Богоноша

Артур быстро выглянул из подворотни и тут же спрятался обратно. Плохо. У костра, разведённого в стальной бочке, мялись четыре тёмные фигуры. Тела укутаны в чёрные рясы, лица скрыты капюшонами. Не бродяги – либо «Сартрийцы», либо «Ницшеанцы». Впрочем, какая разница? Встреча ни с теми, ни с другими не сулила ничего хорошего. Эти группировки годами не могли поделить территорию. Горин плохо разбирался в радикальных течениях, но одно знал чётко: «От идейных философов нужно бежать без оглядки». Это последнее, что сказал ему отец перед смертью. Много воды утекло с тех пор, как Артур впервые убедился в правдивости этих слов лично. Уже более двадцати лет образы колесованных родителей, облепленных голодным вороньём, не давали ему забыть усвоенный в детстве урок. Только вот, видимо, сегодня правило придётся нарушить.
Главная дорога к Акрополю перекрыта. На поиски нового обходного пути нет времени – гэбэшники прочёсывают квартал за кварталом, буквально наступая на пятки. В Гвардию беззаветных кого попало не берут, и если не покинуть город до рассвета, то шансы быть обнаруженным резко возрастут.
За углом битое стекло хрустнуло под тяжёлым берцем. Совсем рядом. Сквозь треск помех что-то прохрипел искажённый рацией голос. Артур скрючился за мусорным баком, вжался в стену.
– Двадцать третий на связи, – невнятно отозвался сквозь ткань балаклавы один из преследователей. – Прошли седьмой квадрат. Чисто.
Луч фонарика осветил граффити на стене, мазнул по ненадёжному укрытию Горина. Артур непроизвольно задержал дыхание. Говорят, что раньше в такие моменты люди просили помощи у Бога, но эти времена давно прошли. Создатель больше не слышал молитв.
– Э, выродки, – крикнул гвардеец в темноту двора, – здесь никто не пробегал?
– Кого потерял, начальник? – отозвался от костра, очевидно, самый смелый из адептов.
– Я тут вопросы задаю! – оборвал его гэбэшник. – Мужчина слегка за тридцать. Высокий, короткостриженый, темноволосый. Над правым глазом шрам. Видели?
– Никак нет, но если встретим, то обязательно сообщим. Мы люди законопослушные. Верно, братья?
Его приятели отозвались звучным издевательским хохотом.
– Уроды, – зло сплюнул гвардеец. – В конец расслабились, сука? Может, проверить вас на лояльность ереси?
– А вы попробуйте, – смех разом стих. – Мы ересь чтим, но живём по своим правилам. Произвол терпеть не будем. Основание для проверки имеется?
– Пойдём, – брезгливо прошипел второй гэбэшник. – Не трогай ты это говно. Время теряем. Через неделю рейд внеплановый. Тогда и поставим их тут всех раком.
Услышав удаляющиеся шаги, Артур облегчённо выдохнул. Повезло, но радоваться пока рано – путь к Акрополю всё ещё перекрыт. Адепты, судя по всему, обосновались во дворе надолго, а встреча с ними могла грозить куда более серьёзными последствиями, чем арест Гвардией беззаветных. Те хотя бы не практиковали варварские пытки.
Власти недолюбливали философские банды, но без нужды предпочитали избегать открытой конфронтации. Абсолютное большинство человечества так или иначе придерживались какого-нибудь из учений, давно ставших для них альтернативой религии. Даже не являясь активными членами этих школ, в случае конфликта люди с большей вероятностью поддержат философов, а не силовиков. Были прецеденты. У правительства хватало забот, помимо подавления гражданских беспорядков, оно старалось блюсти хрупкий паритет интересов сторон. Попустительство явных нарушений закона в ответ на показное послушание. Редкие рейды и облавы помогали выпустить пар и создать иллюзию контроля. Плохой мир лучше хорошей войны. И если между собой они худо-бедно смогли договориться, то искателям повезло меньше – их ненавидели все. И так уж вышло, что Горин как раз и был одним из этих всеми презираемых изгоев.
Он прислушался. Бандиты переговаривались вполголоса.
– Как там мелкий? – с трудом разобрал Артур. – Не сдох ещё? Сходи, проверь.
– Дышит, – донеслось через минуту. – Живучий крысёныш.
– Давай его сюда. Заканчивать надо, пока снова кто-нибудь не заявился.
Горин осторожно высунулся из-за угла. Низкорослый пузатый адепт вытащил из кучи мусора связанного чумазого мальчишку лет десяти и поволок за волосы к костру. Пацан судорожно дёргался и мычал что-то сквозь вбитый в рот кляп. Не обращая внимания на слабые попытки оказать сопротивление, толстяк швырнул жертву к ногам долговязого мужчины.
– Заткнись, сука! – впечатал тот металлический носок ботинка под рёбра мальчишке. – Вепрь, неси инструменты.
Артур узнал голос. Тот самый тип, что общался с гвардейцем. Похоже, лидер этого сброда.
– А чё снова я? – заныл толстяк.
– Потому что я так сказал! – рявкнул главарь.
– Злой ты, Дикобраз, – вздохнул Вепрь обиженно и, ссутулившись, поплёлся обратно к куче мусора.
– Жрать охота, – недовольно пропищал дёрганый щуплый недомерок и запустил толстяку в спину небольшой камень. – Шевели жопой, жиробас. Тебе полезно двигаться.
Тот неожиданно резво нагнулся и метнул снаряд обратно, но промазал.
– Захлопни пасть, Сыч! Будешь борзеть – я тебя самого когда-нибудь сожру.
– Тихо вы, – зло прошипел Дикобраз. – Весь квартал переполошили. Обоих в расход пущу, если не угомонитесь. Дома отношения выяснять будете.
Главарь откинул капюшон. Артур втянул воздух сквозь зубы, внутри похолодело. Селфхармщики! Хуже и придумать нельзя. Этих даже философы обходили стороной, а у гвардейцев вообще был приказ при встрече стрелять на поражение. Теперь понятно, для чего весь этот цирк с балахонами. Маскируются, хитрые твари. Под адептов косят.
Что они забыли в городе? С какой целью выползли из своих катакомб? Понятно, что обычные горожане с наступлением темноты на улицу носа не высовывают, но ведь патрули никто не отменял. Чтобы так рисковать, нужна очень веская причина.
Шляпки стальных гвоздей на лысом черепе Дикобраза тускло поблёскивали в лунном свете, кожа на лице щетинилась тонкими металлическими иглами. Покопавшись в перекинутой через плечо старой холщовой суме, он выудил три толстые свечи и протянул Сычу. Тот поджёг их от костра и суетливо принялся расставлять на земле, тщательно отмеряя расстояние обрывком бечёвки. Неуклюже путаясь в полах рясы, поправляя то и дело сползающий капюшон, недомерок что-то недовольно бубнил вполголоса, потом со злостью откинул закрывающую лицо ткань и раздражённо закатал болтающиеся широкие рукава. Дикобраз неодобрительно покачал головой, но промолчал.
Если внешность предводителя шайки внушала страх, то Сыч выглядел просто мерзко. Похоже, этот выродок любил выдирать себе волосы. Редкие пучки свисали с черепа безжизненной спутанной паклей между островками изъеденной язвами плоти. Срезанная вместе с веками кожа вокруг казавшихся неестественно выпученными глаз гноилась и кровоточила. Руки уродливо бугрились шишками имплантов, словно назревшими фурункулами. Артур непроизвольно передёрнул плечами от отвращения. Каких только уродов не встретишь среди селфхармщиков. К ним тянется всякий сброд: трепанёры, приверженцы шрамирования, любители ампутировать собственные конечности и тому подобные извращенцы. Говорят, самоповреждение связано с различными проблемами психического здоровья, поэтому ничего удивительного в том, что их предпочитают обходить стороной.
Сыч, наконец, закончил возиться, придирчиво осмотрел получившуюся инсталляцию и удовлетворённо кивнул:
– Готово. Можно начинать.
Свечи расположились на равном расстоянии друг от друга, образуя вершины правильного треугольника.
Вепрь кинул на землю тяжёлую сумку-скрутку. Внутри что-то звонко лязгнуло.
– Подойди, неофит, – скомандовал Дикобраз.
Четвёртый член шайки, за всё время не проронивший ни слова, медленно приблизился.
– Готов ли ты познать истину совершенства через боль?
Капюшон согласно качнулся.
– Докажи.
Одежда скользнула вниз. Перед Дикобразом предстала обнажённая девушка. Несмотря на то, что Артур уже не помнил, когда последний раз был с женщиной, возбуждения он не почувствовал совсем. Нет, дело было не в выбритой под ноль голове – некоторым это очень даже шло. Высокая грудь, длинные стройные ноги, подтянутые ягодицы, узкая талия – к фигуре вопросов не было. Смущало другое – всё тело селфхармщицы покрывали узоры, вырезанные прямо в эпидермисе. Вогнутое шрамирование — одна из самых болезненных техник. Углубления, полученные после срезания лишней кожи, складывались в незамысловатый рисунок, напоминающий пятнистую чешую. Одновременно мерзкое и завораживающее зрелище.
Губы главаря растянулись в улыбке. Стальные иглы звякнули соприкасаясь. Он провёл рукой по изуродованному глубокими шрамами лицу девушки. Та высунула раздвоенный язык и облизала его палец, преданно глядя в глаза.
– Выбрала ли ты себе имя, дитя?
– Гюрза, – слегка шепелявя, произнесла она.
– Поприветствуем нашу новую сестру, братья, – торжественно провозгласил Дикобраз.
– Завязывай с пафосом, командир, – буркнул Сыч. – Приступай сразу к обряду. Какая она новая? Второй год вся община в хвост и в гриву пользует, кроме скопцов, разумеется. Заслужила девка. Давай без прелюдий, а? И так провозились дольше, чем планировали, скоро светать начнёт. Ещё гвардейцы, как назло, суету наводят. Не вовремя ты её посвятить решил. Совсем не вов…
Хрясь!
Кулак впечатался в безобразную рожу, с хрустом ломая носовые хрящи. Потешно взбрыкнув ногами в воздухе, Сыч приложился затылком о землю. Однако, надо отдать ему должное, даже не пискнул. Таких болью не испугаешь. Приподнялся на локтях, помотал головой, слизнул сочащуюся из носа кровь и тоненько хихикнул:
– Бьёшь как баба. Давай ещё.
– Обойдёшься, – огрызнулся Дикобраз. –Думаешь, мне нравится эту чушь нести? Не я правила придумал. Просто таков порядок. А если ещё раз откроешь рот не по делу, убью. Не так, как тебе хотелось бы, а быстро и безболезненно. Втяни сопли и вставай на место.
Сыч утер лицо полой рясы и, поднявшись на ноги, послушно замер у одной из свечей. Вепрь переместился к другой вершине треугольника. Дикобраз занял третью.
– На чужой земле, под чужими небесами прольём мы чужую кровь и вкусим чужую плоть, – затянул он нараспев. – И как принимаем очищение через боль, так примем и нового члена в свои ряды, разделив с ней страдания. Да продлятся твои муки вечно, сестра!
Гюрза опустилась на колени, развернула кожаный рулет сумки. Отблески костра заиграли на хирургической стали. Набор инструментов впечатлял. О назначении большинства из них Горин даже не догадывался. Девушка вытащила из кармашка небольшой скальпель и протянула Дикобразу. Склонила голову. Тот, сжав рукоятку кончиками пальцев, принялся что-то выводить лезвием у неё на макушке. По бритому черепу заструились тёмные ручейки. Артур не видел, что именно вырезает главарь, но готов был поспорить – он рисует триксель. Круг, разделённый на сектора тремя изогнутыми линиями, стал символом селфхармщиков задолго до рождения Горина, и каждый член общины обязан с гордостью носить его на видном месте.
Рука Дикобраза двигалась быстро и уверенно, очевидно, для него это было привычным делом. Весь процесс занял не больше минуты.
– Встань, сестра, и подготовь праздничную трапезу.
Окровавленный скальпель, тихо звякнув, упал на расправленную скрутку.
Гюрза поднялась с колен. Вепрь достал из сумки, перекинутой через плечо, шуршащий свёрток и передал ей. Полиэтилен слипся, девушке пришлось немного повозиться, прежде чем чёрная плёнка покрыла землю внутри треугольника из свечей. Она придавила края камнями и шагнула к связанному ребёнку.
Клятые каннибалы. Артур уже понял, что сейчас произойдёт. Слухи о людоедстве среди приверженцев культа боли оказались правдой. Мальчишка, видимо, тоже догадался о своей участи. Он отчаянно задёргался, пытаясь отползти, но Гюрза крепко ухватила его за длинные светлые патлы и швырнула на полиэтилен.
– Чур, глаза мои, – облизнулся Сыч.
Дыхание Артура участилось, кровь прилила к лицу, а сердце в груди сдавило невидимыми тисками. Он вспомнил, как когда-то его самого тащили к колесу казни. Вспомнил ужас, затопивший сознание и ощущение беспомощности. Вспомнил чувство опустошающей неизбежности. Если бы не бродяга, случайно оказавшийся поблизости… Горину в тот раз просто повезло.
– Когда-нибудь кто-то тоже будет нуждаться в помощи, и ты не пройдёшь мимо, – сказал тогда его спаситель.
Что ж, похоже, пришло время вернуть долг. Это было равносильно самоубийству, но поступить иначе Артур просто не мог.
– Кхм… – кашлянул он, выходя из тени. – Уважаемые, а чем вы тут заняты? Надеюсь, мне показалось, и вы не собирались ритуально умертвить этого молодого человека? Иначе пришлось бы призвать наших доблестных стражей правопорядка, дабы предотвратить столь явное нарушение законов конгломерата Дис.
– Шеф, чего он сказал? – вполголоса осведомился жалобно Вепрь. – Я чёт ни хрена не понял.
– Заткнись, – шикнул на него главарь и поднял руки в успокаивающем жесте. – Вы ошиблись, милейший. Мы всего лишь бродячие артисты. Репетируем сценку для будущего выступления.
– Ну, раз так, то кляп у мелкого изо рта выньте. Пусть сам скажет, что по доброй воле дал себя связать.
– Дикобраз… – громко прошептал Сыч.
– Не сейчас, – поморщился тот, звякнув иглами.
– Дикобраз, это он, – бандит настойчиво подёргал его за рукав рясы.
– Кто «он»?
– Ну, про которого гэбэшники спрашивали. Высокий, черноволосый, шрам над глазом. Точно он. Богоискатель, похоже.
– Не сквернословь!
Голова Сыча мотнулась от звонкой затрещины.
– Сколько раз тебе повторять? Не произноси слово на букву «Б», олух!
Дикобраз ощупывал Горина цепким взглядом.
«Какие неприятные глаза – холодные и пустые, как у рыбы», — отметил про себя Артур, сжимая в кармане яйцеобразную рифлёную поверхность Ф-1.
– Не обращайте на него внимания, милейший. Он пришибленный малость. Из жалости держим. Человекоугодное ведь дело – сирому помочь. А чего нет? Денег не просит. Работает за еду. Только вот не разумеет, о чём можно болтать, а о чём нельзя. Дурачок, одним словом.
Дикобраз медленно приближался, продолжая говорить. Артур не вчера родился, он прекрасно понимал план шипастого предводителя – отвлечь разговором и сократить расстояние для атаки. Остальные члены банды молча обходили его с двух сторон, пытаясь перекрыть путь к отступлению. Действуют слаженно. Чувствуется опыт в подобных манёврах. Только вот Горин не собирался бежать. По крайней мере, не сейчас.
Ладонь вспотела, внезапно одеревеневшие пальцы отказывались слушаться. Артуру было очень страшно, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Не вынимая руки́ из кармана, он отогнул проволочные усики, прижал пластинку спускового рычага и вытянул предохранительную чеку за кольцо.
– Стой на месте, – Горин старался говорить твёрдо, – и крысята твои пусть отойдут.
Он очень надеялся, что голос звучит достаточно невозмутимо, хотя скулы сводило словно судорогой, а тело трясло от избытка адреналина.
– Да мы же не собираемся нападать, – заверил его Дикобраз, даже не думая останавливаться. – Просто поговорим. Нам проблемы не нужны.
– Назад, гнида! – выкрикнул Артур. – Ещё шаг, и всем конец.
Бандиты замерли. Что-то в интонации Горина заставило их насторожиться.
Он вытащил сжатый кулак, снял висящее на большом пальце кольцо и бросил его под ноги главаря.
– Узнаёшь?
Тот нагнулся, уперев руки в колени, и внимательно рассмотрел упавший предмет. Затем поднял взгляд на Горина. Тень удивления мелькнула в рыбьих глазах. Конечно же, он знал, что это. Последние полсотни лет большинство людей осваивают оружие раньше, чем учатся читать, а банда Дикобраза совсем не похожа на клуб книголюбов.
– И? – главарь усмехнулся. – В смысле, что дальше? Мы-то не боимся умереть, а вот ты… Зная, что не будет ни райского сада, ни геенны огненной, ни перерождения в круге сансары, ничего другого, хочешь рискнуть? После смерти тебя ждёт абсолютное ничто, и ты готов по собственной воле расстаться с самым ценным?
– Мне терять нечего. Я болен и дольше месяца всё равно не протяну. Чуть раньше, чуть позже – какая, в сущности, разница? Зато сделаю мир немного чище.
– Ладно, – подумав, кивнул Дикобраз. – Забирай мелкого засранца. Разойдёмся миром.
Он сделал знак рукой остальным.
– Сворачиваемся. Вепрь, возьми инструменты. Гюрза, приберись тут. Живо!
– Но… – попытался возразить Сыч.
– Уходим, я сказал!
Артур не ожидал, что будет так легко. Хотя блеф с неизлечимой болезнью срабатывал почти всегда. Девушка спихнула мальчишку с плёнки и принялась убирать следы неудавшегося ритуала.
Горин щёлкнул пружиной выкидного ножа, срезал верёвки, опутывающие ноги пацана, и помог ему подняться.
– Ты как? В норме?
Тот затравленно пучил глаза и глухо мычал сквозь кляп.
– Ща вытащу, погоди.
Не выпуская нож, Артур потянулся к лицу мальчишки. Управляться одной рукой было неудобно, но гранату убирать пока не стоило. Увидел внезапно расширившиеся зрачки. Обернулся. Поздно. Вепрь крепко обхватил его кулак потными ладонями, не давая отпустить рычаг спускового механизма.
– Держу! – завопил он радостно. – Рубите клешню!
Артур дёрнул руку. Тщетно. Пухлые пальцы бандита цепко сжали его кисть. Деформированные уродливые костяшки побелели от напряжения. «Борную мазь под кожу загнал, что ли? – мелькнуло в голове. – Или парафин?»
Сыч выхватил из скрутки широкий мясницкий тесак и метнулся вперёд. Понимая, что каждая упущенная секунда может стоить ему жизни, Горин ткнул ножом в скрытое капюшоном лицо Вепря. Лезвие царапнуло кость и скользнуло в сторону. Бандит взревел, отшатнулся, разжимая руки. Накидка слетела с головы, обнажая уродливую морду. Под провалом ампутированного носа изгибались вверх пожелтевшие импланты бивней, маленькие заплывшие глазки яростно сверкали, справа из длинного пореза на дряблой брыле хлестала кровь.
Артур наотмашь махнул ножом в сторону Сыча. Тот подался назад, уходя от удара.
– Стоять! – Горин взметнул руку с гранатой над головой. – Я не шучу!
Селфхармщики попятились. Не сводя с них глаз, Артур зашёл мальчишке за спину и перерезал верёвку, стягивающую запястья.
– Беги, – шепнул на ухо и легонько подтолкнул.
Тот подхватил детский рюкзачок и послушно юркнул за кучу мусора у полуразрушенного дома. Горин почувствовал облегчение. Даже если он и не выберется из этой заварухи, то хоть пацан уцелеет. Жалко только, Пророк не получит свою реликвию. Однако старик бы понял и одобрил выбор искателя. Нельзя отворачиваться от попавших в беду. Он сам учил этому Артура.
– Всем оставаться на местах!
Лучи фонариков заметались по застывшим фигурам. Кавалерия прибыла, а точнее – Гвардия. Этот шанс упускать нельзя.
– Ложись!
Горин взмахнул рукой и, разжав одеревеневшие пальцы, метнул снаряд в бочку с костром. Люди рассыпались по двору, падая ниц и прикрывая головы. Граната ещё не завершила полёт, а Артур уже мчался к высокому кирпичному забору, ограждающему придомовую территорию. Где-то там, в самом углу, была неприметная щель, ведущая наружу. Единственный известный ему путь за городскую стену. Дорога в лес. На болота. К Акрополю.
Позади безобидный макет глухо стукнул о стальной пузатый бок. Пророк не одобрял использование оружия и учил непротивлению злу насилием. Старик думал, что люди способны сделать этот мир лучше даже без божественного влияния. Тогда, возможно, Он вновь поверит в человечество и вернётся.
– Учебная! – донёсся крик одного из гвардейцев. – Огонь!
Звуки выстрелов гулким эхом ударили по ушам. Пули визгливо рикошетили от расписанных размашистыми надписями стен, впивались в землю у самых ног. Артур нырнул за кучу строительного мусора и замер… Дыры не было. Вместо неё серела свежая цементная заплатка. Сердце ухнуло вниз. Вот и всё. Его загнали в угол в прямом и переносном смысле.
– Сюда, – окрик раздался откуда-то снизу. – Быстрее!
Горин заметил торчащую из открытого канализационного люка светлую макушку.
«Какою мерою мерите, такою же отмерится и вам», – всплыла в памяти одна из присказок старика.
Артур кувырком покинул укрытие, на четвереньках преодолел расстояние до отверстия в земле и, ухватившись за ржавую скобу лестницы, скользнул вниз.
***
– А почему гвардейцы «беззаветные»?
Мальчишка, держа факел, шлёпал по залитому нечистотами каменному полу чуть впереди Артура. В лабиринте городской канализации он ориентировался куда лучше своего спасителя.
– Серьёзно? – Горин сокрушённо вздохнул. – Чему вас только учат, Егорка? Когда-то давно люди отринули Завет и отказались от соблюдения заповедей. Отсюда и «беззаветные». Сначала были Гвардией богоборцев, но потом на слово «Бог» наложили табу. Пришлось срочно менять название. В конгломерате Мизос за его употребление вообще могут язык отрезать. Поэтому, если окажешься в тех краях, будь осторожен. Законы мизотеистов куда как суровее ваших. Если дистеисты просто не любят Творца, то жители Мизоса его люто ненавидят.
– В Дисе тоже таких хватает, – хмыкнул Егор. – У нас в интернате директриса одного пацана неделю в изоляторе держала без еды. А он всего-то про насекомое вымершее спросил. Про богомола.
– Слышал про такого, но не видел. Когда я родился, их уже не было. Истребили, как и божьих коровок. В начале вообще, говорят, много чего наворотили с перепугу и злости. Храмы, церкви, соборы с землёй сравняли, книги с иконами пожгли, про священников и говорить не хочу. Лютовал народ страшно. Потом вроде слегка улеглось всё. Даже без Бога надо как-то дальше жить. Я-то сам этого уже не застал. Старики рассказывают, те, кто при памяти ещё. А на уроках вам сейчас что говорят?
– Про религию мало чего. В основном философские труды зубрим. Объясняют, что Создатель плохой. Только я не верю. Многие не верят, но и не спорят. Боятся. Яшка вообще уверен, что Его и не было никогда. Только он дурак, этот Яшка. Был же Творец, дядя Артур?
– Был. Может, и сейчас где-то есть. Пророк объяснил бы лучше. Из меня так себе рассказчик, а он любит на эту тему потрепаться.
– А мы к Пророку идём?
– Я да, а ты выведешь меня на поверхность и обратно в интернат.
– Можно с вами? – Егор развернулся на ходу и жалостно заглянул в глаза Горину. – Там кормят плохо и бьют, и издеваются постоянно, и ересь учить заставляют…
– Нельзя, – отрезал Артур. – На болотах тоже жизнь не сахар. Вдобавок, в любой момент облаву могут устроить. Опасно. В интернате за тобой как-никак приглядывают. Только снова не сбегай.
– Не вернусь я туда, – буркнул мальчишка. – Не возьмёте, сам дорогу разыщу.
– Там трясина кругом. Если тропинки не знаешь, утопнешь. Думаешь, почему искателей не поубивали ещё? Пытались уже не раз. Не могут подобраться. Только вот… Пророк верит в людей, а я не особо. Рано или поздно найдётся предатель. Всегда находится. Поэтому в городе тебе спокойнее будет.
Какое-то время они шли молча. Хлюпанье шагов глухим эхом разбегалось по тёмным катакомбам. Горин смотрел на ссутуленную спину обиженно сопящего Егора и боролся с желанием поддаться на его уговоры. Может, и правда забрать пацана с собой? В интернат тот уже не вернётся, а без присмотра сгинет наверняка. Мало ли уродов выползает ночью на городские улицы? С одной стороны, брать на себя ответственность за ребёнка, пусть и чужого, совершенно не хотелось. С другой, своим вмешательством он уже связал их жизни невидимой нитью. Какое бы решение Артур ни принял, теперь последствия на его совести. А, будь что будет…
– Эй, мелкий! – позвал он негромко.
– А?
Егор обернулся. Столько надежды было во взгляде, что сердце Горина невольно сжалось.
– Ладно, – просипел он внезапно севшим голосом. – Только с одним условием – будешь слушаться меня во всём.
– Спасибо, дядя Артур!
Пацан вдруг уткнулся носом в его живот, обхватив руками, и крепко прижался. Упавший факел, зашипев, потух.
– Ну хватит, – Горин неловко похлопал мальчишку по вздрагивающей спине. – Не разводи мокроту.
– Я буду слушаться. Честно-честно.
– Хорошо. Вытирай сопли и пошли. Долго ещё?
– Не очень, – Егор шмыгнул носом. – Есть ближе, но туда опасно...
– Там тебя поймали?
– Ага, – мальчишка сорвал с навершия факела промокшую ткань и, подсвечивая зажигалкой, принялся копаться в рюкзачке. – Не думал, что эти уроды так близко от города отираются. Откуда они взаправду взялись? Яшка говорит, после войны появились. Мутировали от радиации.
– Нет. Никакие они не мутанты. Люди обычные, только с психическими отклонениями. После войны у многих мозги набекрень стали. В одиночку выживать труднее, поэтому объединялись в банды, шайки, отряды. Богохульники, безбожники, богоотступники – каких только деструктивных субкультур не было. У каждой свои отличительные особенности и уникальная, на их взгляд, парадигма.
– Кто?
Егор примотал к палке свежую промасленную тряпку и поджёг.
– Интерпретация происходящего, комплекс ориентиров… – вспомнив, что перед ним всего лишь ребёнок, Горин досадливо поморщился. – Да уж, надо будет срочно заняться твоим образованием. Короче, каждая группа сходила с ума по-своему. Постоянные стычки из-за расхождения взглядов и борьба за территории привели к главенству ваших философов – одной из самых многочисленных и умеющих манипулировать толпой организаций. Остальным пришлось довольствоваться малым, а кого-то вообще объявили вне закона. Кто сильнее, тот и прав.
– Нам по-другому рассказывают. Дистеизм – единственно верное учение. Остальное – лишь жалкое подобие истинной ереси. Философия дистеистов удержала мир на краю пропасти.
– Ещё бы. Официальный курс, одобренный властями. В Мизосе, правда, по-другому считают, но разговоров на эту тему у вас, естественно, стараются избегать. Что хоть сейчас проходите на уроках?
– «Анакторию» Суинберна. – Егор приглашающе махнул факелом и двинулся вперёд. – Скука смертная.
– Ого. Не рано ли? Хотя у вас наверняка переписанный согласно действующей доктрине вариант. Вот твои приятели могли бы про оригинальную версию много интересного рассказать. Очень уж они её любят.
– Какие ещё приятели?
– Которые тебя скушать хотели.
– А, эти… Подавились бы.
– Ну-ну, – Горин усмехнулся.
Егор замолчал. Он о чём-то размышлял, изредка косясь на шагающего рядом искателя. Словно пацана мучил какой-то вопрос, но он никак не решался его задать.
– Ну, спрашивай, – снисходительно обронил Артур.
– Я не…
– Ладно тебе. Вижу же, что-то гложет. Не бойся.
Мальчишка вздохнул.
– Вы же уже после войны родились?
– Ага.
– Значит, вас ещё не было, когда Бог ушёл?
– Нет. Я не так стар. А что?
– Просто интересно, как это… Ну, как люди узнали, что Его больше нет?
– Пророк говорит, это ощутили все и сразу. Будто где-то внутри резко образовалась пустота. То, что человечество принимало как данность, исчезло. Вроде привычного тиканья часов, которое внезапно оборвалось. Пока часы шли, этого почти никто не замечал в разнообразии звуков, но стоило им остановиться...
Егор замер.
– Ты чего? – Горин недоуменно посмотрел на него. – Заблудился?
– Нет, – прошептал тот. – Вы ничего не слышали? Там, за поворотом.
Он кивнул в сторону изгибающейся вправо кишки тоннеля.
Артур прислушался. Из темноты донёсся скрежет металла о камень. Горин подвинул Егора за спину, вдавил кнопку выкидного ножа. Клинок тихо клацнул, выпрыгнув из паза.
– Вы дважды сглупили, милейший, – раздался знакомый голос.
Из-за угла показалась высокая, худая фигура. В свете факела блеснул по́том жилистый торс, крест-накрест опоясанный колючей проволокой. Окровавленные лохмотья разодранной рясы волочились по полу, словно юбка.
– Первый раз, когда решили вмешаться, – проскрипел Дикобраз, водя пальцем по лезвию мачете, – и второй, когда понадеялись скрыться в катакомбах. Это наш дом. Наша территория.
– Бежим! – Егор рванул Артура за руку.
– Не так быстро, – прошипела Гюрза, возникая из бокового ответвления позади беглецов. Левую сторону её изуродованного шрамами обнажённого тела покрывали блестящие кровавые потёки. На плечо девушки тяжело опирался прихрамывающий Вепрь.
– Мы лишились брата, и вы за это ответите.
– Всё верно, сестра, – Дикобраз кивнул. – Око за око. Буквально. Для начала мы вырежем вам глаза. В память о Сыче.
Вепрь взревел и, оттолкнув Гюрзу, бросился вперёд, наклонив голову. Не ожидавший такой прыти от раненого толстяка, Артур замешкался и чуть было не поплатился за это. Выручил Егор. Мальчишка шагнул навстречу и, заорав, ткнул факелом прямо в уродливую морду бандита. Огонь рассыпался фонтаном искр, запахло палёными волосами и жареным мясом. Вепрь пронзительно, по-бабьи взвизгнул. Отпрянул. Закрутился на месте, прижимая ладони к лицу. Оранжевые змейки шустро поползли по льняной рясе.
Гюрза кинулась к нему. Попыталась сбить пламя, но ошалевший толстяк не оценил инициативу. Выброшенный вслепую кулак впечатался в челюсть девушки. Щелчок сместившихся суставов утонул в жалобных завываниях Вепря. Гюрза отлетела в сторону, звонко приложившись головой о стену, и безвольной куклой сползла вниз. В конце концов, неважно, парафин или борная мазь – подкожный кастет отлично справился со своей задачей.
Горин развернулся к главарю и тут же, охнув, присел. Мачете со свистом рассекло воздух над головой. Артур махнул рукой с зажатым ножом, целясь в ногу. Лезвие скользнуло по плотной ткани, не причинив ощутимого вреда нападавшему. Дикобраз перехватил рукоять своего оружия двумя руками и с замахом рубанул сверху вниз. Артур, выронив нож, подался навстречу, вцепился в запястья, гася атаку. Несколько секунд они, пыхтя, кружили на месте. Бандит усилил давление. Утыканная иглами морда растянулась в хищной улыбке, обнажая острые треугольники спиленных зубов. Почувствовав, как влажные руки противника выскальзывают, Горин резко рванул его на себя и, что есть силы, двинул коленом в пах.
Безотказный приём. Эту боль нельзя проигнорировать. Удар по мошонке гарантированно выводит из строя даже бывалого мазохиста.
Дикобраз выпучил глаза, выдохнул с присвистом, выронил мачете. Поскуливая, скорчился, зажимая травмированную промежность. Артур в запале хотел было опрокинуть его ударом ноги в голову, но вовремя одумался – не хватало только пораниться об иголки и гвозди. Вместо этого он поднял вымазанное в нечистотах канализации оружие главаря, коротко замахнулся…
– Сзади! – отчаянный крик Егора заставил его обернуться.
Единственный уцелевший глаз Вепря злобно сверкнул на перекошенной, обожжённой роже. Горин в последний момент изменил направление удара. Усиленный подкожными инъекциями кулак толстяка врезался в плечо, дробя кость. Боль пронзила руку. Артура развернуло, повело в сторону. Ноги заплелись, он плюхнулся на мокрый пол.
Жирная туша нависла над ним, покачиваясь. Однако добивать пытающегося отползти искателя бандит не спешил. Он опустил глаза на глубоко вошедшее наискосок в бок лезвие. Захрипел. В уголках губ запузырилась кровавая пена. Взгляд его остекленел, и толстяк грузно рухнул ниц в грязную жижу, едва не придавив успевшего в последний момент откатиться в сторону Горина.
Сверху на Артура тут же навалилось что-то жилистое и злобно сопящее. Пальцы Дикобраза крепко сдавили шею искателя, он ощутил, как острые шипы колючей проволоки, обвивающей тело главаря, впиваются в кожу. Попытался разжать цепкую хватку, но одной уцелевшей рукой сделать это было практически невозможно. В темноте, заволакивающей глаза, заплясали серебряные мушки, в ушах ритмично и глухо застучало.
Откуда-то издалека раздался чавкающий хруст, в лицо брызнуло тёплым. Давление на шею прекратилось. Артур жадно втянул воздух ртом, хрипло закашлялся, сфокусировал расплывающийся взгляд. Дикобраз смотрел куда-то сквозь него, по носу медленно стекала тёмная струйка. Металла в его голове прибавилось – из центра лба, как рог единорога, торчало широкое лезвие мачете. Однако, несмотря на расколотый череп, бандит всё ещё был жив.
– Чем это пахнет? – чётко произнёс он.
Неуклюже поднялся, попятился. Утёр лицо, осмотрел измазанную кровью ладонь, недоумённо пожал плечами. Ноги его резко подкосились, и Дикобраз кулём повалился на пол.
– Вы в порядке? – Егор плюхнулся на колени рядом с Артуром. – Встать сможете?
– Думаю, да.
Горин приподнялся, поморщившись, обхватил повреждённую руку, застонал сквозь зубы.
– Ща я, – мальчишку лихорадило. – Надо зафиксировать. Нас учили.
Он суетливо осмотрелся, подхватил обронённый Артуром нож и, присев на корточки перед поверженным главарём, принялся кромсать дрожащими руками остатки его рясы на длинные лоскуты.
– А где девчонка? – Горин обвел взглядом место схватки. – Сбежала?
– Наверное, – отозвался Егор. – Я не видел. Вообще думал, что она умерла. Лицо у неё такое жуткое было.
Он закатил глаза и изобразил свёрнутую набок челюсть.
– Нужно поспешить, – Артур озабоченно нахмурился, – пока эта тварь подмогу не привела.
Егор закончил возиться с одеянием Дикобраза, скатал из одного обрезка валик, сунул его искателю подмышку. Вторым куском ткани начал туго приматывать согнутую под прямым углом руку к туловищу. Манипуляции давались ему нелегко – мальчишку трясло от избытка адреналина.
– Что это? –вытащил он из-за пазухи Горина потрёпанную книгу.
– Реликвия. Когда-то давно эти тексты считались священными. Один из немногих уцелевших экземпляров. Трудно было найти.
– Из-за неё за вами гвардейцы гнались?
– Ага. Обмен пошёл слегка не по плану. Угодил в засаду, пришлось импровизировать. Убери её пока себе в рюкзак.
Егор спрятал книгу, критически осмотрел перевязку и, видимо, остался не очень доволен результатом своей работы.
– Не сильно затянул? Может, переделать?
– Пойдёт на первое время. До Акрополя доберёмся, там уже лекари разберутся, что к чему. Уходим. Помоги подняться.
***
К рассвету они, наконец, выбрались наружу через сломанную решётку. Артур, щурясь отвыкшими от солнца глазами, осмотрел высохшее русло, соображая, в какую сторону двигаться. Утренний туман стелился по блестящим росой камням и редким островкам невысокой травы. Искатель замер прислушиваясь. С запада донёсся далёкий крик выпи.
– Туда, – махнул он головой. – Пара километров. Через полчаса на болоте будем, а там главное на тропу выйти. К обеду успеем.
Егор замялся.
– Что не так? – поднял бровь Горин. – Передумал?
– Нет, – смущённо потупился мальчишка. – Просто… Я же убил. Меня теперь могут не принять?
– Во-первых, ты спас человека, что намного важнее. Во-вторых, мы никому об этом не расскажем, особенно Пророку. Этот-то точно не одобрит, но даже если узнает, выгонять не станет. Я ведь тоже руки замарал. Мир жесток, это понимает даже он. Иногда приходится поступаться принципами. Среди искателей встречаются и такие, на чьей совести не один десяток жизней.
– А вы раньше убивали?
– Однажды. Примерно в твоём возрасте.
– Был серьёзный повод?
– Тогда казалось, да. Теперь… Не знаю. Хотел отомстить за убийство родителей.
– Понимаю, – Егор задумчиво кивнул. – И как? Полегчало?
– Не особо. Да и прикончить я успел только одного ублюдка. Попался почти сразу. Чуть не колесовали. Как-нибудь потом расскажу.
До болота добрались даже быстрее, чем предполагал Горин. Немного побродив между чахлыми деревцами, он остановился перед большим трухлявым пнём.
– Всё. Теперь иди строго по моим следам. Ни шага в сторону. Понял?
– Да.
Отмахиваясь от надоедливого гнуса, путники медленно двинулись по скрытой ряской тропе. Артур шёл впереди, тщательно проверяя дорогу длинной жердью. Егор плёлся следом. Эффект от адреналинового всплеска прошёл, и теперь на него навалилась усталость. Мальчишку клонило в сон.
– А правда, что вы человеческие жертвы приносите, чтобы Бога вернуть? – выплёвывая залетевшую в рот мошку, осторожно поинтересовался он.
– Значит, вот какие слухи про нас распускают? – усмехнулся Горин. – Думаешь, мы такой ерундой занимаемся?
– Нет, наверное. Просто людям интересно, что вы там на своём болоте делаете, вот и выдумывают всякое. Вы же богоискатели, значит, ищете Его? А как?
– По-разному. Кто-то просто молится о возвращении, а кто-то высматривает Его следы на Земле.
– Какие следы? Книги?
– В том числе. Раньше многие верили, что у Бога существует земное воплощение: Кришна, Рама, аль-Хаким би Амриллах, Хайле Селассие, Иисус, Сатья Саи Баба, Нарам-Син и прочие. Одних обожествлял народ, другие сами присваивали себе божественный титул. Цель богоискательства – найти это воплощение или хотя бы человека, в котором ещё осталась частица Творца.
– Зачем? Он же нас бросил навсегда.
– А вот этого наверняка никто не знает. Может, на то были веские причины, и если мы их поймём, то, возможно…
– А может, мы Ему просто наскучили? – перебил Егор. – Может, нас оставили как надоевшую игрушку в пыльном чулане на краю Вселенной и забыли? Может, у Него теперь появилась какая-нибудь новая забавная безделушка?
– Этому вас учат? Что ж, подобный вариант не исключён. В конце концов, для этого мы и ищем. Чтобы узнать наверняка из первых уст, так сказать. Да, возможно, мы стали разочарованием, и Он решил, что ничего хорошего из нас уже не получится. Возможно, где-то сейчас развивается новая, созданная Им, жизнь. Однако мы верим, что Бог всё ещё присматривает за нами, даёт время исправиться. Апокалипсиса же не было, так? Значит, шанс есть.
– Учителя говорят, конец света не наступил, потому что с уходом Бога люди перестали интересовать Сатану. Не за что стало сражаться, поэтому и не было последней битвы добра со злом. Весь смысл в борьбе, а если бороться не с кем, то и незачем. Директриса вообще считает, что всегда была только одна сущность, противостоящая сама себе. Когда исчез Бог, то исчез и Сатана.
– Да уж, – хмыкнул Артур. – Запудрили вам там мозги. Я думаю, что конец света всё же наступил. Пусть и не так, как было предсказано. Свет покинул нас, когда люди отменили грех как понятие. Когда от порочного союза нигилизма и гедонизма, возведённых в абсолют, появился новый извращённый уклад. Когда воровство, убийства, разврат и прочая мерзость стали нормой жизни…
Горин осёкся. Он снова забыл, с кем говорит. Это ведь всего лишь ребёнок, незачем вываливать на него всё так резко. Старик бы объяснил мягче и аккуратнее.
– Слушай, прости. Чего-то меня занесло. Не могу я спокойно об этом говорить. Доберёмся до Акрополя, Пророк тебе всё по полочкам разложит. Он умеет.
Егор помолчал, на ходу снял рюкзак, заглянул внутрь.
– А эта книга очень ценная? Что в ней?
– Я не читал. Не по-нашему написано. Думаю, она нужна скорее как символ. Люди всё больше начинают сомневаться, потребовалось что-то для укрепления веры.
– Понятно. Может, передохнём немного? Далеко ещё?
– Нет. Уже почти пришли.
Продравшись сквозь заросли камыша и осоки, они взобрались по рыхлому склону на увал.
– Ух ты! – выдохнул Егор. – Я думал, он меньше.
Акрополь, обнесённый высокой стеной, расположился в низине, окружённой топкой хлябью. Невысокие деревянные постройки плотно жались друг к другу на довольно обширном участке твёрдой почвы. По улицам деловито сновали люди. Снаружи вдоль ограждения зеленели посадками торфяные поля. Меж теплицами, парниками и оранжереями разместились прямоугольники солнечных батарей.
– А это что?
Мальчик указал на крупное строение в самом центре Акрополя. К высоким двустворчатым воротам здания тянулась нестройная вереница искателей.
– Пантеон. Мы как раз успели. Время проповеди. Сейчас Пророк говорить будет.
Позади хрустнула ветка. Горин резко обернулся. Гюрза метнулась к мальчишке, схватила за волосы, используя как живой щит, упёрла наконечник длинного стилета ему в спину.
Поддерживающая челюсть повязка мешала ей говорить, но пылающие ненавистью глаза были красноречивее любых слов.
– Стой!
Артур ринулся вперёд. Рука бандитки резко дёрнулась, Егор надрывно вскрикнул. Кончик клинка с тихим чавкающим звуком выскочил из его груди, пропоров одежду. Что-то оборвалось у Горина внутри. Обмерев, он смотрел на тёмную кляксу, стремительно расползающуюся по рубашке его маленького спутника. Удар пришёлся прямо в сердце. Селфхармщики тщательно изучают человеческую анатомию и точно знают, куда бить.
– Мразь, – потерянно прошептал он онемевшими губами.
Гюрза выдернула окровавленное лезвие и отпустила Егора. Тот повалился на мокрую траву.
Артур перехватил измазанную болотной грязью жердь и ударил наотмашь. Девушка ловко отпрыгнула назад и тут же рванулась навстречу, целясь в повреждённую обездвиженную конечность. Увернуться от атаки с примотанной к телу рукой было непросто, но искатель, нелепо изогнувшись, каким-то чудом смог избежать удара. Отмахнулся своим импровизированным оружием, попав по сжимающей рукоять кинжала кисти. Выбитый стилет воткнулся в землю у его ног.
Со стороны Акрополя донеслись крики – люди заметили потасовку и спешили к возвышенности, но они были ещё далеко. Слишком далеко.
Гюрза молча кружила вокруг Артура, выбирая подходящий момент для нападения. Горин попытался подсечь её ноги палкой, однако девушка без труда перепрыгнула чиркнувшую по земле деревяшку. Метнулась в сторону, обходя искателя, но, запнувшись о тело Егора, потеряла равновесие. Всего на секунду. Этого хватило.
Жердь с треском переломилась, опустившись на макушку селфхармщицы – прямо в центр вырезанного Дикобразом трикселя. Гюрза рухнула, как подкошенная. Горин навалился сверху, пережал обломком деревяшки шею, зафиксировав один конец коленом и надавив на другой здоровой рукой. Бандитка захрипела, заелозила, тщетно пытаясь вырваться. Артур же смотрел в выпученные, покрытые сеткой кровавых капилляров глаза и давил, давил, давил… Пока в её горле что-то громко не хрустнуло.
Он не чувствовал, как его стаскивали с мёртвой девушки, не разбирал слов, доносящихся сквозь туман в голове, только раз за разом повторял:
– Помогите мальчику. Скорее.
Сидя на земле, Горин смотрел на столпившихся вокруг Егора людей и не понимал, почему они не спешат нести пацана в Акрополь, а лишь сокрушённо качают головами, негромко переговариваясь.
Артур тяжело поднялся, шагнул к неподвижно лежащему мальчишке. Мир вокруг внезапно поплыл, потерял краски, ноги подогнулись, и он провалился в звенящую темноту.
– …перевязку, и глаз с него не спускай, – донёсся знакомый голос. – Как только придёт в себя, сразу сообщи.
– Здравствуй, Пророк, – выдавил Горин с усилием, разлепив пересохшие губы. – Мне бы попить.
– Очнулся. Воды, живо!
Молодая искательница поспешно исчезла за дверью.
Артур приподнял голову, осмотрелся. За окном лечебницы сгущались сумерки. «Часов восемь провалялся», – с досадой подумал он.
– Где пацан?
– В соседней комнате.
– Жив?
– Делаем всё возможное, но…
– Что?
– Попей.
Артур взял протянутый санитаркой стакан.
– Там всё не просто, понимаешь ли, – продолжил Пророк, пока Горин, обливаясь, жадно глотал тёплую воду. – Оставь нас, дитя. Я тебя позову.
Девушка послушно выскользнула из комнаты.
– Этот ребёнок… Он не совсем обычный.
– В смысле?
– У мальчика гетеротаксия. Врождённая патология. Очень редкая. Встречается у одного из десяти тысяч. Характеризуется аномальным расположением органов. Проще говоря, у него внутри всё не на своих местах.
– Получается, сердце не задето?
– Кроме сердца, есть и другие жизненно важные части тела. И вот с ними как раз всё не очень хорошо. Мы вообще его мёртвым считали, к погребению начали готовить. Сердцебиения же не слышно. Благо, я догадался пульс проверить.
– Ну это же отличная новость, нет?
– Как сказать… Понимаешь, с такой патологией обычно долго не живут. Даже при условии, что нам вдруг удастся его вытащить, а это само по себе маловероятно, будет большой удачей, если он протянет хотя бы до совершеннолетия. Обычно потолок – четырнадцать лет.
– Пусть так, – помрачнел Горин. – Всё равно постарайся, старик. Спаси его. Пожалуйста.
– Понимаю, но я не чудотворец. Мы и так делаем почти невозможное. Думаешь, этот мальчик важен только для тебя? Ошибаешься. Я хочу, чтобы он жил ничуть не меньше твоего, а может и больше.
– Это ещё почему?
– А ты подумай. Помнишь пророчество о богоноше?
– В общих чертах, – Горин страдальчески поморщился. – Благая весть придёт с востока в полдень. А откуда ей прийти, если это единственная дорога через топи? Какое совпадение…
– Не юродствуй. Что ещё?
– Эээ… Юный отрок. Сакральный текст в его руках. Уже плохо помню, если честно. Поражённый змием отринет смерть, восстав из мёртвых. Погоди…
Горин настороженно уставился на Пророка, невозмутимо поглаживающего чёрную кожаную обложку книги из рюкзака Егора.
– Ты чего? Из него мессию сделать задумал?
– А что в этом плохого? Люди уже судачат о странных совпадениях. Если мальчик выживет, представляешь, как укрепится их дух? Воочию лицезреть богоносца, делить с ним кров и еду – великая честь.
– Пастве свои сказки будешь рассказывать, – громко зашептал Артур. – Я-то знаю, что ты это пророчество сам сочинил.
– Представляешь, как я удивился? Воистину неисповедимы пути Господни. Это ли не чудо? Когда ты отправлялся за книгой, смел ли предположить, чем всё обернётся? Что вместо маленькой искры, способной поддержать огонёк угасающей веры, ты добудешь факел, с которым можно устроить настоящий пожар?
– Семён, ты простой бродяга, который…
– Который когда-то спас тебе жизнь, если ты забыл.
– Не забыл, – отвёл глаза Артур. – Просто… Это же ложь.
– Кто решает, что ложь, а что нет? Может, Он всё так и задумал. Людям нужно чудо, и мы способны его дать. Если для этого придётся пойти на обман, что ж, я готов. Со временем это может стать правдой для тех, кто достаточно сильно поверит.
– А если я расскажу им?
– Тебя никто не будет слушать. Переубедить человека, занявшего удобную для него, пусть даже и ошибочную позицию, очень непросто. И потом… Ты хочешь отобрать у них надежду, а это крайне опасно. Для тебя в первую очередь. Подумай хорошенько.
– Угрожаешь?
– Ни в коем случае. Просто предупреждаю о возможных последствиях.
Старик поднялся.
– Пойду я. Проверю мальчика. А ты отдохни пока и поразмысли как следует.
Тяжело опираясь на посох, Пророк вышел из комнаты.
***
Тёплый ветер трепал длинные седые волосы старика, сидящего на каменной скамье. Он часто приходил сюда, когда хотел остаться один. Все знали об этом и старались без причины не беспокоить. На горизонте собирались грозовые тучи. О том, что будет дождь, его ещё ночью предупредило ноющей болью когда-то давно травмированное плечо.
Старик, ворча под нос, сдвинул клюкой в сторону свежесобранные цветы, скрывающие надгробие. Из-под пышных охапок показалась каменная плита с металлической табличкой. «Семён Пророк /2031-2109/» значилось сверху. Ниже разместилась странная эпитафия: «Если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать!»
– Знаю, что ты не слышишь, но с кем мне ещё об этом поговорить? – тихо произнёс старик. – Думаю, ты всё-таки был прав – людям нужна надежда. Хочется знать, что мы поступили правильно. Только вот если эта надежда – самообман? В тот день я часто врал: про боевую гранату, про неизлечимую болезнь и прочее. И с каждым разом лгать становилось всё проще. Тогда мне казалось, что ни к чему хорошему это привести не может, а теперь… Не знаю… Так ли это плохо, если поможет остальным стать лучше? Возможно. Ты унёс нашу тайну в могилу, вскоре и я последую за тобой. Когда-нибудь не останется ни одного очевидца событий, а легенда будет жить дальше, обрастая догадками и выдуманными смыслами. Этого ты хотел?
Вдалеке послышались голоса, кто-то приближался к кладбищу. Артур с трудом поднялся.
– Я тебе этого никогда не говорил, – торопливо продолжил он, – но, когда Егор поправился, что-то изменилось. Внутри. Я ощутил, как пустота, которой раньше просто не замечал, заполнилась чем-то незнакомым, умиротворяющим, дающим уверенность. Думаю, так себя чувствовали все. Это и есть божественное присутствие? Если да, то всё было не напрасно. Ведь каждый день его жизни наша вера росла и укреплялась. Все двадцать три года. Немного больше, чем ты предполагал, да?
– Пророк, время проповеди, – раздался позади звонкий мальчишеский голос. – Люди ждут.
– Пойдём, дитя, – улыбнулся Артур в седые усы. – Сегодня я расскажу вам, как богоносец вознёсся в небесные чертоги, дабы уговорить Творца заключить с нами Новый Завет.
В вышине раскатисто громыхнуло, и первые прохладные капли оросили неблагодарную заболоченную почву.
Автор: Koroed
#авторскиерассказы