– Ленусик, ты закончила? – Роман Маркович появился в зале, когда Елена и в самом деле уже собирала рабочий чемоданчик. Привычно и аккуратно разложила по местам кисти, лопаточки, флаконы, тюбики, баночки. Ещё раз полюбовалась результатом труда – и немалого труда! – будто со стороны. Роман Маркович тоже подошёл и встал рядом. Елена отметила, что перчатки он уже снял, а вот прозекторский фартук – не успел.

– Как живой! – одобрительно крякнул он, в очередной раз повторив фразу, которая для Елены давно стала эталонной.

Танатокосметологом она отработала уже больше десяти лет. За это время так наловчилась гримировать усопших, что делала это виртуозно, почти играючи. И восхищение результатом считала вполне закономерным и заслуженным.

– Да, супруга Павла Петровича выбрала самое лучшее фото. И даже не смутило, что ему там лет на пятнадцать меньше.

– Ну, ты ж профи, Ленусик! Мне кажется, тебе любой орешек по зубам. На завтра, кстати, будет ждать тебя клиент. Я уже закончил, теперь твоя очередь.

– Что там?

– Мужчина, после аварии. Лицо цело, не бойся, сильно маскировать не придётся.

– Разреши, сразу взгляну?

– Да ради бога, если ребята ещё со стола не убрали!

Елена проследовала за Романом в прозекторскую. Сейчас оценит масштабы работ – а завтра…

Она запнулась, не дойдя до стола пары шагов. Будто ноги вмиг лишились жёсткого каркаса, превратились в груду тряпья или кисель. Сердце ухнуло вниз, а в глазах стало темно. Елена инстинктивно схватилась за каталку, чтоб не упасть.

На прозекторском столе лежал Вадим.

– К-кто это? – губы шевелились сами по себе, Елена их не чувствовала, как под глубокой анестезией. И слова тоже казались чужими.

– Вадим Игоревич Мезенцев, сорок пять лет, – зачитал Роман с листа протокола вскрытия. – А что? Знакомый?

– Показалось, – монотонно проговорили губы. – Просто показалось…

***

Чтоб добраться до дома, Елена вызвала такси. Побоялась, что окажется настолько рассеянной и несобранной, что запросто проедет нужную остановку. Или того хуже – не увидит сигнал светофора и шагнёт прямо под машину…

Мысли в голове кружились на одном месте, как старая заезженная пластинка. Это не мог быть Вадим. Они виделись три дня назад. «Три счастливых дня было у меня…» – всплыло откуда-то из глубин памяти. Елена шумно выдохнула и потёрла виски. Их счастливых дней было больше, гораздо больше. С Вадимом они познакомились около полутора месяцев назад, почти сразу после Нового года. Свёл случай: он был адвокатом в одной из солидных контор, заехал за документами в Бюро судмедэкспертизы, столкнулся с Еленой. Слово за слово – и завертелся бурный роман. Сумасшедший, стремительный и страстный.

Они встречались после работы, ужинали в ресторанах, ходили в кино, театр, были даже в картинной галерее. Елена старалась не афишировать их отношения: то ли боялась сглазить, то ли просто не хотела выставлять напоказ, что чувствует себя бесконечно счастливой. Казалось чем-то неприличным каждый день сталкиваться с кучей скорбящих родственников, обсуждать грим умерших людей, ощущать постоянное присутствие смерти – и при этом самой кружить в водовороте жизни. Она просила Вадима не заезжать за ней, предпочитая встретиться где-то на нейтральной территории. Где можно улыбаться, смеяться, держаться за руки, умопомрачительно целоваться, как в юности, не боясь словить чей-то осуждающий или досадливый взгляд. Даже после ночёвок у неё дома Елена всегда ехала на работу сама, а Вадим отправлялся в свою контору.

Три дня назад они тоже разбегались из её квартиры, и Вадим предложил:

– Давай подкину немного, мне по пути. Высажу чуть раньше, не волнуйся. Там недалеко, как раз прогуляешься перед работой, подышишь.

Елена согласилась, но быстро пожалела: на пути попали в пробку. Автомобиль двигался рваными скачками, то ускоряясь, то останавливаясь почти намертво. Они с Вадимом беседовали, стараясь отвлечься, но настроение всё равно неуловимо портилось. И окончательную точку поставил какой-то лихач, подрезавший их автомобиль. Вадим резко затормозил, машина сильно дёрнулась, ремень безопасности неприятно сдавил тело.

– Вот ведь… – выдохнула Елена, не сумев подобрать приличных слов. – Если б каждый такой придурок знал, сколько времени нужно потратить, чтоб потом собрать его в кучу, да нарисовать лицо, чтоб родным понравилось…

– Да уж, вряд ли кто-то из них представляет себя в руках танатокосметолога, – хмыкнул Вадим. И вдруг добавил, будто бы даже с ноткой игривости: – А меня бы загримировала?

– А как же, – Елена кивнула со всей серьёзностью на лице. За время работы она давно приучила себя не акцентироваться на таких вещах. – Придёт срок – всех загримируют. Но надеюсь, – она потянулась к нему за поцелуем, – что это всё же случится не скоро. Давай, я вот тут выскочу, а то опоздаю.

Потом они созванивались. Вадим говорил, что навалилось что-то срочное и важное, увидеться не получится. Сейчас Елена пыталась вспомнить, когда они разговаривали в последний раз. Вчера? Или позавчера? Рука потянулась к телефону, и она поймала себя на том, что почти нажала на вызов. Засунула телефон в сумочку, судорожно сжав её края. Некуда звонить… И некому. Почему-то только сейчас осознание наваливалось с ужасающей ясностью, вдавливало её в сиденье неподъёмной тяжестью, лишало сил, возможности вдохнуть. Елена чувствовала, как душат слёзы, стоящие комом в горле, как ей не хватает воздуха.

– Окно, – просипела она, оттягивая шарф, – окно откройте, душно…

Морозный воздух снаружи, гудение множества моторов и шорох шин в потоке. Жизнь продолжается. Чужая равнодушная и безжалостная жизнь.

***

С утра Елена напилась крепчайшего кофе и на работу явилась с собранными в кулак нервами. И самыми твёрдыми намерениями сделать всё идеально – как того требовал долг и профессиональная честь. Но почему-то вместо тела Вадима на столе оказалась женщина.

– А что, Роман Маркович, планы поменялись? – осведомилась Елена как можно суше. – Вы же вчера мне другое тело показывали. Мужчина, после аварии…

Взгляд коллеги был настолько непонимающим, что Елена и сама усомнилась в том, что говорила. Но ведь она ещё в своём уме. Она своими глазами видела тело Вадима!

– Какой мужчина, Ленусик? Чем тебе Тамара Фёдоровна не угодила?

– Ты мне вчера перед уходом показывал некого Вадима, – Елена снова чувствовала лёгкое головокружение, – сорока пяти лет. Сказал, что это на завтра. И что? Он за ночь испарился? – в голосе послышались нотки истерики.

– Ленусь, ты классный специалист, – Роман осторожно положил ей руки на плечи, – но… Тебе бы отдохнуть, может? Нет у нас никакого Вадима, и не было. Хочешь, я переговорю с начальством? Пару отгулов, м?

Голова кружилась. Кровь стучала в висках, а в голове вертелась лишь одна мысль: если Вадим жив – выходит, ему можно позвонить?.. Вот прямо сейчас! Развеять все сомнения, потом ужаснуться причудам собственной психики, потом… А потом и впрямь взять отгулы. К чёрту всё.

С каждым длинным гудком сердце колотилось всё сильнее. Не берёт. Нет ответа. А вдруг…

– Привет, Леночка! – знакомый голос тряхнул, как удар тока. И скороговоркой продолжил, не давая Елене вклиниться: – Ты прости, у меня аврал! Всё срочно и сразу! Никак не мог позвонить! Ты что скажешь, как дела? Поужинаем сегодня?

Она почти впала в ступор. Мозг, уже осознавший и принявший потерю, теперь с трудом и скрипом отматывал назад.

– Д-да, – выдавила она, – поужинать. Можно, да.

Увидеть Вадима. Живым. Вот это точно расставит всё по местам.

– Я тогда забронирую нам столик. Там же, где всегда? Или хочешь чего-то новенького?

Почему-то в предложении мерещился подвох. Как будто это была проверка. Назовёшь пароль, секретный код – и получишь желаемое.

– Где всегда. На то же время. Я буду после работы.

Завершив звонок, Елена сразу написала заявление на отгулы. И приступила к волшебному перевоплощению Тамары Фёдоровны.

Чаще всего Елена и Вадим встречались в уютном армянском ресторанчике, где всё было по-домашнему вкусно и по-кавказски шикарно. Кухня очень нравилась обоим, хотя Елена не имела ничего против утончённых итальянских ресторанов и лаконичных суши-баров. Она до последнего боялась, что Вадим не придёт. Или придёт – но не Вадим. Или…

– Прости, я задержался, – Вадим поцеловал её в щёку и уселся напротив. Елена буквально впилась в него взглядом, не обращая внимания на подоспевшего официанта. Изучала каждую чёрточку, словно проверяла на соответствие тому образу, что много раз видела перед собой. – Ты не заказала ещё?

– Попросила долму. И мои любимые баклажановые рулетики с орехами. Хотела и тебе взять баранину, как обычно, но решила всё-таки дождаться тебя.

– И правильно, – Вадим удовлетворённо кивнул, изучая меню. – Я вот подумал: закажу-ка сегодня севанскую форель! Сколько раз уже мы тут были – а я всё баранину да баранину! Одно и то же. А ведь вокруг полно всякого, что наверняка не менее вкусно! Жизнь проходит – а мы на одном топчемся, цепляемся за привычное. Ты задумайся, Леночка…

Он говорил ещё что-то, самозабвенно расписывая достоинства незнакомых блюд, жанров, мест для отдыха, но Елена мало что слышала. Из всего потока слов мозг уловил только «жизнь проходит», и теперь она с трудом фокусировалась на остальном.

– Всё нормально? – Вадим наконец обратил внимание на её отстранённость. – Ты как будто в облаках витаешь, Леночка.

– Устала, наверное, – она уже и сама ругала себя за эту напряжённую тревожность. И всё-таки не смогла удержаться от ещё одной параноидальной просьбы: – А назови меня, как всегда…как раньше…

– Ленёнок, – без малейшей запинки отозвался Вадим, и у неё словно камень упал с души. А вот в его глазах, наоборот, мелькнула озабоченность. – Что-то ты меня пугаешь. Точно всё в порядке?

Его ладонь участливо накрыла руку Елены, и женщина с трудом сдержалась, чтоб не отдёрнуть её: пальцы Вадима оказались неожиданно холодными. Раньше она не замечала такого, да и в ресторане они сидели достаточно долго, чтоб согреться – даже если замёрз. Хотя логика и здесь нашёптывала Елене, что в машине вряд ли можно замёрзнуть…

– Ты постригся, – автоматически озвучила она очередную деталь, отмеченную цепким разумом.

– Да, сегодня наконец-то посетил салон. Очень удачно отменилась встреча. Тебе не нравится?

– Ты не говорил, что планируешь.

– Ну, вот такой я сегодня импровизатор, – Вадим усмехнулся, слегка разведя руками. Потом поднёс к губам Елены кусочек рыбы на вилке: – Форель божественная, попробуй!

…Весь вечер Елена пыталась расслабиться, выкинуть чушь и сомнения из головы и насладиться обществом любимого человека. И едва начинало получаться – как тут же какая-то деталь выбивала из колеи. В конце концов она извинилась, сослалась на усталость и головную боль и попросила отвезти её домой.

Вадим позвонил на следующий день рано: Елена едва закончила завтрак. Попросил на вечер ничего не планировать – мол, готовит сюрприз. И действительно сумел удивить: вместо привычных походов в кино или театр её ждал визит в океанариум с кормлением скатов и акул в шоу-программе. Впечатления и полученные эмоции были настолько сильными, что перекрыли весь негатив. Они с Вадимом потом долго болтали в маленькой уютной кофейне, и Елена оттаивала, сумев почти полностью убедить себя, что пережитое ею безумие – результат нервов, усталости и специфики работы. Следующую встречу она планировала организовать у себя и полностью посвятить романтике.

Бельё в бутике выбирала как перед первым свиданием. Хотелось чего-то изысканного, пробуждающего страсть, но не отдающего пошлостью. В конце концов Елена приобрела новые чулки, пояс к ним и комплект из нежно-фиалкового кружева. Весь день готовила квартиру, обновила ароматические палочки, расставила свечи в спальне. Тщательно продумала меню. Предвкушала, как шикарно будет смотреться в воздушных кружевах в полумраке. Вадиму точно должно понравиться! И была немало разочарована, когда всё пошло не так, как планировалось.

Ужин был просто замечательным. Они общались, смеялись, пили вино, закусывая сыром и фруктами. А вот когда Елена предложила перебраться в спальню и зажечь свечи, Вадим мягко, но решительно возразил: сказал, что сегодня хотел бы остаться без освещения и насладиться ею на ощупь.

– Что, и даже не посмотришь, какую красоту я нашла в салоне? – Елена игриво улыбнулась, всё ещё надеясь на свой сценарий. Ведь раньше Вадим был не против, всегда любовался её телом! Но он в ответ отшутился, подхватил Елену на руки и в спальню всё-таки унёс. Жаркие поцелуи и объятия разжигали её страсть, и она быстро перестала обращать внимание на темноту, сосредоточилась на своих ощущениях. Чуть сложнее оказалось отвлечься от мыслей, что руки Вадима, ласкающие её, скользящие по спине, сжимающие плечи, были немного холоднее, чем обычно. Или это только так казалось… Елена потянулась к пуговицам его рубашки, но Вадим ловко перехватил её ладони. Одной рукой удерживая её запястья, другой он быстро стащил с себя уже расстёгнутую рубашку. Приникнув к губам Елены долгим глубоким поцелуем, Вадим слегка ослабил хватку, и женские ладони легли на его плечи. Кончики пальцев порхнули по ключицам, встретились в ямке на шее под кадыком – и Елена будто вмиг окаменела. Темнота перед глазами взорвалась яркой вспышкой, а сердце ухнуло в бездну. Под пальцами бугрился грубый шов. Судорожного движения руки вниз – на пару сантиметров, не более! – Елене хватило, чтоб картинка встала перед ней наяву. Она столько раз видела это, что свет был не нужен. Срединный разрез от горла и до паха, сшитый затем через край – работа не хирурга, а прозектора. Она отдёрнула руки, словно обжёгшись, и сама отпрыгнула на край кровати, с силой оттолкнув от себя Вадима. Трясущаяся ладонь нащупала выключатель бра над изголовьем, и мягкий желтоватый свет залил спальню. Выхватил Елену с перекошенным от ужаса лицом, застывшим в безмолвном крике, в натянутом до самого подбородка одеяле. И Вадима – с виноватой улыбкой сидящего на противоположном краю постели, в одном нижнем белье. Теперь, при свете, тот самый шов был виден уже слишком отчётливо. Взгляд Елены был просто прикован к нему.

– Прости, – Вадим покачал головой, разводя руками, – я не мог не попытаться.

Она молчала, всё ещё не в силах выдавить ни слова от шока. Тогда он продолжил:

– Я выпросил отсрочку. На три дня. Сегодня истекает как раз третий. Хотелось успеть как можно больше. Не обижайся, Ленёнок.

– К-как?.. – Елена скорее прохрипела, чем произнесла слово.

– Ну, не так важно – как, – Вадим усмехнулся, снова качнув головой, – куда важнее – зачем. Ты знаешь, – лицо его стало спокойным и мечтательным, – ведь на самом деле мы и не живём вовсе. Пренебрегаем повседневностью. И это отчётливо понимаешь только теперь, когда с другой стороны поглядеть. Когда знаешь, что за три дня столько нужно… Каждый миг, каждая секунда становятся бесконечно долгими – и пронзительно короткими. Ощущения, запахи, вкусы, каждая деталь знакомых вещей – как впервые. Это удивительно, Лена. Ты чувствовала, как пахнет воздух на рассвете? Давно наблюдала, как снежинка становится каплей на ладони? Слушала свист синичек с закрытыми глазами? Это просто непередаваемо. И это – конечно. Поэтому я очень рад, что у меня были эти три дня. Три счастливых дня. И что ты была рядом.

Елена слушала, затаив дыхание. Разум кричал, что так не бывает. Глаза говорили совсем другое. Припухшие губы всё ещё хранили следы поцелуев. Елена коснулась их пальцами, и тут же промелькнула безжалостная и безумная мысль: она целовалась с покойником! О боже, да они же чуть не… Лицо не могло скрыть отвращения, которое заметил и Вадим. Наверное, причины его были слишком очевидны.

– Не нужно так думать, – голос показался Елене грустным и укоризненным. – Я сейчас не менее живой, чем ты. Даже сердце бьётся. Дышу, ем, всё чувствую. Может, и больше, чем раньше. Но ты напугана. Прости ещё раз. Сейчас я уйду. Насовсем. А завтра мы всё равно увидимся.

Она так и не смогла больше ничего сказать. Сидела в оцепенении и смотрела, как Вадим одевается. Потом слушала, как он натягивает ботинки в прихожей. Мягкий щелчок замка. Всё. Время вышло.

…Утром Елена спокойно и бесстрастно раскрыла на столике чемоданчик, разложила инструменты. Совершенно не важно, кто приедет забирать тело Вадима. Она не знала его родственников. Но они наверняка по достоинству оценят её работу: даже ей кажется, что он просто уснул.

***

Апрельское солнышко пригревало вовсю. Уже подсохли дорожки, деревья окутались невесомой зелёной дымкой, и в воздухе витал особый аромат – весенней свежести и возрождения. Выйдя из дверей Бюро, Елена с наслаждением вдохнула полной грудью – медленно, неторопливо, как теперь вошло в привычку. Решив, что лёгкий плащик можно и не застёгивать, она тряхнула волосами и уверенной походкой направилась к выходу. За воротами шаг замедлился, а сердце застучало быстрее: у парковки стоял мужчина, в котором без труда угадывались знакомые черты.

– В-вадим?.. – тихо проговорила она, замерев на некотором расстоянии.

– Виталий, – чуть улыбнулся он, шагнув навстречу. – Мне нужно очень много тебе рассказать.

Елена рассеянно потягивала макиато, сидя за столиком открытой веранды. Кафе с панорамным видом на город со смотровой площадки – отличное решение. Раньше она здесь не была. Предыдущую чашку кофе с коньяком она выпила почти залпом и потому не запомнила. Как и те слова, которые она вывалила на Виталия – брата-близнеца Вадима, как выяснилось. Было ли хоть одно из них приличным, Елена тоже не поручилась бы.

– Всё случилось слишком неожиданно, – Виталий постепенно раскрывал все карты. – Я был совершенно раздавлен и потерян. Я не собирался ни обманывать тебя, ни разыгрывать весь этот фарс… Как в тумане мотался по Вадькиным делам. Ему то и дело звонили – отменял встречи, объяснял… И каждый раз с замиранием ждал, что позвонишь ты. Не представлял, как скажу, что его больше нет.

– Ты знал, что мы встречаемся?

– Я знал всё до мелочей. Где вы были, что делали, что ели, о чём говорили. Видел твоё фото. Мы были очень близки. Знаешь, у близнецов особая связь. Может, поэтому так и не обзавелись семьями.

– Вы очень похожи. Я не заметила подвоха. Хотя разглядывала каждый жест, каждую мелочь. Пусть и по другим причинам.

– Понимаю. Сам не знаю, почему решился на это. Случайно увидел в коридоре Бюро твоё фото среди сотрудников. Узнал, что ты гримируешь усопших. И ужаснулся. Тому, что Вадик встретится с тобой…вот так.

– Это и впрямь было ужасно, – Елена не стала отрицать своих чувств. – Но и твоя затея – не меньшее безумие…

– Тогда мне показалось это подходящим выходом. Дать вам возможность… попрощаться, что ли. Я дождался, когда ты уйдёшь, вернулся в Бюро и попросил обставить всё так, будто ничего не было. Предупредил всех и каждого – от начальства до последнего санитара. Не насовсем, разумеется – выпросил те самые три дня. Так что тут я даже не соврал, – Виталий усмехнулся. – Хотел подготовить тебя постепенно. Меня поняли, как ни странно.

– Ясно. И вместо подготовки к уходу активно включился в его жизнь.

– Ты знаешь, – задумчиво протянул он, – это прозвучит не очень, наверное… Но жизнь оказалась интереснее смерти. И важнее. Я знал тебя лишь со слов брата, но когда увидел воочию – подумал, что показать тебе прелесть жизни у меня получится лучше, чем просто сообщить печальное известие. Я не пожалел ни об одной минуте, проведённой рядом с тобой. Надеюсь, ты тоже.

Елена сделала глоток, чтоб выиграть время. Что она могла ответить? Что злится за эту аферу? Признаться, что тогда полностью поверила в происходящее? Рассказать, как вспоминала Вадима, как тосковала по нему всё это время? А теперь вот выясняется, что она даже не заметила разницы… Так может, Виталий был не так уж и неправ, когда решился объявиться сегодня?..

– Я одного не пойму: как ты умудрился всё провернуть настолько правдоподобно?!

– Ну, я тоже профи своего дела, – Виталий улыбнулся, – работаю в театре, гримёр и бутафор. Потрудиться пришлось, конечно, но шовчик вышел на ура.

– Да уж… Артист, хоть «Оскара» давай… А руки?! Они же холодными были всё время!

Он взял её ладони в свои, и Елена снова ощутила холод.

– Не всё время, но по большей части. Дистония – такая штука. Возраст, куда деваться.

Она улыбнулась уголком губ. Почему-то сейчас уже не хотелось отдёрнуть руки, и такие касания не вызывали неприятия. Хотя по сути – ничего не изменилось.

Заметив, что кофе в чашке Елены почти не осталось, Виталий понял, что встреча близится к финальному аккорду. Сейчас от них обоих зависело, каким он будет.

– Лена, – он чуть сильнее сжал её пальцы, поймал взгляд каштаново-ореховых глаз, – я ещё раз приношу извинения. Если тогда я хотел просто подарить тебе несколько дней, то теперь – осознанную ясность. Нет никакой мистики. Есть желание оберегать, разделять и боль, и радости. И это больше, чем три дня.

– Больше, – её улыбка становилась шире, а взгляд – теплее. – Ты уже подарил уверенность, что смерть – это не конец. И жизнь вмещает гораздо больше. Прощание даёт возможность новой встречи. Нужно уметь ценить каждый такой момент. Наслаждаться повседневностью. И тогда каждый из оставшихся дней станет счастливым.

Автор: Яна Иконникова
#Малахитоваяведьма. Страшилки_на_ночь
источник