Олег с Пашкой шли по пыльной гравийной дороге и весело болтали, как вдруг в одном из гаражей с протяжным скрипом открылась покрытая ржавчиной металлическая дверь. Друзья резко остановились. Из темного проема с сопением и покашливаниями вылезли две серые фигуры в потертой рваной одежде и направились к мальчишкам, щурясь от яркого весеннего солнца.

— Бежим?! — шепнул Пашка.

— Погоди, зачем сразу. Может узнать надо им что, — ответил Олег, с нарастающей тревогой наблюдая за приближающимися незнакомцами.

— Эй, щеглы, деньги есть? — пробасил тот, что повыше, обдав испуганных шестиклассников отвратительной вонью из покрытого засохшими болячками рта.

— Наверняка есть, Яша! — писклявым голосом сказал его приземистый одутловатый спутник и улыбнулся гадливой улыбкой. — Им же родители на школьные завтраки дают!

Гаражный кооператив «Колесо», примыкавший к руинам заброшенного дизельного завода, пользовался в Лесноградске дурной славой. В девяностые на заводе произошла крупная авария, после которой директор предприятия и еще несколько человек бесследно исчезли, а приехавшая по такому случаю столичная комиссия после непродолжительного обследования сочла завод не подлежащим восстановлению. Как только предприятие закрылось, автовладельцы, да и просто любители незатейливого гаражного отдыха принялись перебираться поближе к центру, а иногда и вовсе бросали свои гаражи на произвол судьбы, не в силах отыскать покупателя. Кооператив стремительно пустел, и его со временем облюбовали местные бомжи, алкоголики и прочие маргинальные элементы. Очень скоро про «Колесо» поползли разные слухи, с каждым днем обраставшие душераздирающими подробностями. То, мол, в гаражах неизвестный маньяк похищает и расчленяет зазевавшихся прохожих. То кто-то случайно встретил там призрака, чрезвычайно похожего на пропавшего пару лет назад директора завода, только лысого. А известный забулдыга по кличке Тертый, имени которого уже никто и не помнил, мог в надежде на подаяние подробно рассказать, как сцепился за гаражами с невиданным чудовищем, похожим на крупную рысь, но о двух головах. В конце концов кооператив покинули даже бомжи, поговаривая, что место это гиблое, ведь они, проживая там, почти каждый месяц недосчитывались кого-то из своих. После того, как «Колесо» обезлюдел, людская фантазия качнулась в другую сторону, и по Лесноградску пошла молва, что в гаражах, мол, таятся несметные сокровища, и там якобы даже можно отыскать магические вещи, обладающие крайне полезными свойствами. И вот два школьных приятеля, влекомые этими слухами, решили нарушить категорический родительский запрет и отправились после уроков обследовать таинственные гаражи, но, к сожалению, вместо волшебных ламп обнаружили только двух агрессивно настроенных бомжей, невесть откуда взявшихся.

— Пора теперь вот, — тихо сказал другу Олег. — Ты… это… беги, когда я скажу три.

— А ты? — дрожащим голосом ответил Пашка. — Я же не оставлю тебя тут!

— Ну ты побежишь, например, направо. А я, типа, налево. Они и растеряются. Ясно же?

— Вы че, не поняли, щенки? — зло сказал здоровяк и нехорошо прищурился. — Бабки, говорю, гони! А не то… — и он продемонстрировал покрытый ссадинами и волдырями пудовый кулак.

— Раз… — звенящим шепотом начал Олег, — два… Три!

Друзья рванули в разные стороны. Пашка моментально наткнулся на узкий проход между гаражами и юркнул туда. Олегу повезло меньше — ему достался широкий проезд, где он был, как на ладони, и мужики, отборно матерясь, кинулись за ним.

Олег бежал со всех ног, слыша позади себя тяжелый топот преследователей и чувствовал, как на глаза наворачиваются злые слезы отчаяния. Бомжи, хоть и изрядно потрепанные жизнью, оказались на удивление проворными, и с каждой секундой становились все ближе. Вдруг слева мелькнула полуразрушенная кирпичная стена, в которой зиял темный зигзагообразный проем, и мальчик прыгнул туда, не раздумывая. Его разгоряченное тело моментально обдало непривычной прохладой, а зрение на мгновение утратило четкость, пытаясь приспособиться к внезапному сизому полумраку. Он непроизвольно замедлил шаг и с удивлением огляделся. Вокруг по-прежнему топорщилось множество гаражей, однако воздух потерял легкую весеннюю свежесть, наполнившись невесть откуда взявшейся горьковатой дымкой, лиловое небо оказалось затянутым темными, пузатыми облаками, а сами строения чем дальше, тем становились выше и тоньше, и даже как-будто слегка выгибались, нависая над петлявшей между ними дорогой.

От созерцания необычной обстановки Олега отвлекла доносящаяся сзади громкая нецензурная брань — это бомжи протиснулись за ним следом. Он снова бросился бежать, но через несколько минут остановился, понимая, что мир вокруг принял совсем уж противоестественные очертания. Некогда монолитные гаражные ряды распались на одинокие, чудовищно выгнутые полукольцом высокие здания, удерживаемые от неизбежного обрушения неведомой силой. Небо словно прижалось к земле, его цвет приобрел зловещий темно-лиловый оттенок, и лишь где-то вдалеке, приблизительно над руинами дизельного завода, светилось фиолетовым огромное рваное пятно.

— Ты куда нас завел, малец? — раздался сзади тонкий испуганный голос.

Олег обернулся. Мужики оказались совсем рядом, но так же растерянно вертели головами, пытаясь сообразить, где же они находятся.

— Тихо, Семеныч! — прошептал Яша и ткнул грязным исцарапанным пальцем в промежуток между зданиями. Оттуда послышалось отчетливое шуршание, мелькнула чья-то приземистая фигура и кто-то негромко, но угрожающе зарычал. Здоровяк непроизвольно сделал шаг назад, не отрывая пристального взгляда от движущихся силуэтов. Олег воспользовался тем, что его преследователи отвлеклись, медленно сделал несколько аккуратных шагов в противоположную сторону и юркнул за развороченную металлическую стену.

Через несколько секунд на дороге появился яйцеголовый лысый карлик в потрепанной кожаной куртке и безразмерных резиновых сапогах, доходивших ему до пояса. В руке он удерживал увесистую деревянную дубину, а на плече у него болталась большая клетчатая сумка, наподобие тех, в которых рыночные торговцы перевозят свои товары. Карлика сопровождала огромная зверюга почти с него ростом, похожая на мускулистую, лишенную шерсти собаку с мощной челюстью и налитыми яростью алыми глазами. Зверюга рычала, осклабив пасть, водила носом, обнюхивая воздух и постоянно помахивала длинным облезлым хвостом, похожим на крысиный. Олег непроизвольно всмотрелся в лицо карлика и чуть было не закричал, но вовремя зажал рот ладонью. Это совершенно точно был Тигран — суровый могучий армянин, владелец небольшого мясного магазинчика на углу двух центральных улиц Лесноградска. Тигран обладал выдающейся внешностью — густые черные волосы, рост под два метра, кустистые брови, огромные ручищи и чудовищный акцент. Примерно два года назад он бесследно исчез. Поговаривали, что Тигран якобы перешел дорогу неким местным авторитетам, ну те с ним и разобрались по-своему. И вот теперь теперь Олег смотрел на его уменьшенную, можно даже сказать — комичную версию. Мало того, что Тигран значительно потерял в размерах, так к тому же с его головы и лица полностью исчез волосяной покров, а некогда темная и грубая кожа приобрела молочно-бледный оттенок с частыми и тонкими иссиня-черными прожилками, издалека напоминавшими неудачную татуировку во все тело. Олегу даже пришла в голову мысль достать телефон и сделать пару кадров, но он побоялся, что его могут обнаружить, а поэтому еще сильнее вжался в стену и принялся напряженно наблюдать за происходящим.

— Новэнкие? — грозно обратился карлик к мужикам. — Слушайтэ суда, новэнкие. Или вы идете со мной, или вас очень скоро, примэрно минут через десять, сожрут местные твари.

Яша с деланным равнодушием сплюнул на землю и сделал шаг вперед.

— Слышь ты, лилипут. Расскажи, как отсюда выбраться, пока мы твою псину на шашлык не навертели.

Карлик удивленно поднял левую бровь и сделал едва заметное движение рукой. Зверюга бросилась на здоровяка. Семеныч тут же завизжал, упал на землю и откатился в сторону, прикрывая голову руками. А Яша напротив, издал боевой рык и кинулся, словно берсерк, навстречу разъяренной твари.

Завязалась жестокая битва. Зверюга вцепилась в ногу противнику и принялась остервенело мотать башкой из стороны в сторону, стремясь повалить мужчину на землю. Кровь из разодранной ноги разлеталась во все стороны крупными каплями, падала в плотную дорожную пыль и сворачивалась маленькими бурыми комочками. Яша матерился во весь голос, молотил зверюгу по черепу и неотвратимо пер вперед, грозя карлику всеми известными карами. Тот кровожадно осклабился, снял сумку с плеча, поднял дубинку и встал в боевую позу, готовясь встретить израненного оппонента. Здоровяк, рыча от боли, сделал еще шаг, не удержал равновесие и упал, схватившись в падении за клетчатую сумку. Треснула ненадежная клеенчатая ткань и содержимое сумки с тяжелым звоном вывалилось на землю. Зверюга, воспользовавшись моментом, отпустила измочаленную ногу и вскочила мужчине на грудь, намереваясь вцепиться в горло. Яша заорал, одну руку выставил локтем вперед, прикрывая шею, а второй принялся шарить по земле в поисках какого-нибудь оружия. Его пальцы нащупали что-то тонкое и шершавое, и он, не разбирая, что это, и в целом уже мало что соображая от боли, вогнал зверюге длинный тонкий надфиль в глаз по самую рукоятку. Та заскулила, соскочила на землю и принялась нарезать круги вокруг хозяина, пытаясь выцарапать торчащий надфиль, но очень скоро ее бег замедлился и она упала на бок, высунув длинный красный язык.

— Ах ты живодер! — с ненавистью заорал карлик и со всей силы обрушил на голову несчастного бомжа деревянную дубину. Череп лопнул со страшным сухим треском, обдав карлика отвратительной красно-белой жижей, а Яшино тело забилось в предсмертных конвульсиях, разбрасывая вокруг себя окровавленные комья грязи, один из которых, металлически звякнув, приземлился неподалеку от того места, где спрятался Олег.

— Ну что, — дико вращая горящими глазами, обратился перемазанный алым карлик к замершему поодаль Семенычу, который с ужасом наблюдал все это время за происходящим, вжавшись в стену. — Теперь твоя очередь?

— Я согласен! — завизжал тот. — На все согласен! Только не убивайте! Пожалуйста!

От увиденного Олега замутило и он почувствовал, что его сейчас вырвет. Он нагнулся, оперся рукой о стену и сделал несколько глубоких вдохов, как вдруг заметил неподалеку от себя заляпанный грязью и кровью круглый предмет. Олег подобрал находку — ей оказался компас, к стеклу которого прилип кусочек волосатой кожи с Яшиной головы. Живот моментально скрутило, и содержимое желудка тугой струей ударило в металлическую стену.

— Там еще кто-то есть! — заорал карлик. — А ну стой! Дурак, остановись, э, тебя там убьют!

Олег уже не слышал карлика, потому что стремительно улепетывал прочь. Сумрак вокруг сгущался, здания по бокам, казалось, становились все выше и тоньше, а между ними все явственнее проступала перекатывающаяся бурая масса. Он мчался вперед, не разбирая дороги и почему-то отчетливо понимал, что если остановится, то моментально погибнет. Неожиданно перед его лицом промелькнуло что-то длинное и черное, словно кнут, он вскрикнул, машинально увернулся от соприкосновения и прибавил ходу. Однако через минуту черный канат мелькнул еще раз, да так близко, что ему удалось рассмотреть множество хищно раскрытых алых присосок. Он увернулся опять, почувствовав, что мерзкий чужеродный отросток просвистел на волосок от лица. Однако на третий раз гибкому скользкому щупальцу все-таки удалось коснуться его щеки и оставить на ней пылающий ожог. Он заорал и ускорился еще сильнее, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди. Справа вдруг мелькнула полуразрушенная стена с едва различимым в темноте проемом, и Олег, не помня себя от боли и страха, тут же сиганул туда.

Яркое солнце обожгло глаза. Он зажмурился, упал на землю и только сейчас понял, что все это время удерживал в руке найденный компас. Послышался знакомый топот и через мгновение рядом раздался испуганный Пашкин голос.

— Ну наконец-то я тебя нашел! Где ты был, я тут уже полчаса лазаю?! Ох, ты весь в грязи! И где эти… бомжи?

— Я… ухм… странно это, — ответил Олег, пытаясь незаметно засунуть компас в карман. — Они догнали, пытались отнять деньги, но я… это… вырвался. И убежал, значит. Вот. А они, типа, пошли в сторону завода.

— Завода? — Пашка непонимающе смотрел на друга. — Странно. Туда же никто старается не ходить. Даже такие, как они.

Олег молча поднялся с земли, отряхнул колени, поймал Пашкин взгляд и пожал плечами.

Он никому не рассказал правду о том, что с ним произошло на самом деле, опасаясь, что его примут за сумасшедшего. Маму устроила версия нападения на ее сына двух бомжей, тем более, что друг Пашка это подтвердил. Компас он отмыл от грязи и крови и спрятал на дне картонной коробки, доверху заваленной всяким барахлом, состоящим преимущественно из деталек от разных конструкторов и книжек по химии. Сам он про случившееся в гаражном кооперативе «Колесо» старался не думать, так как сходу найти рациональное объяснение произошедшему не вышло, а долгие размышления над недавними событиями причиняли почти физическую боль.

Через месяц раны на лице затянулись, оставив едва заметный тонкий шрам на щеке, жуткие воспоминания постепенно поблекли, а жизнь вернулась в свое обычное русло. Приближался день рождения, и Олег, собравшись с духом, решился, наконец, позвонить однокласснице Светке и пригласить ее на праздник.

— Алло, — ответила она тихим дрожащим голосом.

— Света… это… привет. Я что, значит, звоню-то, у меня же типа день рождения скоро, вот я подумал, что здорово было бы, если бы, значит…

— А-а-а-а!!! — неожиданно раздался в трубке громкий Светкин рев. Олег от испуга чуть не выронил телефон, силясь понять, что же в его словах вызвало столь неоднозначную реакцию. — Ы-ы-ы-ы!! — продолжала выть Светка. — Махаон пропал!

Через каких-то пятнадцать минут, наполненных всхлипами, жалобами и истерическими рыданиями, выяснилось следующее. Утром Светка по обыкновению выгуливала свою трехлетнюю хаски по кличке Махаон. Характер у псины был дружелюбный, но крайне беспокойный, она постоянно норовила то начать играть со случайным прохожим, то тщательно обследовать встречный булыжник, то ни с того ни с сего облаять безобидное с виду дерево. Вот и в этот раз, улучив момент, когда Светка залипнет в телефон, Махаон со всех ног припустил за невесть откуда взявшейся кошкой, вырвал поводок из рук хозяйки, и, оглашая окрестности звонким лаем, скрылся за углом близлежащего здания. Светка до полудня бегала по району, пытаясь найти собаку, но безуспешно. А ведь совсем скоро должны были вернуться с работы усталые родители, и Светка хорошо понимала, что новость о пропаже домашнего любимца их наверняка не обрадует.

— Ну ты… это… не реви, — успокаивающе произнес Олег. — Мы, типа, что-нибудь придумаем сейчас.

— Что?! Ну что мы можем придумать? — ответила одноклассница с таким надрывом, что Олег живо представил, как она стоит напротив и заламывает руки в предельно трагическом жесте.

— Пошли, значит, вместе поищем.

До четырех вечера они бродили по городу, выпытывая у каждого встречного, не видел ли тот большого серого пса с болтающимся поводком, но безуспешно. Светка всхлипывала, размазывала слезы по щекам и не уставала жалобно причитать о том, как же ей лучше рассказать маме про Махаона. Олег, стараясь не отвлекаться на бесконечное нытье одноклассницы, напряженно обдумывал возникшую проблему, но у него, к сожалению, никогда не было собаки, он не понимал их повадок, и никаких хороших идей в голову ему не приходило. В конце концов он проводил зареванную Светку домой и вернулся к себе.

— Дело дрянь, — буркнул он, заходя в комнату, и вдруг заметил, что над картонной коробкой с конструкторами колышется едва заметное мягкое сияние.

Олег медленно подошел к коробке, осторожно заглянул внутрь и тихонько вскрикнул — ее содержимое словно купалось в полупрозрачной зеленоватой дымке. Он с опаской коснулся сияния, но ничего не почувствовал. Ему было точно известно, что внутри не было ничего, что могло бы так светиться, и поэтому он решил найти источник света и принялся с некоторым страхом аккуратно вытаскивать одну за одной детали конструктора и складывать в кучу рядом с коробкой. В соседнюю кучу легли книги по химии. Примерно через десять минут кропотливых перекладываний в коробке не осталось ничего, кроме найденного в том жутком месте компаса. Олег взял его в руку. Прибор светился рассеянным светом и был слегка теплым на ощупь, а ярко-зеленая стрелка за мутным поцарапанным стеклом едва заметно подрагивала, настойчиво указывая некоторое направление. Олег нахмурился. Его скудные познания в географии все-таки позволяли понять, что север находится совершенно в другой стороне.

— Сломался, что-ли? — сказал он и сильно встряхнул компас. Стрелка несколько раз крутанулась вокруг своей оси, а затем упрямо вернулась в прежнее положение, указывая туда, где севера точно не было. Он смотрел на стрелку и напряженно размышлял, как вдруг в его голове мелькнула страшная, невероятная догадка. Там, куда показывал компас, как раз находился гаражный кооператив «Колесо». Глаза у Олега широко открылись, а сердце наполнилось ощущением тревоги и страха.

— Махаон… там? — тихо спросил он.

Стрелка дрогнула, будто отвечая на его вопрос. Мальчик обессиленно сел на пол, закусив губу, и принялся размышлять. Возможно, все не так страшно. Возможно, пес не сгинул в той, вывернутой наизнанку реальности, а просто заплутал в гаражах и не может найти дорогу домой. В любом случае, попытаться стоило. Олег встал, стиснул зубы, сунул компас в карман, вышел на улицу и пошел по направлению к «Колесу», дав себе слово быть предельно осторожным.

Кооператив встретил его гнетущей тишиной и запустением. Он медленно брел по безлюдным проездам, похрустывая сухим щебнем, и напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни. Где-то вдалеке раздался паровозный гудок, и Олег совершенно некстати вспомнил, что в паре километров от гаражного кооператива располагается Западный вокзал, откуда поезда уходили в направлении Москвы.

— Эй, Махаон! — сказал он почему-то шепотом, словно пытаясь одновременно и позвать собаку и остаться незамеченным. — Махаон, ты где?

Неожиданно где-то неподалеку раздался приглушенный собачий лай. Олег как раз добрался до перекрестка и теперь повернул на звук, прижимаясь к гаражам и стараясь шагать как можно тише. Через несколько минут до него донеслись едва различимые голоса. Еще через минуту он наткнулся на узкий проход между гаражами, откуда голоса слышались намного отчетливее. Он едва протиснулся в щель и принялся медленно пробираться вперед, стараясь не выдать своего присутствия. Проход обрывался выходом на параллельный проезд, и Олег осторожно выглянул наружу.

Справа от него, на противоположной стороне проезда, стояли двое мужчин. Один молодой и лохматый, второй — высокий и аккуратно одетый, с короткой прической и скуластым вытянутым лицом. Похоже, что мужчины о чем-то горячо спорили, потому что лохматый отчаянно размахивал руками, а высокий медленно цедил слова сквозь зубы. У их ног стояла большая клетка, в которой сидел Махаон и смотрел на мужчин печальными глазами. За всей этой компанией располагалась полуразрушенная кирпичная стена, на которой Олег с ужасом разглядел темный зигзагообразный проем. Он судорожно сглотнул и утер рукавом проступивший пот, пытаясь не поддаться нахлынувшей панике. Внезапно Махаон поднял уши, повернул морду и посмотрел прямо в глаза Олегу. Тот приложил палец к губам. Махаон склонил голову на бок и заскулил, но мужчины, увлеченные дискуссией, не обратили на это никакого внимания. Их голоса становились все громче, и вот уже Олег мог уловить суть разговора.

— Мы так не договаривались! — почти кричал молодой, откидывая голову назад. — Я не потащу туда эту прекрасную собаку! Это против правил!

— Послушай, брат, — ровно, едва сдерживая гнев, ответил высокий. — Ты же знаешь, как мы с дядей любим тебя. Это необходимо для твоего же блага.

— Черта с два! Вы постоянно говорите, что вылечите меня, что мне надо сходить туда еще раз, и еще, и еще! А там — жуть что! Там все гнутое, понимаешь! Гнутое!!! — последние слова он уже выкрикивал в полный голос, обдавая собеседника капельками слюны.

Высокий невозмутимо достал белоснежный платок, аккуратно промокнул лицо и тяжело вздохнул.

— Обещаю тебе, это в последний раз. Видит Бог, если бы я мог, то пошел бы вместо тебя. Но ты единственный, кто может вернуться обратно.

— Обещаешь, Клим? — зашипел молодой, и в его голосе послышалась неприкрытая ненависть. — Ну хорошо же. Потому что если это повторится, то я просто сбегу. Ты слышишь меня?! Сбегу! Запрыгну в поезд и уеду далеко-далеко, прихватив с собой одну из ваших любимых игрушек!

— Не шути так, братец, — холодно ответил высокий. — Мы с дядей желаем тебе только добра. А ты вон как хочешь с нами поступить.

— Но почему собака?! — всхлипнул молодой и обхватил голову руками. — Такая замечательная, добрая собака? Они сделают из нее монстра!

— Ну-ну, — успокаивающе сказал Клим и мягко положил молодому руку на плечо. — Мы же объясняли. У карлика недавно убили его любимого пса. И теперь ему нужен новый питомец. Все, что тебе надо сделать — это встретиться с ним и отдать собаку. Выглядит несложно, так ведь?

— Соба-а-акууу!! — завыл молодой и нетвердой походкой зашагал прочь от клетки.

— М-да, — огорченно буркнул Клим, для которого, судя по всему, такое поведение брата было не в новинку, и направился следом. — Послушай, давай мы оба успокоимся…

Олег осторожно высунул голову и оценил расстояние. Собеседники остановились метрах в двадцати, а пес находился примерно посередине между ними. Если незаметно подобраться к клетке, откинуть щеколду и тут же рвануть обратно, то можно успеть забраться в проем, куда они скорее всего не сунутся. Ну а Махаон от них наверняка удерет. Олег глубоко вздохнул, стараясь унять бешеное сердцебиение. После услышанного другого пути не оставалось. Махаона совершенно точно надо было спасать, иначе эти упыри отправят его на службу карлику, где он превратится в злобную безволосую тварь.

Мальчик аккуратно вылез из проема, пригнулся и, пытаясь не шуметь, начал красться к клетке. Махаон внимательно следил за его перемещениями блестящими черными глазами. Олег старался не смотреть на мужчин, изо всех сил надеясь, что их внимание поглощено оживленным спором. Он почти добрался до клетки, осталось только протянуть руку и открыть щеколду, как вдруг Махаон высунул морду, звонко гавкнул и дружелюбно лизнул Олега в ладонь.

— Что ж ты наделал, друг… — пробормотал тот, отпирая клетку.

Дверца распахнулась, и пес моментально вылетел оттуда, оглашая окрестности довольным заливистым лаем. Олег поднял голову и напоролся на колючий взгляд Клима. Тот с холодной ненавистью смотрел на мальчика, а его напряженная фигура источала смертельную угрозу.

— Домой, Махаон! — закричал Олег во все горло. — Бежим!

Однако пес не собирался сдаваться без боя. Он прижался к земле, осклабился и угрожающе зарычал на высокого. Олег понял, что еще мгновение — и Махаон кинется на врага, способного убить несчастную собаку — почему-то в этом не было никаких сомнений — голыми руками.

— Беги, Махаон!!! — заорал Олег, и почувствовал, как дикое желание спасти пса от гибели вырвалось наружу и плотной волной обрушилось на хаски. Мальчик будто коснулся грубого, неповоротливого разума собаки и отчетливо прошептал в его темные глубины: «Беги. Я приказываю».

Махаон жалобно заскулил, развернулся и потрусил прочь, вздымая небольшие облачка пыли. Олег рванулся было следом, но Клим уже был тут как тут. Он схватил мальчика за шею железной хваткой и прижал к себе. Олег захрипел и принялся царапать душившую его руку, но тщетно. Мускулы у высокого оказались будто отлитыми из стали.

— Тихо, молодой человек, — спокойно сказал Клим. — Вы доставили нам некоторые неудобства своим необдуманным поступком, и теперь самое время объясниться. Я перестану вас душить, если вы обещаете не кричать. Тут, конечно, вас вряд ли кто услышит, но все-таки. Итак, если согласны, кивните.

Олег кивнул.

Высокий ослабил руку, развернул Олега лицом к себе и внимательно посмотрел прямо в глаза, продолжая цепко удерживать мальчика за плечо.

— Если ты причинишь ему вред, я уйду навсегда, — раздался сзади безжизненный голос.

Олег и удерживающий его мужчина одновременно повернули головы. Лохматый стоял вплотную к зигзагообразному проему, а его безумные глаза светились непреклонной решимостью.

— Я сейчас шагну туда, — повторил он, — и останусь там насовсем. Я устал. От тебя постоянно исходит зло.

— Обещаю тебе, — спокойно ответил Клим, — этот мальчик сегодня вернется домой к маме и папе живым и невредимым.

— Нету никакого папы у меня, — вдруг сказал Олег.

— Оно и видно, — произнес высокий, подняв бровь. — Тебе явно не хватает мужского воспитания. Был бы у тебя папа, он бы научил тебя не вмешиваться в чужие дела. Скажи, зачем ты выпустил собаку?

— Это, типа, моя собака. Лучше вы вот скажите, почему украли ее?

Высокий едва заметно улыбнулся краешком губ, а затем нанес Олегу сильный удар под дых. Мальчик застонал и согнулся пополам, хватая ртом воздух. В глазах у него потемнело, а в голове раздались громкие удары, будто кто-то изо всех сил колотил молотком по железу.

— Не волнуйся, братец, — громко сказал Клим, крепко удерживая Олега от падения. — Это исключительно в воспитательных целях, вреда никакого тут нет! — Он подтащил мальчика к себе и наклонился к его уху. — А ты, маленький гнусный лгунишка, слушай внимательно. Я мог бы превратить твое лицо в кровавую кашу, или убить тебя, или выбросить в такое место, откуда нет выхода. Но мой больной рассудком брат, которого я очень сильно люблю, чересчур уж волнуется за тебя. Так что тебе, можно сказать, очень повезло. Иди домой и постарайся не шастать тут больше. А то, поговаривают, в местных гаражах люди часто пропадают. Все ли тебе понятно, молодой человек?

— Мне… да. Понятно, — через силу сказал Олег, держась за живот.

— Тогда свободен, — сказал Клим и разжал руку.

Олег рухнул на колени, но через несколько секунд пришел в себя, поднял голову и посмотрел на высокого мутным взглядом.

— Есть просьба у меня, значит. Вам, типа, нужна собака. Найдите другую, не трогайте… это… Махаона.

— А ты неслыханный наглец, молодой человек! Однако ради своего брата я прощаю тебе и это, но призываю больше не испытывать мое терпение, ведь оно уже на пределе. Так же обещаю, что, покуда ты жив, я не трону эту собаку. А теперь — пошел вон.

Едва Олег вышел за пределы гаражного кооператива, Махаон налетел на него радостно повизгивающим шерстяным клубком. Когда они добрались до двора, где жила Светка, уже начало темнеть. Девочка сидела на скамейке возле подъезда и печально смотрела прямо перед собой. Завидев хозяйку, пес бросился к ней со всех ног, сопровождая свой бег оглушительным звонким лаем. Светка вздрогнула и повернула голову.

— Махаон! — крикнула она с удивлением и восторгом. — Нашелся!

— В гаражах был, — пояснил вскоре подошедший Олег. — Застрял там… в узком проходе.

— Вот это да! — восторженно сказала Светка. — Ты не побоялся пойти в гаражи?! Про них же говорят всякое…

— А что делать-то, — смущенно ответил Олег, ковыряя землю носком кроссовка. — Я… это… сидел, думал — а где ему еще-то быть? Остальные места мы же с тобой, типа, осмотрели…

— Спасибо тебе, — улыбнулась Светка и аккуратно отстранила довольно гарцующего рядом пса, чтобы обнять Олега. — Огромное спасибо.

— Уф… А ты… это… на мой день рождения придешь-то?

— А когда он у тебя?

— Получается, через две недели. В субботу.

— А кто будет?

— Да кто… Я, мой друг Федя, он в другой школе учится, вряд ли ты его знаешь, ты… ну и Пашка, конечно, с «Б» класса.

— Пашка? Агафонов?! — В Светкиных глазах мелькнула неожиданная искорка.

— Ну… он, да. А что?

— Нет, нет, ничего, — поспешно сказала Светка, поднялась на цыпочках и чмокнула Олега в щеку. — Я обязательно приду. И еще раз большое спасибо тебе за собаку.

В эту ночь Олега до самого утра мучили вязкие дурные сны. Он бежал по узкой петляющей улочке мимо высоких изогнутых зданий, а за ним гналась извивающаяся темная масса, струясь длинными блестящими щупальцами по пыльной дороге. На груди у него висел, оттягивая шею, неестественно тяжелый и горячий компас, который обжигал грудь и мешал бежать. Олег пытался сорвать компас, но тот будто прикипел к коже и не желал отделяться от своего хозяина. Раз за разом хищная масса догоняла его, опутывала щупальцами и утаскивала за гаражи, он просыпался от собственного крика, вытирал пот и через несколько минут тревожно засыпал, чтобы опять провалиться в тот же повторяющийся кошмар.

Утром он, чувствуя свинцовую усталость во всем теле, завернул компас тряпкой в несколько слоев, положил на дно картонной коробки, завалил книгами и пообещал себе доставать таинственный предмет только в самых крайних случаях.

Прошло несколько дней. Как-то вечером мама вернулась с работы на удивление молчаливой, тихо переоделась и позвала Олега на кухню — поговорить. Увидев маму, Олег сразу понял, что та плакала — глаза у нее были покрасневшие и влажные. Сердце у мальчика тревожно сжалось в ожидании плохих новостей.

— Послушай, Олег… — начала было та дрожащим голосом, но осеклась, отвернулась к окну, достала из кармана носовой платок и разрыдалась.

— Это… что случилось-то? — неуверенно спросил Олег. Ему не доводилось видеть маму такой.

— Ох… — мама шумно выдохнула, промокнула глаза платком и с печалью посмотрела на сына. — Случилось то, что меня уволили. Сказали, что плохо справляюсь со своими обязанностями. Хотя… как плохо-то? Никто ведь не жаловался… — подбородок у мамы задрожал, но в этот раз она смогла взять себя в руки. — Так вот. Тебе придется все лето пожить у бабушки. Ты уже взрослый и должен понять — ситуация тяжелая, я не знаю, как скоро мне удасться найти новую работу. А нам ведь надо на что-то жить…

— Как уволили-то? — Олег непонимающе смотрел на мать. — Тебя же… это… хвалили все. И в школе вот…

— Не знаю… — прошептала мама. — Просто подошел главный библиотекарь, сказал, что я плохо знаю современных авторов, что в наше время такое недопустимо и что он уже нашел мне замену…

— Это который жирный усатый что-ли? — у Олега непроизвольно сжались кулаки. — Его ж все ненавидят.

— Сколько раз я тебе говорила, — тяжело вздохнула мама, — неприлично так отзываться о людях. Да, это Вадим Николаевич, мой руководитель.

С Вадимом Николаевичем Олег сталкивался всего один раз, но этого раза хватило, чтобы запомнить главного библиотекаря на всю жизнь. Олег очень любил читать и постоянно пропадал в детской библиотеке, благо, что там же работала его мама и могла помочь с выбором очередной интересной книги. Однако в тот день мама заболела, и, придя в знакомое, можно даже сказать — родное здание, Олег увидел, что на мамином месте сидит большой усатый мужчина с узкими глазками. Мужчина посмотрел на Олега сверху вниз, скорчил недовольное лицо и тут же уткнулся в мобильник, из которого доносились громкие лопающиеся звуки какой-то игры.

— Извините… — тихо сказал Олег, — мне… это… нужен Чехов, рассказ «Пересолил». Доклад в школе у меня, значит, будет.

— Не в прок тебе Чехов, — захихикал мужчина, отчего его огромное брюхо заколыхалось, будто желейный студень. — Он-то умел ясно выражать свою мысль, в отличие от тебя. Ты же Надежды Павловны сын, верно?

— Ну… я — это он, да… — растерялся Олег. — А Чехов-то есть у вас?

— Ты чего, пацан? — мужчина резко перестал хихикать и с неодобрением воззрился на Олега. — У нас, вообще-то, центральная детская библиотека. Разве у нас может не быть Чехова?

— Ну вот. А мне нужен… это… рассказ «Пересолил».

— М-да… Классики у нас вон там, иди ищи своего Чехова, — махнул рукой мужчина в неопределенном направлении и собрался было продолжить заниматься мобильником, как вдруг хитрая улыбка скользнула по его широкому блестящему лицу.

— Хотя постой, — вдруг сказал он неожиданно елейным голосом. — Сам принесу, а то еще напутаешь чего. Только верни книгу как можно скорее, лучше даже завтра, потому что Чехова часто берут. Как, говоришь, называется рассказ?

Придя домой и начав читать книгу, Олег с удивлением обнаружил, что у рассказа «Пересолил» вырван последний лист. При этом кромка оставшегося от листа огрызка, по которой мальчик несколько раз задумчиво провел пальцем, оказалась намного светлее, чем посеревшие страницы старой книги.

Он никому не рассказал об этом происшествии, финал рассказа прочитал в Интернете, а на следующий день попытался вернуть Чехова в библиотеку. Вадим Николаевич, гнусно ухмыляясь, принял книгу, тут же открыл ее на нужной странице, ткнул пальцем-сарделькой в огрызок и зашипел, будто гадюка:

— Портишь казенное имущество, выродок?! Скажи своей мамочке, что я вычту у нее из зарплаты стоимость книги! И конечно же, сообщу о твоем акте вандализма в школу! Надеюсь, тебя научат вести себя, как следует!

Узнав о произошедшем, мама только вздохнула и попросила сына больше с Вадимом Николаевичем не разговаривать. В школе же Олегу лишь посочувствовали — репутация главного библиотекаря была всем хорошо известна. Из случайных обрывков разговоров Олег уяснил, что единственный человек, которого, как огня, боялся Вадим Николаевич, была его супруга, женщина взглядов суровых и где-то даже тиранических. Она являлась директором образцово-показательной школы, где учился друг Олега Федя, была на хорошем счету у городского начальства и, по слухам, немало поспособствовала тому, чтобы устроить бестолкового супруга на тепленькое местечко.

— Ты лучше мне скажи, — прервала мама его воспоминания, — ты же не против пожить у бабушки?

— Ну а что делать то, раз ситуация, — грустно ответил Олег, но вдруг внезапная мысль пришла ему в голову. — Погоди-ка… А мой день рождения?

— Придется отметить в деревне. Очень надеюсь, что твоя друзья — Паша и Федя — смогут приехать.

— А Светка? — вырвалось у Олега.

— Кто такая Светка? — осторожно спросила мама. — Твоя подруга? Ее родители отпустят?

— Это, типа, одноклассница… Нет. Не отпустят. Они… это… строгие у нее.

— Значит, без Светки, — развела руками мама. — Я понимаю, что для тебя это неприятная новость, но я…

— Да ладно, что я, — буркнул Олег, подошел и обнял маму. — Пережим, значит, как-нибудь это.

Весь следующий день он оставался тихим и задумчивым до самого вечера, размышляя над неожиданно возникшей проблемой. Дело было даже не в том, что срывался долгожданный праздник. Во-первых, он никак не мог согласиться с увольнением мамы из-за надуманного предлога, и это несогласие порождало в его душе гнев по отношению к скотски проявившему себя в очередной раз Вадиму Николаевичу. Во-вторых, отъезд в деревню означал, что он все лето не увидится со Светкой, тогда как он уже запланировал в своих фантазиях несколько романтических прогулок с одноклассницей по вечернему городскому парку, в сочетании с неизменным Махаоном и двумя стаканчиками вкуснейшего пломбира. Ну в третьих, все случившееся ощущалась им как гигантская, невозможная несправедливость, а значит, ее надо обязательно исправить, вот только понять бы еще — как именно.

Друзьям он решил пока не сообщать об изменении планов, будучи уверенным, что найдет какое-нибудь решение. И вот теперь он сидел на своей кровати, безучастно глядел перед собой и с нарастающим отчаянием понимал, что ситуация, кажется, безвыходная. Как ни крути, получалось, что надо добиться восстановления мамы на работе, а для этого нужно было убедить надменного Вадима Николаевича, а он и разговаривать не станет с Олегом. А даже если вдруг и станет — то какие можно тут подобрать аргументы?

— Дело дрянь, — громко сказал Олег и вздрогнул, вспомнив, что именно эти слова он произнес несколько дней назад, пытаясь отыскать Махаона.

Он осторожно перевел взгляд на коробку с барахлом и заметил, что над ее поверхностью разлито уже знакомое ему зеленоватое свечение.

— Ну нет, — пробормотал он. — Сколько можно. В гаражи больше я не сунусь…

Однако после минутного колебания он все же встал с кровати, подошел к коробке, запустил руку внутрь и нащупал на самом дне тряпичный сверток, который, к большому его удивлению, оказался слегка теплым на ощупь. Осторожно развернув сверток, мальчик с облегчением выдохнул. На этот раз стрелка компаса показывала почти в противоположную от гаражного кооператива сторону.

— Пойти, что-ли? — задумчиво проговорил Олег и глянул на часы. Почти девять вечера.

Он натянул джинсы и вышел на улицу, моментально окунувшись в теплый и ласковый июньский вечер. Стрелка указывала в сторону городского парка — того самого, в котором они со Светкой, согласно его задумке, должны были провести все оставшееся лето. В этот час в парке обычно бывало достаточно много народу, и Олег в глубине души порадовался, что на сей раз скорее всего не придется продираться сквозь заброшенные гаражи и сражаться с враждебно настроенными незнакомцами. Однако радость оказалась преждевременной — компас уверенно провел его сквозь парк, мимо безобидных мамаш с колясками и строгих пенсионеров в очках и вывел на городскую окраину, туда, где гравийные пешеходные тропинки постепенно растворялись в бурых утоптанных пустырях, огороженных двухэтажными зданиями чуть ли не довоенной постройки. Стрелка, слегка подрагивая, указывала на единственное дерево в округе. Это был высокий раскидистый клен, который рос во дворе одной из двухэтажек, рядом с давно сломанными детскими качелями. Дойдя до клена, Олег посмотрел на компас. Стрелка беспорядочно крутилась в разные стороны, очевидно намекая на то, что они находятся у цели своего непродолжительного путешествия. Он хмыкнул, убрал компас в карман и задумался, пытаясь понять, как одинокое дерево в безлюдном дворе может помочь ему вернуть маму на работу.

Вдруг со стороны городского парка донеслись чьи-то негромкие голоса. Мальчик спрятался за кленом и затаился. Вскоре во двор зашла пара. Молодая высокая женщина со светлыми волосами была Олегу незнакома, а вот в грузном мужчине, которого мучила постоянная одышка, он сразу узнал главного библиотекаря.

— Это что, здесь? — с разочарованием в голосе спросила женщина, разглядывая совершенно неромантический двор со сломанными качелями и неухоженными подъездами.

— Машенька, ты пойми, — сбивчиво забормотал Вадим Николаевич, — в центре слишком опасно, меня ведь многие знают. А тут сдают комнату надежные люди…

— Бандиты, что-ли? — натянуто улыбнулась Машенька. — Я вообще-то думала, что мы пойдем в гостиницу.

— Ну какие бандиты, что ты, — угодливо хихикнул мужчина. — Просто хорошие знакомые. Давай, пойдем скорее, а то мы тут — как на витрине, наверняка нас все рассматривают из окон!

— Даже не знааю, — протянула Машенька, неуверенно шагая вслед за Вадимом Николаевичем. — Что-то у меня аж настроение пропало.

— Ну что ты! — опять хихикнул главный библиотекарь и как-будто случайно звякнул объемным пакетом. — Сейчас сядем, выпьем, пообщаемся, вот увидишь, все будет замечательно!

Пока Вадим Николаевич, пыхтя и отдуваясь, возился с подъездным замком, Олег достал мобильник и попытался сделать несколько снимков, не забыв предварительно отключить вспышку и звук. Результат съемки оказался из рук вон плохим — при тусклом вечернем освещении камера смогла запечатлеть лишь неясные фигуры двух людей со смазанными лицами. Он пожалел, что не додумался взять у Пашки его новый современный телефон с превосходной камерой, который щедрые родители подарили тому за окончание шестого класса без троек.

Парочка скрылась в подъезде, а через несколько минут в одном из окон второго этажа зажегся свет. Олег убрал телефон, поплевал на ладони и ловко взобрался на дерево. Ему удалось отыскать толстую надежную ветку как раз на уровне светящегося окна, однако разглядеть что-либо за плотными шторами оказалось совершенно невозможно. Он просидел на ветке около часа, наблюдая за движущимися тенями в окне и приблизительно догадываясь, несмотря на юный возраст, зачем главный библиотекарь привел в это безлюдное место молодую Машеньку.

Как только свет в окне погас, Олег мигом спустился с дерева и вновь затаился. Скрипнула подъездная дверь, парочка вышла на улицу и остановилась прямо под тускло светящим фонарем.

— Я могу проводить тебя до парка, — виновато сказал главный библиотекарь.

— Не надо, — сухо ответила Машенька. — Я вызову такси.

Олег глубоко вздохнул, собрался с силами и шагнул прямо в освещенный круг.

— Здравствуйте… это… Вадим Николаевич, — тихо сказал он.

— Ой! — удивленно воскликнула женщина, приложив руку к груди. — Кто это? Ты его знаешь?!

— Ты что тут делаешь, выродок?! — процедил сквозь зубы главный библиотекарь. Его и без того узкие глаза превратились в две тонкие щелочки.

— Извините, что так поздно, но я… это… Хотел попросить вас… Ну… Восстановить мою маму на работе. У нее… это… понимаете, нету другой возможности… Может, вы ее уволили… типа… не совсем правильно? Может…

— Пошел вон! — завизжал главный библиотекарь и для пущей убедительности затопал ногами, отчего вся его массивная туша принялась беспорядочно колыхаться в разные стороны. — Будет мне еще какой-то сопляк тут…

— Погоди-ка, — вдруг сказала пришедшая в себя Машенька. — Как уволили? Ты же мне сказал, что библиотекарь сама ушла? Что место неожиданно освободилось, и поэтому ты можешь меня устроить на пол-ставки…

— Ой, Машенька, — вовсю разулыбался Вадим Николаевич и попытался галантно взять женщину под локоток, что, впрочем, у него не вышло, так как та быстро отдернула руку. — Да не слушай ты его. У них вся семья немного… того, понимаешь? Давай я тебе по дороге все объясню…

— Не надо мне ничего объяснять, — холодно сказала Машенька. — Дура я, что вообще с тобой связалась. Завтра же напишу заявление.

Она наклонилась к Олегу и ласково улыбнулась.

— Не переживай. Я думаю, что произошло недоразумение. Твою маму обязательно восстановят. А ты — большой молодец.

Девушка выпрямилась, потрепала Олега по голове, затем круто развернулась и быстро пошла в сторону парка.

— Машенька! — кинулся было вслед за ней Вадим Николаевич.

— Провожать меня не надо, — категорическим тоном заявила женщина. — И не звони мне больше. Прощай, Вадим.

Главный библиотекарь некоторое время смотрел вслед удаляющейся Машеньке, затем развернулся, подошел к Олегу и зло посмотрел на него.

— Ничего у тебя не выйдет, щенок, — захлебывающимся тоном произнес он, клокоча от переполнявшей его ненависти. — Я найду другого библиотекаря, понял?! А вы сдохните со своей мамашей под забором, гнусные твари! — его лицо пошло пятнами, он достал мятый серый платок и утробно высморкался.

— Уф, — сказал Олег, чувствуя, как глаза начинает застилать кровавая пелена. — Да нет же. Вы, типа, завтра же восстановите маму на работе. Иначе я расскажу про все. Про вас и… это… Машу.

— Вот как? — злобно ощерился Вадим Николаевич. — Решил свои телячьи зубки показать? Ну давай, иди, рассказывай! Думаешь, ты первый, что ли? Тебе никто не поверит!

Олег спокойно достал телефон и показал его главному библиотекарю.

— Я же заснял все. Как вы тут стояли. Как входили в подъезд. А там вон, на дереве — ветка. Прямо напротив вон того, значит, окна. Вы же там были, верно? И шторку одну забыли задернуть. И, типа, все было видно. Все, понимаете? И там я тоже все заснял. И завтра, значит, эти фото увидит весь Лесноградск. Включая… это… вашу жену. Понимаете?

Вадим Николаевич застыл на месте, глядя выпученными глазами на Олега и принялся беззвучно разевать рот, будто силясь что-то сказать. Наконец он шумно сглотнул и сдавленно произнес:

— Ты же понимаешь, пацан, какую сейчас делаешь гадость? Понимаешь?

— А вы? Не делаете, типа, гадости? Вот зачем мою маму уволили? Скажите, Вадим Николаевич, а?

— Ну ладно, пацан, — шумно выдохнул главный библиотекарь. — Не буду спорить. Ты победил. Я возьму твою маму на работу. Доволен?

Олег почувствовал, что не вполне доволен. Да, он добился своего, но обидные слова этого вредного толстяка до сих пор пульсировали в голове. Вечерняя тьма, невзирая на слабый свет уличного фонаря, сгустилась вокруг него и он, повинуясь внезапному порыву, принялся еще сильнее уплотнять эту тьму, создавая из нее, будто из пластилина, мягкое непроницаемое покрывало. Спустя мгновение это невидимое покрывало, подчиняясь его воле, поплыло к Вадиму Николаевичу и медленно опустилось на того сверху, плотно окутав. Главный библиотекарь внезапно задрожал, а в его взгляде, устремленном на мальчика, появились оттенки испуга и страха.

— Нет, — спокойно ответил Олег. — Я считаю, что нашей семье был причинен ущерб. Поэтому вы должны выписать маме премию.

— Ч-что? — мужчина аж заикнулся от неожиданности. — Ты не понимаешь, это довольно сложно сделать! У нас же государственная библиотека. Необходимо обоснование…

— Премию, — жестко повторил Олег. Он наклонил голову, его глаза сверкнули алым, а сотканное из вечерней тьмы покрывало еще сильнее сжало главного библиотекаря. — Неужели я и теперь неясно выражаю свои мысли?

— Хорошо, — прошептал Вадим Николаевич. Его одутловатое лицо грустно сползло к подбородку, будто воск с расплавленной свечи, а на лбу проступили крупные капли пота. — Как скажешь. Я завтра верну твою маму на работу и выпишу премию.

В эту ночь Олег спал на удивление спокойно, несмотря на то, что ему опять снился гаражный кооператив «Колесо». Но в этот раз за ним не гнались ужасные создания с черными длинными щупальцами. Он стоял на пыльной дороге, сжимая в руке компас, а от соседнего гаража ему улыбался лысый карлик, бывший когда-то мясником Тиграном. И от компаса, и от карлика, и от низкого лилового неба исходило уютное зеленое свечение, казавшееся таким родным и привычным. И лишь огромная бурая масса, которая бурлила и перекатывалась где-то далеко за изогнутыми зданиями, будила в душе щемящее чувство тревоги.

По случаю дня рождения сына мама накрыла шикарный стол и даже заказала торт ручной работы, чего никогда до этого не делала, обходясь дешевой выпечкой из супермаркета. Гости чинно расселись вокруг стола, при этом для Светки Олег приготовил самое удобное кресло, а сам сел рядом. Каким-то образом по другую сторону от Светки оказался Пашка, хотя Олег планировал усадить туда Федю. Сам Федя, впрочем, ничуть не волновался по поводу своего места и уже укладывал себе в широкую тарелку аппетитные поджаристые котлеты, политые сверху ароматным грибным соусом. Мама, довольная тем, что смогла, наконец-то, организовать сыну полноценный праздник, произнесла несколько сумбурный, но очень трогательный тост в честь сына, сделала глоток сока и сказала, что пойдет к подруге, чтобы не мешать общению сверстников.

— А что тебе мама подарила? — спросил Пашка сразу же, как за ней закрылась дверь.

— Вот! — Олег с гордостью ткнул в огромную сине-зеленую коробку с надписью «Набор юного химика». — Там… это… можно больше ста опытов делать!

— Ого, — сказал Пашка без особого интереса, и тут у него зазвонил мобильник. — Алло! Да, папа, я у Олега, все в порядке, не беспокойся.

— Это что, последняя модель?! — восторженным шепотом произнесла Светка, глядя на телефон.

— Ага, — небрежно ответил Пашка. — Широкоугольная камера и все такое…

— Дашь посмотреть?

— Аккуратнее только! Знаешь, сколько он стоит? Мне родители подарили, за то, что я год окончил без троек.

— Я тоже, типа, год окончил без троек, — внезапно сказал Олег. — И только одна четверка, значит, у меня. По русскому языку.

Светка повернула голову и вежливо ему улыбнулась, но тут же переключила свое внимание на Пашкин мобильник, поглаживая его блестящую гладкую поверхность, будто это был не обычный телефон, а слиток золота.

— А ты коробку открывал уже? — спросил Федя, дожевав котлету и ткнул вилкой в набор юного химика. — Водород можно оттуда получить?

— Водород же, типа, опасно, может взорваться, — почесал голову Олег. — Вряд ли. Хотя кто знает-то.

— Так давай откроем и посмотрим?

В итоге компания непроизвольно разделилась на две группы. Пашка и Светка залипали в телефон и что-то тихо обсуждали, время от времени отпуская короткие смешки, а Федя с Олегом занялись изучением широчайших возможностей набора юного химика. Олег изо всех сил старался не смотреть в сторону Светки и пытался сосредоточиться на описании химикатов, но его взгляд то и дело непроизвольно падал на нее, и, видя, как легко и свободно они общаются с Пашкой, он чувствовал, как в душе просыпается незнакомое до сего момента болезненное ощущение.

Когда гости собрались расходится, Олег все же набрался решимости и предложил проводить Светку до дома. Одноклассница улыбнулась и покачала головой.

— Спасибо, но меня уже Пашка провожает.

— Да как так-то? — непроизвольно вырвалось у Олега, но он тут же спохватился и попытался замаскировать свою горячность. — А, Пашка, значит… Ну, ладно, хорошо.

Светка посмотрела на него своими большими карими глазами, примиряюще улыбнулась, коснулась его руки и негромко сказала:

— Ты очень хороший друг, Олег. Я еще раз поздравляю тебя с твоим праздником и желаю и дальше оставаться таким же надежным и ответственным человеком.

Он промолчал, и лишь когда квартира обезлюдела, тихо прошептал в закрытую дверь:

— Ну, типа, спасибо…

В этот вечер он долго не мог уснуть. У него перед глазами постоянно мелькали бередящие душу картинки. Вот он, рискуя жизнью, возвращает Махаона Светке. А вот Светка на его дне рождения все время болтает с Пашкой. А вот никому не интересный набор юного химика, а вот Пашкин современный мобильник. Он опять чувствовал, что произошла какая-то дикая несправедливость и до утра почти не сомкнул глаз в попытке придумать хоть что-то, что заинтересует одноклассницу и заставит ее забыть и про Пашку, и про его проклятый телефон. Разгоряченный разум никак не желал успокаиваться, и если и проваливался в тягучее рваное забытье, то лишь на несколько минут, а затем опять пробуждался от болезненных уколов незнакомого щемящего чувства. Только около четырех утра, когда за окном уже начало светать, Олег погрузился в короткий тревожный сон, однако моментально проснулся, лишь только мама негромко хлопнула дверью, уходя на работу. Измученный ночным бдением и ощущая в душе неведомую доселе пустоту и обреченность, он потащился на кухню налить себе чай. Однако напиток показался ему горьким и чересчур вяжущим, и он, выплеснув остатки успевшего остыть чая в раковину, вернулся в комнату, сел на кровать и уставился в стену напротив. День выдался довольно пасмурным: казалось, что уличный сумрак намеренно просочился сквозь занавешенное окно в комнату и до краев наполнил ее колючей серой дымкой. Чем дальше сидел Олег, тем более мрачными становились его мысли. Они роились перед глазами, будто огромные жирные мухи, закрывали собой дневной свет, множились и делали воздух еще более мрачным и душным. В конце концов Олег вскочил, задыхаясь, рванул с себя потную футболку, обвел безумными глазами комнату и заметил над коробкой привычное зеленоватое свечение. Дико осклабившись, он подкрался к коробке, будто леопард к беззащитной антилопе и, страшно зарычав, принялся судорожно расшвыривать содержимое, пока не добрался до мягко светящегося компаса. Однако при взгляде на стрелку его поджидало разочарование — та не указывала никакого направления, а лишь бешено вращалась вокруг своей оси, будто не в силах удержаться на одном месте. Олег скрипнул зубами и с яростью сжал компас в руке.

— Говори! Ну же!

Он почувствовал, как от компаса исходит приятное щекочущее тепло, проникает сквозь пальцы в кровь, струится по венам и добирается до самого сердца. Он поднял голову и громко засмеялся, наслаждаясь охватившем все его естество ощущением необычайного могущества. Когда его взгляд опять упал на прибор, послушно замершая стрелка показывала чуть подрагивающим зеленоватом концом на юго-восток, туда, где находился понтонный мост через речку. Олег наспех оделся и выбежал из квартиры, невзирая на то, что на улице моросил мелкий колючий дождик. Он брел вперед, не обращая внимания ни на встречных прохожих, ни на холодные грязные брызги от проезжающих мимо автомобилей. Его горящие алым глаза пристально следили за компасом, а разум был полностью охвачен желанием найти решение проблемы, суть которой он уже осознавал довольно смутно. Кажется, кто-то у него что-то отобрал, нечто, что должно принадлежать ему по праву…

Тем временем он добрался до понтонного моста, перешел на другой берег и, следуя указаниям компаса, свернул на тропинку, убегающую в пролесок. Они с Пашкой провели в этих местах немало времени, заполняя длинные летние дни купанием в речке, лазанием по деревьям и горными прогулками. Вот и сейчас компас гнал его вперед, туда, где пролесок примыкал к угрюмым скалам, лазить по которым детям категорически запрещалось, и по которым они, естественно, лазили, так как другие развлечения в Лесноградске было найти довольно сложно. Олег добрался до подножия гор, скользнул в едва заметную расщелину и принялся подниматься по узкой тропинке наверх, туда, где через ущелье был перекинут старый деревянный мост. Свежий горный воздух немного привел его в чувство, и он недоуменно повел глазами по сторонам, будто спрашивая себя — а что он тут делает, мокрый, грязный, под холодными струями дождя. Но тут стрелка компаса нетерпеливо качнулась, и он, скрипнув зубами, последовал за ней.

Окрестности деревянного моста были излюбленным местом для игр — здесь можно было днями напролет исследовать загадочное ущелье и окружающие его каменные закоулки. Еще в прошлом году мост под ногами ощутимо пошатывался, заставляя сердце уходить в пятки, и особой доблестью, разумеется, считалось перебежать, подвывая от ужаса, по мосту на ту сторону, а затем вернуться обратно. Никто из друзей не хотел оставаться в долгу, и поэтому обычно игры заканчивались равным счетом.

В этот раз Олег обнаружил, что подходы к мосту закрыты красной аварийной сеткой, огороженной для пущей верности дополнительным рядом ярких сигнальных флажков. Он в задумчивости побродил рядом, глядя себе под ноги, как вдруг заметил, что среди травы белеет сложенный вчетверо лист бумаги. Он поднял мокрый лист, несколько раз тряхнул его, освобождая от влаги, открыл и углубился в чтение. Это оказался протокол обследования моста. Оказалось, что строение находится в критическом состоянии, а поэтому принято решение его снести, а до того времени закрыть доступ, во избежание весьма вероятного обрушения.

— Обрушение, значит… — медленно повторил Олег, глядя на мост отсутствующим взглядом. Его пальцы, удерживавшие мокрый лист, едва заметно подрагивали.

Он подошел к флажкам, аккуратно собрал их в кучу и швырнул вместе с протоколом в ущелье. Флажки разлетелись по воздуху, будто алые птицы, и, медленно кружась, опустились на самое дно. Затем он поддел сетку, потянул — из-за влажной от дождя земли она поддалась довольно легко — выдернул и спрятал в густом кустарнике неподалеку.

Путь на мост был свободен. Олег извлек мобильник и набрал Пашкин номер.

— Алло! Да нет… это… все в порядке, даже не парься. Я, значит, что звоню-то. Мы ж не были еще в этом году, типа, на мосту. Ага, не были. Ты… это… завтра можешь? Отлично, я тогда зайду.

Он нажал на кнопку отбоя. Где-то совсем рядом полыхнула яркая молния, залив на короткий миг все вокруг ярким бело-голубым светом. Олег улыбался, а его глаза светились торжеством.

— Завтра, значит, — уверенно сказал он, будто подписывая приговор, а затем развернулся и пружинисто зашагал домой.

Добравшись до кровати, он из последних сил стянул с себя футболку и джинсы, забрался под одеяло и моментально уснул. Ему снилось, что он бежит на четвереньках по ночному лесу, усеянному яркими светлячками, высоко в небе сияет полная луна, а нос щекочут ароматные запахи свежей травы, омытой недавним теплым дождем. В своих конечностях, которые больше походили на звериные лапы, он чувствовал небывалую мощь, а душу переполняло восхитительное ощущение свободы. Он мчался вперед, едва обращая внимание на необычно изогнутую форму высоких деревьев, мало похожих на традиционные березы и ели. Где-то вдалеке мелькнул белый силуэт, и он довольно зарычал и прибавил ходу, почуяв легкую добычу. Раздался испуганный вопль, в котором ему почему-то почудились знакомые нотки, но он уже не мог остановиться, его мускулы сжались, будто металлические пружины, и он прыгнул, целясь в горло своей жертвы. Ее предсмертный хрип слился с его торжествующим воем, но тут мир перед глазами закружился, его оторвало от земли и понесло куда-то во тьму.

Он проснулся весь в поту, тяжело дыша. Мама сидела на кровати со стаканом воды.

— Ты ворочался и громко стонал, — сказала она. — Снился кошмар? Может, ты заболел? Весь день сегодня спишь.

— Д-да, кошмар, — ответил он, жадно глотая прохладную воду. — Устал что-то я.

Он отдал стакан, откинулся на подушу и снова провалился в глубокий сон, на этот раз — без сновидений.

На следующий день они с Пашкой как ни в чем не бывало отправились на прогулку к старому мосту. Вчерашний дождь давно закончился, ярко светило солнце, и Пашка без умолку болтал о том, как он позавчера проводил Светку домой, а вчера они из-за дождя весь день просидели в беседке во дворе за его домом, играя в Уно.

— А почему ты меня… это… не позвал? — вдруг спросил Олег, хранивший до этого момента полное молчание. — Я же тоже, типа, люблю Уно.

— Что-то я не припомню, чтобы тебе нравилось Уно, — прищурился Пашка. — Ты же всегда отказывался, когда мы с Федей садились играть и уходил заниматься своими конструкторами!

— Все равно нехорошо как-то, — нахмурился Олег.

После этого Пашка тоже замолчал, и до моста они добрались, не проронив ни слова.

— Вот, — показал Олег на хлипкую деревянную конструкцию.

Пашка осторожно подошел к мосту и легонько ткнул его ногой. Мост ощутимо зашатался, а до ушей одноклассников донесся легкий скрип.

— Что-то он какой-то ненадежный, — испуганно сказал Пашка, с подозрением глядя на мост.

— Да в прошлом году такой же, значит, был, — с уверенностью в голосе сказал Олег и подошел поближе. — Ты просто забыл все. Давай, типа, пошли.

Пашка неуверенно почесал подбородок и попробовал аккуратно зайти на мост. Мост ответил широкими колебаниями.

— Олег, да он сейчас развалится подо мной! — закричал Пашка и обернулся, намереваясь спрыгнуть на землю, но тут же замер, уставившись на друга широко открытыми глазами

— Ты что, боишься, что ли? — с кривой улыбкой сказал Олег. Он почувствовал знакомое ощущение — как будто тьма сгущается и оживает в его руках. Его пальцы, подрагивая, осторожно коснулись этой тьмы, привычно соткали из нее удушливое непроницаемое одеяло и мягко укутали им Пашку. Тот зябко передернул плечами, покачнулся и вцепился в ненадежные перила.

— Иди, — приказал Олег, глядя на Пашку немигающим взглядом. — Я следом пойду. Мы же не можем нарушить правила нашей игры, верно?

По телу Пашки прошла едва заметная дрожь. Он всхлипнул, еще сильнее сжал перила, отчего костяшки его пальцев побелели, и попытался сделать шаг вглубь моста. Что-то громко треснуло, и Пашкина нога провалилась сквозь гнилую древесину. Он заорал и принялся судорожно махать руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, но перила под его ударами так же начали крошиться в коричневую влажную труху. Мост принялся осыпаться. Пашка в отчаянии взглянул на Олега и крикнул что есть силы:

— Помоги! Я же разобьюсь!

Раздался второй треск, сухой и страшный. Олег вздрогнул, вспомнив вдруг, как раскололась голова несчастного Яши от удара тяжелой дубины, как он нашел этот проклятый компас в том кошмарном месте, как его преследовали жуткие щупальца, и как Пашка все это время искал его в гаражах, не уходя домой. Он тяжело вздохнул, будто очухиваясь от тяжелого мутного сна, посмотрел на Пашку и поймал обреченный взгляд друга, в котором уже читалось скорбное согласие с неизбежной гибелью.

— Паша, держись! — крикнул Олег и не раздумывая бросился вперед.

Он упал на землю, протянул обе руки, и Пашка отчаянным движением вцепился в его ладони. Пыхтя и отдуваясь Олег пополз назад, вытаскивая друга из гнилых объятий старого моста. Едва они оба достигли твердой поверхности, как мост со страшным шумом обрушился в ущелье, подняв удушливое облако древесной пыли.

— Дело дрянь, — негромко сказал Олег.

— Олег… — всхлипнул Пашка. — Мы чуть не погибли! Ты понимаешь?

— Это… Прости меня, — сдавленно сказал Олег, опуская голову. — Я не должен был…

— Чего? — непонимающе спросил Пашка. — Ты ведь не знал, что мост рухнет?

Олег молча встал и подошел к краю ущелья. Он только сейчас почувствовал, что компас до сих пор лежит в кармане его джинсов. Он аккуратно достал прибор, внимательно посмотрел на бешено крутящуюся стрелку, потом как следует размахнулся и швырнул вниз. Тот полетел по красивой дуге, звонко ударился о камни и разлетелся на тысячу осколков. Олегу показалось, что изнутри компаса вырвался плотный ядовитый дымок зеленоватого цвета, устремился кверху, но через мгновение растворился в прохладном свежем воздухе.

— Что ты туда бросил? — спросил Пашка, подойдя к другу.

— Плохую вещь, — медленно сказал Олег, не сводя глаз с ущелья. — Типа, очень плохую. И мне надо с этим, значит, разобраться. Потому что я думаю, что в нашем городе есть еще такие вот чертовы штуки.

— Знаешь, — честно признался Пашка, — иногда я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я и сам не всегда, типа, понимаю, — улыбнулся Олег. — Пойдем уже… это… до дому.

Они обняли друг друга за плечи и медленно побрели по узкой извилистой тропинке, которая неторопливо спускалась вниз к небольшому пролеску, отделявшему горное ущелье от небольшой, но быстрой реки.

Автор: Игорь Глагольев
#авторскиерассказы