Рассказы Чумы II.

Глава 9
Военный сидел напротив, на жестком деревянном стуле, и методично постукивал по столу голубенькой пластмассовой зажигалкой. Он смотрел на задержанного в упор; пальцы его перехватывали китайскую вещицу, переворачивали и с неизменным остервенением продолжали долбить.
“Где стул-то такой нашли, — с равнодушием подумал Гадер, — прямо как будто с собой с родины захватили… Ну что ты смотришь на меня так, будто просверлить хочешь, не поможет это, ох, не поможет…”
Он планировал освободиться не позже сегодняшнего вечера: пока еще время терпело, и атлант надеялся поймать ниточку, ведущую к вору шкатулки. А то, что у военных эта ниточка — да что там ниточка, целая веревка, похоже, — была, Хранитель нисколько не сомневался.
Как только он заполучит шкатулку, можно отправляться в Египет, где его ждет Книга. Игла спрятана в гостинице; очень предусмотрительно было оставить артефакт там: при задержании вывернули все карманы, даже те, которых не существовало.
Гадер ответил капитану (на большее сидевший перед ним не тянул) — прямым, слегка обиженным взглядом, честного гражданина. Мол, не того вы допрашиваете, товарищ военный, время только зря свое тратите…
Зажигалка на мгновение остановилась, а затем затанцевала с удвоенной силой.
— Так что ты делал на побережье, а? — нехорошо прищурившись, повторил капитан.
Атлант вздохнул:
— Я же говорил: люблю отдыхать в тишине, чтобы никого вокруг не было. Шел мимо, а тут…
— Да-да, — нетерпеливо взмахнул ладонью капитан, — говорил. Врешь ты, собака, носом чую.
Он с тяжелым скрипом пододвинул стул и ненавидяще уставился на сидевшего в наручниках. Его бы воля, и взятый давно заговорил, запел бы, как соловушка, но в столице приказали ждать приезда полковника: там решили, что люди капитана поймали крупную рыбу, одного из подельников Красика, не меньше. Ничего не может быть хуже бездействия: пока они тут прохлаждаются, Питон, небось, уже летит в другую страну, откуда выцарапать его — надо будет еще постараться.
— Мне бы адвоката, — напомнил о себе робко и в то же время со ноткой справедливой возмущенности задержанный, — второй день ведь прошу…
— Адвоката тебе, морда америкосская, — рыкнул за спиной один из лучших бойцов в отряде, — командир, можно, я ему рожу разобью?
— Погоди, Слава, успеется, — задумчиво произнес командир.
Он вытащил истрепанную фотографию с надорванным уголком и ткнул помятой бумагой Гадеру под нос.
— Знаешь его?
— Конечно, — не сморгнув, ответил тот, — вы мне ее шестнадцатый раз уже показываете. Трудно не узнать…
— Шутки шутить изволишь, — недобро посмотрел капитан, — ну-ну, пошути, недолго осталось.
Поднялся, прошелся по комнате, мельком глянул в окно. Повернулся к подчиненному:
— Вези его… В Коридаллос. У меня с ними договоренность. Проблем не будет.
Гадеру показалось, что он ослышался.
— Без адвоката я никуда не поеду, — тихо проговорил атлант, еще отказываясь верить услышанному. До этой минуты казалось, что военные ничего ему сделать не смогут; судя по всему, они ждали приезда какой-то важной шишки. Сказанное меняло дело: бывший архонт отнюдь не жаждал очутиться в тюрьме, пусть даже и на короткий срок.
— А птичка-то наша хорошо наслышана о местных заведениях, — ухмыльнулся капитан. — С чего бы это?
** *
Они ехали по западному пригороду Афин; машина еле ползла, так, что в конце концов один из сопровождающих не выдержал и прикрикнул на водителя. Гадер меланхолично глядел в окно; ему не хотелось ни о чем думать. На месте будет видно.
Капитан с ними не поехал; зато боец Слава почти вдавил довольно немаленького атланта своими габаритами в сиденье. В салоне стояла духота; опущенные стекла нисколько не спасали ситуации. Кроме Славы, в авто было еще двое, не считая водителя. Итого четверо. Все получше будет, чем разборка с десятком человек.
Он напряженно сцепил и расцепил пальцы: с момента возвращения в реальный мир Гадер еще не встревал ни в одну стычку; могло оказаться так, что сегодня перевес силы окажется не на его стороне.
Светлое здание тюрьмы щерилось зарешеченным забором. Говорят, бежать отсюда невозможно; значит, были все шансы застрять здесь надолго. Что же, тогда нужно организовать побег до того, как Коридаллос примет его в свои железные объятия.
Машина остановилась. Задержанного нелюбезно ткнули в бок:
— Шевелись давай.
Гадер с трудом выбрался из тесного автомобиля, сделал несколько шагов, разминая ноги, остановился.
— Чего встал? Вперед двигай!
— Ага, сейчас, — тихо отозвался атлант на чистом русском. — Уже бегу и падаю.
— Че он там вякает, Слава?
Слава угрожающе протянул:
— Щас перестанет…
Гадер приготовился, мысленно улыбнувшись. Сейчас будет сюрприз, господа…
И замер, увидев за широкой спиной бойца знакомое лицо.
** *
Кислятина встала поперек горла; во рту стоял запах давно запущенной голубятни. Мор перевалился на бок, протянул вниз ногу, пытаясь нащупать пол, и в результате сполз с кровати. Стоя на коленях, судорожно почесывая голову, он только и сумел выдать протяжное “ооох”.
Утро начиналось отвратительно; вчерашняя идея с выпивкой в номере Коляна теперь казалась верхом человеческой глупости. Собрав остатки воли, всадник поднялся на нетвердые ноги и поплелся в сторону ванной комнаты.
Холодная вода немного прояснила голову; пригладив торчащие волосы и ладонью и почистив зубы, парень почувствовал себя значительно лучше. Зеркало отразило красные глаза и помятое лицо.
— Надо пойти прогуляться, — пробормотал Мор своему отражению.
Он вспомнил, что где-то в спальне валялся кошелек; вернулся в комнату. Кошелек точно был там, лежал себе на банкетке и таращился золотой застежкой в потолок.
Мор поднял портмоне тремя пальцами и уже собирался выйти, когда решил пересчитать наличность.
Коричневое кожаное нутро глянуло на него безысходной пустотой.
С минуту всадник тупо смотрел на расстроившую его вещь, а затем в его голове начало проясняться.
Ночью блондинка заходила к нему… да, точно… они еще о чем-то поговорили, и Колян ушел. А потом Мор закрыл дверь и отправился спать дальше.
— Ну и урод, — в бессильной злости прошептал всадник. — Весь такой бедный и несчастный, в женщину превратили его, а гляди-ка, выгрести чужой кошелек не постеснялся.
А зачем ему, собственно, это? Разве нельзя было взять и попросить? Мор бы не отказал, хотя, смотря в чем, опять же…
Туман в голове шевельнулся.
Черт… А не сбежал ли, часом, его подопечный?!
Взвыв только при одной мысли об этом, парень рванул к выходу. Коридор он преодолел в считанные секунды.
Дверь в номер блондинки оказалась незаперта.
Ругаясь на чем свет стоит, Мор обыскал комнату, перевернув ее с ног на голову. Не поленился обшарить ванную — хотя где там было прятаться, заглянул на балкончик.
Пусто.
Он сел на пол и обхватил голову руками. Гадер его убьет. Хранитель доверил ему такое простое, легкое дело, а он, как дурак, напился, и все, все просто проморгал…
А может, все еще обойдется? Мало ли, куда мог выйти Колян. А кошелек обчистила прислуга отеля.
Нет, ничего не обойдется. Глупо даже думать так: совершенно понятно, что кража — дело рук слишком умной блондинки.
Что же теперь будет? Что скажет Гадер? Наверняка будет им разочарован. А еще — очень и очень зол…
В голове заворочалось что-то тяжелое и нехорошее. Гадер, Колян, Колян, Гадер… Что-то упорно пробивалось из недр памяти наружу, что-то очень и очень важное для самого Мора.
Он вспомнил.
** *
Набойки яростно стучали по горячему асфальту; редкие проезжающие мимо машины сигналили сумасшедшему, идущему по проезжей части. Мор горько усмехался: за одни сутки он оказался дважды преданным и дважды брошенным.
Плевать на Коляна: он ему не сват и не брат, в конце концов, плевать даже на то, что этот мелкий дрянной человечишка подкинул ему серп, следуя указаниям Иерема; в конце концов, он сам, под давлением Крылатого, бросил дом и семью. Но вот Гадер…
Имя отзывалось колкой, давящей пустотой в груди; сердце больно сжималось и на миг обрывало свой такт. Почему, почему он раньше этого не понял и не разглядел, еще тогда, когда всадник говорил ему, что Иерем на его, Мора, стороне, что Гадер просто хочет защитить парня от неприятностей и дать ему новую, свободную жизнь. А оказалось-то всего, что Мор просто маленькая пешка, стоящая на самом краю шахматной доски, которую в любую секунду можно неловким движением сбросить вниз, а затем, вспомнив, что фигура еще может пригодиться, подобрать и поставить обратно…
Он бы заплакал, если мог; но слезы кончились давно, еще тогда, когда в первые годы Никита отчаянно тосковал по родной семье. Человек ко всему привыкает, но не всякая привычка оказывается полезной; есть и такие, что медленно точат и разрушают изнутри. Мор вздохнул; вдох дался тяжело, точно комок обиды, вставший в горле, не давал нормально дышать.
Всадник повернул к побережью; туда, где в последний раз видел своего учителя и спасителя.
Когда-то Чума подарила ему полезную вещь. В те времена девушка часто брала новичка на задания с собой, жалея его; в пути учила разным штукам, многие из которых впоследствии очень пригодились Мору. В один из таких дней всадница вручила парню гладкий, причудливо отшлифованный морион.
— Это камень-следопыт, — серьезно сказала она. — Он меня частенько выручал, но тебе пригодится больше.
Они тогда посмеялись, что камень назван в его честь; Мор до этого никогда не видел черного горного хрусталя. Следопыт помог несколько раз, и после за ненадобностью был спрятан под футболку; когда исчез Глад, морион не откликнулся и парень посчитал, что подарок исчерпал себя.
Интересно, укажет ли морион ему след теперь?..
Вот и то место, где они расстались с Хранителем. Мор постоял, глядя на тихо плескавшиеся волны, достал хрусталь и зажал его в ладони.
Ничего не произошло. Наверное, камень утратил свою силу вместе с разрушением двух Сторон; возможно, Чума как раз принесла его оттуда. Придется искать Гадера самостоятельно; а это будет ой как нелегко.
Он разочарованно покрутил камешек в руке и сунул его обратно. Но в тот самый момент, когда пальцы уже были готовы оторваться от гладкой поверхности, морион стал невыносимо горячим.
Всадник выхватил подарок — так и есть, горит ярким белым светом.
** *
Сначала Мор едва не сбился с пути, повернув назад, в ту сторону, куда ушел Гадер после прощания с ним, но камень так быстро остыл, что парень сразу понял свою ошибку. Несмотря на плохо различимые следы на земле, шедшие в трех разных направлениях, идти следовало в сторону города.
До города ему, однако, добираться не пришлось; морион позвал в западную сторону, и юноша побрел туда.
...Прошло больше часа, но камень вел его верно; стоило всаднику хоть чуть-чуть отклониться от правильной дороги, как следопыт тут же холодел. Серп, спрятанный под летнюю куртку, тоже грел душу ожиданием мести.
Когда впереди показалось белое здание, Мор вначале не поверил. Что понадобилось атланту в одной из знаменитейших европейских тюрем?
Он даже не обратил внимания на стоящую возле ворот машину; повернул голову только на звук захлопывающейся дверцы.
Возле авто, в окружении четырех мужчин, одетых во все черное, стоял Гадер.
Сердце сделало удар, другой, замерло, а затем заколотилось, точно сумасшедшее. Мор глубоко вдохнул и осторожно вытащил из-под куртки серп.
** *
Все кончилось быстро. Громила Слава первым получил свой удар по голове; впрочем, вырубился он только с третьего. Всадник расправился еще с двумя, а Гадер уверенно добил последнего.
Полуденное солнце слепило глаза, отражаясь в зеленоватом металле оружия. Мор смотрел на то, как Хранитель поднимается и медленно поворачивается к нему.
— Я не знаю, как ты меня отыскал, но ты как нельзя вовремя, — с признательной улыбкой произнес наставник.
Бывший наставник.