Савл только перевёл дыхание и не думая сел в воде, так и опустившись на дно. Близок к истине окажется тот, кто заявит, будто время для героя нехило так тормознуло. Юнцу новая реальность подменила прошлую и тут, в новой, вскрывая под водой ракушки, отчего самопожертвенно порезал руки о ломаные края моллюсков, он даже не заметил, как рядом, ероша ил, стали угрожающе маячить широченные и ещё более длинные тени. Но дело есть дело. Тем более желание той, которая очаровала Савла то беспамятства. Парень хоть и раскроил ладони с пальцами, однако цена не была напрасной — над водой добытчик оказался с горочкой ослепляющих жемчужин. Такую сцену можно увидеть разве что в сказочном фильме, однако Савл сейчас был режиссёром своего собственного.

Девочка же, никуда не уплывающая (да и сколько минут пришло никто не скажет), нервно захлопала веками. А потом взяла жменями варварски отобранное у живых панцирей, да быстренько нанизала каждую блестяшку на тоненькую тростинку, сотворив украшение невообразимой красоты. На её шее длинная череда беленьких головок смотрелась ещё естественнее, чем парень себе представлял, пока добывал ресурс. Но девочка, взяв за руку Савла, поплыла к валуну, над которым висела одинокая белая майка. Прыгнув лягушкой на камень, стала любоваться на себя в отражении воды. А потом, к неподдельному изумлению, проглотила ожерелье, будто шпагу поджарый фокусник. И тут же вернула украшение на свет божий и невинно так улыбнулась. Но вдруг улыбка фокусницы сошла на нет и с горечью наклонив головку, странная протянула его Савлу.

Парень не понял этого жеста. И правда, зачем она отдаёт ему свой подарок, который к тому же только что проглотила? Но Савл не успел отказаться или спросить о чём-либо, как надев ожерелье на шею избранника, девочка сильными ногами далеко-далеко оттолкнула несчастного к центру водохранилища. Незачем снова напоминать, что время в этой истории штука относительная. Стоит лишь сказать, что некоторые моменты настоящей истории не углядит даже монтажёр в перемотке — настолько события приняли по-скверному нездоровый оборот. То они мутные, расплывчатые, словом нечёткие, хоть и красивейшие и даже до обиды незаметные, то они мелькают быстрее вспыхнувшей только что Бетельгейзе. Как бы то ни было и кто бы не был виноват, историю эту преломить нельзя. А Савл, тем временем, снова оказался под водой. В совсем не бездонных просторах Хатьковского водохранилища, которое давненько изголодалось по живой и горячей плоти…

Там, на дне, нет ничего интересного, если вы не водолаз с прожектором на голове. Удивительно, как Савл, оказавшись далеко за буями, не умер сразу от осознания не только панического, но и смертельного положения. Его погружение было похоже на то, как если бы великан решил поиграть в жабку телом молодого человека. Парень вошёл в воду эдаким эмбрионом аки плоским камушком. И пока в уши заливала вода, Савл держал нос закрытым, отчего тонул стремительно. Позабыв о том, что глаза пловца уже открывались под водой, погруженец, подгоняемый растущей паникой, собрался с духом и разомкнул веки. И был поражён. Дно, которому не видно краёв по сторонам, предстало в своей дикой красе. Сросшийся с мхом песок, который старательно рядят водоросли и булыжники, не знавшие солнца.

Коряги сгнивших деревьев, умерших тут или принесённых стихией с краёв далёких берегов. И рыбы. Много рыбы. Целые косяки проплывали мимо и у Савла сложилось не самое обманчивое впечатление, что все чешуйчатые прибыли на хатьковское дно с одной целью — мешать поиску самой могучей и опасной из них — сома-усача. Савл догадался сразу, какая именно тварь напала на дурёху. Этих гигантов редко, но ловят на Хатьковском водохранилище. Многие десятки килограмм нежного мяса. И это несмотря на дерзкий и несъедобный вид рыбёхи. Пловец никогда не пробовал сомину, однако же слышал от папы диковинные истории о громадных и усатых тварях. Отец и сам слыхивал их в далёком детстве от своей мамы и, возможно, даже бабушки. Сом всегда был рыбой редкой и потому для многих тварь стала мифическим экземпляром.

Правда, напавший на девочку сом был настоящим и Савл это знал. Как и то, что парню от царя рыб требуется. После погружения пловец не сразу вспомнил о жемчуге на шее, который под водой обрёл зеленоватый оттенок. Но вот уже пришлось очень быстро и без раздумий рискнуть, так как Савл не подготовился на лету, не набрал полные лёгкие. Сорвав жемчужинку, парень понял: сейчас предстоит либо обрести жемчужное дыхание, либо поперхнуться блестяшкой и стать утопцем, устроившись кормом на мягеньком мшистом покрывальце. Протиснув сквозь губы кругляшок, парень сглотнул. Вдруг жемчужина освежила горло чистейшим кислородом, которым напитало всё савлово тело — юнец попросту перестал не только нуждаться в воздухе, но и тонуть.

Савл от радости сделал подводный кувырок, отчего с шеи чуть не слетело спасительное ожерелье. Потеряй сейчас счастливчик украшение во мху, что покрывалом застелил пучину своей махровостью, то его он и не нашёл бы. Выпутавшись из медленного, будто во сне, еле плывущего семейства корюшек, Савл стал вглядываться в стороны в надежде увидеть свою большую рыбу. Которая, конечно же, не чета той, которую вознёс Хемингуэй. Но ни одной отдалённо напоминающей сома не увиделось: упомянутые корюшки, а также гольяны и хариусы плавали мимо целой гурьбой, то сливаясь в стаю соседей, то возвращаясь к своей многодетной семье.

Парень решил не тянуть с поиском иглы в стоге утонувшего сена и опустил ноги в приятную, чрезмерно мягкую пучину, показавшуюся сперва бездонным болотом, в котором лучше не задерживаться. Но вот нащупалось плотное дно и Савл подводными прыжками подскакивал к некоторым ямам, заглядывал под коряги. Хотел увидеть хоть намёк на сомово жилище. Раньше горе-подводник вживую не видел ни одного сома, но после встречи с владелицей каштановых глаз понял, что узнает логово сразу, как только отыщет жилище. Савла прогоняли всюду: даже из тех ямок, где, казалось, никого и нету. Всех рыб среди волнующегося песка и проплывающей цветастой поросли узнать было решительно нельзя.

Но парень и не думал тревожить невинных — нужен был царь всех рыбьих дел — царь-сом, усач треклятый и чертополох! Юноша проглотил ещё парочку жемчужин и тело вдруг стало подниматься вверх. Савл понял, что переборщил. Кое-как опустившись ко дну и даже пытаясь ухватиться за ил, парень вдруг оказался над обширной впадиной. Глубина её стала проседать сильнее и Савл не решился опускаться туда, откуда не веяло ничем, кроме захлестнувшей душу тревоги и беспросветного бездонья. Искатель обратил внимание на отсутствие в этой части водохранилища какой бы то ни было живности. Встреченные ранее рыбёшки давно не показывали своих плавников в этих водах. Которые для них, несомненно, являются опасными и потому чужими.

«Здесь живёт царь» — про себя заключил Савл.

И не ошибся — вдали мелькнул силуэт жутких размером. Долго гостю ждать не пришлось, чтобы понять — охотник встретил свою жертву. Савл насторожился и был готов отбиваться в любую минуту, на что нервов у него ушло изрядно. Но тьма вдали была, как и прежде, натянута нетронутой пеленой. Неужели показалось? Парню ничего не осталось как подплывать ближе. Вдруг тени снова заставили сердце человека болезненно ёкнуть. А с боков, бесшумно и до ужаса быстро, стрельнули в никуда вытянутые громадой силуэты. Если бы Савл был рыбой, притом умной и желательно юркой особью, то не раздумывая бы работал сейчас плавниками во всю прыть, на которую только способна рыбёха, удирающая от шипастой пасти большого царя. Не прошло и мгновения, как храбрец ощутил преждевременный укол смерти.

Он давно узнал, каково это — чувствовать себя в полушаге от гибели, находясь под водой. Много раз плавая и ныряя Савл делал глупые ошибки — утрачивал контроль над водной массой. В такие моменты его спасала лишь собственная реакция, великолепно выраженная чувством самосохранения. В такие моменты он поражался самому себе: биологическая автоматика работала не просто мгновенно, а натурально сверхчеловечно. Тело юноши безукоризненно знало, как и куда следует дёрнуться, опереться или уравновеситься, чтобы противостоять тягучему и крайне обманчивому подводному состоянию. И, как следствие, выровняться или всплыть, чтобы уцелеть. Так и в тот момент Савл всё понял сразу и тело, такое замедленное под водой, приготовилось к дёрганиям, укусам, разрывам и поглощению.

Трудно сказать в случае героя, стало бы оно до последнего сопротивляться. Но паренёк был готов поклясться: просто так бы себя не отдал — тёплого и потому заманчивого подводного гостя. Умереть в рыбьей глотке Савлу вдруг представилось апофеозом абсурда. Десятки сомов, страшенных смолистых тварей с широкими бошками и сплюснутыми телами, бросились к наглому гостю и порвали бы его мышцы, переломили бы как хрустящую соломку кости и утащили бы в удушливую, безжизненную пучину, если бы не столб ярчайшего солнечного света, упавший так вовремя и так спасительно на Савла. Столб этот пронзил многометровый панцирь водяной толщи и гарантировал человеческое неприкосновение.

Задетые светом рыбы нервозно, сотрясаясь и скручиваясь, оплыли осиянного человека и ушевелили хвостами прочь с утробным гулом, пробравшим всё живое противной вибрацией. Но множество и осталось. Окружившие Савла замерли, медленно водя плавниками туда-сюда. Вперёд подался самый крупный и уродливый, в шрамах от сотен крючков и даже, как показалось гостю, гарпунов. Рот царя был пробит и порван до самых плавников, а туловище даже во тьме виделось иссечённым сталью и ударами тяжёлых дубинок. Вдруг голос, то утробный и глубокий, то едва понятный, будто утопший и раздутый алкаш взялся говорить, произнёс со вселенской усталостью так, что Савл твёрдо решил: владельца такого голоса мучали тут, под водой, с незапамятных времен.

— Что дальше, храбрый человек? — протянул лидер скорее гулом, отбившимся в голове Савла мутными словами, нежели такими, каковые обычно доносят слушателю привычным человеку способом. — Не думаешь же ты, что Крышень станет хранить вечно? Солнце, его оружие, изменчиво, как всё вокруг. Подумай, что было бы, если бы Чернобог послал Змея ссосать и это светило? Что бы тебя уберегло? Несколько ваших часов и ты будешь моим.

Савл, дрожащий на порядочной глубине, набрался смелости и ответил также, не размыкая губ.

— Я сюда не умирать приплыл, а договориться.

— Неужели откажешь мне, царю всех рыб здешних, больших и малых, вместе с моей братией в столь нежном ужине?

Сом действительно величавого вида тяжело отсмеялся.

— Повторюсь: здесь я без злого умысла, мне нужен лишь…

— Гребень! Гребень тебе нужен, храбрый детёныш! — Царь усмехался. — Но нюанс в том, что это не гребешок для человечьих волос. Фу, какая мерзость... Это, ни много ни мало, моя корона! А знаешь из чего она сделана? Ни за что не догадаешься — из моего черепа! Она выросла на мне, как только я опустился на мировое дно и получил бразды правления властвовать в этих водах. Но однажды мою частичку вероломно отняли… Но сейчас не это важно.

Царь-сом засуетился телом и словом.

— Я ведь прав — за нею ты явился в наш дом! И по наивности своей хочешь отдать её той, которая выбрала путь морока, путь мертвеца, путь Нави. А ведь ты едва знаешь её… Отчего такая самоотверженность? Чего тебе наобещала?

Савл почувствовал, как нестерпимо стал нуждаться в воздухе. Но потянувшись к ожерелью, на котором ещё был ряд спасительных жемчужин, не нащупал ровным счётом ни одной.

— Так-так, наш храбрец заволновался, — злобно усмехнулся сом всё также не открывая рта. — Наконец-то ты понял, что тут, на глубине, тебя не спасёт колдовство и твой скудный ум. Это наш дом, наша стихия и царят тут наши правила. Тебе недолго осталось.

Савл заметил, что на хвост сомового царя намотано его ожерелье и впервые парень осознал, что умрёт именно тут, на глубине многих метров. Причём сгинет напрасно. Какая же глупая кончина! От отчаяния он почти взмолился:

— Мне лишь нужен гребень, корона, называй как хочешь. Нужен предмет, которым девочка, что ожидает наверху, расчёсывала волосы. Отдайте его и больше меня не увидите!

— Твой напор удивляет, храбрец. Особенно если учесть, что дыхания в тебе осталось на пару ваших секунд.

— Прошу, мне нужен лишь гребень, мне нужно…

Дыхание закончилось быстрее, чем незваный планировал. Но вдруг перед носом оказались жемчужины и Савл проглотил их, обретя новую надежду на положительный исход переговоров. Взмахнув тяжёлым хвостом, царь таким образом подтолкнул кругляшки к человеку.

— Дарую тебе новую жизнь, лягушонок. Поступок твой, то бишь смелый приход ко мне, достоин уважения. И полно тебя мучать, ты задержался. Семья покажет путь наверх, плыви за ними.

— Нет, царь! Я готов умереть тут по прихоти стихии твоего дома или твоей собственной воли, но попытаться уговорить тебя мой новый и, в настоящем, единственный долг.

— В тебе чересчур мужской силы, детёныш. Хотя в теле мяса на пару глотков, но стержня в нём — не наешься во веки! А может даже подавишься... Но, с чего ты взял, что я знаю, где он?

— Не знаю, но я твёрдо убеждён, что ты, рыбий царь, утащил её гребень на дно.

— Не я это был, человек. Я слишком стар для вылазок к солнцу. Много скверного наделано… К тому же, оно ранит… Но у меня большая семья. Скрывать не стану — по моему приказанию, как ты говоришь, гребень этой пропащей был уворован. Но прежде всего это моя корона, не забывай об этом!

Царь так закричал, что аж нарушил подводное течение.

— Но зачем? Что старый царь поимел с этого? Ведь короны на голове твоей нет.

— Для своего лягушачьего вида ты слишком нагл и любопытен. Но, право же, твоя стойкость достойна ответа. Скажу дураку — личное дело бывает даже у сомов.

— Позволь помочь тебе, царь: словом или делом. Не хочу, чтобы кто-нибудь из нас пострадал: ни тебе, ни мне с девкой лишения ни к чему. Что такого натворила та девица, что ты так с ней обошёлся?

Сом гаркнул озлобленно:

— Лишения? Поздно!

Царь начал до боли в глазах быстро наворачивать короткие круги вокруг Савла. Тот видел лишь его размытую от скорости морду.

— А теперь слушай… Первое: не девица она, уже нет. И более, надеюсь, не будет ею. Путь назад её душе почти запечатан её же стараниями. Теперь девка твоя бродящая услужница Тьмы, родичка Леших и прочих земных духов. Второе: ни она натворила, а дед её. Этот старый рыбак ещё думает, что везение наконец вернулось к нему спустя столько лет. Всё вылавливал моих родных и дальних родственников. По вашему — вошёл в азарт. А сколько раз он меня выслеживал тут и дальше на речке?! Сказать — не поверишь. Вот он в кураже удачи и обманул царя: цапнул на крюк, когда я пребывал в дурмане от чужеводного ила далёких морей. Да так измучал, что я много дней отлёживался, пока страшные раны не заросли. Давно так не били, не резали…

Но это всё ерунда по сравнению с тем, что сделал этот злобный человек, завидев на мне корону. Диво-то какое — корона на соме, как на золотой рыбке! Он умудрился затянуть к себе меня, самого великого царя! Мы долго боролись. И когда ему, гадкому старикашке стало понятно, что он слишком стар и слаб для меня, что ему повезло лишь в том, что я попался на его наживку и вот-вот неминуемо сорвусь и уйду, в ярости стал избивать моё ослабленное тело длинной палкой. Бил со всей мочи, а я всё пытался сберечь не себя, но корону! И даже если бы я знал, что всё равно суждено её потерять, не изменил бы поведения — дрался бы до последнего. Но судьба отвернулась от меня — не иначе как Злыдень проскакивал мимо и решил объездить старого царя! Теперь я лишенец, презираемый всеми. Все особи, которых видишь вокруг, остались мне преданы лишь в силу ближайших родственных связей.

Но судьба умеет и улыбаться. Даже тем, кому поганит жизнь: так вышло, что как раз его внучка, эта чудная девочка наверху, пришла к воде вскоре после нашей битвы. А в руках — моя корона! Не иначе как дедушка отдал на память или сама утащила диковинку. Мою кость, которую решила взять себе в качестве гребня для задуманного ритуала. Девка его спрятала под камень и потому никто из моих не мог его вытащить. Так и прознал я, что она задумала — связи кое-какие имеются — и, думаю, надобно привести кроху к Чёрному Владыке. Это отличная возможность уговорить моего бога наколдовать новую корону моему челу. А потом девка эта, став чесаться, почти завершила ритуал возвращения к людям. Ну, после того, как изгнала свою давнюю напасть — русалочье преследование. И наблюдая за этим, сердце моё опустилось к хвосту. Неужели не получится, думал я.

Но вдруг она роняет гребешок в воду, а мой братец тут как тут. Но трагедия в том, что сам я не могу приделать корону к голове. Не обладаю такими силами и правом, потому планирую поход ко двору Чернобога, который может вернуть всё как было. В подарок приведу ему новую слугу в лице этой полоумной, решившей по ритуалу стать бродячим духом. Но проблема этих ритуалов в том, что можно ошибиться, не доделать дело и остаться на перепутье. Или вовсе статься той, которую изгоняла. Так вот, за такое подношение Чёрный Владыка отблагодарит меня коронкой, что воссияет на челе краше прежней. А что же до рыбака? Радогост правильно рассудил. Пускай переход дочери на сторону Тьмы послужит жестокому глупцу уроком. За своё увлечение обманывать моих родичей и слуг, а после жарить их на огне, чтобы съесть, он в полной мере заслужил столь печальную награду. Чем не торжество справедливости? И только попробуй своею человечьей смекалкой помешать удуманному! Не погляжу, что лучами аки щитом небесным укрыт — опалит, помучаюсь, но растерзаю твою наглую рожу.

Сердце Савла, чуткое до чужого горя, даже рыбьего, готово было разбиться — так он проникся услышанной трагедией. Успокоившись, парень уселся на дно и задался вопросом:

— Но как это вяжется с её выбором уйти на другую сторону, отдаться в лапы Чернобога?

— Если б могла и хотела, рассказала бы. Но ты и не спросил — небось околдовала… В конце концов, я лишь вернул свою родную корону, без которой теперь она не расчешет волос. А без их должного вида девка не вернётся к вам, людям. Русалкой больше, русалкой меньше. Не все предметы можно наделить нужным свойством — замены не отыскать, так что судьба её в руках Чернейшего. А новые слуги Владыке нужны всегда. Для неё же эта была хоть и вынужденная игра, но в такое играться всегда чревато. Вот и поплатилась. Но у каждого своя судьба, свой выбор. Мокошь не даст соврать.

— Если бы не ты, она бы расчесалась и вернулась домой. — Савл вдруг вскочил и налился яростью. — Изгнала бы русалок, что мучали её. Жила бы девичьей жизнью и не ведала бы о мире, страшнее которого не прочесть и в книгах! Но ты пошёл на принцип, возгордился и порушил жизнь ещё совсем юной девочке…

— Довольно! Ваши заботы да мне б на усищи. Будь она поумнее, не поднимала бы проклятой куклы со дна. С чего, думаешь, вся эта катавасия завертелась? Куклы не просто так в воде оказываются. Думать надо, что поднимаешь и тем паче, домой тащишь. Вот мамка её и сгинула. Но проще же проводы устроить, рисковать собой и душой своей, нежели дома порядок навести, да старьё разное выбросить. Вы же так живёте, люди? Чисто и по совести? Ага, как же… Ты утомил меня, паршивец.

Савл обозлился, но понимал, что в схватке царя не одолеть. И даже если случится чудо, то многочисленная родня не простит содеянного. Не отпустит зазнавшегося и хитрого победителя. Голова Савла раскалывалась — мозаика, наконец, сложилась.

— Что ты хочешь в обмен на неё?

— В обмен? Хм… Ты взаправду готов на обмен, человечек? Хорошо подумал?

— Мне более нечего тебе предложить, кроме…

— Себя. Да-а, себя-я, мой милый. Если я предложу тебя в качестве новоположенного, вместо этой несмышлённой девки, то… надо думать, Чернобог обрадуется тебе больше. А я уж как-нибудь потушу желание жгучего отмщения. Глядишь, Чёрный Владыка сколдует новую, краше прежней…

— Если иные варианты не устроят, то что же — будь по-твоему, царь.

Сом выдержал минуту молчания и оказался перед самыми глазами Савла, насколько близко позволял находиться неугасающий столб родимого солнца. Царь-сом задумчиво проговорил:

— Как же это напоминает одну чудную легенду из вашей человечьей истории, которую рассказывали моим предкам их далёкие родственники в незапамятные времена: богочеловек отдаёт жизнь за ближнего своего, за его прегрешения.

Савл поразился знаниям царя, но осознание сделки быстро вернуло его в холодную и неминуемую реальность, которой невидимо и близко улыбаются Марена с Поляндрой.

— Так что же, готов отправиться в путь?

— Только после того, как увижу гребень в её руках.

— Ах, мой милый стервец, лучшие из вашего рода всегда уходили из мира живых в мир мёртвых в расцвете сил, молодыми и цветущими. Потому волноваться незачем: не ты первый, не ты последний. Это не всегда больно и может даже полезно — всему нужен баланс. Но не это печально. А печально то, что для того мира вы, такие прекрасные, не предназначены… И дел там по сути достойных вам нету. Но не моё дело судить устройство потустороннего мира. В любом случае, без работы там никто не сидит.

Тут сом глубоко вздохнул и направился вверх, к едва заметным лучам остывающего светила.

— Что ж, плыви следом.

Савл плыл меж многих десятков сомов в полной, оглушающей тишине. Время остановилось, замерло. И, кажется, навечно. Царь у самой поверхности передал человеку костяную корону, которая действительно хорошо справилась бы с задачей расчёски. И вот, тёмные облака завиделись над поверхностью. Собирался дождь и сосны затрещали, берёзы зашелестели, загалдели птицы и низко-низко над водою стремительным маршем проводили Савла в последний путь. Парень, выйдя из воды, положил на огромный валун добытый ритуальный гребень и нигде более не увидев девочки, с грустной улыбкой осмотрел готовую расплакаться природу. «Красотища неописуемая!» — про себя восторгался Савл, будто вышел из мест не столь отдалённых. Но очень скоро услышал пугающее «Пора». Это царь зазывал его обратно в воду, в пучину, которая станется ему новым домом.

— Если хочешь, — говорила рыба, — можешь выбрать свой путь: уйдёшь в лес, где тебя встретит Леший — станешь бродить по земле, полям и лесам вечно, как того девка хотела. Уплывёшь со мной — вершить Его волю придётся на дне. Отрастишь жабры. Если повезёт, будут такие же большие, как у меня. Водяной, такой же слуга Владыки, принимает новеньких с ещё большей охотой, нежели лесной хранитель. Воды самоубийцы последние годы не жалуют…

— Не всё ли равно?

— Пока не появилась — думай. До захода совсем ничего осталось.

Сом плавал в стороне и лишь его плоская голова виднелась над остывшей гладью Хатьковского водохранилища. Савл же сидел на камне, подобрав ноги и наслаждался первыми каплями, оросившими плечи. «Интересно, мой родной Сандр плачет обо мне?» На пляже никого не было: ни людей на песке, ни машин в поле. Домик спасателей пустовал одиноко и отдался на волю разбушевавшемуся Стрибогу, ветер которого порывами поднимал стучавший шифер на крыше. «Где все, почему не ищут?»

— Пора, — снова процедился голос царя в голове Савла. — Поверь, она явится. Нам же опаздывать нельзя: к полуночи должны быть на месте. А тридевять земель ой как далеко, поспеть бы…

И Савл опустил белые ноги в воду — такую ледяную, что свело колени и пробрало дрожью. Видно, больше тепла ему не почувствовать никогда. Но он ошибся: где-то у лесополосы затрещала высокая сосна. Крону её затрясло, оттуда что-то кошкою слезло и юрко побежало по мокрой травке к валуну. Юноша уже почти погрузил голову, как услышал шлёпанье босых ножек, повернулся. Его красивая девочка с чудным рогозом в каре уселась на валун, поджав ноги. Склонила головку и с улыбкой до ушей чесала волосы да смотрела любовно на ненаглядного своего. Такого тепла от её волшебных каштановых глаз Савл не чувствовал никогда. Милой же оставался последний рогоз, когда парень, уронив слезу и тряхнув головой, в последний раз закрылся глазами от воздушного мира. Вздохнув из последних сил, Савл отправился в путь. Дорогою, в ямах у которой ночуют сомы и перед тем как забыться, слушают колыбели родимой пучины.

Октябрь, 2023 — февраль, 2024.
#ПавелПетровский