ПОЕЗД

— Ну, всё, сынок, я тебя очень люблю, как приедешь - позвони обязательно! Только прошу тебя, позвони, не затягивай, как ты сделал это в прошлый раз. Я же волнуюсь за тебя!
— Обязательно, мам! Передай Феде, что я верну ему книгу после приезда, пусть не беспокоится.
— Хорошо, вот, не забудь – мама протянула ему в руки полосатый пакет. — Я тебе там колбасу положила, десять пирожков, ещё сыр и плов с бутербродами. Скушай обязательно, пока будешь ехать в поезде. Только скушай обязательно, Максим, чтобы не испортилось всё! И ещё, носки тоже тёплые там и кофточка твоя старая.
— Мам...
— Так, не мамкай мне, тебе сутки в поезде ехать, и ни в коем случае не выходи на станциях, а то поезд уедет, и пойдёшь пешком до Москвы! – строго сказала она.
— Мама, мне уже семнадцать лет. Я уже взрослый!
— Ну и что? Я же люблю тебя...
"Поезд Уфа-Москва отправляется через пять минут, поезд Уфа-Москва отправляется через пять минут..." – послышался голос диспетчера, "просьба всех сопровождающих покинуть вагон, просьба всех сопровождающих покинуть вагон..."
— О, всё, ладно мам, мне пора!
Они крепко обнялись.
— Позвони обязательно. Не теряйся. Если заболеешь, я тебе там таблетки положила во внутренний карман. И передай отцу, чтобы не возил тебя на охоту! Хотя ладно, сама ему скажу.
Сын улыбнулся и ничего не ответил, взял большую сумку в руки и пошёл к вагону. Перед этим она его поцеловала ещё раз в щёку, а он уже поскорей хотел свалить. Максим посмотрел на маму через в окно вагона и помахал ей рукой. Она послала ему воздушный поцелуй.
Проводник закрыл дверь в вагон. Ему повезло, вагон оказался купе.
Большая часть толпы не уходила с перрона, чьи-то родственники продолжали стоять у окон, при этом задевая друг друга. Максим пошёл вдоль открытых дверок, заглядывая в каждое купе, в поисках своего места. Одно купе было забито студентами в футболках с рисунком рок-группы «AC/DC», в следующем купе ехали мама с грудным ребёнком, а ещё через одно купе расположилась пожилая пара, читающая "Комсомольскую правду".
"...восемнадцатый, девятнадцатый, двадцатый" – тихо проговаривал он. "Двадцать первый, двадцать второй" — нашёл.
Купе оказалось пустым, ещё и не у туалета. Парню действительно повезло, не будет слышать вечный стук двери и постоянный слив унитаза.
Он зашёл внутрь, поставив сумку перед собой. Лежаки были пустыми. Неужели он и вправду поедет один? Такое бывает очень редко, в основном при заранее забронированном купе (за дополнительную плату) или если тебе реально повезёт, и всю дорогу ты будешь ехать в полной тишине, глубоко погружаясь в свои мысли.
Парень достал из сумки теплые штаны, тапочки и сборник рассказов Лавкрафта, но что-то потянуло его вновь проститься с матерью. Он вышел в коридор, глянул в окно и встретился с ней глазами. Мама разговаривала по телефону, не отходив от поезда.
Максим захлопнул свою дверь, переоделся. Выложил на стол мобильник и билеты. Скоро должен появиться проводник.
Поезд тронулся, потихоньку набирая скорость, отъезжая от Уфы всё дальше и дальше. За стенкой уже послышались первые разговоры попутчиков, но было не понятно, о чём они там говорили...
Он ещё не закрыл дверь на щеколду, и даже был уже немного рад, что всю дорогу будет ехать один. Ему досталась нижняя койка справа от окна. Уже не плохо. Он не любил второй ярус.
Макс прилёг и уставился в телефон, обновив страницу в "ВКонтакте", ничего нового, только пару новостей в ленте о предстоящих выборах нового президента США и выпуск какого-то фильма про пришельцев.
Спать он не хотел, но глаза почему–то стали закрываться.
Неожиданно, в купе раздался стук, после, дверь осторожно начала открываться. Вначале наполовину, а потом до конца. В дверном проёме показался старенький дедушка, примерно лет шестидесяти, а может и больше. Он был очень опрятно одет. У старика не было с собой багажа, только на плечах было видно лямки от портфеля из коричневой кожи, который, судя по объему, тоже был пуст. Выглядел дедушка типично для советского союза, так сказать; «не выходя из моды». Старик внимательно посмотрел на номер в билете и на левое нижнее место от окна.
— Да, точно здесь. Не возражаете? – С каким-то недоверием спросил он, и посмотрел на Макса.
— Я? Нет, конечно.
Старик улыбнулся и зашёл в купе.
Оба молчали.
Появилась проводница.
— Билетики, пожалуйста!
Пассажиры протянули ей два билета и показали паспорта, вначале старик, а потом парень. Она проверила документы и проинструктировала их про вагон-ресторан, находящийся в другом конце поезда. Быстро рассказала про продуктовый инвентарь в её каморке и сказала, где на всякий случай находится охрана.
Они ничего не заказали, и она вышла, отправляясь в следующее купе к женщине с младенцем.
Поезд постепенно разогнался. В купе заиграло радио. Старик почему-то не стал переодеваться. Может, ему ехать не так далеко? Это было бы хорошо, потому что Макс уже настроился ехать один, а тут "РАЗ" и вот оно...
— Г-о-в-а-р-д Ф-и-л-л-и-п-с Л-а-в-к-р-а-ф-т, – по слогам прочитал старик, глядя на его книгу, — не знаю такого. Интересно пишет?
— Да, но некоторые рассказы мне тяжело даются, точнее, я не всё в них понимаю.
Старик рассмеялся.
— Ааа, и про что он пишет хоть?
— Ну, там, разное, как бы... У него фантастика с мистическим уклоном, с примесью мира, который он сам придумал. Ещё ужасы он пишет и подобное этому.
— Ааа, а я вот люблю больше читать военные тайны или про путешественников наших, Советских.
Когда он говорил: "Ааа", выглядело это омерзительно, потому что его язык чуть высовывался вперёд, и он оголял свою вставную челюсть.
Тут Макс мог и дальше продолжать диалог про книги, он любил часами разговаривать про литературу, но именно сейчас ему хотелось просто полежать и ни о чём не думать.
Старик протянул руку для знакомства.
— Василий Георгиевич. – Представился он.
Парень крепко ответил рукопожатием.
— Максим. Очень приятно.
— Взаимно.
Они помолчали ещё минуту.
— Далеко едешь?
— До конца. В Москву.
— Ааа, живёшь там, что ль?
— Нет, я с Уфы сам. К отцу еду, поступать собираюсь в институт.
— Ооо, ну это правильное дело, молодец, а куда поступать собрался? – поинтересовался старик.
— В ГИРя имени А.С.Пушкина. На литературный факультет. – Произнёс он и уже дважды прокрутил в голове картину, что к нему в купе зайдут ещё два старика а и будут болтать всю дорогу.
— Интересно. Ты раз с Уфы, Башкир, наверно?
Макс улыбнулся.
— Нет, Русский. В Уфе же не только одни башкиры живут.
Тут и старик тоже улыбнулся.
Желудок у Макса забурлил, нужно было перекусить.
Он достал из полосатого пакета бутерброды и сунул руку в сумку.
— Блин, кружку забыл.
Парень вышел в коридор и пошёл к проводнице. Мимо пробежали дети. Поезд немного потряхивало.
Проводница сидела на своём месте и наводила красоту, причмокивая губами перед пудреницей.
Он взял у неё кружку и купил шоколадку. Она с ним немного пококетничала, похихикала и даже намекнула на бесплатный чай в её коморке.
Макс пошёл обратно, аккуратно передвигаясь с кипятком. Дети снова пробежали мимо.
Он поставил кружку на стол. Сделал радио тише и присел на койку. Пока чай остывал, парень вдумчиво посмотрел в окно. Проехали они уже далеко, через луга и поля, где-то вдалеке виделись глубокие, дремучие леса.
Пока чай остывал, Макс надкусил бутерброд и посмотрел на старика.
— А вы не хотите чаю?
Старик расторопно ответил:
— Нет! Спасибо, я сыт.
Парнишка размешал сахар.
— К отцу, говоришь, едешь? Так он что у тебя, там живёт?
— Ага, у меня просто родители в разводе, уже как три года. Я к нему сейчас редко ездить стал. Он там дом построил себе, а я как раз буду поступать, и у него месяц поживу.
Старик помолчал.
Максим спросил:
— А вы сами-то, откуда будете? Тоже в Москву едете?
— Я? Н-у-у-у, как тебе сказать... я сам в Петербурге родился, потом поступил на географа. В армию сходил. После армии пошёл в школу преподавать, там тридцать три года проработал. Хорошая работа у меня была, уж больно нравилась она мне. Потом, как Союз развалился, зарплата нищенская стала, время тяжёлое было, девяностые эти всякие и прочие перевороты. Денег вообще толком не платили. Горбачёв этот, козёл поганый, и Ельцин без исключения! А я сам-то что, воровать не умею! Грабить тоже не моё! Да и большой рыбкой в аквариуме я бы не смог стать. Бизнесы эти и предпринимательства всякие? Нет, не хотел. Убили бы на хрен! Мне больше - то не себя, а жену жалко было бы и сына. Жена умерла правда, в девяносто восьмом году, от сердечного приступа. Сын уж вырос давно, сейчас там, в Москве работает, в фирме какой-то…
Макс распечатал шоколадку.
— Угощайтесь.
— Спасибо, но я сыт!
Парень не стал настаивать и просто пожал плечами. Прошло минут пять, они уже не говорили. Благодаря этому он смог спокойно выпить чай и уткнуться в телефон. Сеть ловила плохо, но интернет работал.
В "ВКонтакте" высветилось одно непрочитанное сообщение.
Анна Лебедева:
Милый, ты уже в поезде? 😊
(17:18)
Максим Петров:
да, солнышко) еду 😋 сеть только тут плохо ловит(
(19:02)
Анна Лебедева:
Ну, ещё бы. Там всегда сеть плохо ловит завтра от папы мне хоть наберёшь? 😚
(19:03)
Максим Петров:
конечно, 😚 ты завтра до обеда опять спать будешь?
(19:03)
Анна Лебедева:
Макс, иди в пень а...когда это вот я до обеда спала?
(19:05)
Максим Петров:
ахах, всегда, когда воскресенье, например 😜
(19:06)
Анна Лебедева:
Ну-каaaa милый, выходные не в счёт 😭
(19:06)
Максим Петров:
люблю тебя))) ❤
(19:07)
Анна Лебедева:
Я тебя тоже, любимый мой ❤
(19:08)
Анна Лебедева:
Чем занимаешься? Скучно же капец?
(19:09)
Максим Петров:
да ни чем, со стариком каким-то еду 😏 😏 😏 поужинал только что сейчас планирую в книгу уткнуться и спать лечь))
(19:10)
Анна Лебедева:
Фу, не люблю со стариками ездить, от них воняет вечно чем то 😩
(19:10)
Максим Петров:
нее, от этого вроде не воняет! 😆 😆
Парень косо посмотрел на старика, тот лежал и глядел в потолок. Периодически закрывая глаза, а затем и вовсе отвернулся к стенке. В своей хорошей чистой одежде. Ну, не дурак ли?
Анна Лебедева:
Любимый, давай по фоточке?
(19:14)
Максим Петров:
500 рублей 😊
(19:15)
Анна Лебедева:
Нуууу заааай, опять ты со своим шуточками 😚 😚
(19:15)
Максим Петров:
хорошо)))))))) только после тебя
(19:15)
Она отправила ему фотографию. Красивая девушка со вторым размером груди стояла в легком халатике в ванной комнате. Без лифчика. Настоящая топ-модель по-русски. Не будь у неё Макса, так её уже точно увёл бы какой-нибудь бойфренд в сказочный отель и напоил виски. Она страстно показывала ему свой язычок с пирсингом. Светлые, распущенные волосы падали ей на плечи и чуть-чуть не доставали до грудей. Хоть и до конца оголённых грудей не было видно из-за тонкого халата, но это только прибавляло ей эротичности.
Макс сразу обратил внимание на её взгляд. До боли загадочный взгляд, и в тоже время эротичного. Она так смотрит на него всегда, когда хочет чего-то жёсткого и до боли грубого.
Девушка прислала вторую фотографию.
На ней она притронулась к краешку халата своими мягкими наращенными, розовыми ногтями к правому плечу. Халат уже был приспущен.
Макс улыбнулся.
Следом пришла третья фотография.
На ней она поставила оголенную ножку на крышку туалетного бочка.
Четвёртая и пятая фотография на зло, не прогрузились.
Макс нахмурился.
Анна Лебедева:
Теперь твоя очередь, зайчик 😚
(19:24)
Максим Петров:
солнышко)) твои две последние фотографии не грузятся 😩 😩 😩
(19:25)
Анна Лебедева:
Ну вот, а там между прочим твои любимые кадры 😊
(19:26)
Максим Петров:
знаю 😩
(19:27)
Максим Петров:
вот тебе селфи в стиле: я и мой друг старик 😊 😆
(19:27)
Он приподнялся с койки и встал полу-боком, заслонив половину всего, что могло попасть в кадр. Вытянул руку, чуть согнув её в локте, и сделал снимок на фронтальную камеру. В кадр попали не только его выпученные шары и приподнятые брови, но и спящий старик на заднем плане.
Максим Петров:
лови!)))
(19:30)
Он успел скинуть фотографию, и сеть тут же пропала, так и не загрузив её снимки. Эх, печаль-беда. Они проехали уже четыре часа, а Макс всё так же не мог сомкнуть глаз. В коридоре, в поисках свободной розетки, он останавливался почти на каждом шагу и крепко держался за поручни, чтобы не упасть лицом вниз и не удариться, потому что поезд ехал очень быстро. Быстрее обычного.
Дети пробежали мимо. В одном из кубриков тихонько играла гитара, рокеры не орали, они играли очень хорошо, спокойно и мелодично. Видимо, уважали пожилых и женщин с ребятнёй. Ботаники перекидывались в карты, и о чём-то общались, судя по их книгам, они скорей всего вели разговоры про новые открытия. Старичков он не видел, но их кошка сидела уже не в закрытой сумке, а на втором ярусе, мелькая полусонными глазами. Она мурлыкала. Мускулистый мужик прошёл с пустым контейнером, на котором ещё оставались крохотные кусочки от курицы. Некоторые купе были закрыты. В том числе и там, где находилась дамочка с младенцем.
Макс зашёл обратно.
Старик уже не лежал, а просто сидел и смотрел перед собой.
Парнишка присел на кушетку.
— Красиво поют. – Сказал Василий Георгиевич.
— Да, я как раз только что проходил мимо них. Сидели без выпивки, значит, будем ехать спокойно.
— А ты сам-то умеешь играть? ― Спросил старик.
Макс засомневался.
— Нет, к сожалению, хотя пробовал как-то, но не далось это мне.
— Я вот играл раньше, в своей молодости помню, только играл не на гитаре, а на баяне. Отец мне подарил. В деревне, когда жили, там уж больно любили этот инструмент.
Макс кивал головой и улыбался. Хороший ему попутчик достался, как ни крути.
— А вы так и не сказали куда едете.
Василий Георгиевич поменялся в лице — Далеко, очень далеко.
— И всё же... – Настойчиво говорил Макс.
Старик промолчал, и ответил:
— Дальше, чем до Москвы.
— В каком смысле? Дальше, чем до Москвы? Москва - это же конечная станция.
Попутчик только и делал, что ловил взглядом лесные поля и мелкие деревушки.
"Может, не выспался? Ну да ладно, не буду его терроризировать вопросами" — подумал Макс и открыл книжку, скинув с себя тапочки.
***
Они снова ехали молча. За окном начало темнеть. Макс прочитал шестьдесят четыре страницы. За стенкой раздался громкий плач младенца. Плакал он долго и нудно. Если бы не стенка, то Макс точно проглотил бы свои перепонки, лишь бы не слышать этот крик. Плач усиливался, а потом резко затих, Макс с каким-то внутренним облегчением твердил себе: "Как хорошо, что у меня нет детей... Как хорошо, что у меня нет детей".
Он вышел в коридор. Там было пусто. Все двери были закрыты. “Пора поесть. Нужно достать мамины пирожки и выложить их на салфетки”.
Василий Георгиевич ничего не ел за весь день и ни разу не сходил до уборной.
Возможно, у него что-то с почками, раз он не ходит справить естественную нужду. Или он питается святым духом? Раз он уже в третий раз отказывался есть.
Может просто старость не радость? Ладно, хоть поспал.
Парень съел несколько пирожков и посмотрел на дальний мост. Они уже проезжали какую-то реку.
— Пора спать.
Макс выключил ночник и укрылся одеялом. Синоптики обещали холодную ночь.
В вагоне царила полная тишина и покой. Спали крепко.
Никто не гремел дверьми.
Никто не заряжал телефоны.
Никто не пил алкоголь.
Никто не орал.
Старик не храпел.
Поезд ехал тихо и спокойно. Без лишней тряски. Освещение уже как пару часов назад перешло в режим ночного света в коридоре, чтобы лишний раз не мозолить окружающим глаза.
Он долго не мог уснуть и всячески пытался это сделать, переключая музыку в наушниках.
Сон был прерывистым, парень просыпался часто, наблюдая только темноту под своим одеялом. Слышно было стук колёс, и иногда поезд проезжал через тоннель, где тьма поглощала железную сталь.
Наконец-то он заснул под приятную музыку Моцарта, и его уже ничего не тревожило. Спал он вразвалочку. Одеяло постоянно падало с колен, и он периодически его поднимал и снова укрывался.
Прошло почти два часа...
< Шорох >
Кто-то шелестел около стола, кто-то делал это очень громко.
Макс перевернулся на другой бок.
< Шорох >
Кажется, этот некто был возле стола и издавал звук громче. Макс крепко спал.
< Шорох >
Парнишка засопел, и даже что-то проговорил во сне. Фразы походили на разговоры с родителями и его друзьями.
Шорох прекратился, и тогда поезд тряхнуло сильнее. Парня немного качнуло, что послужило ударом лба об стенку. Он открыл глаза и громко ругнулся.
Закрыл глаза.
< Чам - чам - чам >
Кто-то начал чавкать ртом. Причём так громко и отвратительно.
< Чам - чам - чам >
Макс уже не спал, только вслушивался.
< Чам - чам - чам >
Сквозь темноту он посмотрел в стенку. Это ужасное чавканье не давало ему заснуть. Ему казалось, что рядом сидит какой-то зверёк с маленьким ртом, и, пытается, засунуть в рот целую буханку хлеба, пережёвывая каждую крошку.
< Чам - чам - чам >
Макс почему-то очень хотел повернуться и в то же время не хотел этого делать. Ему было до жути любопытно, кто же там сидит? Неужели этот старик решил наконец-то приступить к приему пищи? Это, конечно, все очень замечательно, но зачем он делает это сейчас, посреди ночи, ещё и с таким ужасным чавканьем. У него что, выпала вставная челюсть, и он кладёт еду под язык?
< Чам - чам - чам >
Парня это уже не на шутку стало раздражать, и внезапно ему в нос ударил какой-то противный запах. Запах был настолько резким и неприятным, что его могло бы стошнить прямо на кушетку.
Он резко повернулся, прижавшись к стене. Когда он это увидел это, от испуга, он не смог даже закричать или шевельнуться. На той стороне сидел старик с закатанными до локтей рукавами. Его руки и рот были в крови, и он медленно облизывал свои пальцы. С его рта текли слюни, и он улыбался, ужасно и хитро улыбался. На столе лежала убитая кошка. Именно та кошка, которая находилась через два купе отсюда. Он распорол ей живот от паха до горла и жрал все её внутренности, как французский деликатес. Жрал, не отвлекаясь на Макса, и даже чуточку посмеивался. Пожёванная часть внутренностей лежала на столе. Видимо, когда он это делал, он выбирал более мягкие места. У кошки был приоткрыт рот, а голова была отвёрнута к окну.
Внезапно, старик прекратил и посмотрел на своего попутчика.
— Скажи мне, парень, а у тебя ещё остались мамины пирожки?
Макс проснулся, скинув с себя одеяло.
Дверь была чуток приоткрыта, оттуда проникал дежурный свет. Старик не спал, и смотрел в окно.
— Ч-ч-т-о? Что это было сейчас? – Спросил Макс, уставившись на Василия Георгиевича. — Это был сон?
— Ты про что? Что с тобой Максим?
— М-м-м-н-е приснилось, что вы... хотя, ладно, это уже не важно. Слава Богу, что это был сон... – Выдохнул он, и вытер со лба пот. — Как же жарко! – сказал он.
Его радовало, что всё это ему просто приснилось.
Он открыл минералку и сам не заметил, как быстро её опустошил. Телефон в кармане завибрировал, указав на низкий процент зарядки,
— Вы случайно не знаете, когда следующая остановка будет? – Спросил он, сматывая наушники.
— Знаю, только... – Не договорил Василий Георгиевич, и его глаза на секунду блеснули синим цветом. Максу показалось, что это не его глаза. Человеческие глаза так не могут светиться.
— Только? Эм, не томите, я и так сейчас во сне чуть не помер.
Поезд тряхануло.
— Скажи мне, Максим, ты веришь в потусторонний мир? – спросил он, всё так же пряча лицо в темноте.
Парнишка скривил лицо и не понял вопроса.
— Я? Эм, лучше я отвечу "нет", и какое это имеет отношение к моему вопросу?
За окном полил дождь.
— Поверь мне, имеет, ещё как имеет.
— И? Что мне надо делать?
— Тебе нужно будет просто ответить на мои вопросы. Самое главное, Максим, ты должен будешь принять это как должное, извини, но ты уже сделал это...
Макс испуганно спросил:
— Да что сделал? Я вас не понимаю.
— Ответь мне, Максим, какого ты числа сел на поезд?
— Эм, вчера. – Робко сказал он.
— Нет, мне нужна точная дата.
— Шестого июля.
— Дальше.
— Что? Я же сказал уже.
— Отвечай полностью.
— Шестого июля, две тысячи шестнадцатого года, в шесть часов вечера.
Старик ухмыльнулся.
— Да, значит, я был прав, теперь остановок не будет.
Макс не выдержал.
— ДА ЧТО ВСЁ ЭТО ЗНАЧИТ?
Старик привстал с кушетки и пересел на его сторону. Поближе к нему.
— Ты заметил, когда ты заходил в этот вагон, в нём не было сопровождающих?! - тихо говорил он.
— Я не придал этому особого значения.
— ВОТ! А теперь выйди в коридор.
— Зачем?
— Выйди!
Он не стал с ним спорить и просто послушался его совета.
Вышел в коридор, и встал возле двери. Тишина.
— Ну? И что дальше? – Спросил парнишка, посмотрев на старика.
— Пройдись по вагону.
Макс пожал плечами, зевнул, протёр сонные глаза и шагнул вперёд.
— Нет-нет, начни с конца. – Посоветовал Василий Георгиевич.
Парень уже ничего не расспрашивал. Он прошёлся вдоль и поперёк вагона, осмотрел всё так, будто смотрит в первый раз. Ничего нового. Все двери были закрыты. Буквы над дверью ведущие в уборную мигали бегущей строкой: "ТУАЛЕТ ОТКРЫТ". Проводницы не было на своём месте, но её каморка была не заперта, и половина сладостей лежали на видном месте. (Приходите–забирайте). Он ничего не понял. Почесал затылок и пришёл обратно.
— Василий Георгиевич. Знаете, если вы нашли время для шуток, то вы выбрали достаточно поздний час. Я ужасно хочу спать, и вообще, лучше бы вы продолжали, есть кошку, и в самом деле, что это всё значит? Шестое июля, шесть часов вечера, две тысячи шестнадцатого года? Бредятина какая-то, вы действительно бывший географ? Или сказочный попутчик?
Поезд тряхануло.
Мимо промчались дети, чуть не сбив его с ног. Он пошатнулся и ухватился одной рукой за поручни, а другой за дверную ручку.
— Ты заметил? – Поинтересовался старик.
— Что?
— Двое этих детишек, они не спят.
— И что дальше?
— Взгляни на часы.
Макс достал мобильник, прищурился.
01:56
— Час, пятьдесят шесть минут. – Сказал он себе под нос.
— Вот! А теперь посмотри ещё раз на этих двух маленьких мальчиков. Посмотри внимательно Максим, они бодрствуют. Их глаза ни капельки не сонные, и они пробегают здесь каждые четыре часа.
— Вы несёте чушь.
— Зайди…
— Нет.
— ЗАЙДИ! – Громко потребовал старик.
Парнишка послушался его и присел рядом, опустив голову в пол.
— Обещай, что выслушаешь меня.
Макс промолчал.
— Обещай мне!
Он ничего не ответил и просто закивал головой.
Дождь за окном не переставал лить.
— Как ты думаешь, сколько мне лет? – Монотонно спросил Василий Георгиевич.
— Не знаю, лет шестьдесят семь.
Старик улыбнулся.
— Мне семьдесят шесть.
Максим посмотрел на него, приподняв голову.
— Круто, хорошо сохранились.
— Спасибо. Только я сохранился благодаря этому рейсу.
Парень усмехнулся.
— Каким образом? Наверное, вы захватили с собой тональный крем?
— Шутить будешь после... а пока, слушай меня внимательно.
Его глаза снова блеснули синим оттенком.
Поезд тряхнуло.
— Валяйте, вы уже и так не дали мне поспать.
Старик сел удобнее, расположившись в углу. Одну ногу положил на другую, сцепив пальцы в замочек.
— Этот путь, Уфа-Москва, несёт с собой глубокую тайну. Поезд, в который ты сел, едет без остановок. Вернее, он останавливается только один раз. Раз в шесть лет. На том же самом перроне, где ты вчера сел. Ровно каждые четыре часа, мы въезжаем в невидимый портал, появляющийся именно в нашем поезде. Он отсчитывает четыре часа назад. И мы снова едем, продолжая свой путь. Портал исчезает только через шесть лет, шестого июля в шесть часов вечера, и поезд перекидывает на ту же станцию, что и в начале. После, он продолжает свой путь по тем же рельсам, и мы снова в него въезжаем. Ты будешь знать, что ты едешь в Москву, но ты никогда не поймешь то, что ты туда больше не попадёшь, как и те люди, которые едут с тобой. Стук его колёс никто не слышит, и он никогда не подаёт звуковой сигнал. Люди снаружи о нём уже давно ничего не знают.
— Вы, идиот. Знаете, что я сейчас сделаю? Я выйду наружу, и расскажу обо всём. Пусть посмеются над вами.
— Да, так и сделай, выйди. Расскажи обо всём тому мужчине с широченными плечами, который сейчас пойдёт мыть контейнер с остатками курочки размазанной по стенкам, или тем двум студентам, перекидывающихся в картишки. А может, тебе лучше заглянуть в комнату к пожилым людям? Кажется, их там не будет, да? Наверное, там будет сидеть их кошка на втором ярусе и будет так же глазеть своим тупым взглядом? А дамочка с младенцем так и не откроет свою дверь, и через две минуты малыш снова завопит, выпрашивая её титьку! Ой, что это? Слышишь? Рокеры? Они опять начали играть свою мелодичную песню?
Студент не мог поверить своим ушам. Но это действительно так, он посмотрел на часы, время было ровно два. Прошло именно столько же, когда он впервые услышал их мелодию. Прошло ровно и точно четыре часа. Всё так, как говорил старый попутчик.
Макс приподнялся с места, и остановился в дверном проёме.
— Ты думаешь, что я тебе здесь байки рассказываю? Взгляни сюда.
Старик протянул ему клочок газеты. Статья гласила: "ПРОПАЖА ПОЕЗДА УФА-МОСКВА ПОСЛУЖИЛА КОНФЛИКТОМ МЕЖДУ ЖИТЕЛЯМИ МОСКВЫ И ЖИТЕЛЯМИ РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН, ВЛАСТИ ВЕДУТ ПЕРЕГОВОРЫ С РЖД".
Макс пробежал глазами по строчкам внизу:
"ПОЕЗД УФА-МОСКВА НЕ ДОЕХАЛ ДО СВОЕЙ КОНЕЧНОЙ СТАНЦИИ. НАПОМНИМ, ЧТО, УТРОМ, ШЕСТОГО ИЮЛЯ, ДВЕ ТЫСЯЧИ ШЕСТОГО ГОДА В 18:00, ОН ВЫЕХАЛ ИЗ РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН, ГОРОДА УФА, ТАК И НЕ ДОЕХАВ ДО МЕСТА СВОЕГО НАЗНАЧЕНИЯ. ПОИСКИ ПРОПАВШЕГО ПОЕЗДА ДО СИХ ПОР ВЕДУТСЯ СПАСАТЕЛЬНЫМИ СЛУЖБАМИ".
— Переверни, – сказал старик — И читай второй абзац.
На другой стороне была другая статья, и она очень долго была расписана мелким шрифтом.
Там было написано про упавший метеорит, оставивший глубокий кратер приблизительно в двух километрах от железной дороги, где по слухам расположена аномальная зона. Было написано и про учёных, исследовавших это место, но до сих пор так ничего и не выяснено.
— Откуда у вас эта статья?
— Нашёл на полу, когда к нам зашёл продавец и выронил одну из газет в две тысячи двенадцатом.
— Вы общались с ним?
Старик расхохотался.
— О чём? Максим, это уже не люди. Они как программы, понимаешь? Каждые четыре часа их память полностью обновляется, и всё, что они там делали, будет ровным счётом сведено к нулю. Это как сбой системы в компьютерной программе, которая автоматически делает переустановку. Сейчас я им расскажу тоже самое, что и тебе, и они будут думать точно так же, как и ты, что я всего лишь сумасшедший, но спустя четыре часа они даже и не вспомнят, о чём я с ними говорил. Они просто едут… Едут в бесконечность. И когда поезд снова отбросит их назад, на тот перрон. Как и отбросило сейчас, они будут по-прежнему думать, что зашли в вагон. Зашли раньше тебя, и, ждут, когда он тронется и поедет в Москву.
— Тогда, почему не стирается ваша память?
— Моей памяти пришёл конец. Когда я умер на этой койки в две тысячи десятом. Вот, погляди.
Он достал из портфеля толстый блокнот, где каждый день вёл запись своих прожитых дней. В каждой клеточки он записывал дни, помечая их крестиком, и ставил дату, начиная с две тысячи шестого года. — Врачи обнаружили у меня рак желудка. И сказали, что мне осталось совсем недолго. Из последних сил я сел на этот поезд, чтобы съездить к сыну. Я очень сильно хотел попрощаться с ним. Понимаешь, Максим, я хотел попрощаться с сыном. Я вёл запись, как только меня сократили с работы, и когда врач поставил мне этот диагноз. Я стал зачёркивать клеточки, каждую из них, чтобы в случае моего ухода, сын смог посмотреть и наконец, понять, сколько же я прожил после этой страшной новости. Я помню, помню, как лежал сквозь боль и слёзы и сжимал свои кулаки, борясь со смертью. Я пытался сопротивляться, но это только усугубляло боль. И когда я закрыл глаза, я понял, что умираю.
— То есть. Вы умерли? Но раз вы всё это знали, почему вы тогда не сошли с него, когда поезд вновь оказался в Уфе?
Василий Георгиевич снова рассмеялся.
— Я умер, Максим, и меня больше нет в реальном мире. Я существую только здесь, в этом поезде и в этом вагоне. Я всего лишь летающая пылинка в скоплении энергии живого мира. Меня больше нет, и никогда не будет!
— Я.…Я вам не верю. Господи. – Прошептал он. — Господи, пусть это будет очередной страшный сон.
Макса закружило, и он вышел в коридор. Совсем не оглядываясь по сторонам, он старался идти быстрее, но его шатало, как пьяного алкоголика при выходе из рюмочной. Так всё и было, какие-то двери были закрыты, какие-то открыты. Он никуда больше не смотрел, но местами перед ним находились всё те же люди, чем–то занимающиеся, и, как он понимал, делающие всё тоже самое, что и четыре часа назад.
Парень дошёл до проводницы, рассказать о сумасшедшем старике в его вагоне, ну а та сидела на своём месте и наводила красоту, почмокивая губами перед пудреницей. Именно так же, с такой же манерой, и с таким же видом, как и четыре часа назад.
Поезд тряхнуло.
Держась из последних сил, он не смог устоять на месте. В глазах стало троить и, сдерживая рвотный рефлекс, он упал в обморок, ударившись виском об пол.
На телефоне появилась сеть, запоздалое сообщение от его девушки отобразилось в верхнем углу экрана.
Анна Лебедева:
Максим, я не вижу никакого старика на фоне 😒 😏
(19:36)
***
2022 год.
"Поезд Уфа-Москва отправляется через пять минут, поезд Уфа-Москва отправляется через пять минут..." – послышался голос диспетчера, "Просьба всех сопровождающих покинуть вагон, просьба всех сопровождающих покинуть вагон..."
Дверь открылась в том же купе. Максим лежал на кушетке, перечитывая книгу Лавкрафта.
В купе зашёл новый попутчик. В тёмных очках и в спортивной куртке. Жуя жвачку, он посмотрел на Макса. Посмотрел на купе, изучая каждый уголок, как риелтор осматривает новую квартиру. В правой руке он держал тяжелую сумку.
— Не возражаешь, браток? – Спросил новый попутчик.
Макс оторвал взгляд от книжки.
— Нет, добро пожаловать.
Глаза Макса блеснули синим цветом.
Конец.
#АвторскиеРассказы #19