Предыдущая публикация
Возвращенные.
Спецпроект Коммерсанта. Ноябрь
Ноябрь
«Еды все меньше, постоянно взрывы»
Весь ноябрь Затолокины просидели в подвале. Им удалось относительно комфортно обустроиться. Соседи принесли несколько старых автомобильных аккумуляторов, слили в генератор бензин с оставшейся машины — получилось наладить освещение. «Три маленьких диодика на весь подвал. Но это уже бесценно — не в полной темноте сидишь,— говорит Юля.— Пока был бензин, мы заряжали Ритке телефон, она в игрушки играла. Детям ведь очень сложно целыми днями сидеть — хочется бегать, прыгать. А у нас даже ходить негде было в подвале, везде спальные места. Не каждый взрослый выдержит такое — а она активная такая, непоседливая. С телефоном удавалось ее хоть на время занять». Еще Рита плела из бисера, а Юля вязала крючком: «Я свитера старые распустила и связала шесть пар носков». Играли в карты. И все читали.
«Мы очень, очень много книг перечитали,— смеется Анна.— Ну представляете, день за днем сидишь в подвале, день за днем. Все это тянется и тянется, очень хочется себя чем-нибудь занять. У нас была пачка детских журналов "Непоседа" и "Тридевятое царство" — мы их просто зачитали, всем подвалом ребусы разгадывали. Бабушка с дедушкой очки надевали, фонарики включали и сказки детские читали».
Сосед принес старенький DVD-плеер с крохотным экраном и стопку дисков. Так в подвале появилось кино — час-два перед сном. «Мы все сериалы НТВ пересмотрели, наверное»,— смеется Юля.
Как бы странно это ни звучало, Затолокиным очень помогли дроны. Многие БПЛА просто падали на землю — без взрыва. Сергей разбирал их, доставал аккумуляторы, подсоединял лампочки или диоды — получались неплохие фонарики для чтения. «Сначала мы боялись, конечно. Когда первый дрон на огороде упал — даже близко не подходили. А потом Сережа потихоньку начал их изучать,— рассказывает Анна.— Знаете, есть такие большие металлические бидоны для молока, на 40 литров. Вот он этот бидон почти до верха заполнил разобранными дронами — так много их было».
Постепенно Сергей нашел подход и к паданцам с неразорвавшимися снарядами — откручивал боеприпас и уносил в кусты. «Мы боялись каждый раз, что он их в руки берет. А он шутил, что станет сапером, когда все закончится,— вспоминает Анна.— Зато у нас было очень много фонариков, мы их и соседям раздавали. Потому что в подвале самое главное — свет. Мы даже не представляли, как соседи жили в темноте».
В подвале Ольги со светом было намного хуже — и это сказалось на психологическом настрое. Люди постепенно замыкались в себе, говорит она: «Практически все время сидели молча. Казалось бы, собрались девять человек, можно о чем-то и поговорить — а нам в такой ситуации и говорить не хочется. Бывали вечера, когда темы находили, да. Где-то даже немножко посмеемся. Но в основном жили мы в отчаянии, в тоске — поэтому молчали. Просто слов не находили, оказавшись в такой ситуации. И с каждым днем было все тяжелее, тяжелее, тяжелее...»
Единственной ниточкой из внешнего мира было карманное радио. Его включали раз в день — берегли батарейки. «Слушали курские новости, что там передают по обстановке. Помню, услышали, что наши контролируют трассу "Суджа—Рыльск" — а это ж наша трасса! Мы так обрадовались. Потом передавали: "Новоивановка освобождена", "Казачья Локня освобождена". Значит, и нас скоро освободят! А потом через несколько дней слышим: "Идут бои за Новоивановку", "Идут бои за Казачью Локню". Господи, как же это, думаем. Потом вроде снова их освободили, потом опять идут бои,— вспоминает женщина.
Но, знаете, ни разу мы по радио не слышали такой фразы: "Остались мирные жители в селах, нужно решать этот вопрос, нужен коридор". Мы очень ждали такого сообщения — но его не было».
В такой гнетущей атмосфере люди ложились спать уже в шесть вечера. «Так бока болели потом,— усмехается Ольга.— Но выспаться не получалось. Ночью просыпаешься от взрывов, от свиста снарядов. "Баба-яга" летит — ревет, как трактор, маленькие дроны жужжат… В общем, в сон упадешь, но не спишь».
Она постоянно думала про погибшего мужа и переживала за маленькую дочь. Но эмоции приходилось скрывать: «Ночью поплачешь втихую, когда все спят. А днем старались держаться и без слез жить, это не очень-то одобрялось. Все-таки люди вокруг чужие, у каждого свое горе. Твои слезы никому здесь не нужны».
Ольга молчит, а я смотрю на ее дочь, которая увлеченно играет в телефоне. Не могу представить, как эта маленькая девочка неделями сидела в темном подвале в окружении молчащих, отчаявшихся взрослых. «Пока Вова был жив, он все время ее подбадривал. А потом, когда папы не стало, ей тяжеловато было. Света нет, никакого занятия нет. Папы нет. Еды все меньше, постоянно взрывы,— вздыхает Ольга.— Наташа молилась часто. Когда что-то бахает — сидит, шепчет "Отче наш".
Конечно, она боялась. Хорошо, что животные были рядом — котик, собачка… Она постоянно с ними возилась. Животные, я думаю, и спасли ее в этой ситуации».
Я вспоминаю, что у Скворцовых был свой пес — немецкая овчарка. Не подумав, спрашиваю, что с ним стало.
— Гром потом ушел с нашими солдатами,— гордо говорит Наташа.— Он им помогает. Бабушка сказала, его взяли в разведку.
— Да, Грома в разведку взяли,— вздыхает Ольга и гладит ее по голове.— Он живой, наш Гром, просто ушел с разведкой.
Потом она смотрит мне в глаза — и я все понимаю. Этот вопрос не надо было задавать при ребенке.
«Зачем мне эта учеба, когда война?»
В один из заездов украинская комендатура предложила Затолокиным записать из подвала видеообращение к Владимиру Путину: «Расскажите ему, что здесь люди живут». Все отказались — «непонятно, куда это пойдет и зачем это нужно». Военные все равно раздали людям продукты, а вечером привезли школьные учебники: Макару для первого класса, Рите — для третьего. «Сказали, что взяли их в соседней Лебедевке, там школа осталась цела. Пусть, мол, дети хоть так учатся»,— говорит Анна. И смущенно улыбается: «Мы недолго проучились — какая учеба в подвале. Да и ситуация стала такая, что не до учебников».
Скворцовым украинцы тоже привезли учебники. «Поначалу мы пытались считать, писать, стихи учили. Но Наташа учиться не очень-то любит.— признается Ольга.— Начались капризы: "Зачем мне эта учеба, когда война?". Я говорю: "Ну мы же выберемся, будет мир. Ты должна уметь считать, читать, писать грамотно". Но потом начали потихоньку разбивать наше подворье — то снаряд летит, то стреляют, то просто холодно и темно в подвале. Ну и бросили мы вообще учиться».
продолжение следует
#спецпроэкт
источник
«Еды все меньше, постоянно взрывы»
Весь ноябрь Затолокины просидели в подвале. Им удалось относительно комфортно обустроиться. Соседи принесли несколько старых автомобильных аккумуляторов, слили в генератор бензин с оставшейся машины — получилось наладить освещение. «Три маленьких диодика на весь подвал. Но это уже бесценно — не в полной темноте сидишь,— говорит Юля.— Пока был бензин, мы заряжали Ритке телефон, она в игрушки играла. Детям ведь очень сложно целыми днями сидеть — хочется бегать, прыгать. А у нас даже ходить негде было в подвале, везде спальные места. Не каждый взрослый выдержит такое — а она активная такая, непоседливая. С телефоном удавалось ее хоть на время занять». Еще Рита плела из бисера, а Юля вязала крючком: «Я свитера старые распустила и связала шесть пар носков». Играли в карты. И все читали.
«Мы очень, очень много книг перечитали,— смеется Анна.— Ну представляете, день за днем сидишь в подвале, день за днем. Все это тянется и тянется, очень хочется себя чем-нибудь занять. У нас была пачка детских журналов "Непоседа" и "Тридевятое царство" — мы их просто зачитали, всем подвалом ребусы разгадывали. Бабушка с дедушкой очки надевали, фонарики включали и сказки детские читали».
Сосед принес старенький DVD-плеер с крохотным экраном и стопку дисков. Так в подвале появилось кино — час-два перед сном. «Мы все сериалы НТВ пересмотрели, наверное»,— смеется Юля.
Как бы странно это ни звучало, Затолокиным очень помогли дроны. Многие БПЛА просто падали на землю — без взрыва. Сергей разбирал их, доставал аккумуляторы, подсоединял лампочки или диоды — получались неплохие фонарики для чтения. «Сначала мы боялись, конечно. Когда первый дрон на огороде упал — даже близко не подходили. А потом Сережа потихоньку начал их изучать,— рассказывает Анна.— Знаете, есть такие большие металлические бидоны для молока, на 40 литров. Вот он этот бидон почти до верха заполнил разобранными дронами — так много их было».
Постепенно Сергей нашел подход и к паданцам с неразорвавшимися снарядами — откручивал боеприпас и уносил в кусты. «Мы боялись каждый раз, что он их в руки берет. А он шутил, что станет сапером, когда все закончится,— вспоминает Анна.— Зато у нас было очень много фонариков, мы их и соседям раздавали. Потому что в подвале самое главное — свет. Мы даже не представляли, как соседи жили в темноте».
В подвале Ольги со светом было намного хуже — и это сказалось на психологическом настрое. Люди постепенно замыкались в себе, говорит она: «Практически все время сидели молча. Казалось бы, собрались девять человек, можно о чем-то и поговорить — а нам в такой ситуации и говорить не хочется. Бывали вечера, когда темы находили, да. Где-то даже немножко посмеемся. Но в основном жили мы в отчаянии, в тоске — поэтому молчали. Просто слов не находили, оказавшись в такой ситуации. И с каждым днем было все тяжелее, тяжелее, тяжелее...»
Единственной ниточкой из внешнего мира было карманное радио. Его включали раз в день — берегли батарейки. «Слушали курские новости, что там передают по обстановке. Помню, услышали, что наши контролируют трассу "Суджа—Рыльск" — а это ж наша трасса! Мы так обрадовались. Потом передавали: "Новоивановка освобождена", "Казачья Локня освобождена". Значит, и нас скоро освободят! А потом через несколько дней слышим: "Идут бои за Новоивановку", "Идут бои за Казачью Локню". Господи, как же это, думаем. Потом вроде снова их освободили, потом опять идут бои,— вспоминает женщина.
Но, знаете, ни разу мы по радио не слышали такой фразы: "Остались мирные жители в селах, нужно решать этот вопрос, нужен коридор". Мы очень ждали такого сообщения — но его не было».
В такой гнетущей атмосфере люди ложились спать уже в шесть вечера. «Так бока болели потом,— усмехается Ольга.— Но выспаться не получалось. Ночью просыпаешься от взрывов, от свиста снарядов. "Баба-яга" летит — ревет, как трактор, маленькие дроны жужжат… В общем, в сон упадешь, но не спишь».
Она постоянно думала про погибшего мужа и переживала за маленькую дочь. Но эмоции приходилось скрывать: «Ночью поплачешь втихую, когда все спят. А днем старались держаться и без слез жить, это не очень-то одобрялось. Все-таки люди вокруг чужие, у каждого свое горе. Твои слезы никому здесь не нужны».
Ольга молчит, а я смотрю на ее дочь, которая увлеченно играет в телефоне. Не могу представить, как эта маленькая девочка неделями сидела в темном подвале в окружении молчащих, отчаявшихся взрослых. «Пока Вова был жив, он все время ее подбадривал. А потом, когда папы не стало, ей тяжеловато было. Света нет, никакого занятия нет. Папы нет. Еды все меньше, постоянно взрывы,— вздыхает Ольга.— Наташа молилась часто. Когда что-то бахает — сидит, шепчет "Отче наш".
Конечно, она боялась. Хорошо, что животные были рядом — котик, собачка… Она постоянно с ними возилась. Животные, я думаю, и спасли ее в этой ситуации».
Я вспоминаю, что у Скворцовых был свой пес — немецкая овчарка. Не подумав, спрашиваю, что с ним стало.
— Гром потом ушел с нашими солдатами,— гордо говорит Наташа.— Он им помогает. Бабушка сказала, его взяли в разведку.
— Да, Грома в разведку взяли,— вздыхает Ольга и гладит ее по голове.— Он живой, наш Гром, просто ушел с разведкой.
Потом она смотрит мне в глаза — и я все понимаю. Этот вопрос не надо было задавать при ребенке.
«Зачем мне эта учеба, когда война?»
В один из заездов украинская комендатура предложила Затолокиным записать из подвала видеообращение к Владимиру Путину: «Расскажите ему, что здесь люди живут». Все отказались — «непонятно, куда это пойдет и зачем это нужно». Военные все равно раздали людям продукты, а вечером привезли школьные учебники: Макару для первого класса, Рите — для третьего. «Сказали, что взяли их в соседней Лебедевке, там школа осталась цела. Пусть, мол, дети хоть так учатся»,— говорит Анна. И смущенно улыбается: «Мы недолго проучились — какая учеба в подвале. Да и ситуация стала такая, что не до учебников».
Скворцовым украинцы тоже привезли учебники. «Поначалу мы пытались считать, писать, стихи учили. Но Наташа учиться не очень-то любит.— признается Ольга.— Начались капризы: "Зачем мне эта учеба, когда война?". Я говорю: "Ну мы же выберемся, будет мир. Ты должна уметь считать, читать, писать грамотно". Но потом начали потихоньку разбивать наше подворье — то снаряд летит, то стреляют, то просто холодно и темно в подвале. Ну и бросили мы вообще учиться».
продолжение следует
#спецпроэкт
источник
Следующая публикация
Нет комментариев