Тучи подползали всё ближе. Яркими росчерками мелькали в их темной глубине золотистые молнии. Раскаты грома почти заглушали продолжающийся неистовый крик петуха и низкие трели деревянной свистульки, запоздало раздавшиеся со стороны калитки.

Подхватив Матрёшу под руку, баба Оня быстро повела её в обход ствола. Грапа спешила следом, заметая их следы еловой лапой.

Девчата успели сделать только один круг, когда налетевший вихрь с легкостью оторвал их друг от друга и расшвырял по сторонам. Матрёша успела ухватиться за ствол, и завопила что-то восторженное, стараясь перекричать ветер.

Очередным порывом унесло развязавшийся поясок из конопли и плетёнку из крысиных хвостов, с которой Матрёша не желала расставаться. Но в этот раз она даже не заметила потери - откинув голову назад, завороженно уставилась на зацепившуюся за макушку ели тучу.

Туча словно живая медленно стала сползать по стволу прямо на Матрёшу, и, наконец, обволокла её со всех сторон, полностью скрыв под собой.

Что-то закричала баба Оня. Грапа попыталась подползти к Матрёше, но ветер не позволил ей этого сделать.

От грохота грома содрогнулась земля, и хлынул ливень.

Постепенно он смыл хлопья черноты с лежащей без сознания Матрёши, но не смог привести её в чувство.

Матрёша очнулась уже дома, после того как баба Оня влила ей в рот несколько капель своей особенной настойки.

Пока кутя и кика вытирали её полотенцами, Матрёша не проронила ни звука. Нахохлившись совой, сидела на лавочке, наблюдая за кикиморами из-под полуопущенных век. Про свою любимую плетёнку из крысиных хвостов она так и не вспомнила, и дворовый счел то за хороший знак.

- Матрёшка! - весело прокричал он в лицо пострадавшей. - Очнуласи или как? Узнаешь меня? Или гразюка последние паморки поотбивала?

Матрёша в ответ попыталась пнуть кота ногой и тихо застонала.

- Не приставай к ней, - попросила Грапа котея. - Видишь, не в себе человек!

- Похоже, что не сработала ваша попытка. Попортила вам гроза работу! - маячивший за дворовым дед испытывающе вглядывался в Матрёшино лицо. - Вроде она, а вроде - и нет. Что-то в нынешней Матрёшке не то, бабоньки!

- Сейчас Онина настойка должна подействовать, тогда и поглядим, - Грапа набросила на плечи Матрёше вязаный плед и легонько похлопала её по щекам, пытаясь пробудить к жизни.

- Матрёша! Ты же не спишь. Посмотри на меня. Пожалуйста. Или скажи что-нибудь. Нам важно понять, как ты себя чувствуешь.

Матрёша молча продемонстрировала всем большой палец, но глаз так и не подняла. И это еще больше встревожило наблюдавшую за ней бабу Оню.

- Ты чего пальцы крутишь? - дворовый слегка подпихнул Матрёшу в бок. - Говорилку простудила? Или от тучи контузию словила? В жизни не видал, чтобы туча человека сожрать пыталаси! Хорошо, что наша Матрёшка оказаласи ей не по зубам.

- Да... с тучей жутковато получилось... - Грапа принесла маленькое зеркальце и расческу. - Вот, Матрёш. Хочешь посмотреться? Косички тебе пришлось состричь, но без них гораздо лучше.

Матрёша проигнорировала вопрос, но Грапа не собиралась сдаваться и упорно продолжала протягивать ей зеркало.

- Матрёш, ну чего ты молчишь? Мы же беспокоимся. Давай, я подержу перед тобой зеркало, а ты только глянешь.

- Убери... - голос Матрёши прозвучал непривычно глухо, и шерсть на загривке дворового немедленно вздыбилась.

Тоненько охнул дед Семён, а баба Оня повернулась к ожидающим сигнала кикиморам и подмигнула. По её знаку те живо вытащили из-под лавки верёвку: кика ловко перехватили ею Матрёшины руки в кистях, а кутя плотно обвязала щиколотки.

- Догадались!.. - прошипела Матрёша и наконец поняла веки. Из пустых глазниц выплеснулась тьма и заструилась по комнате.

Баба Оня быстро плеснула на неё из миски, а потом обхватила голову Матрёши и опустила лицом в воду.

- П-ппусти... - забулькал-захрипел грубый голос, голова дернулась под бабкиными руками. - Пустиии...

- Сейчас отпущу. Только умою... Вот так, это не страшно... - баба Оня кивнула Грапе. - Грапа, помоги!

Взяв поднесенную кикой холстину, Грапа поспешила набросить её на голову Матрёши.

Баба Оня прижала полотно к Матрёшиному лицу и замычала, загукала бессловесную заклятку. Вылетающие из её горла звуки становились всё громче. Легким дребезжанием откликнулись на них стёкла окон, в дымоходе что-то обрушилось с шумом, и под полом затопотал растревоженный суседко.

Наблюдая за манипуляциями бабы Они, дед Семён незаметно для себя прикусил краешек кепки. Дворовый же вцепился в бороденку да так и застыл, позабыв обо всём.

Бесшумно подошла дрёма, помахивая своей фирменной шалькой.

- Готовься, - шепнула ей Грапа. - Видишь, уже не дергается...

Матрёша и правда перестала вырываться и безвольно обмякла на лавочке.

Баба Оня убрала почерневшую холстину, и дрёма начала плавно обмахивать лицо Матрёши, навевая на неё сон.

- Отнеси в баньку, - бабка протянула дворовому скомканную ткань. - Пускай обдериха на полосочки порвет. А мы после сожжем.

- Сей момент! - крутанулся на хвосте кот и пропал.

- Оня! Мне бы капель каких покрепче... - слабым голосом попросил дед Семён. - Стар я стал для таких представлений. Едва на месте устоял, когда из тебя те крики полезли.

- Кикуня, плесни нам хреновухи, - попросила бабка, присаживаясь прямо на пестрый половичок. - Редко я к этому заговору прибегаю. Уж очень тяжко после него...

- Тебе бы полежать... - Грапа попыталась поднять подругу, но Оня воспротивилась.

- Тут побуду. Посижу тихонько, и всё наладится. К сожалению, мы не молодеем, Грапа.

- А с этой то что делать станем? С бути-блогершей нашенской? - дед Семён опасливо поглядывал на привалившуюся к стене и самозабвенно похрапывающую Матрёшу.

- Сначала поглядим, кто в ней угнездилси, - из воздуха вынырнул встрепанный кот и сразу потянулся за чашкой с хреновухой.

Разнервничавшаяся кика шлепнула его по лапе, но дворового было не остановить. Опрокинув в себя содержимое чашки, он подлил еще и довольно икнул.

- Хороша! - крякнул за ним и дед Семён, подтирая кепкой глаза. - Будоражить рецепторы! Ох, и будоражить!

- Анброзия! Нектар! - дворовый облизнулся и снова потянулся к бутыли. - Где одна, там и две. И третья на подходе.

- Хорошего понемножку. А то вон, глаза уже в кучу собрались. - Грапа отодвинула бутыль и тоже осторожно попробовала напиток. - Сильная штука. Кроме мёда и хрена чую какие-то специи. Будто корица, Оня?

- И ваниль... - бабка отпила глоточек из своей чашки и промокнула губы уголком платка. - Передержала немного, но так даже лучше.

- Отличная штука, Оня! - похвалил дед. - Сразу мОзги на место вправляет. Может и Матрёше тогось, нальём половину наперсточка?

- Нельзя, Семён. Под заговором она. Да и не Матрёша это...

- Как так - не Матрёша??

- Вселиласи в неё пакостя... - дворовый допил из бабкиной чашки и подкрутил усы. - А мы её метлой погоним, да, девчатки?

- Боюсь, не получится метлой. Тут дело серьезнее. Сейчас узнаем... - баба Оня поднялась с пола и, взяв принесенное Грапой зеркало, приблизила его к лицу спящей Матрёши.

Стекло разом помутнело, а потом из него на собравшихся оскалился лошадиный череп в капюшоне!

Грапа ахнула.

Дед заблажил тоненько, попятился. Дворовый, напротив, сунулся поближе - хотел получше рассмотреть. Но баба Оня уже подула на изображение и положила зеркало на столешницу стеклом вниз.

- Что за страстюка такой? Как он в неё смог забратьси? - дворовый придирчиво оглядел Матрёшу. - Ни на обманку, ни на отвод непохоже.

- Туча принесла... - задумчиво проговорила баба Оня. - Да, пожалуй, что так и есть...

- А Матрёшка? Настоящая Матрёшка куда подеваласи?

- А Матрёша теперь в его теле... Бедная! Страшно представить её реакцию. Если, конечно, нам удалось вернуть ей разум...

- Но кто этот лошадиноголовый, Оня? - Грапа в волнении заходила по комнате. - И где его теперь искать?

- Пока не знаю. - покачала головой бабка, а в стоящем возле печки ведре забурлила вода и Тоськин голос произнёс сварливо: «Вот прям чувствовала, что от помеченной девчонки начнутся проблемы! Что там у вас опять стряслось, Оня? Рассказывай!»

***

Помеченная девчонка тем временем добралась до мельницы.

Варвара ничего не стала выяснять у неё про уничтоженные грибы, шла молча, лишь изредка подбадривая хнычущую Лидию Васильевну.

Шишига встретила гостью настороженно. Бесцеремонно повертев по сторонам, обнюхала по собачьи и зашипела:

- Придушенную чую! Вот и метка горит! И Лидку уже попортить успела! А может и еще кого? А ну, признавайся!

Воинственный вид старушонки и её болезненные щипки оказались последней каплей, и Маня разрыдалась. Лидия Васильевна тоже принялась всхлипывать и размазывать грязь по щекам, бормоча про погубленные боровики и лисички.

- А ну цыть, Лидка! - прикрикнула на неё шишига. - После пожалуешься. Пока не до тебя. - повернувшись в Мане, скомандовала. - А ты не реви. У нас и без того сыро. Иди вон к печке, погрейся.

Варвара обняла Маню, усадила на пенёк рядом с теплым печным боком, принесла на подносе чашку с горячим душистым чаем и блюдце с парой маковых булочек.

- В руки только не давай! - проворчала шишига, продолжая рассматривать девушку.

- Да знаю я. В руки ничего не давать и из рук ничего не брать... - Варвара пододвинула Мане чашку. - Пей чай. И булочки ешь. Потом поговорим.

- Не может она разговаривать, - шишига пришлёпнула влажной ладошкой Маню по лбу и шикнула на неё, чтобы не отстранялась.

- Знаю... - кивнула Варвара. - Но мы что-нибудь придумаем.

Шишига постояла к чему-то прислушиваясь и, отняв руку, зачем-то подула на неё.

- Знаешь, откуда у тебя эта метка?

Маня отчаянно затрясла головой и смахнула навернувшиеся вновь слёзы.

Ей так хотелось поговорить про непонятную метку! Оправдаться перед страшноватой старушонкой, объяснить, что она не собиралась никого портить! Что не знает, как это смогло получиться!

- Слушай сюда! - шишига повела у неё перед глазами пальцем с длинным загнутым ногтем. - У мамки твоей тяжелые роды были. Знаешь про то?

Нет... - Маня отрицательно качнула головой.

- Не рассказывала, стало быть. Но оно и незачем. А роды были тяжёлые. Придушило тебя пуповиной. Еле откачали. От того и метка появилась. Навья. Знак твоей особенности.

- Как вы об этом узнали? - удивилась Варвара. - Про пуповину?

- По метке всё как по книжке считала. Она ведь не только на лице. Душа девчонки меткой помечена. Её ведь навьи почти забрали.

Душа помечена! Навьи почти забрали! Придушило пуповиной!..

Откровения ужасной старухи лавиной обрушились на Маню, лишив возможности нормально рассуждать и думать.

Перевернув поднос с угощением, она бросилась через комнатушку к выходу и вылетела в открывшуюся дверь, едва не врезавшись в мужика с удочками.

- Лови её, Герась! - закричала старушонка.

- Ты гляди ка... - мужик прихватил Маню за плечо. - У нас гости?

Герась? Богатырь! - некстати всплыли в памяти слова Муры.

Мужик и впрямь оказался огромным и одновременно каким-то неуклюжим.

Извернувшись, Маня изо всех сил вонзила зубы ему в руку и надавила.

Мужик выпустил удочки и с криком отпрянул.

И воспользовавшись свободой, Маня убежала в ночь.
продолжение следует
#ПроСтрашное
источник