Мои бабушка и дедушка

познакомились у старого колодца. Много горя выпала на их веку, но они любили друг друга не только всю жизнь, но и после смерти...

Последнее время, особенно после ухода на пенсию, я стала чаще вспоминать о своем детстве: о местах, где я жила, о школьных друзьях, о поездках в деревню к бабушке на летних каникулах... Раньше некогда было думать об этом: семья, работа. А теперь всё лето и осень я провожу в той самой деревне. Раньше там жила моя бабушка, и мы приезжали к ней всей семьей, с мамой, папой и братом. Но чаще всего, погостив два-три дня, все уезжали, оставляя меня на бабушкино попечение. Именно там я чувствовала себя свободной, хотя тогда этого не осознавала. Меня никто не заставлял рано вставать, самой этого хотелось, чтобы день был длинней.

Я помогала бабушке по хозяйству без принуждения и с удовольствием. Это была отдельная часть моей жизни, которая слилась с бабушкиными хлопотами, заботой обо мне и особенно с ее воспоминаниями... Помню, в большой комнате деревенского дома висела старая, выцветшая от времени черно-белая фотография в скромной рамке. На ней — юная девушка и молодой парень. Она — светловолосая, нежная, с тревожным взглядом больших глаз, как бы спрашивающих: всё ли будет хорошо в моей жизни? И он - очень спокойный, увереннный в себе...

— А кто это на фото, бабуль?

— Я и мой муж, твой дедушка.

— А что с ним произошло, где он?

Пропал без вести. На войне. Давно это было...

И всё, больше бабушка ничего не говорила и надолго замолкала.

В следующий приезд я, делая вид, что спрашиваю впервые, снова задавала те же вопросы, глядя на эту фотографию. Но опять после пары фраз разговор прекращался, бабушка замыкалась в себе, а дальнейшие расспросы не имели

смысла. И ещё что она каждый вечер подходит к портрету, всматриваясь в изображение и чуть заметно шевелит губами. Может, она видела нем то, что никому другому не рассмотреть...

А может, молилась или просто разговаривала со своим погибшим мужем? Кто знает, может, и прощения у него просила за то, что жива до сих пор, а его давно нет.

Я подумала тогда, что если, как бабушка, долго буду смотреть на фото, то увижу то, что при первом взгляде не заметишь. Принесла табуретку, взобралась на нее, но ничего нового на снимке не увидела: молодой мужчина и юная красавица, очень счастливые... Это совсем не вязалось с бабушкиным постаревшим лицом, грустными глазами и горькими складками у губ. Если бы я точно не знала, что это она в молодости, ни за что бы не поверила. Но всему свое время... Как-то я приехала в деревню на зимние каникулы. Шестнадцать лет мне тогда было. За окном мела метель, в печке потрескивали дрова, а мы с бабушкой сидели за столом, как раньше, и пили чай с вареньем. И снова я попросила ее рассказать о дедушке, который так и остался молодым...

— Ну что ж, внученька, теперь можно и рассказать, ты уже взрослая. Есть тайна, которую я ношу в себе много лет, Знала о ней только тетя Таня, родственница моего мужа, да ее давно уж нет в живых... Наверное, если бы я открылась кому-то из близких раньше, мне легче бы стало. Но не случилось, не смогла я. Очень боялась, что не поверят или просто сочтут сумасшедшей. Видно, пришла пора...

Я сидела не шевелясь, затаив дыхание. — Когда мне было четырнадцать лет, — рассказывала бабушка, — родители умерли от тифа, и мать, и отец одновременно. Остались мы в четвёртом: я и три младших сестренки. Поскольку старшей была я, то и заботы о сестрах легли в основном на меня. Я сразу почувствовала себя взрослой. Тяжело мы жили. Из родных был только дядя Тихон, двоюродный брат отца. Он изредка навещал нас. В первый год без родителей дядя помог посадить нам огород, советовал, что и как делать по хозяйству. Больше никто


не помогал. Да я ни на кого и не в обиде, всем тогда нелегко было. Бабушка задумалась, вспоминая, потом продолжила:

— И вот однажды — мне тогда уже исполнилось семнадцать — приехал дядя Тихон и сказал, что нашел мне жениха. Я воспротивилась. Мол, не знаю ведь человека совсем, никогда его не видела.

Но дядя не принял никаких возражений, а сообщил, что это дело решенное. Сказал как отрезал. Бабуль, ты согласилась? Я бы на твое месте ни за что не пошла замуж за нелюбимого.

— Ну во-первых, дядя Тихон -единственный, кто помогал нам в самые тяжкие времена, не бросил сирот. А потом, как я могла спорить со старшим? Это было не принято.

-Да и трудно было. Представляешь,

сколько дел надо было переделать за день, чтобы просто выжить? Сестры, конечно, помогали, но они были еще слишком малы. С лета нужно было заготовить дров — зимы были суровые, студеные.

А огород?

Вскопать землю с осени, весной

всё посадить, потом регулярно пропалывать грядки и осенью собирать урожай. Еще не забывай, что

я должна была и в колхозе работать. А тут еще одна напасть наш дом стал разрушаться, надо было срочно его ремонтировать. А как со всем этим справиться без мужских рук? Вот я и подумала тогда, что если человек хороший попадется, то со временем привыкну к нему, а может, и полюблю...

Перед днем сватовства было очень тревожно, я буквально места себе не находила. Пошла к колодцу за водой. Вдруг слышу за спиной:

— Девица-красавица, дай воды напиться! Оглянулась — рядом парень стоит. Высокий такой, статный, красивый. Волосы темные, глаза синие. Я дала ему воды, а он напился и спрашивает:

— Зовут-то тебя как?

— Ульяна.

— А я Степан. Спасибо, Ульяна, уж больно вкусная вода в твоем колодце. Не прогонишь, если снова попить приду? Я не ответила, только глаза опустила. Какие могут быть встречи, если завтра мне сватов засылают? Ушел Степан, и так тоскливо сразу стало: приглянулся он мне, к тому же видно было, что я ему тоже понравилась. Что делать? С дядей Тихоном говорить было бесполезно, он уж всё решил. Я проплакала весь вечер, думая о том, что жизнь слишком жестока и несправедлива ко мне...

Но зря я на судьбу свою сетовала. Наутро сваты приехали и жениха привезли. Как было удивительно и радостно увидеть с ними того Парня, что вчера пил воду из нашего колодца. Стали мы женихом и невестой — вот счастье-то было...

Сыграли свадьбу и стали жить душа в душу. Стёпа и дом подправил и двор в порядок привел, и о младших сестрах моих заботился. Не припомню, чтобы мы с ним когда-нибудь ссорились, а ведь. Характер-то у меня не сахар. Бывало, не понравится что-то, я замолчу и не разговариваю ни с кем целых полчаса. А Степа подойдет, обнимет меня и скажет: — Какая ты у меня хорошая... и все печали проходили, как будто и не было ничего. Повезло мне с мужем, так он меня любил, что до сих пор это чувствую... Через год у нас сынок родился, а ещё через три года — дочка. Как Стёпа детишек любил - не описать. Всё представлял, как они вырастут, учиться будут, свои семьи создадут...

Но не суждено было Стёпе увидеть всё это, не дожил он до этого времени. Может, из-за что нам в деревне завидовали многие, ну и сглазили... Бабушка замолкла и как-то странно посмотрела — словно сквозь меня, сквозь стену, сквозь разыгравшиеся ветер и вьюгу.

Потом продолжила:

— Перед самой войной, весной сорок первого, работал Стёпа на тракторе недалеко от кладбища.

Вечером домой пришел взволнованный, бледный, даже сказать толком ничего не мог. Только

вошел — дверь сразу запер на засов и на замок.

— Стёпушка, да что с тобой? ты весь дрожишь.

— Плохо мне, Уля, сил совсем не стало. Дай попить. Я скорее налила в кружку воды.

— Пей, только вода нагрелась за день. Давай принесу свежей из колодца?

— Не смей! — крикнул он. — Там призрак... Он... Она... Не знаю...

Гнался за мной с самого поля...

Есть муж отказался. А ночью лег рядом, прижался ко мне и тихо‚ тихо говорит:

— Страшно мне, Уленька, обними меня крепче...

Я просто не узнавала своего мужа, обычно такого сильного и смелого. Не иначе, как нечистая сила его попутала... Но вскоре рассвело, закукарекали третьи петухи, нечистая сила вся попряталась. Степа пришел в себя и рассказал:

— Понимаешь, вчера мне участок для пахоты отвели у самого кладбища. Все ребята свою работу раньше закончили, а мой трактор вдруг сломался. Пришлось задержаться. Перед уходом попросили меня другие трактористы подождать Ивана, сменщика, который собирался ночью работать.

Закончил я пахать свой надел, а Иван всё не идет. Луна светила так ярко, что всё вокруг было видно, почти как днем. Слышу - какой-то шорох. Встал, огляделся. Вдруг ни с того ни с сего поднялся сильный ветер, и со стороны погоста ко мне направилась человеческая фигура. Я громко крикнул: - Иван, это ты?

— Тишина. А фигура приближается. - Да ответь же ты! — Снова ни единого звука...

И тут гляжу, прямо на меня человек идет в плаще с наброшенным на голову башлыком. Стал приглядываться — и голова закружилась - от страха. Я не увилел у него ни головы, ни ног. Это призрак! И не идет, а бы плывет прямо над землей по воздуху и косу в руках держит... Побежал я так быстро, как только мог. А призрак не отстает. Уже довольно далеко от кладбища отбежал, когда услышал за спиной жуткий хохот и слова: «Всё равно моим будешь» А голос женский, и такой зловещий, что аж до самых костей меня пробрал...

Всё утро я успокаивала мужа. Говорила, что померещилось ему это, мало ли что бывает рядом с кладбищем... Может, какая-нибудь

нищенка людей пугала. А он всё свое твердит:

— Нет, Улюшка, это смерть за мной приходила.

— Опять ты за свое! Не сочиняй, Стёпа. Ты разве дед какой старый? Совсем ведь еще молодой парень.

И мастер на все руки. Семья у тебя, дети малые. Наша жизнь еще только началась! Мне казалось, что я успокоила мужа, но с тех пор он другим стал. Был веселым, жизнералостным, а теперь смеяться стал реже, из дома по вечерам перестал выходить. А к кладбищу - и вовсе не приближался. Всё это случилось весной сорок первого, в мае. А в июне... Помню, выходной день был. Оправились мы всей семьей на ярмарку. Да только вышли на улицу, увидели, что около репродуктора собрались все наши деревенские. Диктор громко объявил, что началась война. В первый призыв Степана и забрали. А вскоре я почувствовала, что беременна. Осталась с двумя детьми и в ожидании третьего. Да и сестры по-прежнему с нами жили. В сентябре зашла ко мне Стёпина сестра Глаша. Мы - давно не виделись, и я встретила ее с радостью. Однако вела она себя как-то напряженно, как будто-то что- то сказать хотела, но не решалась.

Я помочь ей решила. Говорю:

- Ну что, Глашенька, выкладывай, какие у тебя новости.

— Да вот, Уля, мы вчера с соседками в город ходили, в Церковь. Чтобы успеть к заутрене, в двенадцать часов ночи вышли. Идем по деревне, кладбище прошли...

— И что же? Кони с повозкой... В твой двор... Я села на ступеньки крыльца и расплакалась. В нашей деревне ходила легенда, которую еще в детстве мне рассказывала бабушка. Вечером или ночью над кладбищем появляется свечение, а потом откуда ни возьмись возникает тройка белых лошадей, запряженная в повозку. Тройка летит по воздуху искры разлетаются во все стороны от копыт. В чьем дворе исчезнет — там скорой смерти ждать нужно...

А через несколько дней пришло известие, что пропал мой Стёпушка без вести. Бабушка замолчала, на ее глазах показались слезы.

— И с тех пор ты его не видела? — Видела... Она перекрестилась и продолжила:

— Плакала я очень, не могла понять, как он мог меня оставить, Тетка Степана Татьяна меня предостерегала: «Смотри, Ульяна, приплачешь еще, не дай Бог»

— А что значит «приплачешь»? - Считается, что плакать по умершему можно только до сорокового дня. Потом душа покидает место, где жила. Души же тех, по которым плачут и после этого срока, не могут успокоиться и страдают. А я всё не могла смириться. Как только оставалась одна в комнате, без детей и сестер, так и плакала: «Милый мой Стёпушка, как мне тяжко без тебя, почему ты меня с собой не забрал? Ничего мне не нужно в жизни, если нет тебя...» Тетя Татьяна, навестив нас, не стала обнимать меня и плакать, хотя очень любила племянника. Она строгим голосом сказала:

— Хватит стенать, Ульяна. Тебе сейчас о детях надо думать, и в первую очередь молиться о благополучных родах. А Степана уже не вернешь... Вовремя она меня образумила. Двое детей и третьим беременна —а я всё плачу и плачу. Зимой родила я девочку, маму твою.

Тяжелые роды были, думала, не выживу, но обошлось. Страшно подумать, что было бы, если бы дети без меня остались. А времена наступили совсем тяжелые: немцы в деревне стояли. Однажды поздно вечером, когда сестры и дети спали, я штопала детскую одежду. За окном мела метель, слышно было, как ветер свистит. Вдруг — тихий стук в окно. Я, конечно, сильно испугалась. Превозмогая страх, подошла к окну, отдернула занавеску и глазам своим не поверила: там муж мой стоит в солдатской шинели, засыпанной снегом. Лицо худое, измученное. Я скорее открыла дверь, впустила его в дом.

— Степа, неужели это ты? Живой! Только худой ты очень и бледный... Давай я соберу на стол, ты ведь, наверное, голодный...

— Не надо, Уля, я не голоден. Подойди лучше ко мне и расскажи, как ты живешь, как детки наши?

- А у нас их теперь трое. Я еще одну девочку родила, Оленьку.

— Знаю.

— А кто тебе сказал? Может, написал кто? — Об этом не спрашивай. Просто знаю, и точка. Я на дочку посмотреть пришел. Очень захотелось увидеть, какая она... Мы пошли с ним в комнату, где в люльке сладко спала наша младшенькая. Наклонился Стёпа над

ней и ласково прошептал:

— На меня похожа, только светленькая. И глаза синие...

Обнял он меня крепко. Тут я почувствовала, какие у Стёпы руки холодные...

— Ты замерз, милый?

— Да, немного... Я постелила чистое белье, уложила любимого в постель. И было у нас счастье до самого рассвета... Одно меня смущало: никак муж согреться не мог и странный он стал какой-то. Тихий совсем. Голос глуховатый. И говорит так мало... «Ничего, Стёпушка милый, я тебя своей любовью отогрею», — подумала я, прижимаясь к родному плечу.

— Уля, я тебя очень прошу, не говори никому о том, что я был здесь.

— Мог бы и не просить, Стёпа, сама догадливая. В деревне ведь немцы стоят, мало ли что, еще найдут и расстреляют. — Не переживай, меня невозможно расстрелять. Не только немцы, а никто не должен знать о том, что я приходил. Странная была его просьба, но допытывается и выяснять я не стала. И вот ведь что удивительно: уснула я ненадолго, а проснулась — нет рядом мужа. Как он ушел, почему

не попрощался? Боюсь у сестер спросить, не видели ли они Степана. Может, приснилось мне всё это, привиделось? Весь следующий день ходила сама не своя. Одна из сестер заметила:

— Что с тобой, Уля? Может, ты ждешь кого? Так и тянет тебя к окну, всё на улицу выглядываешь.

— Всё в порядке, не волнуйся...

Я помнила слова Степана никому не говорить о его приходе. Вечером я уложила детей спать и села шить. А сама украдкой посматривала в заинлевевшее окошко, ждала. Снова еле слышный стук... Пришел мой Степа. Хотелось расспросить его о войне, о том, что с ним случилось, как выжил, да и о, дальнейшей нашей жизни тоже...

Сам Степан ничего не рассказывал, а я вопросы задавать не решалась. Видела, что не настроен он на разговоры. Так продолжалось несколько месяцев. Каждый день муж приходил ко мне ночью, с рассветом исчезал, Однажды выдержала и спросила:

- Стёпушка, где обитаешь, куда уходишь от меня?

—Не спрашивай лучше об этом, Уля. Далеко я ухожу. Нельзя мне днем здесь быть.

— Сколько уж мы с тобой встречаемся, а дети и не знают, что их папа живой, младшая — та ведь и вообще тебя ни разу в жизни не видела.

— Нельзя им меня видеть, Уля. Только ты можешь. Я тебя никогда не оставлю. Не могу без тебя...

Мне Казалось странным, что с самой первой нашей встречи ни разу не довелось увидеть и услышать, как Степан выходит ни половицы не скрипнут, ни двери, даже шагов не слышно. А я перед его уходом, как нарочно, засыпала. Время шло... Я вроде бы и счастлива была, мужа каждый день видела, миловалась с ним все ночи, а всё равно было тревожно. С самого утра ждала Степана, все дела справляла механически, как будто это не я. Одна мысль сверлила поскорее бы вечер, и Стёпа опять будет рядом, будет обниматься со мной до рассвета и слова любви говорить. Только мне всё время казалось, что он мерзнет, руки его всегда были холодными. А на дворе холодно, трескучие морозы стояли. Я предложила мужу:

— А давай я в городе тебе тулуп на картошку выменяю? Чтоб тепло было, а то, видно, шинель твоя со‚ всем не греет.

Но он наотрез отказался:

— Не нужно, Уленька. Мне не бывает холодно, и жарко не бывает.

Наступила весна, дни стали длиннее, а ночи короче. Степан стал всё позднее приходить и всё раньше уходть. — Милый мой, почему ты не успеешь прийти, как уже уходишь?— Светает рано. А мне нужно до рассвета уйти.

Так жизнь моя превратилась в одно сплошное ожидание, и я не заметила сразу, как сама изменилась: побледнела, исхудала, как будто больная стала..

С утра ходила осунувшаяся, делала только самое необходимое. Только ночью, с приходом любимого, я возвращалась к жизни, все не могла налюбоваться на него...

Однажды навестила нас с детьми тетя Татьяна. Она посмотрела на меня тревожным взглядом и спросила прямо: — Что с тобой происходит, Ульяна? Я уже давно заметила перемены в тебе, но как-то опасалась спросить. А сейчас вижу, что дело серьезное... Я и в самом деле чувствовала себя отвратительно, и сама стала бояться своего состояния. Тетя начала настойчиво расспрашивать, и я не сдержала обещания, данного мужу, рассказала ей о том, что каждую ночь ко мне Стёпа приходит. Тетя пришла от моего рассказа в ужас и сказала, что надо срочно бороться

с нечистой силой... Она сбегала к себе домой, принесла каких-то сушеных трав, освященного мака и - сказала мне, что нужно делать. Но, я даже не понимала, что она имеет в виду под «нечистой силой». Долго раздумывала, стоит ли обряд проводить: вдруг мужу это не понравится? Было страшно за себя, за детей. Однако я сделала всё так, как велела тетя Таня, и всю ночь не могла заснуть. Ждала Степу, а он не пришел. На следующую ночь пошла я к старому колодцу за водой. Давно мы уже хотели другой выкопать, да не успели. Старый же колодец стоял в самом конце двора, а сразу за ним начинался соседский сад, запущенный и заросший. Туда и днем-то ходить было страшно, а уж ночью и подавно... Но неведомая сила повлекла меня к колодцу. Только ведро ударилось о воду, как вдруг кто-то до плеча моего дотронулся, так мягко, нежно...

— Степан!

— Милая моя, что же ты наделала? Я же просил тебя никому обо мне не говорить, а ты тете Татьяне рассказала. Были бы мы с тобой всегда вместе, а теперь... Это наша последняя встреча, и больше ты меня никогда не увидишь. Помню, что у этого колодца мы когда-то впервые встретились, здесь и простимся навсегда. И еще скажу тебе, Уля:

не сможешь ты больше никого полюбить, обо мне одном будешь думать. Прощай, любимая...

И опять я не заметила, как он исчез. Ещё чувствовала нежное прикосновение руки на плече, а самого Стёпы уже не было. Как будто растворился. Ни разу с тех пор я его не видела. Даже не снился мне Никогда.

— А почему ты замуж не вышла, бабушка? Жизнь же продолжалась, и ты была еще молода...

— Были, конечно, поклонники, которым я нравилась, но никого из них не смогла полюбить. А как без любви? Предсказания Степана сбылись: до сих пор люблю только его одного. И так по нему скучаю...

Когда приходит зима, и за окном метет метель, я часто подхожу к окну: вдруг опять услышу тихий стук, выгляну и увижу его...

Но уж сколько лет прошло, а Стёпа всё не приходит. И к старому колодцу хожу иногда, вспоминаю две наши встречи, первую и последнюю. Но и там его нет... Правда, есть надежда на скорое свидание, ведь мне уже недолго жить осталось. Да вот только узнает ли он меня?

С того времени уже очень много воды утекло. Бабушкин дом давно стал любимой дачей для меня, моих детей и внуков. Сын Костя перестроил его, чтобы нам всем хватало места. Теперь в нашем доме есть водопровод. А старый колодец так и остался на краю участка. Костя хотел засыпать его и сравнять с землей, но я не дала, и он просто надежно закрыл его. Говорят, что старые колодцы нельзя засыпать, это может привести к несчастью. Иногда я прихожу туда и ощущаю присутствие бабушки Ульяны и деда Степана. Они давно вместе, как и хотели. Я это чувствую...

За гранью реальности. Мистические истории. 

#мистическиеистории