-то невразумительное и не совсем подходящее, но Миоломия все поняла и с трудом поднялась с колен, руки у нее тряслись. Подбегая совсем близко, Натали наступила на какой-то острый предмет, вскрикнула и завалилась на землю, схватившись за ногу. Простонав и еле сдержав страдальческий вой, она с трудом встала, хромая и морщась от резкой боли в кровоточащей стопе, к ней подошла Миоломия, подала ей еще дрожащую, но крепкую руку, и Натали, поддерживаемая подругой, подпрыгивая на одной ноге, зашагала обратно.
- Зачем ты так бежала? Как же ты будешь завтра прыгать на своей веревке — Миоломиа старалась придать голосу сухую строгость, хотя это у нее не очень получалось.
- Про… ой! - Натали оступилась, но удержала равновесие, - пройдет! Главное, ты в порядке. — Отмахнулась — мол, ерунда.
Девочка запрыгала дальше, но на самом деле по мимике было видно, что ей очень больно. Когда они наконец доковыляли до котлов, то обнаружили, что две миски с горячим ароматным содержимым, от которого еще шел пар, ждали их на столе. Довольный Пуйяола сверкал улыбкой до ушей:
- Парни, с каждого из вас по слитку меди.
Но те не возражали. Они и другие воины хлопали Миоломию по плечам, всячески подбадривали ее.
- Молодец!
- Ерунда какая, ты, наверное, и больше бы простояла, небось, уснула там.
- Папино оружие подержала, немногим такая честь выпала, — сказал Зионари. А проспорившие медные слитки мужчины, хлопая по скамейке, наперебой приглашали девочку.
- Садись с нами.
- Расскажешь, как это, держать в руках оружие великого воина.
- А со мной такое дело произошло, один раз заснул прямо на посту, — признался Ямау.
Миоломия, смущенная от внимания, старалась держаться степенно, с достоинством, она по-деловому подсела к воинами и с почти нескрываемой радостью начала оживленно переговариваться. В это время к Натали подошла малознакомая женщина — девочка видела ее всего лишь несколько раз, — и аккуратно обработала раны на ноге какой-то щиплющей жидкостью, потом с необычной нежностью перевязала тряпкой.
- У меня дочь в городе осталась, такого же возраста, как ты.
- А как ее зовут?
Женщина стремительно отвернулась, не ответив, и отошла. Весь день мужчины и женщины обсуждали одно и то же: кто и когда провинился, каждый хвалился неимоверной тяжестью наказания, рассказывал разные истории, порой совсем фантастические. Девочки, послушав немного, покинули собрание и нашли свободное место, где Миоломиа начала отрабатывать тот несчастный прием, а Натали смотрела и ежеминутно спрашивала, зачем нужно то или иное движение. Ее сестра по играм останавливалась, отвечала как умела , а потом продолжала заниматься дальше с завидным упорством. Затем они вернулись обратно к костру, Миоломиа продемонстрировала выученную связку из ударов и уходов, девочки вновь сели за стол, а взрослые тем делом продолжали мусолить тему своих неимоверных подвигов после наказаний так, как будто бы это было самое яркое событие в их жизни. Приближался вечер. Повсюду зажигались факелы, пошла вечерняя перекличка. Намеревались делать общий сбор, обсуждать в свете последних событий, нужно ли переносить лагерь. Натали и Миоломиа сидели у костра, Натали, от нечего делать, расчистив на земле пространство, обучала подругу игре в крестики-нолики, именно за этим занятием их застал пронзительный звон колокольчика, сначала одного, потом другого, а потом хор струящихся металлических голосов стал дребезжать со всех сторон. Миоломиа вскочила, схватив пику, ее тело приняло опасную звериную форму, которую уже видела однажды Натали: в тот памятный момент, когда они обнаружили мертвецов на посту. Люди, сидевшие на скамейках у костра, как только раздалась первая стальная трель повскакивали со своих мест, хватая оружие. Неразберихи, несмотря на наступившую ночную мглу, не было, отточенные движения, моментальная реакция, четкая и ясная задача у каждого, никаких разговоров, только суровые лица и мелькающие на них тени от света факелов. Людские блики привидениями растворялись в мрачной пустоте, шелестя одеждами и покачивая оружием. Во тьме из-за своей длинны оружие представлялось Натали чудным растением, удивительным образом растущим прямо из человеческих тел. Рядом с девочками возник силуэт, знакомый голос Зионари прозвучал резко командой:
- Худышка, Миоломиа, на каменную площадку. Ждете там.
- Ясно, — ответила Миоломиа. Силуэт скрылся. Натали поняла интуитивно: произошло самое ужасное, то, о чем все это время она так старалась не думать. Неуверенно, еще с надеждой, что она неверно поняла происходящее, девочка спросила:
- Что это?
- Черви.
Натали схватила подругу за руку:
- Пожалуйста, только не оставляй меня одну. Я не знаю, где эта площадка и плохо вижу в темноте, — ее голос предательски дрожал.
Миоломия в ответ сжала руку Натали жестко, холодно, почти механически.
- Мы не пойдем на площадку.
- Но Зионари...
- Я знаю, что нужно делать. Мы с папой давно договорились: если нападут черви, я должна его разыскать, чтобы сражаться плечом к плечу и погибнуть вместе, если нужно.
- А как же я? Я не умею сражаться.
Натали чувствовала, как ее разрывает на части. Спрятаться или следовать за подругой? Но она так боялась этих червей, она уже видела, как длинные червеобразные существа выпрыгивают из темноты и откусывают ей ноги, и она вся в крови лежит на земле и кричит от боли. Миоломиа тем временем куда-то ее тянула. Они подошли к палатке, девочка отдала ей свою пику и со словами «жди тут» нырнула в ее недра, очень быстро она вылезла, одетая в броню, сунула Натали холодный тяжелый металлический предмет и наклонилась, завязывая защиту на ногах. Натали посмотрела на кинжал в своей руке — толстая рукоятка и острое лезвие, и хотя она совершенно не знала, как с ним обращаться, холодная тяжесть в руке придала ей уверенность.
- Бей сверху вниз со всей силой, если что. Но лучше все время держись за мной, как тогда, помнишь?
- Помню: когда скажешь, отпускаю твою руку и стою у тебя за спиной, — слова сами вылетели из горла Натали, как будто бы страх заставил ее память работать лучше.
- Надо бы взять факел... хотя луна еще ярко светит, глаза скоро привыкнут.
Чувствовалось, как у Миоломии в голове крутятся, щелкают и состыковываются механизмы отработанного плана; она указала в сторону:
- Туда. Отец защищает западную стену. Идем.
Они двинулись в нужном направлении, шли молча, сосредоточенно высматривая пространство впереди и внизу. Недалеко виднелись моргающие глаза огней, слышались крики, команды и звуки, похожие на визг или шуршание, словно много мелких камушков сыпалось на каменную поверхность. Подобное шуршание донеслось откуда-то спереди. Миоломия грубо высвободилась из сжавшейся от ужаса руки Натали, шагнула вперед, повернувшись боком, нанесла короткий секущий удар снизу вверх. Еле слышный хруст и неприятный до омерзения визг. Миоломиа вскрикнула и пошатнулась: длинное чешуйчатое нечто закрутилось на земле, девочка рванула пику на себя, молниеносно приподняла и обрушила ее на червя. Потом еще раз.
- Дрянь! Дрянь! Ты не страшная, просто большой толстый червяк. Чуть не вырвал из рук... — Миоломиа, пребывая в сильном возбуждении, разговаривала сама с собой, — слишком жестко держишь древко... Мягче, мягче... Угол, запястье держи.
Она двинулась дальше, погруженная в свой диалог, совершенно не заботясь, следует ли за ней Натали. Потом спохватилась:
- Худышка, за мной. Это просто толстый червяк, он легко умирает, если знать, куда бить.
- А куда нужно?
- Спереди сверху есть такая штука — выпуклость, — если ее проткнуть, то червь начинает корчиться, кольцами изгибаться, остается только добить. Это оказывается очень легко. Только я слишком сильно приложилась, пика глубоко застряла. Папа говорил... папа говорил... не думай об оружии, двигайся... танцуй... Держись за мной.
Они приближались к линии огней: к горящим факелам, установленным на шестах, под ними стояли люди в несколько нестройных рядов, оружие в их руках взлетало и погружалось, кололо и отсекало, разрубало шипящих, визжащих и извивающихся червей, которые ползли мерзким копошащимся ковром, как морская пена бурлили их чешуйчатые змеиные тела. Они перелезали через вал из булыжников, на секунду показывая морды с жучиными жвалами и скатывались на землю, шевеля в падении многочисленными короткими лапами, быстро вставая, они устремлялись к сражающимся воинам, а те, работая оружием в неведомом хаотическом ритме, вращаясь, переступая и уклоняясь, разрезали ткань и плоть бегущего на них живого ковра. Это зрелище заворожило Натали; воины из переднего ряда перемещались назад и вперед, рассекая переднюю часть червям, отпрыгивая от ошалевших от боли животных, иногда даже наступая на их спины, иногда поскальзываясь, падая, и тут же перекатываясь и вставая обратно в боевое положение. Второй и третий ряды длинными копьями подстраховывали их: длинное оружие мелькало, нанося меткие точечные удары, следующий ряд добивал оставшихся в живых тварей. Иногда сражающиеся из последнего ряда менялись с первым, некоторые из воинов использовали оружие с длинными тонкими лезвиями на обоих концах древка, такие были в основном в первом ряду, оружие в руках у них вращалось с сумасшедшей скоростью, и это можно было бы назвать даже прекрасным зрелищем, если бы не хрипы, стоны, визг, ужасающий запах боли, крови и агонии вперемешку с потом, пронизывающим все вокруг. Люди падали, поскальзываясь на крови и кишках червей, поднимались и снова, скользя в коварной жиже, падали, кто-то пытался отбиться лежа на земле, кого-то успевали спасти товарищи, а некоторые оказывались погребенными под тушами монстров, раздираемые их мелкими острыми челюстями. Натали прижала двумя руками к груди кинжал, как когда-то в другой жизни прижимала к сердцу своего плюшевого медведя в надежде на то, что он защитит ее от темных сил, охотящихся за ее эмоциями. Она вздрогнула, когда услышала странный хриплый голос.
- Как мы его найдем? — и вдруг поняла, что этот напряженный ломаный хрип — ее голос.
- Идем вдоль и смотрим.
Стоило им двинуться параллельно линии сражения, как из одного из рядов раздался громкий бас:
- Дети, найдите безопасное место, быстро!
- Безопасных мест больше нет! — подражая интонациям отца, прокричала Миоломиа. — Мы ищем Лаоли из семьи Мялло!
Ответа не последовало, рядом с ними пробежал человек, держа два копья. Миоломиа кинула ему вдогонку тот же вопрос, он, замедлившись на миг, выдохнул скороговоркой «смотрите-правее» и устремился вперед. Прямо перед Миоломией возник червь в такой близости от ее ног, что стало понятно: никаких шансов ударить его пикой у девочки нет. Но она, среагировав в самый последний момент, с силой опустила вниз древко, попав деревянным наконечником в морду существа; тот изогнулся, обползая Миоломию и устремляясь к Натали, которая замерла столбом, мертвенно прижав кинжал к себе. Ее подруга, рванувшись с вращением, ткнула, что есть мочи, железным острием червю в спину, животное развернулось, подскакивая и нападая на причинившего ему боль врага, а Миоломиа, в желании вытащить наконечник пики, дернула древко и, не удержавшись, грохнулась на колени. Упав, она выставила оружие параллельно земле, попав железной частью в шишку на морде монстра и рассекая ее. Червь взвизгнул, вильнул, уходя в сторону и издавая противные истерические звуки, а Миоломиа так и осталась стоять на коленях, держа оружие на вытянутых руках. Она не вставала несколько секунд, словно продолжала отбывать наказание, назначенное ей сегодня отцом.
- Спасибо, папа... — прошептала она, — спасибо.
- Миоломиа, ты не ранена?
- Идем, надо его найти, — медленно и погруженно в себя сказала девочка, находясь еще под впечатлением вспыхнувшего в ее голове прозрения. Они двинулись вперед, идя вплотную друг к другу, обозревая линию бьющихся с червями воинов. Люди напоминали скалистый неровный берег, а ползущие змеевидные существа — потоки черных вод, которые как во время прилива все набегали и набегали, ударяясь о скалы, рассыпаясь и устремляясь в атаку вновь и вновь. Казалось, этому мрачному стихийному бедствию не будет конца.
- Вот он! - обрадованно гаркнула Миоломиа, - в первой линии!
Натали уставилась на то место, которое показала Миоломиа; там, между кипящими потоками червей, орудовал своей исполинской пикой огромный, в тот момент девочке показалось, совершенно незнакомый, широкоплечий воин. Он наносил мощные рубящие удары направо и налево, вращал пику по кругу с такой скоростью, что она иногда, казалось, вовсе исчезала, чешуйчатые монстры, соприкасаясь со столь убийственной силой, прекращая верещать, валились на землю. Но вот и Лаоли совершил смертельно опасную ошибку: поскользнулся на вывалившихся внутренностях червя. Ему пришлось уворачиваться лежа: он нанес несколько ударов вслепую, двинул по жвалам близко подобравшемуся червю плоской частью клинка, потом ударил древком и ногой, продолжая вертеться на спине. С помощью невероятной удачи и мастерства Лаоли все же удалось подняться, ему на выручку пришел другой воин, с которым они вскоре поменялись местами. Таким образом, Лаоли оказался на заднем рубеже обороны. Миоломиа с остервенением заорала ему, но он ничего не слышал в горячке боя. Девочка потащила Натали в опасную близость к оборонной линии. Человек рядом с ее отцом повернулся к ним, это оказался Зионари. Он выругался и, ударив по спине друга, громко прорычал:
- Твоя дочь здесь! Я говорил им найти укрытие, но эта девчонка никого не слушает, кроме тебя!
Лаоли ошалело посмотрел на детей, взгляд его еще был затуманен яростью сражения. Зионари толкнул товарища и крикнул ему:
- Давай, я тебе заменю. Быстрее!
Лаоли, шагнув вперед, наконец пришел в чувство. В глазах у него промелькнула разумная искра, когда он увидел дочь и ее подругу. Мужчина протянул руку, и Миоломиа бросилась к нему в объятия, он поцеловал ее в макушку, но тут же отстранил, демонстративно коснувшись лезвия своего оружия. Она все поняла: вдвоем они встали в защитную стойку, наблюдая за пространством вокруг себя.
- Я нашла тебя, папа!
- Молодец, ты сделала все, как надо.
- Я убила двух, все... совершенно все, как ты учил. Это было несложно.
- Потому что ты моя дочь.
Его взгляд, всматриваясь в окружающий мир, случайно выхватил из тьмы фигуру Натали.
- Что у тебя в руках, Худышка?
- Это кинжал, Худышка будет сражаться вместе с нами, — ответила за подругу Миоломиа. Натали дрожащим блеклым голосом добавила:
- Только я не умею, — девочка, с трудом сдерживалась от того, чтобы не шагнуть назад и не скрыться в ночь, подальше от этого страшного места.
- Сверху вниз, помнишь?