КАК УМИРАЮТ ДЕРЕВЬЯ

Сказ о леснике.
Деревья стоя умирают,
Так человек подчас иной,
Его безжалостно ломают,
А он стоит, а он живой.
/Валентина Друс-Трушина/
«Красивые слова, красивая песня», - размышлял, стоя у окна палаты Харитоныч, слушая любимую песню.
И сам удивлялся, что не рвётся больше на части его изношенное сердце.
Видимо рубцы зажали его так, как зажимает в объятиях мужчина любимую, осознавая, что это прощание навсегда…
Сегодня его выписывают. Собрал старательно свои пожитки, внимательно оглядел тумбочку. Оставлять в палате ничего нельзя - дурная примета. Ему надо вернуться. Обязательно вернуться в лес. Там прожита жизнь.Для него лес, его деревья – это настоящая жизнь, всё остальное доживание.
Деревья, как ось, которая держала всё его внешнее и внутреннее существование.Была когда-то большая и дружная семья.
Жена именно та женщина, которая понимала его без слов.
Любил он их всех. Возможно скупо, но все были по-своему счастливы.
А вот ведь не сберёг ни любимую женщину, ни любимый лес.
Одна отрада - дети не подвели.И хотя не заразил он их своей страстью к лесу, унесли они из отчего дома благоговение перед матушкой природой.
После смерти матери и той беды забрали его к себе.
Но что для лесника благоустроенная городская квартира?
Золотая клетка…
Он с болью вспоминал, как дети по очереди брали отпуск, ночевали и дневали в его палате.После тех страшных событий….. больница за больницей, два инфаркта, ампутация руки.Родные слабо надеялись, что он на сей раз выкарабкается.
А он знал – умирать поедет в лес.
***
Уже больше года Харитоныч не лесник, а обычный пенсионер, вернее обычный инвалид с перманентными инфарктами и потерянной на пожаре рукой…
Сын и его семья по-прежнему поддерживали отца, как могли.
В палате к нему все относились хорошо. – «Стоящий мужик, не сломался, не спился».
Он молчун, но о лесе мог рассказывать часами.
Всегда с собой по больницам носил две книги: К. Паустовский. - "Повесть о лесах"; и старенькую потрёпанную книжонку – "Легенды о деревьях".
- Харитоныч, почитай, как там умирала сосна, уж больно грамотно боль передаёт твой писатель.
И он, наверное, в десятый раз читал.
…… «Внезапно вся сосна, от корней до вершины, вздрогнула и застонала. Чайковский явственно слышал этот стон. Вершина сосны качнулась, дерево начало медленно клониться к дороге и вдруг рухнуло, круша соседние сосны, ломая березы. С тяжким гулом сосна ударилась о землю, затрепетала всей хвоей и замерла…. Это был миг, один только страшный миг смерти могучего дерева, жившего здесь двести лет…...
Замирала и палата, каждый думал о своём.
И Харитоныч уходил в себя. Пусто ему бывало на больничной койке.
«А вот в лесу нормальному человеку никогда пусто не бывает, а если и бывает, то это сам человек пуст».
Много раз повторял он это в слух.
Ближе к вечеру просили почитать легенды о деревьях. И каждый называл своё, любимое дерево.
Что поражало Харитоныча так это то, насколько остро его друзья по несчастью воспринимали саму суть сказаний.
"Жизнь дерево, как метафора дороги, как путь пути в другие миры"…
Тонко улавливали слушатели общий мотив многих легенд и поверий о деревьях, о лесе.
И никого не удивляло, что у славян сказания о деревьях зачастую связаны со смертью…Дерево - «это связывающая нить земной и подземной жизни». .ДРЕВО ЖИЗНИ... всё от корней...
А заявки шли потоком – «Давай о дубе…давай о рябине…. давай об иве….». А сам Харитоныч любил легенду об осине.
«Осина – это растение, исполненное достоинства и красоты. И хотя в народных представлениях оно чаще всего описывается, как проклятое дерево, но его широко использовали в качестве оберега».
Тут и начинались споры…..насколько же противоречива человеческая суть.
А вот всех объединяли сказания о берёзе.
Был среди больных солист народного хора. Как он тихо и задушевно напевал… «во поле берёзонька стояла».
Как-то листая книгу, Харитоныч подбросил ему песню, которую до сих пор на Смоленщине поют на троицу:
У варот бяреза
Зилина стыяла
Ветьтикым махала;
На той на бярезе
Русалка сядела…
Слаб был солист, но через пару дней подобрал мотив и напевал…
Притихала боль, теплело на душе у каждого в палате...
Затосковал народ, когда Харитоныча перевели в другое отделение, готовя к выписке. В последние дни и на него напала хандра и тяжёлые воспоминания…
***
Это был страшный год.
Летом на участке стали появляются поверхностные пожары.
Известно же, что у леса-то, как у беса, всего много.
Много причин возгорания. Но не хватает разумения ни у верхушки властной, ни у любителей шашлычков.
Сколько раз лесник предупреждал: одна искра лес сожрёт в миг, а восстанавливается он за 100 лет.
Не всесилен лесник, случись что, а у него топор, да лопата – главный инструмент. Более серьёзная техника по разнарядке.
А при пожарах, это хорошо понимал Харитоныч, огонь страшен, но ещё страшнее бюрократические проволочки.
Без устали бил он тревогу, доказывал, что естество леса нарушается обильными посадками сосны и ели.
Водил, показывал начальству - из-под обугленного берёзового ствола через пару месяцев после обгорания, пробивается молодая поросль. Пытался убедить, что через пару лет без помощи человека на месте сожжённых берёзовых рощ уже поднялся молодой лес.
А сосна не просто гибнет, но и провоцирует большой пожар. Взвешенно её надо разводить.
Аборигены-то лесов и дуб, и вязь быстро восстанавливаются, но дороги они в посадке, растут медленнее. Не выгодно.
Много сил положил Харитоныч, доказывая необходимость восстановления естественной флоры лесов. Но выгода, такая сиюминутная, гнала план высаживания рядками, рядками сосну.
Страдал охранник леса от беспомощности, от «могущества» тех, кому после них хоть потоп…
Он умел слышать лес, его тревогу чувствовал.
С первых признаков поверхностного дымка забил тревогу.
Контора берегла честь мундира – «Пронесёт! У тебя крайний участок, не паникуй». А вот и не пронесло. Пожар пошёл и вглубь, и ввысь. И безвредный вроде низовой пожар превратился в суровый верховой. Факелами горели верхушки сосны и ели.
На его глазах, каждое дерево, опалённое пожаром, умирало…
А вышли на борьбу с пожаром селяне, с вилами да вёдрами. Успели чуток притушить, расширить
защитную полосу, спасая основную дубраву, пока там наверху зашевелились. Не выдержало сердце лесника….
***
- Сын, прошу, пойми меня, - всю дорогу из больницы он повторял, - я должен, я должен увидеть его. Он так долго ждал меня.
- Батя, там всё расчистили. Сделали новые посадки, давай подождём осени.
- Сын, поверь старому человеку, не надо ждать.
Ослушаться у сына не хватило сил. За пару дней оформили со старшей дочерью отпуск и повезли Харитоныча к родным дубравам.
Чуть- чуть отдохнул лесник с дороги и, поддерживаемый родными, заспешил к своему участку….
Там так и остались стоять чёрные стволы сосен и елей, напоминая ему вдов, которые
на похоронах стоят, облачённые во всё чёрное.
И вдруг у спиленной осины он видит молодые побеги.
- Родные, - освобождается от их поддержки Харитоныч, - смотрите, смотрите, корни живы, значит шуршать листочкам по весне осинушки, значит всё не зря. - Заплакал старый лесник, - упал на колени, обнял пень, нежно провёл рукой по яркой молодой зелени.
- Вызывай скорую, - бросил дочери сын, а сам к отцу, - поднимайся, Батя.
- Да-да…. я должен стоя….
Сын бережно поднял его и, не сдерживая слёз, как когда- то в детстве делал отец, прижал к себе и тихо гладил по голове.
Каждой своей клеточкой чувствуя, какое богатое наследство души своей и какую ответственность оставляет им Батя…