Я — фотограф. Не то чтобы очень успешный. Снимаю свадьбы, корпоративы, иногда пейзажи для фотобанков. В тот вечер я возвращался со съемок из соседней области. Пустая ночная трасса, моросящий дождь, монотонное шуршание шин. Я ехал не спеша, уставший, думая только о горячем душе и кровати.

Он обогнал меня, как стоячего. Старая, побитая иномарка, летевшая под сто сорок. Я еще проводил его взглядом, качнув головой. Через пару километров, за крутым поворотом, я увидел его снова. Точнее, то, что от него осталось. Он не вписался. Машину размотало о вековые сосны у обочины.

Я ударил по тормозам. Сердце ухнуло куда-то в желудок. Вокруг — ни души, ни одной машины. Я был первым. Единственным.

Я выскочил из машины, включив на телефоне фонарик. Картина была страшной. Водитель, молодой парень, был мертв. Сразу было видно. Я это понял по той неестественной, сломанной позе, в которой застыло его тело. Я проверил пульс просто для очистки совести. Ничего. Рядом с ним, на пассажирском сиденье, стонал еще один человек. Он был жив, но едва.

Связи не было. Я метался по обочине, поднимая телефон к небу в тщетной попытке поймать хоть одну «палочку». Бесполезно. Нужно было ехать за помощью, до ближайшего населенного пункта километров тридцать. Оставлять умирающего было нельзя. Но и оставаться с ним, без связи, без инструментов — было бессмысленно.

В панике, в суматохе, пытаясь еще раз найти сеть, я выронил свой телефон. Он упал на мокрый асфальт. Рядом валялся другой, точно такой же модели, вылетевший из разбитой машины. В панике я просто сгреб оба телефона в карман, не разбирая, где мой, а где чужой, и бросился к своей машине.

Я гнал как сумасшедший. Через полчаса я нашел работающую заправку, вызвал спасателей. Когда они приехали на место, было уже поздно. Второй парень тоже умер.

Домой я вернулся под утро, совершенно разбитый. Чувство вины грызло изнутри. Если бы я не уехал, если бы остался… Что, если бы я мог что-то сделать? Я скинул мокрую одежду, и из кармана на пол выпало два телефона. Мой. И его. Я в спешке схватил оба.

Я взял в руки чужой аппарат. Холодный, с трещиной на экране. Он не включался. Батарея села. Я положил его на кухонный стол, подальше от своих вещей. Завтра решу, что с ним делать. Найду владельца, точнее, его родственников. Это меньшее, что я мог сделать.

Я проснулся среди ночи от яркого света. Чужой телефон светился на столе. Сам по себе. Я подошел, сердце забилось чаще. На экране было одно уведомление. Короткое, всего четыре слова.

«Ты жив вместо меня».

Меня прошиб холодный пот. Бред. Этого не может быть. Запоздавшее сообщение. Глюк сети. Что угодно. Я попытался разблокировать его, но тщетно. Экран погас.

Следующий день я провел как в тумане. Я должен был вернуть телефон семье. Это стало навязчивой идеей. Но как их найти? Я не знал даже имени погибшего. Ночью, мучаясь от бессонницы, я снова увидел, что телефон светится. На этот раз на заблокированном экране горело уведомление от музыкального приложения: «Сейчас играет: Кирилл. Безвременье». Кирилл. Так его звали.

Теперь у меня было имя. Но этого было мало. Чтобы найти его семью, мне нужно было попасть внутрь телефона. Мне нужен был доступ к его контактам. Я нашел дома старое зарядное устройство, подходящее к его модели. С тяжелым сердцем я подключил его. Это было похоже на осквернение могилы. Я чувствовал себя мародером.

Телефон зарядился и включился. Я ожидал пароль, но его не было. Он просто открылся. Рабочий стол — фотография Кирилла, обнимающего девушку на фоне моря. Сотни уведомлений из соцсетей, пропущенные звонки от «Мамы» и «Леры». Вот она, его жизнь, на ладони. Я чувствовал себя отвратительно, но продолжал искать адрес или фамилию. Я открыл заметки. «Купить Лере цветы». «Позвонить насчет проекта». «Латте с корицей!!!». Обычная жизнь обычного человека.

Я нашел, что искал — в одном из писем был его полный рабочий адрес с фамилией. Я выписал его, выключил телефон и решил, что завтра же анонимно отправлю его посылкой. Мой долг будет выполнен.

Но было поздно. Я открыл ящик Пандоры.

На следующее утро обои на моем собственном телефоне сменились. Вместо моего пейзажа на меня смотрели улыбающиеся Кирилл и Лера. Я в панике сменил картинку. Через час она появилась снова.

Мой плейлист сошел с ума. Вместо привычного мне рока из динамиков полилась та самая меланхоличная мелодия «Безвременье». Я удалил ее. Она появилась вновь.

Я начал чувствовать запахи. Резкий, сандаловый аромат его парфюма, который я ощутил, когда пытался нащупать его пульс. Он появлялся в комнате и тут же исчезал. Я начал просыпаться с привкусом латте во рту, хотя пил только черный кофе.

Он просачивался в мою жизнь. Через запахи, звуки, образы. Он был не призраком. Он был… вирусом. А его телефон — точкой входа.

Потом пришли его воспоминания.

Я сидел, обрабатывая свадебные фотографии. Счастливые лица, улыбки. И вдруг — вспышка. Я больше не в своей комнате. Я на пляже. Яркое солнце, соленые брызги, теплый песок под ногами. Рядом смеется Лера. И я чувствую к ней такую волну нежности и любви, какой не чувствовал никогда в жизни. Я помню этот день. Мы тогда впервые поцеловались. Это было мое самое счастливое воспоминание.

Только это было не мое воспоминание.

Я очнулся, уронив мышку. Сердце колотилось. Я сидел в своей серой комнате, но все еще чувствовал на губах вкус соли и ее поцелуя. Я бросился к своим фотоальбомам. Вот я с Аней, моей бывшей. Мы тоже были у моря. Я смотрел на фото, и не чувствовал ничего. Блеклые картинки из чужой биографии. А то, чужое воспоминание — оно было живым.

Я понял, что происходит. «Ты жив вместо меня». Это была не угроза и не обвинение. Это была констатация факта. Нарушение баланса. В тот момент на дороге, когда я, живой, схватил его телефон, я замкнул цепь. И теперь система дала сбой. Две личности не могли существовать в одном потоке. И его, более яркая, более живая, начала вытеснять мою, уставшую и выгоревшую.

Я начал терять себя. Я смотрел в зеркало и не узнавал выражение своих глаз. Я пытался вспомнить день своего рождения десять лет назад — и не мог. Зато я отчетливо помнил день рождения Леры, помнил, какой торт мы ели.

Однажды мне на почту пришло письмо: «Кирилл, ждем правок по проекту».

Это стало последней каплей. Мир вокруг начал принимать его сторону. Он начал видеть меня им.

Я должен был разорвать эту связь. Я не мог больше так жить. Я не хотел становиться им. Но и бороться я больше не мог. Я проигрывал. Оставался только один путь. Восстановить баланс. Вернуть ему то, что я невольно забрал.

Но как найти его могилу? У меня не было ничего. Кроме его имени. И ее имени.

С трясущимися руками я открыл свой ноутбук и вошел в социальную сеть. Я начал искать. Кирилл. Десятки, сотни Кириллов. Я перебирал их страницы, всматриваясь в лица, пока не нашел его. Та же улыбка, то же фото с Лерой на аватарке. Его страница была уже неживой. Стена была заполнена скорбными сообщениями от друзей: «Братан, как же так…», «Покойся с миром».

Я перешел на страницу Леры. Ее профиль превратился в мемориал. Черная лента на аватаре. И самый верхний, закрепленный пост, написанный несколько дней назад: «Прощание с моим любимым Кириллом состоится в субботу, в 11:00, на Николо-Архангельском кладбище…».

Я смотрел на экран, на чужое, публичное горе. Это было еще отвратительнее, чем копаться в его личных файлах. Я стал невольным зрителем их трагедии. Но теперь я знал, куда идти.

Я приехал туда ночью. Свежая могила, временный деревянный крест с его именем. Я смотрел на фотографию улыбающегося парня, который отчаянно хотел жить.

Я достал его телефон. Он снова был разряжен. Мертвый, как и его хозяин.
Я не стал его разбивать. Это было бы бессмысленно. Связь была уже не в нем. Она была во мне.

Я выкопал руками небольшую ямку в свежей, влажной земле у основания креста. И положил туда телефон. Я возвращал ему его вещь. Его жизнь. Его мир.

А потом я лег рядом, на сырую землю. Лицом вниз. Я закрыл глаза и перестал сопротивляться. Я мысленно отдал ему все. Воспоминание о море. Вкус его кофе. Его любовь к Лере. Все, что успело прорасти во мне. Я отпускал его. А взамен пытался ухватиться за свое. Запах маминых пирогов. Первая двойка в школе. Неловкий поцелуй с Аней. Мое, пусть и блеклое, но мое.

Когда я открыл глаза, уже светало. В моей голове было тихо. Я был один. Пустой, выжженный, но один. Я был Олегом.

Я вернулся домой. Я удалил все его файлы. Я начал жить заново. Я все еще вздрагиваю, когда чувствую запах корицы. Я больше не езжу по ночным дорогам. Но он больше не приходит.

Вчера на мой телефон пришло сообщение. С номера, которого нет в моей записной книжке. Одно слово.

«Спасибо»
#ДмитрийRAY. Страшные истории
источник