Дама без изюма.

Постфактум
© Зосима Тилль Часть вторая
...«Итак, мне немножечко за сорок», - второй лист рукописи начинался с нового цвета чернил и чуть более неразборчивого почерка. - «Я вполне себе успешный человек. Я успела многое за свои сорок с небольшим. Но по причине того, что Небольшой в один прекрасный момент исчез в неизвестном направлении, мне пришлось продолжать начатое дело в одиночестве. Я потеряла голову, не находила себе места. Я искала голову в разных местах. Но везде натыкалась на таблички «Обеденный перерыв», «Ушла на базу», «Переучёт», «Приём товара». Есть так и не перестали, база, видимо, заглотила народ, переучёт производился на школьных палочках, а товара было настолько много, что его принимали год. Но через год голова нашлась. Я сняла с неё паутину, стёрла пыль, водрузила на место, соединила контакты, кое-где подмотала синей изолентой и, вуаля - всё заработало! Но совсем не так, как ожидалось. Да, я много потеряла за свои сорок, но до Небольшого. Потеряла девственность. Потеряла веру в Деда Мороза и обрела новую веру в Высшие Силы, которым почему-то пока не до меня (заняты наверное - картоху копают). Сожрала сотни «счастливых билетиков». И счастье-таки пришло в виде процедуры, очищающей мой внутренний мир, и дающей восприятие некой новизны и легкости. Потеряла веру во все виды гаданий и догадалась, что пока сама не оторвешь пятую точку от дивана никакой Вуду не принесет тебе на блюдечке с голубой каемочкой твоё счастье. Вуду стар, а твое счастье слишком велико и не вмещается на простое блюдце. Опять же, счастье оказалось таким невыносимым, что, пожалев старого Вуду, я решила сама идти к своему счастью. И, аллилуйя! Я таки смогла найти приключения на эту свою пятую точку. И я была счастлива.
«Хм... Как известно, задница любит не приключения, а мягкую кроватку, тёплую ванну, нежное мыло и дорогое бельё. Она создана для любви, но большинство предпочитает не замечать очевидного и отводит ей чисто физиологическую роль. Что же ей остаётся, кроме как искать «на себя» в условиях, когда у неё никто ничего не спрашивает?», - хозяин квартиры обновил коньяк в пузатом фужере и вернулся к рукописи.
«У каждого что-то в жизни случается первый раз. Первый раз – он самый запоминающийся. Он остается в твоей памяти на всю жизнь. Словно молния пробегает по всему твоему телу. Ты забываешь обо всём. Новое ощущение занимает всего тебя. Никакие другие мысли уже не лезут в голову. Тебе друзья много раз говорили об этом, но реальность превзошла все ожидания. С этого момента начался новый отсчет в твоей жизни. Хочется поделиться своими чувствами со всем миром и кричать… кричать… А у вас тоже все было так, когда впервые заклинило поясницу? Вот тогда я начала ощущать себя Приближенной. Вот только к чему - тогда не определилась.
И вот в моей жизни настал Тот самый день! Вот и настал Тот самый день - у меня закончились пакеты в пакете. Надеюсь пакет для пакетов не закончится. Ведь если у тебя остался пакет, в котором были пакеты, то он возродит род. И я стала ждать. Чего? Да я и сама тогда ещё не знала. Ждать беззаветно, преданно, как ждут моряков из далёкого плавания их верные спутницы жизни. Приходилось перебиваться другими емкостями. Я наконец-то выбросила упаковку от холодильника, так долго служившую мне убежищем от мирской суеты. Я настолько обжила её, что успела поклеить обои изнутри, расставить в ней мебель по древнему учению «куда влезет-туда суй». Даже разбила перед ней газон. О, как он был прекрасен, этот газон, любовно разбитый мною! Но всё ушло в мир иной красиво называемый Помойка. Но пакет так и не возродил свой древний род.
И тут в мою жизнь вошли увлечения. Я увлеклась игрой в кораблики, стоя в «живой очереди банка. Представьте - на табло загорается номер «А-8». Никто не подходит. Объявляют по громкой связи «А-восемь!» Снова никого. «А-восемь!» Я кричу: «Мимо!» Никто и не подошел. Объявляется следующий номер: «А-девять!» Я кричу: «Убит!» И подхожу к милой даме за окошком с талончиком «А-9».
Я увлеклась уличным перформансом. Возжелала создавать фаер-шоу. Скачала уроки поинга, отрезала чулки от последних колгот, вложила в них бильярдные шары и пошла в народ крутить фигуры. На третьей фигуре у меня появились поклонники. Они поклонялись мне, как божеству. Я даже увидела свет. Он шел от моих поклонников. Одеты они были странно, однообразно. Но поклонников не выбирают. Я успела их полюбить. И этот их свет тоже. Это был свет Олимпа, нежно струящийся из медицинского фонарика. Потом я узнала полное название Олимпа. Им оказалось травматологическое отделение местной больницы. Сотрясение мозга прошло. Хотя я очень в этом сомневаюсь. Чтобы что-то сотряслось оно должно, как минимум присутствовать, а мы с головой год не виделись. И инвентаризацию я не проводила».
«С такими способностями, она точно бы реализовала мою идею для стартапа «Не узнаю Вас по телефону»! И двадцать пять процентов от гипотетического богатства каждого «неузнанного» бы стрясла. Неминуемо. Даже не задумываясь о том, свалилось оно на несчастного или нет», - мужчина с улыбкой хмыкнул, налил себе ещё и с увлечением продолжил чтение.
«Не найдя себе применения в искусстве, я решила вернуться домой и продолжить поиски себя на безопасной территории. Мне ошибочно показалось, что самое безопасное место в доме — это кухня. Там я чувствовала себя богиней. На кухне женщина круче, чем агент «ноль-ноль-семь», круче Стражей Галактики и Хранителей Хрустального Шара вместе взятых. На кухне у женщины появляются панорамное зрение, рентгеновский взгляд, суперспособности в движениях. А быстроте принятия ею решений позавидует и сам Брюс Уиллис. И у каждой женщины есть свои джедайские штучки в виде набора ножей и разных прибамбасов. Однажды на кухне я круто взлетела на табурет, чтобы достать из кладовой банку с огурцами и неожиданно послышался сильный грохот. Это начали рушиться грандиозные планы насчет салата «Оливье». Меня снова ждала встреча с моими поклонниками. Но теперь я пожинала лавры. Вместе со мной в отделение травматологии был доставлен свалившийся мне на голову лавровый веник. Нет, не венок, а именно веник. Знаете - такие, которые мы в целях экономии покупаем у восточного вида продавцов. Я стала знаменита. Слава настиг, да-да, именно настиг меня. Это был мой доктор Вячеслав Иванович. Собрав меня и всех моих тараканов он с радостью вручил мне выписной эпикриз и сказал тепло так и, как мне показалось, ласково: «Прощайте, Кира!» Наверное, будет скучать.
И тут я поняла, что меня всё достало. А если вас часто достают, то вы - дефицит! Так не доставайтесь же вы никому! А если-таки да, то только добровольно и по любви!»
«Да уж... Есть женщины красивые. Не бывает некрасивых женщин. Бывают женщины, которые не нашли свое лицо», - откладывая вторую прочитанную страницу, произнёс в тишину мужчина. «Есть женщины, в которых что-то есть. Глупых женщин не бывает. Бывают женщины, которым поиск своего лица не оставил сил на поиск себя. Есть женщины, в которых что-то есть, если крепко выпить и ничего не есть. Ведь самое грустное, когда женщина, исчерпав все силы, отведенные ей на поиски, не нашла ни одного, ни другого». Он вновь наполнил бокал и продолжил чтение. Уровень заряда на телефоне перевалил за половину.
«Итак, мне по-прежнему пока только чуток за сорок. Но жить я планирую вечно», - почерк на третьем листе плясал джайв, буквы прыгали и, казалось, пытались совокупляться. - «С годами я превратилась в эдакую Киру Пофиг. Особенно по пятницам. Пять дней в неделю я изучаю методы и способы борьбы с дергающимся глазом и Всемирным Злом-Поход-де-Работа. И только в пятницу я прихожу в мой Орден Пофеникса - мою Тайную Комнату, чтобы заклятиями из бабушкиной «Поваренной книги» оживить мои крестражи. Науку разложения своего женского естества на несколько частей я получила в Школе чародейства Бальбусы Баблдоры, т. е. моей бабушки (двоюродной). При поступлении в эту школу говорящая шляпа, которой оказалась простая косынка «в цветочек» (ой, сколько мы с ней потом говорили, когда вдруг «Упс!») распределила меня на факультет ИзбежатьПозора (ну конечно же, всем девочкам это внушают перед браком. Хотя хорошее дело браком не назовут). Хотя могла бы распределить на факультет Слямзидорфизстоловой. Но я оказалась Избранной. У меня даже отметина есть - в раннем детстве Поход-де-Работа моих родителей оставил меня без присмотра, и я благополучно заработала свой первый шрам над левой бровью. Но мои родители защитили меня магией заклятия «Отправь ребенка к бабушке». И поэтому я много лет была защищена. Пока в моей жизни не появилось это Всемирное Зло-Поход-де-Работа. Но тут мне помогли уроки Баблдоры.
Итак, в Моей Тайной комнате (ежели что - это моя кухня) есть семь крестражей. Они - моё тайное управление собственной жизнью. Я как жонглер подбрасываю и ловлю эти невидимые шарики. Если отобрать хоть один из них - мой пазл, который я собираю ежесекундно, распадется. И, пока я жонглирую - я живу.
Мой первый крестраж - мои рукописные рецепты Бальбусы Баблдоры. Я, конечно, добавляю коррективы (вместо двух яиц Северного дракона кладу три - поизмельчали нынче драконы, приходится брать количеством), но итог прекрасен! Тесто мягкое, покладистое. Даже диджей Тиесто, а он-то знает толк в тесте сказал: «Я должен быть героем!».
Мой второй крестраж - ну научил меня дядя по материнской линии резать лук кольцами и вкусно мариновать его (не дядю, конечно, но, находясь в пубертатном периоде я так его помариновала - дядю, конечно же, не лук).
Мой третий крестраж - медальон. Не ношу на себе. Храню в шкатулке. Ну разве можно носить на себе пластиковую фигурку домовёнка в полный размер (и вот только тут размер имеет значение). Но почему-то всю жизнь он со мной. Наверное, отняли у какого-то маргла.
Мой четвертый крестраж - обычная миска из «нержавейки», купленная в отделе «Товары для животных». Но Хепзиба Смит, которая питала чисто женскую слабость к молодому Тому Реддлу, и у которой чаша была украдена, думаю не была бы в восторге... Но, поверьте, в этой чаше так удобно смешивать фарш на котлеты.
Мой пятый крестраж - Дилемма на Выбор. Это типа приготовить сосиски в макаронах или макароны в сосисках. Согласитесь, выбор сложный. Сравни тому выбору - есть желание купить... Но нет возможности, есть возможность купить... Но нет желания.
Мой шестой крестраж - я сама. Кира Пофиг. И мне, поверьте, пофиг все предыдущие крестражи. А почему «пофиг»? Потому, что мне ТОЛЬКО чуть-чуть за сорок. Мудрость моя зашкаливает! Ну, это я так думаю... Опыта валом - ну навалилось за четыре десятка.
Рецепты выцветут, лук будут резать так, как им нравится, на шею себе будут вешать новые медальоны, миски прохудятся, выбор всегда останется...
Мой седьмой крестраж - это курица. Берта Джоркинс - предатель. Курица первостепенная. Это потом она стала прототипом Зла Поход-де-Работа-Нахаймне. В наше время очень сложно превратить легкодоступную по деньгам курицу в говядину или свинину. Для этого нужно предать саму идею мясопроизводства. Но, девчонки! В нас еще жив дух авантюризма!
Мы еще можем выдавать курицу за мясо...»
«Странная она... Хотя... Секс - как кредит. Кому-то дают, а кому-то отказывают. Потому что занятия сексом, в отличие от занятий любовью, лишь акт самоудовлетворения с привлечением стороннего партнёра в качестве игрушки из магазина для взрослых», - мужчина долил остатки коньяка в фужер, включил настольную лампу и продолжил. До конца рукописи оставалось чуть-чуть...
"... типа «Покровские ворота»... «В нас пропал дух авантюризма-мы перестали лазать в окна любимых женщин!» Но... Книга рецептов истрепалась, лук уже не режется красивыми кольцами, домовёнок пылится в шкатулке, миска погнулась и вот-вот прохудится, макароны победили, а я начинаю теряться в Тайной комнате! Видимо Поход-де-Работа завладел моими мыслями, и эта долбанная курица ну никак не хочет превращаться в говядину или, на крайний случай в свинину...
Но я стараюсь... И у меня сплошной диджей Тиесто, твердящий мне «Я непременно буду здесь». Я должна быть героем, чтобы делать различные метаморфозы. Иначе я перестану быть ЖЕНЩИНОЙ! А я горжусь тем, что я Женщина. И пускай у немцев есть правило «Трёх Ка» - Киндер, Кюхе, Кирхе - дети, кухня, церковь. Я категорически не согласна обманывать детей в цирке попкорном и обещать им, что дома мы будем молиться и вкусно кушать».
«Да уж… Выбирая для себя лучшее, выбирай вкусное», - перелистнув последний лист и отложив рукопись, подумал мужчина. - «Всё о блюде никогда нельзя узнать только по одному его ингредиенту. Вкус человека невозможно понять, зная его с одной, при этом тщательно подмытой, стороны. Любой из нас состоит из многого, в том числе и из изрядно дурнопахнущего и достаточно неприятного на вкус. Идеально чистоплотных людей не бывает, ровно как не бывает альбомов, состоящих сплошь из одних стапроцентных хитов. Даже если и представить, что такой человек существует, то по восприятию он будет похож на резиновую куклу из ассортимента магазина игрушек для взрослых. Ведь человеком-то от него не пахнет. «Арестант» твоего сердца не плейлист. Да и ты, признаться, только лишь достаточно среднекачественный плеер, а не полноценная многоканальная аудиосистема. Если ты надеешься в случае чего объявить амнистию, и надеешься, что выпущенного тобой «арестанта» отфильтруют из тебя печень и почки, то напрасно. Период полувыведения его из тебя примерно равен продолжительности твоей жизни. И естественным путём через кишечник, сколько клизм сознанию не ставь, он не выйдет, ибо этот путь уготован только тем, кто минуя сердце, будучи тобой просто потреблённым, попал напрямую к тебе в желудок.
Береги свою персональную тюрьму, своё сердце. Ведь это только принимаем мы всей душой и понимаем разумом. Любим-то мы всем сердцем. И никто не застрахован, что кто-то из амнистированных, а то и просто ошибочно «привлечённый», в один прекрасный момент не превратится в тромб и, оторвавшись в самый неподходящий момент, наглухо не закупорит коронарную артерию твоей жизни».
Мужчина на некоторое время впал в прострацию... То ли от прочитанного, то ли от выпитого... Телефон тихо вякнул, индицировав полный заряд. Он встрепенулся и включил аппарат, но девайс, будучи возвёрнутым на заводские настройки, предстал девственно чистым. О том, что им когда-то пользовались, говорила только лишь зарегистрировавшаяся в мобильной сети сим-карта, но кроме номера в коде "три девятки" сказать и она никому и ничего не могла.
«Интересно, где сейчас её Вселенная? И чем она сейчас пахнет? Пьяной вишней в шоколаде или свежей ватрушкой с козьим творогом? А может быть, сельдью слабого посола, замоченной в однопроцентном кефире? Ведь это так… по-женски...» Коньяк, имевший свойство заканчиваться, закончился, за окнами наступил грязно-серый осенний вечер, да и сигаретная пачка намекала на необходимость искать ей замену. Всё намекало на то, что "пора уже пора", а в том, что авторесса прочитанных только что строк - стопроцентная женщина, сомнений ни на йоту не возникало. «А ведь верно говорят, цени то, что у тебя есть здесь и сейчас. И никогда не думай «А может быть?..» Стоит только один раз допустить эту мысль, как того, что ты уже имеешь, в том виде, в котором оно у тебя уже есть, быть уже не может. А что было у неё? Боль? Да, ей было больно, очень больно, и боль эта у неё, судя по всему, не пройдёт, хотя со временем и не будет ранить так сильно. Может быть даст ей силы жить и дарить жизнь влекущим существование. Она сильная девочка, она справится. Наперекор и вопреки. Судьбы под откос пускают непродуманность и непрочувствованность. Можно, конечно, поспорить о её продуманности, но обвинять в непрочувствованности – здесь уж увольте. Этот её автошарж, - мужчина почему-то был уверен в классификации стилистики прочитанного, - красноречивее самой пламенной исповеди! Страх парализует, он лишает воли и чувств, сковывает фантазию и ломает судьбы, но она смогла победить, назвав его по имени. Она, как никто другой, знает, что быть-то и не может. И одно то, что своё «что» она уже сейчас преподносит будто «как», полностью извиняет её за тот сопровождавшийся пристальным взглядом глаза в глаза полуоборот на «Киевской». Настолько глубоким, что можно было даже на секунду допустить к себе мысль, что это не она, а я тогда оказался в ненужном месте во внеурочный час. Пускай она и дальше наедине с собой, думает, что говорит и делает только то, что чувствует. Пусть у неё, где бы она сейчас не была, всё будет хорошо…»
Он собрал в матерчатую сумку с вышитыми красными маками забытые жиличкой вещи, вышел из квартиры, закрыв за собой тяжёлую металлическую дверь на верхний замок. Сувальдный замок отозвался неопределившимся рокотом.
«А не в том ли причина аритмии, тахикардии и, как итог, инфаркта, что разрыв сердца у человека происходит из-за перенаселённости камер в его сердце, она же ведь рано или поздно, но неминуемо случается? А... ты снова тут? Ну, что? Пошли?», - вопросительно сказал он потрёпанному жизнью облезлому коту, поджидавшему его на придверном коврике. - «Здесь нам делать больше нечего. Пока что… Вернёмся, когда заедут новые жильцы… Мир ждёт наших сказок... Наперекор и вопреки... У нас с тобой ещё во Внуково внуки...»
Бежать... Кира сидела у окна и пустым взглядом провожала мелькающие за окном пейзажи, сменяющиеся какими-то постройками. Вспомнилось, что пока она ездила на работу она перестала садиться на одиночные сидения в транспорте. Она предпочитала располагаться на свободном двойном у окна и играла в странную игру. В своих фантазиях она была с тем, кто присел рядом. Вот и сейчас она ехала и представляла себя в кровати с сидящим по соседству и пахнущим марочным коньяком незнакомцем. Импозантный мужчина со следами жизненного опыта, прикрытыми поляризирующими очками с минимальными диоптриями, что-то увлечённо читал. Она заглянула через плечо и опознала в исписанных шариковой ручкой листах её черновики, в спешке забытые на съемной квартире. Воображение начало свою игру... Кира с любопытством рассматривала мимику мужчины. И когда он дочитал до конца, она тихо сказала:
- Я получила самое лучшее образование...
- Что? - недоумевающий от неожиданности попутчик резко повернулся к ней.
- Говорю - образовалась я путём слияния папиного сперматозоида и маминой яйцеклетки.
- Вы - это и есть Она? - удивлению незнакомца не было предела.
- И она, и Лилит, и Форнарина, и Маргарита, и Доминанта, и чёрт ещё знает кто, - Кира широко улыбаясь кокетливо накручивала длинный локон на многоговорящий большой палец правой руки...
Автобус подскочил на небольшой кочке... Кира очнулась. Бежать, бежать, бежать... От этого города, так и не ставшего если не родным, то хотя бы приятелем. За окном мелькали города, сменяясь лесами, дачными поселками и паханными полями. У водителя тихо булькало радио. Кто-то садился, кто-то выходил... Кира ехала дальше и дальше от Москвы. Новые ощущения и впечатления, усталость взяли свое... Эмоции притупились... Паники уже не было... Но голос по-прежнему молчал... И только два слова, как пароль-отзыв, записанные на уровне ДНК, тихим метрономом четко звучали в голове - Наперекор и вопреки!
Наперекор всему и вопреки всем... Наперекор себе и вопреки всему...
Её вселенная, ловко увернувшись от летящего метеорита, выдохнула и, расслабившись, напустила туманностей в свой облик. Она и не догадывалась, что тот самый метеорит, что заставил её вселенную съежиться от паники в маленький комочек и пролетел мимо, скоро обогнет Солнце и повернет обратно... И встреча станет уже неизбежностью...
Скоро...
© 29.10.2018
^ - светлой памяти Двуреченского Владимира Анатольевича (1961-2018)
-------
Идея, части текста, вдохновение - Марина Александрова
Части текста, идея - Лёля Панарина
Части текста, детейлинг, продакшн, симбиотика - Александр Чащин