Эльф заметно поежился от очередного ее вульгарного к нему обращения, и недовольно оскалился. - Утопиться, - ответил он, кивая головой в сторону далекого берега. - Ах, ты об этом, - Руид тяжело вздохнула. В возможность того, что в воду он ее все же скинет, она не верила, но от края борта предусмотрительно отошла. Одним чертям в омутах было известно, что он мог предпринять в порыве гнева, - не пойму, что ты так на меня взъелся, сладкий? Или тебе действительно не понравился наш чувственный экспромт? - Еще ни одна паскудная dh'oine не смела даже свысока взглянуть на меня или моих людей. Таких курв, как ты, мы подвешивали за руки на деревенских окраинах и веселились, глядя, как молодые скоя'таэли тренируются в стрельбе по еще брыкающимся мишеням. Поверь, только твой друг отвернется, и я самолично вздерну тебя у ближайшего трактира. И с удовольствием понаблюдаю со стороны за тем, как ты будешь беспомощно отбиваться от пьяных обожателей горячих женских тел. Шлюхам сучья смерть. К финалу своего монолога Иорвет начал оскалившись улыбаться, а в его холодном взгляде заиграли огоньки адского пламени. Руид это веселить перестало, но отступать было некуда. Да и не за чем, по представлению самой магички. - Хах, - усмехнулась она, - только попробуй выкинуть нечто подобное, милый! Ты верно забыл, кому сейчас угрожаешь? И, поверь теперь сам, угрожаешь напрасно! Нам же было так хорошо вместе! - Не смеши, - прервал он ее, - прикосновения человеческой шлюхи не могут принести радость. А вот ее муки и смерть хотя бы позабавят. Эльф сделал шаг в ее сторону, но вдруг остановился, краем глаза замечая лежавшую у края кормы сумку. Он узнал ее тут же, и в его голове всплыли ненавистные образы ведьминых мешочков и мерзких травяных таблеток, так не к стати оказавшихся у этой курвы под рукой. Эльф медленно подошел к лежащей суме и хитро взглянул в искрящиеся глаза магички. - Валяется всякая дрянь под ногами. Я даю тебе последний шанс, dh'oine! Постарайся утонуть сама! Это принесет тебе меньшие мучения, чем следующая наша встреча. Руид хотела было усмехнуться на его заявление, но тут же осеклась. Ее игривый взгляд моментально сменился на возмущение, когда Иорвет легко подцепил носком ботинка лежащую у его ног сумку и, слегка подкинув, отправил ее в короткий полет за борт барки. А после, как ни в чем не бывало, скрестил руки на груди и ехидно хмыкнул. - Давай, - он снова кивнул головой в сторону берегов, - вперед! А я посмотрю, чтоб никто тебе не помешал. Девушка на автомате размяла пальцы и нервно сглотнула. В ее сумке не лежало ничего жизненно важного. Сменное белье, старая книга, перья и мешочки с травами, несколько ненужных амулетов, косметика и прочие женские радости исчезли из виду тут же, как только коснулись темной воды. Волшебный афродизиак она с успехом продала по сдельной цене торговцу на рынке Флотзама, как всегда бессовестно наварившись на этом деле. Оставшиеся деньги лежали в грубом кожаном кошельке, искусно спрятанном под полами ее теплой куртки. Спасать из вещей было нечего, жалеть об их исчезновении не имело смысла, убивать за них было глупо, но... Но! Внезапно, в памяти Руид проплыли образы нежных, белоснежных предметов, заботливо уложенных в самый низ сумки, дабы даже самый страшный дождь не смог добраться до них и испортить неожиданно дорогую сердцу вещь. Пара недавно купленных у милой швеи, буквально вырванных из лап соперниц, и волшебных по красоте батистовых трусиков, украшенных изящной вышивкой, пролетели прямо перед ее глазами и махнули крылышками невесомых кружев на прощание. Такой утраты девушка спокойно пережить не смогла, уже не замечая, как начало подергиваться ее левое веко на спокойном до этого лице, угрожая всем и вся припадком неконтролируемой ярости. - Ах ты вонючий любитель хвостов! - Она разъяренно подняла глаза на самодовольного эльфа, жалея, что в прошлый раз не удушила его в своих объятиях, - да чтоб тебя накеры за голый зад покусали, когда ты в СВОИХ лесах срать сел! Да чтоб только тролли с тобой водку пить садились, да в разговорах с тобой наравне участвовали, ты, белка ушибленная! Да чтоб только бруксы на тебя позарились, да поголовно злились, достоинством твоим, эльфийским, поперхнувшись! - Охохо! - засмеялся Иорвет, обрадованно взирая на ее реакцию, - от куда такие фантазии в проклятьях, извращенка? Руид осеклась, приводя мысли в порядок и припоминая верный ответ. И правда, откуда?! Что-то в ее мозгу довольно щелкнуло, заставляя память отыскать верную картинку, повествующую о недавних событиях. Она слегка придурковато хихикнула в ответ на свои мысли и взглянула на эльфа. - Золтана знаешь? Ну, который еще постоянно говорит, что все женщины делятся на два типа: женщину-мать и женщину-блядь? - Моментально сменила она гнев на милость и еще раз усмехнулась, вспоминая посиделки в таверне в компании этого краснолюда. - Предположим, - насторожился Иорвет, поглядывая на внезапную смену эмоций, как на необратимое сумасшествие чертовой магички, примечая для себя, что "матерью" она не была. - Тогда, к чему сей глупый вопрос? - Руид широко и задорно улыбнулась, снова выставляя на показ свои крупные клыки. Логичный ответ "Действительно...", всплывший в голове командира белок, не был им озвучен, так как его мысли прервали звуки лютни, раздавшиеся с кормы, и громкий, счастливый голос запел: Влюбленных спор подобен буре, Что рвет морскую гладь; Порой довольно поцелуя, Чтоб бурю обуздать! Коль дама в гневе, как тут быть? Бедняге нет покоя. Уж меч готов он обнажить Иль что-нибудь другое... От услышанного, у обоих недавних врагов, пытающихся словесно уничтожить друг друга, прошел холодок по спине и зашевелились волосы. Они синхронно посмотрели в сторону смеющихся эльфов, поздно осознавая, что их разговор слышали все, включая и дотошного до сенсаций Лютика. Первым среагировал Иорвет. Напрочь забывший о желании искупать мерзкую dh'oine в водах реки Понтарр, он молча направился убийственными взглядами наводить порядок в рядах своих скоя'таэлей. Уже уходя он услышал веселый смех наглой магички, повторяющей сквозь слезы слова последних строк песни. С этого момента он внезапно осознал - их война только началась, и грозилась затянуться до скончания веков. Нужно было действовать, и действовать решительно. Другой вопрос, что по прибытию в Верген, дел оказалось больше, чем кто-то вообще мог себе представить. Внезапно обрушившееся на головы несчастных проклятье, о котором никто не мог сказать ничего конкретного, отравление Саскии прямо за столом переговоров, арест принца Стенниса и его заточение на время распрей, пропажа жены тролля, о которой рассказывал подвыпивший Геральт и смерть нескольких молодых людей на территории кладбища, все это казалось Иорвету злыми проделками рыжеволосой бестии. И везде он находил следы ее причастности к их бедам. Почти всегда - это были лишь плоды его воображения, в чем постоянно убеждал его ведьмак. Даже в дурной ссоре, затеянной Филиппой и Руид, которую обвинили в некомпетентности при выборе крепа прямо на рынке в самый разгар торгов, была виновата безусловно обвиняемая. В любом случае, Иорвет был в этом уверен. - У тебя, кажется, заскок, - резюмировал Геральт, пока они шли вдвоем по старому краснолюдскому городу в сторону таверны, дабы наконец поужинать. Шедший впереди него Иорвет молчал, хмурым взором обводя серые каменные плиты домов. Ему самому уже казалось, что его желание мести перерастает в дичайшее помешательство на отдельно взятой персоне. Он уже был готов опуститься до того, чтобы сиюминутно отдать приказ своим подчиненным неустанно следить за этой распутной девкой. Лишь бы улучить момент, чтобы подловить мерзкую mannase за низкими и безобразными делишками, коими занимаются, безусловно, все чародейки мира. Эту маниакальную идею отшиб у него, опять же, ведьмак, вовремя напомнивший, что дел у них и без того по горло. А с учетом приближающейся захватнической армии Каэдвена отвлекаться на что-то постороннее они вообще не имели права. Тем более, на плохо знакомых женщин, которые уже тем, что ничего гадкого не делали и не предпринимали, автоматически становились в разряд неприятных. - Я серьезно, Иорвет! - продолжал ведьмак, - я слышу от тебя слова "рыжая" и "bloede mannase" чаще, чем твои извечно любимые "dh'oine" и "свобода"! Ты, часом, не заболел? Может выпил что не то? Или съел? Командир белок, к слову не евший ничего уже примерно часов двадцать, продолжал демонстративно не обращать внимание на усмешки в голосе Белого Волка. - Нет, я тебя понимаю. Руид - девушка видная и глаза у нее красивые. Правда, грудь маловата, как по мне, но это на любителя, сам знаешь. Так что в отношении ядов мы можем быть спокойны. Она и без всяких снадобий любого мужика приворожит. Но изводить-то себя так зачем? После этих слов спокойствие эльфа снова было потеряно, и он резко остановился прямо перед ведьмаком. Ему очень захотелось высказать Геральту все, что он думает по этому поводу. А главное, рассказать о том, как он ошибается в отношении зелий. Но, как поведать об этом, не выдавая страшной тайны их первой встречи? Плечи эльфа слегка приподнялись от глубокого вздоха, но он все же промолчал. Какое ему было дело до того, что думает этот ведьмак? Разве так это было важно, о чем болтает с наперсницами краснолюдка, что живет напротив маленького домика Руид, который она сняла для себя на месяц, и рядом с которым неоднократно замечали хмурого командира? Разве мешают ему косые взгляды представителей разных народов, что заседают за столами в таверне, когда эльф взглядом провожает уходящую к себе магичку? Нет! Важна была лишь его сладкая месть, о которой он думает в моменты затишья, и которую оттачивает до состояния идеального плана. Главное успеть совершить возмездие до того, как она покинет этот город. И желательно тогда, когда город покинет ведьмак. - Со мной все в порядке, - процедил сквозь зубы Иорвет, но Геральт его уже не слушал. Внимание ведьмака привлекла разгоряченная, с поразительной скоростью увеличивающаяся толпа. В это вечернее время многие уходили со своих постов, закрывали лавки, заканчивали ежедневные дела, и спешили кто домой, а кто за деревянный стол в трактире, потому на проходных улицах можно было повстречаться с разным людом. Толпившиеся несмело переговаривались, были слышны смешки и хитро-вывернутые проклятия. Взгляды многих были устремлены куда-то вверх. Что конкретно привлекло внимание столь разношерстной публики рассмотреть с того места, где стояли сейчас временные соратники по оружию, было невозможно. Ведьмак кивком головы предложил Иорвету подойти поближе. У эльфа от этой идеи внезапно засосало под ложечкой от предвкушения очередной проблемы. Шли они молча и торопливо. Чем ближе они подходили, тем яснее слышались голоса спорящих. Горячились в основном краснолюды, люди посмеивались, молчаливые эльфы краснели и нервно сглатывали, озираясь по сторонам. Подошедшие ведьмак с командиром белок застыли в немых позах. - А чего энто там развивается? - спросил проходящий мимо них бородач. - Поход, ельфы свои знамена поменять решили! - Да что там, двинься, народ, а то не разглядеть! - Глянь! Мужики! Так это ж исподнее моей Веннушки! Ба! Ну, злодей! - Незнакомый краснолюд недовольно сплюнул на землю рядом с ногой ведьмака. - Ну все! Поймаю и отдеру все евоные ухи за такое непотребство! - И то верно, надобно энту херовину снять! - Оставьте! Как каэдвенские войска сие произведение увидят, тут же со смеху все и подохнут! - Совсем ельфы распоясались! Экую пахабщину сотворили! - Твоей Венки, говоришь, трусиля-то? Может она их белкам на стирку отдала? Вот, теперь сушатся висят? - На такой-то орясине кривой? - Так энто ж лук ельфский! Вон и грифы двойные, крученые! - От другого эти труселя сушатся! Венка - баба с норовом, но уж больно падка на передо... - договорить краснолюду не дал муж всем известной Веннушки, вмазавший ему хорошенько по челюсти и выбивая зуб. Тот ответил ударом на удар, и завязалась потасовка. Желающие поразглядывать творение рук эльфийских еще какое-то время, спихнули двух драчунов в ближайшую канаву. Геральт изредка поглядывал на состояние одноглазого скоя'таэля. От всего услышанного он то бледнел, то краснел, то покрывался зелеными пятнами. Невероятный факт того, что он все еще стоял на ногах и находился в сознании, был безусловно заслугой крепких нервов и военной выправки. В любом случае, эльф даже не вздохнул от удивления и не захрипел от злобы. Он лишь сжал покрепче челюсти, неприятно скрипнув зубами. Другие на Иорвета старались не смотреть совсем, испуганно отводя глаза в сторону. Его взрывной, жестокий характер знали многие уже не по наслышке. Потому, от сжимающего кулаки и тяжело дышащего эльфа все старались на всякий случай отойти подальше. Причем отходя, подталкивали друг друга локтями и кивали в сторону звереющего на глазах эльфа. А злее он становился с каждой секундой, по ходу того, как узнавал в непонятном произведении чьей-то злой шутки, один из тех луков эльфийской работы, коими пользовались почти все в его отряде. Лук подвесили достаточно высоко, зацепив конец веревки за одну из деревянных балок, поддерживающих верхний балкон. Подобраться к этой балке было тяжело даже человеку с выдающимся ростом. Чтобы сотворить такое в одиночестве, нужно было быть или невероятно безумным и ловким, или... Внезапно толпа расступилась, пропуская к ведьмаку старосту Вергена. У того нервы были покрепче, потому он сразу, без страха и замешательства, обратился к онемевшему скоя'таэлю. - Не гневись, командир! Наши парни снять хотели, да слишком, падла, высоко висит. Да и с третьего этажу хрен достанешь! Ловкач был тот стервец, что этакую пакость затеял. - Кто-нибудь его видел? - поинтересовался Геральт, решив перевести внимание старосты на себя. - Куда там? Средь бела дня, считай, прям у всех под носом этот...хм... лук на жердь-то и взлетел. Но, не боись, ведьмак. Снимем! Пока я, Сесиль Бурдон, в этом городе всему староста, не бывать такому, что б над ним бабьи исподние развивались! Пусть даже и на ельфском, прости командир, главном, что ни на есть, атрибуте! Эльф внезапно ожил и глубоко вздохнул. В этом прекрасном "атрибуте" заключалась вся гордость и величие эльфийских мастеров. Да что там говорить, лицо всех эльфов, как народа, было отражено в этом изящном и несломленном образе. Иорвет прищурился. Ему на секунду показалось, что этот лук он уже у кого-то видел. Он попытался припомнить - у кого конкретно, но так и не смог. В постепенно окружающих мир сумерках разглядеть его полностью, занавешенного бабским бельем, было не возможно. А это значит, что ему придется сделать выговор всем своим подчиненным, базирующимся в лагере неподалеку от города, чтобы лучше следили за своими вещами. Кем бы ни был тот шутник, что сотворил такое, он сильно пожалеет о содеянном. И Иорвет на автомате поставил еще одну галочку в списке "Проверка причастности рыжей бестии к его бедам". Вечер обещался быть долгим. Закончив грозную речь на тему "Гордость и честь эльфийского войска", и раздав приказы старшинам проверить экипировку каждого бойца, командир белок медленно побрел по еле заметной в темноте тропинке обратно в город. Устраивать такие разборки со своими людьми он не любил, но иногда это делать приходилось. Тем более в такие моменты, когда у белок наконец появился шанс найти новый дом, где все они смогут жить спокойно, не опасаясь преследований. Сколь многое отобрали у его людей эти бессмысленные войны и предательские решения верхов? Его скоя'таэлей лишили почти всего, оставив им мучительную надежду на избавлении от оков. От того, обида за своих бойцов засела глубоко внутри и со всей дури давила на забытое командиром чувство жалости. Но, жалости он показывать или проявлять не мог. Не имел права так расслабляться, пока не исполнит все, что задумал. Давным давно, встав на этот тернистый путь, полный горя и лишений, в борьбе за свободу, он перестал уже быть самим собой. Лишь только некоторые возмутители его спокойного и последовательного самоуничтожения заставляли его являть миру другие, не свойственные "Иорвету-Командиру" эмоции. В воспоминаниях эльфа внезапно всплыл образ самой ненавистной ему из всех чародеек, смеющейся над очередным воздыхателем из гильдии купцов. Прав был Геральт говоря, что она вскружит голову любому, кто подойдет к ней достаточно близко. Вот и ему, Иорверту, она вскружила голову, да так, что он не мог спокойно усидеть на месте, представляя себе очередной удачный вариант отмщения всех обид. Но, почему то, каждый такой образный ряд в его голове заканчивался на ее широкой улыбке, что бы он с ней не делал и как бы не мучил. Стерва, одним словом. Открывая дверь своего временного пристанища, где он жил вместе с еще пятью скоя'таэлями, Иорвет все продолжал крутить в голове мысли о том, что скоро его люди смогут обрести долгожданный покой. Смогут наконец скинуть с себя этот образ бесконечных борцов и убийц, становясь снова свободными. Только бы они смогли помочь Саскии. Только бы смогли выдержать эти стены осаду города. О большем он просить был не в праве. В тот день, когда Саския взойдет на престол Верхнего Аэдирна, он будет готов принять свою судьбу... Отвлекшая его от мыслей эльфка, случайно обронившая глиняную кружку, быстро извинилась и медленно начала собирать осколки. Глядя на ее плавные, беспристрастные движения, эльф присмотрелся повнимательнее к ее лицу, словно видел впервые. "А у этой seidhе будут красивые дети," - подумал он, устало садясь на свою лежанку, - "Дайте ей Боги сил выжить и удачи встретить хорошего мужа. У них родятся красивые, умные дети. Странно. Она покраснела, заметив мой взгляд? И правда, покраснела... Дайте ей Боги мозгов полюбить хорошего мужчину...". Иорвет устало потянулся и лег на старый, тряпочный настил, пропахший потом и гнильем. На голодный желудок спать не хотелось, но выбора у него особо не было. А еще мешала заснуть мысль о том, что что-то в его временном доме изменилось. Чего-то стало не хватать. Но вот чего? И кто так долго смотрит ему в спину, никак не решаясь к нему обратиться? - Командир, - позвала его эльфка на Старшей Речи, - мне нужно Вам кое-что сообщить. Пока Вас не было, заходила та рыжеволосая чародейка, что плыла с нами на барке. Иорвета словно окатили холодной водой из зимнего горного ручья. Он резко сел и глупо уставился на сидевшую напротив seidhе. И она молчала о таком так долго?! - Эта дрянь посмела сунуть сюда свой нос?! - К усталости и голоду добилась еще одна нотка злости. - Она искала Вас, командир. Но я не сказала, где Вы, а она не стала ничего передавать, - эльфка закинула собранные осколки за обожженную печку и снова посмотрела на Иорвета. Тот, не долго размышляя, встал с бесполезной теперь постели и направился к стойке, где хранилось все оружие скоя'таэлей, что жили здесь. Неожиданно, дверь в дом растворилась, печально скрипнув, и на пороге показался Геральт, держащий в своих руках злополучный лук. - Мы его сняли, ребята помогли, - ведьмак протянул оружие Иорвету, который смотрел на него ошеломленным, широко раскрытым глазом, - он же ваш, что так удивляешься? Держи, вернешь хозяину. "Мой лук..." - пронеслось в голове командира. Он снова обернулся на стойку, в надежде увидеть свой лук именно там, а не в руках у Белого Волка, и чуть не всхлипнул, поняв, что его лучшего смертоносного оружия на стойке не было. Он же знал! С самого начала знал, что видел его раньше! ЕГО драгоценная Гордость и Честь! Его ЛУК был испоганен и выставлен на посмешище толпе тупых зевак! От эльфа, имеющего сейчас дикий вид истинной ярости с растерянным взглядом, ведьмак предусмотрительно отстранился, держа оружие на вытянутой руке. - Тут такое дело, - выдавил из себя Геральт, постепенно догадываясь о причинах горячки эльфа, - мы заметили только тогда, когда его сняли. Веревка, на которой он был подвешен странной какой-то была. Будто лоза или корень. Длинный, гладкий, легко гнущийся и очень прочный корень, еле разрезали. Никогда таких еще не встречал! - Под конец ведьмачьего краткого рассказа, Иорвета начало нервно колотить, а его сердце закатилось в пятки окончательно. Слово "корень" вызвало в его душе бурный отклик, заставив снова окунуться в мир воспоминаний и лишений. - СУКА! - взревел эльф не хуже, чем нападающая гарпия, и, оттолкнув в сторону Геральта, выскочил на улицу.

Редкие встречные в этот поздний час прохожие клялись потом на чем свет стоял, что от одного только надрывного шипения того монстра, что проносился мимо них, как смерч, накладывали кирпичей в штаны. Некоторые утверждали, что это был неупокоенный упырь, что получил по своей макушке осиновым колом, да так разозлился, что забыл как летать, от того и пер на всех парах в сторону своего обиталища. Другие говорили, что это был сын самого низменного Демона, что послан был на их улицы стращать неверующих. Кто-то вспоминал древние сказания о духах из каменоломнях, на чьих костях были построены местные шахты. Тем, кто говорил, что монстр сей похож был на эльфа, коему яйца прищемило, из-за чего он и орал во всю глотку звучное "УБЬЮ!!", предусмотрительно затыкали рты. Какой из этих всех рассказов был более правдивым, приходилось решать самим слушателям. Во всяком случае все сходились в едином мнении - такой напасти на их город еще не было. Но, вернемся в тот момент, когда неведомое чудище обрушивало всю мощь своих железных, мозолистых кулаков на дубовую дверь, скрывающую от внешнего мира все секреты мерзкого гадюшника. Под местом сборища всего отвратного и низкого Иорвет предполагал именно дом рыжеволосой Руид. - Выходи, тварь! - Кричал Иорвет, продолжая выбивать кулаком дверь из петель. - Ты чаво орешь, хулюган?! - Внезапный окрик заставил эльфа на секунду прийти в себя, но его злоба от того только усилилась. - Нет там милсдарыни чародейки! Ушла! Уже час, как ушла! В доме напротив, в окошке, показался силуэт широкой краснолюдки, снабжающей весь Верген свежими сплетнями. - Куда?! - грозно спросил, поразмышлявший не больше секунды, скоя'таэль. - Мне по чем знать? - женщина нагло усмехнулась, давая эльфу понять, что ее его проблемы не волнуют ни капли, а вот его внешний вид...- А ты бы, паршивец, сначала себя в порядок привел, а затем бы девку глядя на сладкую ночь зазывал! От мысли о сладких ночах лицо Иорвета исказилось так, что кошка, сидевшая до этого на заборе, и флегматично наблюдавшая за странным и диким "зверем", приняла единственное верное для себя решение - ретироваться в ближайшие кусты. - Говори, трещотка старая, где она? Или пожалеешь, что до этого вдовой не стала! От услышанного, груди краснолюдки при каждом вздохе заходили ходуном. Что возмутило в его угрозах ее больше, она пока для себя не решила. Но уже поклялась себе пожаловаться на эту грубость завтра же своим задушевницам! - Маньяра? Кто там? - Из дома раздался второй голос, принадлежавший, по всей видимости, ничего не подозревающему мужу. - Что разоралась? - Да вон опять, энтот ельф нахальный к нашей соседушке стучится! - тут же перешла на певучий голос краснолюдка. - Так нет же ее! Ушла! - И я говорю! Ушла! - согласилась с благоверным женщина, - как только первые звезды то зажглись, собралась и пошла в сторону ворот! Видать, опять на кладбище за травой какой лечебной пошла... Ой... - Вдруг спохватилась болтливая кумушка, но Иорвета уже и след простыл. Он услышал все, что хотел. С этой секунды тишину на темной улочке нарушала лишь бедная кошка, все еще не верящая своим глазам и тихонько подмяукивающая на луну. И вот, мы почти добрались к тому месту, с которого и началась эта история. Путь на местное кладбище Иорвет изучил как свои пять пальцев. Именно через него проходила тропинка к лагерю, где базировались его сто лучших воинов. Среди могильных камней стояла безмятежная тишина. Любое шуршание мелких тварей в зарослях или редкие взмахи летучей живности эхом отражались от каменного, векового спокойствия. Командир эльфов, словно зверь, вышедший на охоту, передвигался между тенями беззвучно, напоминая больше восставшего из ада мертвого духа, охочего до чужой плоти. Он всеми фибрами души жаждал отмщения, но холодный разум не подвел его и в этот раз. Если на кладбище ему и суждено было встретить в эту ночь бедствие всей его жизни, то к этой встрече он успел подготовился, вспоминая прошлые неудачи. Закрывающаяся до темноты рыночная площадь все еще оставалась местом, где можно было хорошенько разжиться. А ему многого было и не нужно. Выбрав из всех валяющихся в пыли веревок самую упругую и прочную, он быстро сплел из нее нехитрую ловушку, кои ставил в лесах на шустрых зайцев. Ему нужно было лишь отвлечь ее на секунду, и тогда он сможет наконец сцапать дьявольское отродье в свои когти. Лишь снизить ее бдительность, а уж его реакция не подведет. И никакой ведьмак теперь не спасет эту несчастную. То есть, эту наглую, надменную, самодовольную, ехидную, дрянную лярву! А найти ее оказалось делом не сложным. Осторожно ступая по темной, еле заметной, тропинке, девушка медленно шла в сторону города, совершенно не подозревая о готовившейся для нее засаде. Стройный силуэт гибкой фигуры ярко очерчивался серебристым цветом взошедшей луны. И, лишь ее прекрасные, вьющиеся кудри, не подчиняясь серому разнообразию ночных красок, светились все тем же горящим золотом. Она о чем то сосредоточенно размышляла, от чего вид ее был несколько отстраненным. Полные губы ее вздрагивали каждый раз, когда в голову ей приходил очередной неприятный вывод в ее рассуждениях. Образ ее можно было бы сейчас описать как печальный, но вот Иорвету до этого не было никакого дела. Ему было наплевать на то, какие мысли сейчас заставляли покрываться высокий лоб магички тонкими морщинами. Он знал чего хотел и не собирался отступать. Эльф словно сросся с тенью, что бросали на землю высокие каменные глыбы, затаившись в выжидании. И, в тот момент, когда девушка поравнялась с ним, он в мгновение ока вырвался из поглощающей все живое тьмы, сделав победный рывок. Руид даже не успела взвизгнуть, когда тяжелое, массивное мужское тело сбило ее с ног и повалилось сверху, прижимая ее спину коленом к земле. Острая боль пронзила ее позвоночник, выбивая из ее легких остатки спасительного кислорода. Она попыталась дотянуться до потоков силы, прикасаясь руками к холодной почве, но сделать нечего не успела. Вспомнивший все ее старые уловки эльф ловко поймал ее запястье своими мозолистыми пальцами, накидывая на нее петлю. Поймав другую руку, давая по ходу девушке сильный подзатыльник, чтобы она не могла сконцентрироваться на нужном заклятье, он быстро затянул силок на ее руках за спиной, заранее достав из рукава острое лезвие, спасшее ее в прошлый раз. Допустить снова порванных пут он не мог, быстро проверяя ее руки, талию и бедра на наличии иных режущих предметов. - Да как ты смеешь, подлец? - задыхаясь прошипела Руид, пытаясь скинуть с себя нападающего. - Как смею? - взревел в ответ Иорвет, захватывая шикарную копну волос левой рукой и приподнимая за них ее голову, - ты еще сомневаешься, что я смею с тобой так поступать, bloede dh'oine? После всего, что ты сделала, дрянь? Он немного приподнялся, давая возможность ей вздохнуть и понять, что она доигралась. В конце концов, позволить ей умереть просто от удушья он не мог. Но и убивать ее он передумал. Ему нужно было теперь совсем другое. Он желал, чтобы она почувствовала всю свою беспомощность, низменность и ничтожество. Он решил сделать ей больно, заставляя взвыть от надруганной гордости. Поступить с ней так же, как поступила она. - Что забыла здесь ночью, шлюха? Я слышал, надеялась собрать цветочки для своих дрянных зелий? - продолжал он уже охрипшим голосом, - на вот, попробуй их на свой вкус! Он поднялся с колен, хватая девушку свободной рукой за локоть и потянул ее в сторону заросших надгробий. Легкого толчка хватило для того, чтобы она снова упала на колени и он, ухватив ее за волосы посильнее, безжалостно вдавил ее голову в колючие кусты растущей на обочине селитрянки. От мелких порезов кожу на ее лице стало жечь и на глазах появились слезы. Она надсадно всхлипнула, все еще продолжая не верить в происходящее. - А может это из-за тебя пропадают здесь молодые парни, а? - он приподнял ее снова, заглядывая в салатовые глаза, - такие фокусы как раз по тебе! Что, свербит меж ног так, что и на простолюдинах готова поскакать? Мысль о том, что она смеет трахаться с кем-то другим, после него, нанесла неожиданный хлесткий удар по его мужской гордости и чувству собственности. От того, он пнул ее по ребрам ногой, когда всхлипывающая девушка попыталась немного приподняться. Понимание того, что ИМ просто воспользовались, когда подвернулся случай, заставляло его кровь бурлить. Никому и никогда он не позволял собою помыкать! Он всегда был первым в строю своих лесных братьев. Первым, и никогда очередным! Эльф резко мотнул головой в сторону, отгоняя лишние сейчас мысли. - Ревнуешь, сладкий? - вдруг усмехнулась сквозь слезы магичка, словно ей было по силам прознать о его раздумьях. - Не мечтай, сука! Поднимайся! - скомандовал ей Иорвет, снова подтягивая ее за локоть к себе. В его голове постепенно складывалась картина следующих действий. Оставлять ее здесь, вблизи заросшей тропы он не собирался. Она должна быть упрятана от посторонних глаз, чтоб никто не мог случайно обнаружить ее и помочь. Протащив магичку несколько метров в сторону, он наконец разглядел в сгущающейся тьме искомый объект. Прочная, железная труба, неизвестно кем вкопанная здесь в землю, подходила ему, как ни что другое. Заранее проверив ее на прочность, командир белок был уверен, что и метания хрупкой девки этот "столб позора" выдержит. Кинув ее рядом с собой на жесткую, кладбищенскую траву, эльф начал отвязывать от пояса второй моток. Здесь, укрытую от дороги высокими зарослями и сваленными камнями, ее могли найти лишь случайно. Руид хрипло кашляла, ругаясь на незнакомом эльфу наречие. Какие низменные проклятия она посылала в его сторону сейчас, эльфа не интересовало. Иорвета больше насторожил шум, неожиданно возникший где-то в стороне, на другом конце кладбища. Словно кто-то отварил дверцу, держащуюся на плохо смазанных петлях. А несколько секунд спустя, раздались несмелые, крадущиеся по тропинке, шаги. Иорвет бесшумно опустился на землю, подмяв под себя вырывающуюся девушку и зажал ее рот ладонью. Незваных гостей он точно сейчас встречать не желал, потому, незримо для идущего, наблюдал за его передвижением. Кто-то шел по той же тропке, по которой ранее шла Руид, в сторону города. Шел быстро, пытаясь незаметно пройти местный погост.

Эльфа с Руид идущий так и не не увидел. И, когда незнакомец наконец скрылся за поворотом, эти двое снова остались совершенно одни. В другое время Иорвет, несомненно, проследил бы за любителем ночных некрополей, но не сейчас. Сейчас, чувствуя, как под его мощным, накаченным телом извивается хрупкая девушка, все еще беспомощно стараясь высвободиться из его плена, в его голове снова всплыли воспоминания прошлого. Ниоткуда, словно по велению магических сил, в нем проснулось то позабытое желание, которое он испытал тогда под действием неизвестных ему таблеток. Желание обладать ею всею, без остатка. Желание забыться и полностью отдаться во власть этих нежных губ, обещающих тебе нескончаемые ласки, утопая в терпком аромате лаванды и жасмина. Чувство полного подчинения себе дерзкого возмутителя его спокойствия вскружило ему голову. Это было сравнимо лишь с его победами в бесконечных, смертоносных боях. Эльф заглянул в ее заплаканные глаза. Руид смотрела на него не так, как смотрят побежденные. Она все еще цеплялась за мимолетные надежды спастись. Но ОН этого ей не позволит. Его твердые пальцы ухватили ворот ее рубашки и резким движением он потянул ткань на себя. Нити поддались, издав на прощание испуганный треск. Девушка протестующе что-то замычала, мотая головой из стороны в сторону. Но не было ей спасения, а он не слушал ее несвязные протесты. В его взгляде отразилась зверская жажда, и он грубо провел пальцами по ее тонкой шее, останавливаясь на ключицах. Руид, тяжело дыша и собрав в себе последние силы, отвернулась от его изучающего, пылающего взгляда, и ... И тут он пришел в себя. Чувство горестного омерзения вдруг накрыло его с головой, заставляя отстраниться от девушки. Паскудное чувство, винящее его в его же внезапной, низменной слабости. Поганое чувство, кричащее в его сердце, что никчемная, человеческая женщина оказалась виновной в его влечении. Он быстро встал, перетаскивая магичку поближе к трубе, и, дотянувшись наконец до веревки, ловко привязал руки и шею девушки к импровизированному столбу. - Что, не по вкусу тебе шлюхи? - делая акцент на крупицах гордости в своем презрительном тоне спросила она, пытаясь укрыть от Иорвета слезы. - А ты еще смела надеяться? - он наигранно оскалился, окончательно выкидывая из головы внезапное наваждение. - Я не виновата в их смертях. Но, я знаю, кто повинен, - она взглянула на Иорвета, в надежде вызвать его интерес к разгадке этой тайны. - Я не верю курвам и ведьмам. Заруби это на носу, - эльф еще раз дернул разорванную ткань ее блузы, отрывая большой лоскут и, быстро сделав из него маленький сверток, сунул его в раскрытые губы магички, - посиди-ка здесь молча, в тишине. Раз кто-то водится на этом кладбище, кроме сумасшедших магичек, значит у тебя будет компания на эту ночь. Не скучай. На этих словах, не обращая внимания на очередные попытки Руид мычанием донести до него тайны вселенной, он выпрямился во весь рост и направился в сторону дороги. Представляя себе глаза того несчастного, что найдет ее в таком положении завтра с утра, он наконец самодовольно успокоился. А Руид еще долго посылала молнии гнева и проклятий в его, давно исчезнувшую из вида, спину. Понимание того, что эта война никогда не закончится, пока они оба живы, надсадно засела в ее горле, вызвав несколько горестных всхлипов. В бесполезных попытках разорвать или немного расслабить навязанные на руках путы прошло, по меньшей мере, несколько часов. Если ее знаний хватало, для того, чтобы судить о времени по медленно перекатывающейся по небосклону луне, сейчас было далеко за полночь. От того, замеченные ею ранее две фигуры и тихий перебор лютни навевал неприятные мысли. Идеальный план по ее спасению трещал по швам, на манер ее измученной рубашки. Если кто-то из этих двоих заметит ее присутствие, будущее виделось ей исключительно в искаженных, саркастичных тонах. И, надо было случиться тому, чтобы сами звезды повели настороженного, но, заплутавшего от испуга, барда в сторону от тропинки. Непредвиденные случайности и в самые темные, страшные дни из жизни молодой магички, продолжали случаться с завидным постоянством. Когда маэстро Лютик, встревоженно озирающийся вокруг, наткнулся взглядом на ее пылающие в ночи глаза, первое что он сделал, так это с криком о помощи упал на землю. - Прости, о, неупокоенный дух, что вторгся я в твои владения! Прошу, не злись и не мычи на меня за этот дерзкий поступок, - Лютик обеими руками прикрыл голову и тихонечко взвыл: - Гераааальт, спасиии..! Но ответом ему было только недовольное молчание. Руид топнула ногой по мягкой почве, заставляя поэта обратить на нее свое внимание. В любом случае, отказываться от его помощи под предлогом "Где твоя юбка, что бы ты меня спасал?" она не могла. Медленно приподнявший голову маэстро, быстро оценив ситуацию и, узнав наконец в ночной бестии свою недавнюю знакомую, недоверчиво запричитал. Ему выпадал наконец шанс побыть спасителем униженных красоток, попавших в беду, от которого он никогда бы не отказался. Тем более, что требовался от него сущий пустяк. Он не медля подошел к ней, и начал придирчиво изучать хитроумные узлы, извиняясь за свою неучтивость по началу. - Кто же посмел так над Вами издеваться, моя милая? Нужно сказать об этом Геральту, и он то уж точно отыщет и покарает этого ублюдка! Вы как, в порядке? - Он перевел взгляд на ее уставшее лицо, снова заглянул в недовольные глаза, провел взглядом по шее и ключицам, с точностью художника примечая все изыски ее прекрасного тела, и опустился взглядом ниже. А там... там было то, что увидеть он даже и не мечтал. Бард несколько отстранился от девушки, продолжая безрассудно разглядывать ее голое тело, а из его уст уже лились стихи: Неужто взор мне изменил? В ночной глуши, среди могил, Где мертвых скованы уста, Сияет лик твой из куста! О, нежный ангел, кто посмел Тебе избрать такой удел? Тугими путами стянуть Твою вздымавшуюся... На последнем слове, он демонстративно проделал круговые движения руками в районе своей груди и громко причмокнул. Гневные возмущения бурчащей Руид не заставили поэта замолчать. Что вообще способно было его остановить в момент, когда его излюбленный предмет вдохновения был прямо у него перед глазами? Какой ревнивый ухажер Восславил твой нагой позор? Спасу красотку, не рисуясь! Сперва, конечно, полюбуюсь... Девушка ударила его коленкой по ноге, возвращая поэта из мира грез на землю, и что-то гневно и неразборчиво зарычала. Маэстро снова ожил, пытаясь нащупать на своем ремне ножны с тонким кинжалом, что одолжил ему ведьмак. Недовольный и яростный взгляд, наблюдавший за его действиями, заставил Лютика полностью взбодриться и отвлечься от пошлых мыслей. Непослушные пальцы легли на холодную рукоять, и бард, достав нож, начал быстро пилить веревки. "Подумать только, даже связанная и совершенно беспомощная, здесь на кладбище она внушает такой ужас! Вот это женщина... настоящая чародейка!" - пронеслось в голове у Лютика. Но бард остается бардом, и, даже продолжая избавлять Руид от пут, Лютик сквозь зубы не забывал напевать: Но, нет, глаза полны огня И мечут молнии в меня Скорей с веревками расправлюсь - Надеюсь, что в живых останусь... Нужно ли говорить о том, что следующим резким звуком, эхом разразившимся в тишине могильника, был громкий хлопок от пощечины, коей наградила своего спасителя несломленная Руид? Примечания: Gwynbleidd - Белый Волк Автор хочет честно признаться в том, что в процессе написания сего безобразия, ему с каждой следующей строчкой становилось все больше и больше жаль несчастного Иорвета!! Командиру всея скоя'таэлей по настоящему не повезло, раз он попал в фантазии немного упоротого автора, что придумал ему такую бестию в партнерши!! Автору остается лишь надеяться, что он НИКОГДА не встретиться с этим гордым эльфом в реальности и не получит по заслугам за свои выдумки и причуды!! Отдельные благодарности: Лучшей в мире и любимой Мири, что вдохновляла автора на продолжение!! Молодой и прекрасной поэтессе Сае, что придумала все стихи для нашего маэстро!! Спасибо всем за внимание!! И, до скорой встречи!! #ДикийМед