ЗАКРЫТЫЕ СТАВНИ.

М.Пескова
(основано на реальных событиях)
Сколько он себя помнил, этот соседский дом всегда был необитаем.
Холодный, заброшенный, с покосившейся крышей и просевшим крыльцом. Когда
он был маленький, боялся подходить близко к плетню забора, который
разделял участок между домами. Особенно когда вечерние сумерки
опускались и укутывали этот дом черной тенью. Ему казалось, что там за
забором в траве прячутся злые духи. Одна петля на закрытых ставнях,
проржавев, жалобно скрипела и пела тоскливую песню, вызывая у него
тревогу и тоску, как будто чья-то душа звала и звала его.
Однажды восьмилетним мальчишкой он набрал камней на улице и стал ими
швырять в дом со злостью изо всех своих сил. Он хотел избавиться от
страха, который вызывал в нем этот дом. Мама, застав его за этим
занятием, бросила сумки с продуктами на землю, схватила его и отлупила
первый раз в жизни. А потом они оба сидели на крыльце, обнявшись, и
плакали.
– Нельзя, Цырен, нельзя, больше никогда так не делай! Здесь жила очень
хорошая женщина Цыдылма, может быть, она скоро вернется к нам. Мы будем
ее ждать всегда. Она уехала в соседний город, но она вернется,
обязательно вернется. Когда ты подрастешь, я расскажу тебе тайну этого
дома.
Он и раньше замечал, что какая-то тайна окружает это место и маму, что
какая-то нить связывает его семью с этим опустевшим домом. Мама часто,
хлопоча по двору, вдруг останавливалась и пристально вглядывалась в
него, прислушивалась. Затем вздыхала тяжело и снова принималась за
работу. И отец, тоже молча, время от времени поправлял крышу дома, а
его, Цырена, заставлял рвать траву в ограде. Так проходили год за годом,
а дом так и стоял одинокий и заброшенный.
***
В тот год, когда вся страна была потрясена смертью великого Сталина,
мама с папой почему-то сразу оживились и стали еще больше ждать
таинственную соседку. Папа вновь перебрал крышу, подлатал крыльцо и
отремонтировал печку, а мама обмазала ее глиной.
Однажды утром Цырен проснулся от пронзительного крика и плача мамы.
Испугавшись за нее, он выскочил на крыльцо и увидел, что мама обнимает
старую женщину и громко ревет в голос.
– Цырен, Цырен, иди сюда, Цыдылма вернулась.
Соседка подняла на него глаза, полные слез, и протянула к нему руки:
–Цы-р-ен!
Когда он подошел к ним поближе, вид Цыдылмы ужаснул: грязные,
скатавшиеся волосы, изношенная одежда. В нос ударил неприятный запах.
Цырен остановился и просто вежливо поздоровался с ней. Трудно было
поверить, что эта изможденная женщина ровесница мамы. Мать попыталась
силком притянуть его к Цыдылме, но та ее остановила, покачав головой:
– Не надо, не заставляй.
А потом она вдруг упала перед мамой на колени, обхватив ее ноги, и
затвердила только одно:
– Спасибо, спасибо, только ради этого и выжила, все вытерпела, все
перенесла, только ради этого…
И мама тоже упала перед ней на колени. Так и стояли они на коленях друг
перед другом, обнимались и плакали, плакали навзрыд. Цырен ушел в дом,
непонятны ему были эти слезы и крики.
Вскоре пришел отец, он тоже всплакнул, а потом стал топить баню, а
Цырена заставили таскать воду из речки. В бане мама коротко постригла
Цыдылму и отдала ей всю свою одежду, даже самое лучшее платье. Ему было
жалко мамино нарядное платье, потому что оно было красивое и она одевала
его только по праздникам. За столом мама подкладывала лучшие куски
Цыдылме, а та ела не спеша, тщательно прожевывала пищу, тем более что
передних зубов у нее не было, а крошки хлеба сметала ладонью со стола и
отправляла в рот.
Наспех поужинав, Цырен убежал играть с ребятами. От них-то он и узнал,
что его соседка была «врагом народа, а сейчас вернулась в родное село»,
что еще больше вызвало у него неприязнь к ней. И он стал избегать встреч
с ней. Здоровался, глядя в пол, на вопросы об отметках в школе отвечал
односложно, мол, все хорошо, а она сильно и не докучала, не лезла,
просто смотрела всегда на него с теплотой и улыбкой. Любила сидеть на
крыльце и думать о чем-то своем, попыхивая трубкой. Сидеть и молчать.
Может быть, она так наслаждалась жизнью?
***
В тот день, когда решили на семейном совете, что ему нужно ехать учиться
в город, Цыдылма позвала маму к себе в дом, и они долго не выходили, а
позже мама вернулась от соседки с каким-то свертком в руках. Потом отец
уехал на четыре дня в город, а когда вернулся, привез ему новую одежду:
пальто, шапку, костюм и рубашку.
Теперь Цырен приезжал домой только на каникулы. Учеба в институте,
армия, работа. Отец умер рано, в возрасте 49 лет. Началась у него
гангрена от пули, которая осталась после войны в ноге. Цыдылма пережила
его на пять лет, умерла, когда ей было 54 года. Сказалась тяжелая
молодость, организм был весь изношен.
Повзрослев, Цырен стал уважительно относиться к соседке, не забывал
привозить ей подарки из города. Цыдылма радовалась, как маленькая
девочка, примеряя обновки… Мама как-то сразу сдала после смерти мужа и
любимой подруги, и однажды Цырен получил от нее телеграмму о том, что
она сильно болеет и просит приехать.
Сидел он и держал маму за руку и не верил, что час ее близок. Самый
дорогой и родной человек. Так не хотелось его терять и отпускать.
Страшно ему становилось только от одной этой мысли. Слезы прятал,
говорил бодрым голосом, стараясь обмануть себя и ее.
– Ты помнишь, Цырен, я обещала рассказать тебе тайну? Тайну соседского
дома. Время пришло, – тихо проговорила мама. – Немного мне осталось
жить, сердце порой так сожмет, что не знаешь, сделаю ли следующий вдох
или нет. Мальчик мой, родная твоя мама – Цыдылма. Не перебивай меня, мне
и так тяжело говорить, просто слушай. Мне нужно успеть тебе все
рассказать. Я Цыдылме клятву дала, что, только когда почувствую
приближение смерти, все расскажу тебе.
Так вот, родился ты в 1939 году в марте, а не в июне, как записано в
метрике. Родной твой отец работал пастухом, а в тот год падеж скота
начался: от чего-то коровы стали болеть и умирать. Твоего отца объявили
вредителем, и назавтра за ним собирался приехать следователь из города.
Ночью твой отец поехал на лошади попрощаться с родителями и не вернулся.
Только через полгода нашли его на берегу речки. Видимо, торопился очень
и не рассчитал прыжок коня. Погиб, а тело унесло вниз по течению.
А утром приехал следователь и давай Цыдылму пытать, где муж. Пять дней
ее мучил. Уведет за околицу, приставит к дереву и начинает без конца
перезаряжать, крутить, вертеть наган, целиться в нее, но каждый раз
стрелял мимо и отпускал до следующего дня. Все тянул, ждал, что муж ее
объявится. А Цыдылма вся не своя. Как бы рассудком не повредилась,
тревожилась я за нее. Это же какой страх – пять дней под дулом стоять!
Да за тебя она боялась, грозился этот оперуполномоченный ее посадить в
тюрьму, а тебя сдать в интернат.
На шестой день приехал следователь и стал кричать, чтобы выходила она на
расстрел.
Вышла Цыдылма в лучшем своем платье. Красивая, с распущенными волосами.
До сих пор перед глазами эта картина. До чего красива была она в эту
минуту, дочь степей и гор, только ветер тихонько поднимал ее волосы. И
крикнула ему Цыдылма:
– Ты, презренный пес, можешь убить меня прямо здесь, на пороге моего
дома, не пойду я больше с тобой никуда. Сегодня ночью сына моего не
стало, и больше я не боюсь тебя. Делай что хочешь, шакал.
Сбежала она с крыльца и плюнула следователю в лицо. Ох и психанул же он!
Ударом рукоятки прямо по лицу ее ударил, выбил он ей тогда все передние
зубы, вожжами скрутил ей руки. Ладно, в это время моего Бадмы дома не
было, был в лесу, а то бы кинулся в драку, и нас за нападение на
Советскую власть в лагерь упрятали бы. Весь дом ее и наш перешерстил
тогда оперуполномоченный, искал тебя и на чердаке, и в подполье. А
Цыдылма одно твердит, что похоронила тебя в степи. А если хочет, мол,
пусть всю степь перероет. Не нашел он тебя, а маму твою погрузил в
телегу и увез в город.
И только через пятнадцать лет она вернулась. Ну, ты помнишь эту встречу.
Вечером приехал из леса Бадма, я все ему рассказала. Долго мы горевали,
переживали. Легли спать. Среди ночи слышу будто плач ребенка, вначале
подумала, что показалось. Прислушалась, точно где-то ребенок плачет.
Разбудила Бадму, вышли во двор и понять не можем, откуда плач раздается.
Вроде как от поленницы дров. Подошли ближе. Бадма откинул сбоку
поленья, а там ты лежишь, под листом фанеры, в канавке в берестяном
коробе. По-видимому, твоя мама все пять ночей готовила этот схрон. Мне
ничего не сказала, чтобы я не выдала этому оперуполномоченному, даже
когда ее расстреливать будет, я так думаю. Почему ты не плакал? Сделала
она тебе «хохир»: в берестяной короб насыпала мелко-мелко изрубленные
какашки баранов, сверху постелила солому, затем шерсть барана, чтобы жир
на ней немного оставался. Рубашечку надела на тебя, шапочку, носочки, а
сверху беличьей шкуркой укрыла. А в рот вложила тебе бараний курдюк, и
ты спал да сосал его, поэтому и молчал. Раньше всегда так наши бурятские
бабушки делали.
- Вот тогда-то и стали мне понятны прощальные слова Цыдылмы, –продолжала
свой рассказ мама. – Ведь когда оперуполномоченный сажал ее в телегу,
крикнула она: «Дрова мои топите, березы не жалейте, топите», – и кивнула
в сторону поленницы. И вторую ее загадку тоже я тогда не отгадала.
Крикнула она еще на прощание: «Левый угол дома гниет, смотрите за ним».
Мама отпила глоток воды и продолжала рассказывать, что спустилась она
потом с мужем в погреб, посмотрели угол дома – все нормально.
– Только когда Цыдылма вернулась и понадобились деньги отправлять тебя
на учебу, достала она оттуда сверток с серебряными монетами, – поведала
мама. – Оказывается, ее Баир нашел однажды клад в степи, когда пастушил.
Чей он? Кто же знает? Может быть, кто из кулаков перед выселением
спрятал, а дожди размыли овраг, вот он и показался на поверхности. Вся
твоя учеба в городе, все твои обновки, все из этих денег. Отец нашел в
городе старого ламу, ему и продавал понемногу.
Сослали твою мать вначале на спецпоселение, но она оттуда сбегала пять
раз. Ее ловили, возвращали и добавляли срок. Потом уж на лесосплав ее
отправили. Выжила Цыдылма только благодаря тому, что умела лечить людей.
Отойдет немного в лес, пока охрана не загремит ружьями, насобирает
полынь, листья брусники, медвежьего ушка, можжевельника. Тем и лечила
простуду да цингу, вывихи умела править, грыжу. Дед-то твой ламой был,
вот у него немного и научилась. Тем и спаслась в лагере. Женщины
оберегать ее начали, легкую работу давать.
А мы в ту же ночь уехали на заимку, полгода там жили, а когда вернулись,
записали тебя как своего сына. Ну вот и все, что я хотела тебе
рассказать. Устала я, тяжело все это вспоминать было. Но знай, всегда
любила она тебя больше своей жизни, готова была принять смерть, только
бы спасти тебя в том далеком 39-м году, – закончила свой рассказ мать.
Скоро ее не стало, похоронил сын маму рядом с отцом и Цыдылмой. Сидел
долго на могилках, все думал и думал о жизни своих двух матерей. Одна
дала ему жизнь, а вторая выкормила, вырастила его в голодные военные
годы.
Две женщины, подарившие ему жизнь. Долго он маялся в ту ночь и не мог
заснуть, и только под утро провалился в тяжелый сон.
И приснился ему Дом, на крыльце которого стоят две его мамы и улыбаются
ему светло и радостно. А ставни дома были широко открыты…
#АвторскиеРассказы