Сказка про Змея Горыныча.

для взрослых часть 3
Николай Васильевич Захаров
Год потом все королевство траур праздновало, а на трон естественно взгромоздился Каруд ХХХI. Правда, пришлось прежде трон этот из под обломков замка откопать.
Каруд-ХХХI не был Богоносным и Преподобным, потому что пороть ни кого на конюшню не отправлял и маний у него было на пару штук поменьше чем у папаши скоропостижно усопшего, ну а в остальном его точная копия и золото он лет за пятьдесят своего царствования накопит даже больше чем Каруд-ХХХ-ый. Сорок одну бочку наполнит. Сорок вторую не успел - преставился, но зато и передал их все в наличии Каруду-ХХХII в целости и сохранности, а не то что папаня его лживый.
А все почему? Выводы сделал правильные и лгать перестал драконам мимо пролетающим. И в завещании своим потомкам этот случай как назидательный описал. Вот откуда все и известно историкам в последствии стало об этом факте.
Любой академик вам в подробностях этот случай опишет. Даже монеты какого достоинства в бочках находились расскажет, одного только историк бородатый не расскажет. Зачем? И что это за Змий такой объявился вдруг в королевстве Каруда-ХХХ-го. Ну, и куда в последствии делся. Им это попросту не интересно.
Не будем их за это критиковать, в конце концов каждый делает свою работу. Снискает хлеб насущный свой, так сказать. Да и что тогда писателям делать, ежели историки все расскажут в подробностях? С голоду вымрут ведь. Жалко шелкоперов. Верить, правда, им тоже как и историкам нельзя, но тут уж как говорится "имеющий глаза - да увидит, а уши имеющий - услышит". А если все разжевать и в рот положить, то глотать не особенно и захочется. Важен порой сам процесс. Короче - "Не любо не слушай, а врать не мешай".
Вернемся к Горынычу, который с импровизированным ожерельем из бочек, рванул в сторону Ваниной деревушки, где его /он надеялся/ ждала его возлюбленная Милка - коровенка, со слов Вани, удойная. Домчался мигом и во дворе приземлившись, заорал так громогласно, что вся деревня проснувшись из изб повыскакивала:
- Ваня, кончай дрыхнуть. Я вернулся с золотом. Принимай оплату.
Выскочил и Ваня из ибы, глаза протирая. Фонарем подсветил, точно Горыныч топчется перед крыльцом, бочками гремя.
- Ссыпай из любой,- орет тот, "ожерельем" Ваню к дверям прижав.- Золото в монетах. Пуд твой, как договаривались.
- Вернулся значит, родимый?- обрадовался Ваня Горынычеву среднюю голову обнимая.- Ох и рад же я, паря. А мне сон страшный приснился будто с тебя шкуру содрали, солью посыпали и на кол посадили. А потом из пушки пристрелили. Как ты верещал бедняга. У меня вся подушка мокрая от слез. Веришь?
- Верю,- Горыныч ему отвечает.- Забирай золото свое и еще бочку тебе дарю за доброту твою и жалостливость.
- Спасибо, паря,- Ваня отвечает.- Не в золоте счастье и даже не в его количестве. Просто полюбился ты мне с первой нашей встречи там на покосе. Как увидал тебя, так сразу и полюбил. Даже, помню, подумалось,- " Каков красавец, такому и не жаль свою траву скормить",- Ну а то, что дубиной при этом размахивал, так это у нас обычай такой для порядка заведен испокон. Хороший ты мужик, Горыныч, дай я тебя поцелую,- и с таким чувством облобызал голову правую, что она бедная слезами залилась, опять в фобию впав на запахи.
Но Горыныч не стал Ване претензий предъявлять, а наоборот расчувствовался. Ему таких слов давненько ни кто вот так запросто не говорил. От чистого можно сказать сердца. Захлюпал носами Змей и каркнул от всей души:
- Еще одну бочку прими, Вань, за человеколюбие твое. Ты мне тоже приглянулся и ежели бы не Милка, то был бы ты на первом месте в сердце моем. Где она, кстати? Как самочувствие ее драгоценное?
- А что ей сделается?- Ваня отвечает,- Дрыхнет в стойле, как невесте и положено, глаз не смыкая и тебя дожидаючись. Потерпи уж до утра. Намаялась она вчера, притомилась. Походи-ка пешком по горам и долам целый день.
- Понимаю,- закивал головами Горыныч.- Эх, какая жизнь замечательная скоро у нас начнется, Вань. Поселюсь-ка я в вашей деревне. Ты не возражаешь?
- Я-то? Я-то нет. А вот односельчане, думаю, вряд ли согласятся. Бояться они, что без кормов ты их коров оставишь, ежели здесь более трех дней задержишься,- Ваня отвечает.
- А если я пообещаю им, что за сеном в соседнее три-сороковое царство летать стану, то тогда как?- прокаркал Горыныч.- И еще я на себя возьму расходы общественные. Мост через реку, например, построю за мой счет. Школу для ребятишек и церквушку отреставрирую. Как думаешь, согласятся?- не успел Ваня рот открыть, как со всех сторон из-за плетня понеслось:
- Согласны оне, Батюшка Горыныч. Живи сколько хочешь, коль так. Нам не жалко. Только с мостом, школой и церковью не обмани. Вперед бы деньги увидеть.
- Вот они,- помотал головами Горыныч,- Пару бочек хватит?
- Хватит, Батюшка. Еще и останется сколь-то, что бы обмыть это дело,- голоса отвечают хором.
И остался Горыныч в этой деревне для постоянного проживания. Построил себе дом на бережку реки и зажил с Милкой душа в душу. Завалила она его драконятами, один другого красивше, правда, не трехголовые у нее получались, а обычные телята, но любил их Горыныч от этого ни как не меньше.
И народ его местный очень уважал за это. В рыло ни кто не бил даже один раз, который по мнению папаши Горыныча следовало не считать вообще и не потому что не знал о слабости такой у Горыныча имеющейся, а просто не бил и все. Вот такой народ оказался.
© Copyright: Николай Васильевич Захаров, 2018
Свидетельство о публикации №218011300252