художник Владимир Жданов

После обряда кика прошлась по комнатам веником, собранным из молодых березовых веток, побрызгала полы отваром из мяты, чабреца и любистока.

- Свежей травки мы набрать не успели. Не до того было. Так хоть так обычай соблюдем. - объяснила баба Оня Мане, укладывая в чугунок пару горстей засушенных грибов. - На начинку пойдут. Кикуня сейчас тесто поставит. Нельзя на Троицу без пирогов.

Мане очень хотелось поучаствовать в процессе готовки, но вспомнив о предостережении бабки, она не стала об этом просить.

Баба Оня будто прочитала её мысли и велела сходить в дом к Светлане, забрать оставшиеся там вещи.

- Тетрадку с рисунком нужно поскорее убрать от греха. Вот в сумку ее и спрячешь. А как домой вернёшься - выбери место поукромнее и храни.

- А выбросить её нельзя? Сжечь? Или - утопить?

- Нельзя, деточка. В рисунке ведь частичка твоя. Придётся его беречь, чтобы себе не навредить.

- И как долго?

- Дак всю жизнь... - выбрав луковицу покрупнее, баба Оня ловко очистила ее от кожуры и сморгнула с ресниц слезинки. - Этот довесок с тобой навсегда. Упрячь подальше да понадежнее, чтобы никто не прознал, и пусть себе лежит. А ты живи себе дальше. Только не доставай.

- Как все сложно... - вздохнула Маня. - Ладно. Пойду тогда.

- Я с тобой... - помятый охлупень вылез из-под лавки и потянулся. - Ох, и досталося мне пока вы обряд творили! Пометало-подергало! Но я всё выполнил, как велено было! Зацепился за лавку, чтобы не унесло! - он низко поклонился бабке и, прихватив подол её платья, попытался его поцеловать.

- Чего чудишь? - баба Оня шутливо погрозила ножом. - Справился - и хорошо. Веревочка пропала?

- В один момент! Как ты и говорила! Я её вокруг ножки лавкиной перевязал, чтобы здесь удержаться!

- Ты же не в обиде, деточка? - баба Оня посмотрела на Маню.

- Нет, конечно! За что мне обижаться?

- За то, что охлупеня твоего оставила. Уж очень о том просил. Его ведь обряд вслед за именем отправил бы.

- К моему портрету?

- К нему. Или к кукляшке. Если бы на неё сработало.

- Я потому и прятался всё время. Боялся тебе показаться до обряда... - пошмыгал носом охлупень. - Не прогонишь, хозяйка?

- Я даже рада! - Маня легонько коснулась торчащих их спутанной шерсти рожек. - Успела к тебе привыкнуть.

- Вот и славно! - улыбнулась бабка. - Будет теперь у тебя, Ведянушка, собственный домовый!

- И буду! И с радостью! Наведу в дому порядок! - охлупень засмотрелся на ловко управляющуюся с тестом кику и примолк.

- Пойду за вещами... - заторопилась Маня.

- К Матрёше загляни. Пусть кто-нибудь из наших тебя проводит.

- Проводим. А как жи! - дворовый осторожно сунулся в дверь и просиял, увидев мирную картину готовки. - Чую пироги! Все получилоси, баба Онечка?

- Мы справились, батюшка-дворовый. Все теперь будет хорошо.

- У меня имя сменилось! Зови меня Ведяной! - предупредила котея Маня.

- Да понял я. Не глухой. - отвесил ей поклон котей. - Приятно познакомитьси снова!

- Красивое имя! А главное - редкое! - Матрёша внесла на подносе прикрытые салфеткой оладьи. - Вот вам от нас. Точнее от Вари. Хорошо она стряпать приловчилась, а до тебя всё ж далеко!

- Вы обряд на имена провели? Тяжело тебе пришлось? - Грапе не терпелось узнать подробности, но баба Оня махнула рукой, чтобы молчала.

- Потом, Грапа. После обсудим. Не хочу, чтобы горчили пироги.

- От таких обсуждениев - могут! - немедленно кивнул дворовый и прищурился на торчавшего подле кики охлупеня. - Ты к кикушке клинья не подбивай, понял? А то ходют тутачки всякие, норовят лишний кусочек себе ухватить!

- Да я только присматриваюсь, братишка! - миролюбиво пробормотал охлупень. - У меня теперя целый дом на попечении станеть! Многому нужно научиться.

- Ну, учиси. - милостиво разрешил кот. - Тольки подальше отодвиньси. А ты, кика, мясце в начинку положить не забудь! Грибы, конечно, ничего так. И яйца с лучком тожи. Но тольки без мясов какие ж пироги??

- Положим и мясо. - улыбнулась ему бабка и попросила, чтобы проводил Маню к Светлане.

- Пусть её энтот, мохнач провожает... - насупился было дворовый, но тут же смягчился. - Хотя... он новичок здеси. Перепутает еще чегоси, напортит... Проведу! Мне не сложно! Мурка в застенке бедует. Не помешает нам. А Светка в городах своих хоронитси. Так что дорожка открыта.

- А Варя, Варя где?

- С Агаповной языками зацепиласи. Максимке оладушков понесла и болтает. И дед при них якорем торчит. Будущностю Максимкину обсуждает!

- Сплетни он собирает! - Матрёша поболтала ложкой в грибном бульоне и зачерпнув, попробовала на вкус. - Соли просит. И поперчить надо.

- Посолим, поперчим, - баба Оня перемигнулась с Грапой, и это не укрылось от вездесущего кота. Всплеснув лапами, он заголосил жалобно:

- Вы бы Матрёшку на путь наставили, бабоньки! У меня вся настроения гаснеть от неё таковской! Вернити прежнюю разукрашку!

- Забудь о прежней! - Матреша осторожно слила через сито грибной отвар и плюхнула на доску исходящие парком грибы. - Кутя всю срамоту за домом складирует. На Троицу костер разведем и спалим всё к Фениной матери!

- Это которая ж Феня? - заинтересовался дворовый, пытаясь незаметно утянуть скользкую полосочку боровика.

- Да мало ли... - туманно пробормотала Матрёша и шлепнула котея по лапе. - Умерь свой пыл, пузатый! Дождись пирогов!

- Вот! - кот оскорбленно поддернул хвостом. - Прежняя Матрёша меня так обидно не обзывала! У тебя дажи тон сменилси на грубый! Фу!

- Ты иди давай куда Оня послала. И девчонку прихвати! И этот тоже пусть с вами прогуляется! - Матрёша чуть подтолкнула охлупеня. - Да, ты. Сходи, проветрись. А мы пока потолкуем.

Когда троица, наконец, покину дом, баба Оня рассказала приятельницам как проходил обряд. Грапа охала, Матрёша слушала молча. А потом прошла в комнату - посмотреть на рисунок.

- Не касайся его только... - прокричала ей вслед Оня.

- Знаю, не дура, - Матрёша склонилась над тетрадкой и нахмурилась. - Знакомая вещица. Не дневник ли нашего пузана?

- Дневник. - баба Оня вздохнула. - Спасибо, что рядом лежал. У меня ведь нет ничего подходящего для рисования.

- Как же вы котеича без дневничка оставили! - Грапа тоже подошла посмотреть. - А рисует девчонка отлично! В точности себя изобразила!

- Да. Повезло ей. - согласилась Матрёша. - Но это нужно поскорее спрятать.

- Спрячет, конечно...

- Девчонка то спрячет, но что скажет котей?

- Мы ему новую тетрадочку приобретем. Я Ведяну попрошу из города прислать.

- Пусть тогда и нарисует что-нибудь на обложке! Кстати, с ней теперь всё нормально?

- Плохо точно никому не сделает. Но всё-равно мне беспокойно. Непростая она девочка. Что-то такое осталось! Чувствую, что осталось!

- Главное, что никому плохого не сделает... у тебя лук подгорает! - Матрёша бросилась к печи, Грапа - за ней. В случившейся суматохе пропустили момент, когда в кухоньку вошел Герасим с охапкой цветов и корзиной, полной румяных глянцевых от меда коврижек.

- Вот. Маманя велела передать. Вас в гости пока дождешься...

- Так заняты были. Шиша ведь знает.

- Потому меня и послала. Ну, и Варю забрать. Там Федька вернулся и сдуру брякнул про переезд.

- Про какой переезд? - непонимающе переглянулись девчата.

- Про наш... - отозвалась Варвара из-за спины Герасима. - Я не хотела говорить раньше времени... У Феди же дом от деда во Мхах пустует. Вот он и занялся им, подремонтировал, подправил, где нужно... Фиса меня давно зовет. Не справляется сама. Вот мы и решили попробовать...

- Переезжаешь, значит... - Матрёша разломила коврижку и понюхала. - Медом пахнет. Ммм... Вкусно!

- Хотим попробовать... - Варвара виновато смотрела на бабу Оню, и та подошла и крепко её обняла.

- Правильно, деточка. Свои домом нужно жить. А на мельницу вы всегда сможете приехать.

- Но Мхи, Оня! Там же вечно что-то происходит!

- Не без этого, Грапа. Сейчас везде неспокойно. Главное - оставаться собой, держаться близких и делать, что должно. Права я, Варя?

- Да! Значит, вы не сердитесь?

- Что ты, милая! У каждого - своя дорога, своя судьба.

- Вы будто прощаетесь. Мхи-то рядом. - Матрёша взяла еще одну коврижку. - Ох и хороша! Передай шише моё восхищение, Герась!

- Передам... Эээ... А ты как будто изменилась? - запоздало удивился Герасим.

- Стала собой! Нечего позориться на старости лет!

- А Тося еще в этих, в горах?

- Еще в гостях. Понравилось ей у сестер.

- Главное, чтобы навсегда там не осталась!

- Вернется Тося. Обязательно вернётся. - баба Оня посмотрела как кика пристраивает охапки цветов над окошком и улыбнулась. - Останешься Троицу отмечать? Будут пироги и большой костёр!

- Заманчиво. Но лучше пойду. Там мать совсем разошлась. Не хочет Варю отпускать.

- И я пойду. - Варвара подняла пустую корзинку. - Передавайте привет...

- Ведяне! - быстро добавила Матрёша, нацелившись на очередной кусок шишигиной выпечки.

- Котеичу оставь. И нам попробовать. - прикрикнула на неё Грапа. - Нельзя же так!

- Да ладно. Тут всем хватит. Я парочку для кути прихвачу. Пойду, отнесу. Пусть порадуется. А то ведь, бедная, совсем сникла. Жду всех желающих на прощальный костёр. Как стемнеет - запалим!

- Пойдём и мы, Герась... - Варвара потянула великана за рукав и тот послушно двинулся к дверям, но притормозил уже у порожка.

- Я ведь новости передать забыл! Викторовну утянуло в болото!

- Анжелу? В болото? - прищурилась Матрёша. - Не верю! Она из любой неприятности вывернется!

- Утянуло! Мельницей клянусь! Анчутки матери успели доложиться, что оржавейник слыхал, как водянихи меж собой сплетничали от том, что в болоте новая трясинница объявилась!

- Так то может и не Анжела вовсе?

- Анжела! Ее беспамятный у топи перестрял. На кольцо поймал да и увел за собой. Так что не завидую я болотным. Ох и не завидую. - Герасим покраснел и нервно подхихикнул. - Викторовна им все дно перебаламутит!..

В сумерках к Матрёше во двор потянулись гости.

Явился дед Семён с бутылью темного, настоянного на ржаных корках кваса. Баба Оня принесла огромный пирог в форме солнца. А Грапа - пшеничную кутью на меду. Шишигиных коврижек к сожалению коврижек не осталось - их подъел расстроенный потерей дневника котей. И только когда Маня поклялась прислать ему из города новую красивую тетрадь и целый набор карандашей, немного успокоился и позволил повязать себе на хвост красивую красную ленточку. Такую же ленточку дрёма повязала на кудряшки накуксившейся кути, и Матрёша милостиво разрешила оставить её на время праздника.

Посмотреть на будущий костер пришёл и Максим, и был тотчас перехвачен дедом для разговора.

- Оставайся на лето в Ермолаево! Погости в бабкином домку! Поживи, приглядися! Вдруг что-то откликнется!

- Агаповна здесь останется. А я буду приезжать. У меня ж работа в городе. И друзья...

- А ты, девка? Ты-то хоть поживешь еще здеся? Отдохнешь, погуляешь... - обратился дед к подошедшей Мане.

- Нам домой надо! В хозяйство вникать! - важно ответил за неё охлупень и опасливо покосился - не заругает ли.

- Нам, правда, нужно ехать. У меня накопилось заказов. Да и не хочется больше встретить Муру и Светлану. И этого вашего Юрича! Вдруг он вернётся, чтобы отомстить?

Маня помнила с какой лёгкостью колдун отобрал у неё голос. Что, если он винит во всем случившимся её и попытается найти, чтобы покарать?

- Вернётси - прогоним! - подлез ей под руку дворовый. - Не впервой!

- Он не в том состоянии, чтобы кому-то мстить, - Грапа отлично поняла страх девушки и поспешила успокоить.

- А в каком он состоянии?

- Развеялси, распылилси! Баба Онечка перестараласи маленько. Но то и хорошо!

- А... Анжелика?

- Вот ей точно не до тебя. Сидит при болоте трясинницей. Да ты сама слыхала, что Герась рассказал.

- Слышала. Только... в это трудно поверить.

- А в то, что с тобой случилоси - в то легко поверить? - сощурился на неё котей.

- Нелегко. - признала Маня.

- То-то!

Сзади неслышно подошла Матрёша с букетом жёлтых цветов.

- Вот. Это тебе. Золотарник, иначе - Золотая розга. Засуши и храни дома. Из них отличный оберег получается.

- А еще золотарник помогает в любовных делах, - состроил смешную гримасу котеич. - Проверено. Знаю!

- Да ну тебя! - отмахнулась от него Матрёша и вдруг обняла Маню. - Спасибо! За все - спасибо! Если б не ты - до сих пор чучелом розовым бы бегала! Стыдоба-то какая на всю деревню!

- Ну что вы... не надо так... - забормотала Маня и забрала у Матрёши букет. - Красивые цветы. Необычные.

- Люблю жёлтый цвет... - начала было Матрёша и замерла. В горле что-то булькнуло, а потом она заорала. - Кутяяя! Мои вещички!! Тащи их скорее в дом, пока не спалили! Разве ж можно такую красоту переводить!

- Матрёшка! Вернуласи! Прежняя! Наша! - заголосил от полноты чувств и котей. - Квасу мне! Квасу! Глотну за Ведянкино здоровьичко!

Посмеивающийся в бороду дед Семён подал дворовому полный бокал и подмигнул Мане:

- Ловко ты сработала, девка! И прально! Матрёша наша уже стала вроде энтого... как его?

- Бренда, - улыбнулась Грапа и показала Мане кружевные, жемчужного цвета перчатки. - Подарить тебе собиралась, просто на память. А теперь для дела сгодятся. Носи их на всякий случай. И помни о силе своих прикосновений!

Маня машинально протянула за руку, но Грапа погрозила ей пальцем и положила перчатки на пенек.

- Вот и разъяснилась твоя особенность, - баба Оня смотрела на Маню с грустной улыбкой. - Твои прикосновения, деточка, способны проявить скрытые желания людей. Будь с этим очень осторожна. Недаром ведь придумали присловье...

- Лично я своих желаний не боюси! - провозгласил довольный котей. - Пойду и прямо сейчас продегуститирую твой новый пирог! Если кто-то тожи хочет его попробовать - поторопитиси это сделать!

В разгар Троицкого пира, когда дед Семён подпалил костер из старых полешек и сухих прошлогодних березовых венков, с улицы протяжно посигналили. Незнакомая машина резко затормозила у забора, и звонкий девичий голос позвал:

- Ау! Кто-нибудь? Подскажите, куда меня занесло? Не в Ермолаево ли??

- В Ермолаево! В Ермолаево! - дружно откликнулись Матрёшины гости, а Маня побежала к калитке с криками: «Динка! Динка!! Ты приехала?! Нашла меня!!»

- Привет, Веснушка! Ты живая! - завопила в ответ Динка, бросаясь к подруге. - Звонок оборвался! Связи не было! Я не знала, что и думать! Хорошо, успела адрес спросить! С самолета - сразу сюда понеслась!

- Дина! Как хорошо, что ты приехала! Я так рада, Динка!!

Помня про произошедшее с Матрёшей, обниматься с подругой Маня не стала, прошептала, что всё объяснит позже и позвала к костру.

- Что у вас здесь творится? - Динка была очень возбуждена. - Какие-то лохматые тетки возле поля бросались на машину! Я чуть не переехала живое бревно! Точнее - не бревно, а какого-то деда! Мне показалось, что это - дед! Он хотел взобраться на капот, прикинь!..

- Так Троица нынче! Русалки гуляют! А лешак за ними подглядывает! - невозмутимо сообщила Динке сияющая стразами Матрёша и сунула ей в руку запотевший от холода стакан кваса. - Вот. Возьми еще пирог! Съешь его побыстрее! Ходит тут у нас один проглот!

- Спасибо, но я на диете... - Динка не успела договорить, как из темноты возникла мохнатая лапа и вцепилась в тарелку, на которой помещался кусок аппетитного пирога.

- Какая ты умница! - промурлыкало рядом. - Подольше на ней посиди, на диетке своей! Пока мы все пироги не прикончим! Приятного тебе аппетиту! Хе-хех!

- Вот я тебе посижу! Вот я тебе покажу чужую диетку! - Матрёша замахнулась на говорившего платочком в розовых пайетках и погнала его куда-то под дружный смех собравшихся.

- А весело у вас... - Динка стрельнула глазами в стоящего неподалёку Максима. - И мальчики ничего такие... А говорила - нет никого. Пожалуй, я могу тут задержаться. Ненадолго. На несколько дней...

- Вот уж нет! - Маня энергично потрясла головой. - Как рассветет - сразу поедем домой! Хватит с меня деревенской экзотики!

Все еще долго сидели у костра. Пели песни, делились забавными историями из жизни.

Динка вовсю кокетничала с Максимом, но парень то и дело поглядывал на Маню и улыбался.

Маня делала вид, что не замечает, хотя эти безобидные знаки внимания были приятны.

Кто знает, может быть в городе они еще встретится: погуляют, сходят куда-нибудь... И ее новая особенность не помешает им дружить. А дальше будет видно...


Конец
#ПроСтрашное
источник