В уютном спальном вагоне поезда «Москва-Лесноградск» царила весьма напряженная атмосфера. Петр Иванович, забившись в угол, со страхом смотрел, как невесть откуда взявшийся попутчик приветливо скалится ему с противоположного сидения, подперев подбородок вымазанным в грязи кулаком. Одежда на невысоком парне зияла рваными прорехами, лицо обильно покрывали свежие кровавые порезы, а большие глаза были подернуты белесой пленкой безумия. А ведь всего лишь минуту назад ничего не предвещало беды. Петр Иванович в спокойном одиночестве сидел на красном бархатном диване, попивал горячий ароматный чай и задумчиво разглядывал пролетающий за квадратным окном унылый пейзаж, составленный, будто низкокачественный паззл, из вереницы серых гаражей. Поезд замедлил ход, и Петр Иванович обратил внимание на необычное граффити, ярким пятном разбавлявшее депрессивную гаражную атмосферу. На покрытой трещинами кирпичной стене был нарисован черный зигзагообразный пролом, из которого хаотично проступали желто-оранжевые пятна, а справа и слева от пролома неизвестный художник изобразил два гигантских отпечатка руки, раскрашенных в отпугивающий кроваво-красный цвет. Петр Иванович передернул плечами. До прибытия на вокзал оставалось около пятнадцать минут, и он, отставив позвякивающий стакан, потянулся было за висящем на вешалке пиджаком, как вдруг спину обдало морозным воздухом, а до ушей донеслось хриплое покашливание. У Петра Ивановича сердце ушло в пятки. Медленно повернув голову, он вскрикнул и вжался в угол, закрыв мясистой ладонью подрагивающие губы. На диване напротив, где еще мгновение назад никого не было, сидел оборванный незнакомец. Он улыбался Петру Ивановичу неестественно широкой улыбкой и нервно водил длинными худыми пальцами по аккуратной белоснежной скатерти, оставляя на ней отчетливые кровавые разводы.

— Рельсы гнутся, — вдруг сказал незнакомец и слегка откинул голову, не сводя с Петра Ивановича безумных горящих глаз. — Ты понимаешь? И гаражи гнутся. Там все такое — гнутое.

— По-мо-ги-те… — прохрипел Петр Иванович севшим голосом и почувствовал, как гладкая поверхность его обширной лысины покрылась крупными каплями пота.

— Не надо, — угрожающе покачал головой парень, моментально стерев с лица идиотскую улыбку. — Мы поедем вместе, далеко. Будем играть. Смотри, какую я нашел там игрушку!

Он порылся в карманах своей мешковатой одежды и извлек оттуда небольшую зеленую коробочку, инкрустированную широкими серебряными спиральками. Незнакомец медленно поднес к уху загадочный предмет и несколько раз тряхнул. Изнутри раздался сухой стук, при звуке которого лицо таинственного попутчика опять расплылось в блаженной улыбке. Он перевел взгляд на Петра Ивановича и дружелюбно спросил:

— Любишь играть?

Петр Иванович неуверенно кивнул.

— Вниманию пассажиров! — вдруг раздался из динамиков громкий голос. — Поезд прибывает на станцию «Лесноградск» через десять минут. Станция конечная, поезд дальше не идет. Пожалуйста, не забывайте в вагоне свои вещи.

Глаза парня внезапно округлились, а лицо исказила злобная гримаса.

— Я не хочу обратно! — завопил он. — Я думал, мы уедем отсюда! Я не хочу, там осьминоги, большие осьминоги, очень больно!

Он зашипел, его пальцы с силой сжали столешницу, а челюсть заметно выдвинулась вперед. Петру Ивановичу вдруг показалось, что попутчик сейчас вцепится ему в горло, и от этой мысли его мгновенно захлестнула волна животного страха. Он тихо застонал и крепко зажмурил глаза, медленно сползая в пространство под столиком. До него продолжало доноситься злобное шипение, сопровождаемое глухими ударами то ли по оконной раме, то ли по вагонной перегородке. Через несколько секунд все стихло. Петр Иванович робко приоткрыл один глаз. В купе никого не было, лишь круглое зеркало над противоположным сидением покрывала густая сетка мелких трещин.

Он с шумом выдохнул, дрожащей рукой достал из кармана пиджака платок и промокнул, наконец, изрядно пропотевший лоб. Его блуждающий взгляд упал на вагонный столик, где на белоснежной скатерти посреди грязноватых бурых пятен мирно покоилась лакированная зеленая коробочка, которую таинственный незнакомец, видимо, забыл прихватить в момент своего поспешного бегства. Петр Иванович нервно хихикнул. Разум тщетно пытался найти произошедшему рациональное объяснение. Может, все дело в новомодных лекарствах, которые прописал ему семейный доктор? Возможно, эти пилюли в качестве побочного эффекта и вызывают столь реалистичные галлюцинации. Но откуда тогда взялась загадочная коробочка?

Несколько минут Петр Иванович опасливо рассматривал неожиданный трофей, не решаясь к нему прикоснуться, но потом любопытство взяло верх. Он осторожно взял коробочку и легонько тряхнул, точь-в-точь как это сделал ее владелец несколько минут назад. Изнутри раздалось глухое постукивание. Петр Иванович собрался с духом и открыл коробочку. Там обнаружились две игральные кости, сделанные из необычного материала, похожего с виду на дымчатый, светящийся изнутри перламутр. На ощупь кубики оказались чрезвычайно приятными — в меру шершавые, они удобно лежали в руке, не скользили и не стремились вывалиться из ладони. Присмотревшись, Петр Иванович с удивлением обнаружил, что метки на гранях костей нанесены не вполне стандартные. На первом кубике точки начинались не с единицы, а с тройки, и достигали, соответственно, восьми, а на втором — и вовсе шли с четверки до девятки. При этом грань с девяткой оказалась настолько густо усеянной точками, что от нее ощутимо рябило в глазах. Петр Иванович хмыкнул, предположив, что необычные кубики предназначены для какой-то неизвестной ему настольной игры. Ему чудилось, что от костей исходит едва ощутимое тепло, принуждающее немедленно испытать их в действии. Он зажал кубики в ладонях, как следует потряс и метнул на скатерть. Прокатившись несколько сантиметров, кубики послушно остановились возле остывшего стакана, явив максимальное число, на которое только были способны.

Семнадцать.

Петр Иванович еще раз хмыкнул и сгреб кости в руку. После броска кубики стали на удивление прохладными, а перламутр как-будто потускнел, из-за чего кости потеряли свой притягательный вид и стали похожи на дешевый заурядный товар из супермаркета. Он покачал головой, сложил кубики в коробочку, захлопнул крышку и засунул коробочку в карман пиджака. Ему следовало поторопиться с приготовлениями, прерванными внезапным появлением странного сумасшедшего, ведь до прибытия поезда оставались считанные минуты.

При выходе из здания вокзала приземистую фигуру Петра Ивановича, облаченную в стильный серый костюм в тонкую полоску моментально окружила толпа галдящих небритых таксистов, наперебой предлагающих совсем недорогой, по их словам, подвоз до любого адреса. Петр Иванович мудро усмехнулся и извлек мобильник, намереваясь по привычке заказать автомобиль через приложение, да вот беда — сотовая связь отсутствовала.

— Вы впервые в Лесноградске, да? — жарко дыхнул ему на ухо один из таксистов. — У нас не все операторы ловят. Связь плохая. Может, поедем? Куда надо?

— У тебя какая машина? — брезгливо поморщившись, поинтересовался Петр Иванович и убрал телефон.

— Вот! — горделиво произнес таксист и ткнул обгрызенным пальцем в стоявший неподалеку черный «Форд».

Петр Иванович горестно вздохнул.

Они направились к машине, как вдруг взгляд Петра Ивановича упал на стоявшие рядом бордовые «Жигули» крайне потрепанного вида. Похожий на монгола водитель «Жигулей» профессионально перехватил взгляд потенциального пассажира и приглашающе мотнул головой: «Садись, мол!». На фоне равномерно покрытого грязью кузова резко выделялся прямоугольный белоснежный номер: «В 170 ОТ 17». Петр Иванович замедлил шаг и непроизвольно засунул руку в карман, вдруг вспомнив, какое число он выбросил совсем недавно на необычных кубиках. Лакированная коробочка отозвалась приятным теплым прикосновением.

— Стой! — сказал Петр Иванович идущему рядом таксисту, повинуясь внезапному труднообъяснимому порыву. — Я передумал. Вот на нем поеду.

— Э-э!! — попытался было возразить таксист, но Петр Иванович упрямо покачал головой и шагнул к «Жигулям». Обрадованный водитель выскочил из машины и, что-то быстро и непонятно тараторя, принял у Петра Ивановича багаж.

— Совсем оборзели эти понаехавшие, — со злостью процедил раздосадованный таксист и тягуче сплюнул на потрескавшийся пыльный асфальт.

Не успел Петр Иванович впихнуть свое располневшее тело на заднее сидение тесного отечественного автомобиля, как вдруг из-за покосившегося трехэтажного здания, уныло торчащего напротив вокзала, вылетела на бешеной скорости грузовая «Газель». Она, вихляя, пронеслась по привокзальной площади, стремительно приблизилась к стоянке такси и со всего маху впечаталась в бок черному «Форду», едва не задев стоявшего рядом таксиста. От удара «Форд» подбросило в воздух, перекрутило и он с громким чавканьем шмякнулся колесами вверх на хорошо пролитый утренним дождем привокзальный газон. Из «Газели» вывалился окровавленный водитель, мутно обвел глазами площадь, простонал:

— Тормоза отказали, братцы! — и тут же рухнул, потеряв сознание.

— Ой-яй! — протяжно завопил водитель «Жигулей» и приоткрыл дверцу, явно собираясь броситься на помощь.

— Стой!! — рявкнул на него Петр Иванович. — Без тебя разберутся.

Вокруг неподвижно лежащего водителя моментально собралась шумная толпа. Кто-то звонил по телефону, кто-то выслушивал громкие ругательства владельца «Форда», кто-то с удивлением таращился на смятую в гармонь морду «Газели». Петр Иванович глянул на перевернутое черное авто и ощутил где-то внутри неприятный холодок. Если бы он поехал на «Форде», то сейчас его пришлось бы доставать из салона буквально по кусочкам. Он еще раз осторожно коснулся теплой коробочки и крепко задумался. Водитель «Жигулей» убедившись тем временем, что и без него помощников хватает, пожал плечами, хлопнул приоткрытой дверцей и тронулся, наконец, с места.

Через час Петр Иванович, благополучно заселившись в гостиницу, принял душ, переоделся в чистое и с тяжелым сердцем, не в силах избавиться от гнетущих воспоминаний о недавней аварии, отправился на деловую встречу. Хостес ресторана «Сытый медведь» приветливо улыбнулась раннему посетителю и усадила за просторный столик у окна. Петр Иванович сделал заказ и принялся нервно барабанить пальцами по столу. Перед его глазами все еще стоял искореженный кузов «Форда», его медленно и безнадежно задранные колеса и поднимающийся от оголенного днища белый дымок.

Но вот, наконец, принесли еду и напитки. В нос ударили аппетитные запахи, и Петр Иванович, моментально позабыв об утреннем инциденте, принялся с аппетитом поглощать наваристый борщ с ароматной чесночной булочкой. К борщу подали охлажденную водку в запотевшем графине и он время от времени наливал хрустальную стопку, коротко выдыхал, отточенным движением опрокидывал в себя содержимое и с умиротворенным выражением лица закусывал лежащими тут же на блюдце домашними соленьями. Неприятные воспоминания постепенно рассеивались, и через несколько минут его охватило, наконец, привычное благостное настроение.

Спустя некоторое время в ресторан вошел долговязый коротко остриженный мужчина в круглых очках и повел взглядом по сторонам. Петр Иванович махнул ему рукой и кивком головы указал на стул напротив. Пока посетитель шел к столику, он успел налить себе еще, выпить и, крякнув, занюхать остатком чесночной булочки. Мужчина робко примостился на краешек стула и ожидающе воззрился на Петра Ивановича. Тот неспешно промокнул губы салфеткой, поправил галстук и ответил мужчине цепким прищуренным взглядом.

— Здравствуйте. Давайте сразу к делу. Дорога оказалась долгой, а у меня мало времени. Принесли?

Мужчина неуверенно кивнул, вытащил небольшой сверток, осторожно развернул его и поставил на столик небольшую фарфоровую статуэтку.

— Вот, взгляните. Мальчик с собакой, Франция, девятнадцатый век. Я высылал вам фотографии.

— Ну да, ну да… — пробормотал Петр Иванович, извлекая из большого кожаного футляра увесистую лупу. — Сейчас посмотрим, что там у вас за Франция…

Он аккуратно взял статуэтку и принялся вертеть ее так и сяк, внимательно рассматривая со всех сторон. Мужчина следил за этими манипуляциями, затаив дыхание. Петр Иванович несколько раз скептически хмыкнул, еще раз прокрутил фарфоровый антиквариат под всеми возможными углами, зачем-то колупнул ногтем хулиганский вихор мальчика и вот, наконец, с тяжелым вздохом поставил статуэтку на место. Его лицо выражало крайнюю степень разочарования.

— Ну… что скажете? — осмелился прервать неловкую паузу владелец статуэтки.

Петр Иванович пожал плечами.

— Что скажу, что скажу… Все очень плохо, вот что я скажу. Уж не знаю, почему, но на фото она выглядела гораздо лучше. Вы, наверное, наложили какие-то фильтры, хотя я ведь просил этого не делать?

— Нет, нет, что вы! — Поспешно заговорил мужчина, дрожащей рукой снял очки и положил их на стол. — Я никогда…

— Ладно, не нервничайте! — Петр Иванович повелительно поднял ладонь. — Есть и хорошие новости. У вас совершенно точно не подделка. Да, это действительно Франция, и действительно девятнадцатый век. Но изделие находится в ужасном состоянии. На поверхности огромное количество сколов, вон, гляньте, у собаки не хватает половины уха.

— Сколько? — прошептал мужчина и порывисто наклонился вперед. — Сколько вы сможете за нее дать?

Петр Иванович поскучнел.

— Немного. Я же вам объяснял, что цена будет зависеть от качества, а качество я могу проверить только лично. Между прочим, мне для этого пришлось несколько дней ехать к вам из Москвы. Напоминаю — мы договаривались, что в случае удачной сделки вы компенсируете все мои дорожные расходы.

— Разумеется! — энергично закивал мужчина. — Так, все-таки… Каковы ваши условия?

Петр Иванович пожевал губами и тихо произнес сумму.

— Невероятно! — посетитель вскочил со стула, схватил очки и порывистым движением водрузил их на нос. — Это втрое ниже минимальной цены!

— Послушайте, любезнейший, — мягко улыбнувшись, сказал Петр Иванович. — Мне вас обманывать смысла нет. Я из-за вас, повторюсь, потерял кучу времени, и мне совсем не хочется уезжать отсюда с пустыми руками. Если вы мне не верите, можете выставить свое сокровище на аукцион. И посмотрите, сколько вам за него дадут.

Мужчина опустился на стул и обмяк. Петр Иванович внимательно наблюдал за ним из-за полуприкрытых век, понимая, как важно выдержать паузу и не заговорить первым. Прошло несколько минут, прежде чем мужчина поднял измученное лицо и сказал:

— Хорошо. Я согласен. Но прошу вас о небольшом одолжении. Так как цена оказалась… скажем так… сильно меньше, чем я рассчитывал, могу ли я не уплачивать компенсацию за билеты и гостиницу?

Петр Иванович с притворным сожалением развел руками.

— Извините, но уговор есть уговор. Поймите правильно — я потратил свое время и деньги, рассчитывая на ценное приобретение. Приезжаю в эту глухомань и вижу… вот это!

И он, брезгливо скривившись, пренебрежительно ткнул ухоженным пальцем в грустного фарфорового мальчика.

Через минуту Петр Иванович пружинистым шагом выходил из кафе, унося в небольшом кожаном портфеле драгоценную статуэтку. Он старался не давать волю преждевременным эмоциям и сухо отщелкивал в уме приятные цифры. Даже по самым скромным прикидкам выходило, что поездка в Лесноградск окупилась десятикратно. Петр Иванович глубоко вздохнул и позволил себе легкую довольную улыбку.

Придя в номер он аккуратно положил статуэтку в сейф, плеснул виски на два пальца и принялся неспешно смаковать напиток. По телу растекалось приятное тепло, смешанное с блаженным осознанием от удачно совершенной сделки. Обратный поезд в Москву отбывал только завтра, а это означало, что сегодняшний вечер оказывался полностью свободен. На мгновение задумавшись, Петр Иванович достал мобильник, убедился, что связь, хоть и плохонькая, но есть, и набрал нужный номер.

— Алло, Михаил? Да, в Лесноградске. Да, все прошло как нельзя лучше. Слушай, в этой дыре есть… э-э-э… нужные заведения? О, отлично. Да, звякни им, предупреди, что я подъеду. Хочу отпраздновать.

Он нажал кнопку отбоя и посмотрел на одиноко стоящую на прикроватной тумбочке зеленую коробочку. При воспоминании об утренней аварии внизу живота опять шевельнулось что-то холодное и нехорошее. Петр Иванович медленно, будто опасаясь обжечься, взял коробочку в руку и открыл. Кости смирно лежали на красной шелковой подкладке, едва различимо светясь изнутри. Петр Иванович потрогал кубики — они опять дарили подушечкам пальцев мягкое тепло. Размягченный алкогольными парами и преисполненный приятными мыслями о будущем барыше, он небрежно сгреб кости, ощутив их удобную шершавую поверхность, сделал ладони коробочкой, как следует потряс и метнул кубики на черную поблескивающую поверхность тумбочки.

Выпало тринадцать.

Петр Иванович нахмурился, неудовлетворенный результатом. Он обвел взглядом номер, будто пытаясь отыскать спрятанную подсказку насчет того, чтобы могло означать выпавшее несчастливое число, но на глаза ничего подходящего не попадалось. Тогда он почесал подбородок и убрал кубики обратно в коробку, машинально отметив, что они словно потеряли после броска свои тепло и свечение. Коробку Петр Иванович решил захватить с собой, смутно предполагая, что результат броска и некие грядущие события могут быть связаны, подобно утреннему происшествию, а значит, кубикам лучше быть где-то поблизости. Он вторично за сегодняшний день переоделся, критически оглядел себя в зеркало и отправился вниз, к уже ожидающему его такси.

Вскоре автомобиль привез его на окраину города к длинному двухэтажному зданию из красного кирпича. Петр Иванович вылез наружу, дождался, пока такси скроется за поворотом, подошел к неброской металлической двери и нажал на крохотную круглую кнопку, привычно отметив висящую сбоку от входа камеру наблюдения.

— Слушаю, — раздался в динамике неприветливый мужской голос.

— Михаил должен был позвонить вам насчет меня, — строго сказал Петр Иванович, барабаня пальцами по щеке.

Через несколько секунд раздалось пиликание магнитного замка. Петр Иванович с протяжным скрипом распахнул дверь и уверенно зашагал вниз по тускло освещенным ступенькам.

В огромном подвальном зале было довольно многолюдно. Около пяти человек сидело за столиком с рулеткой, трое испытывали удачу в покер и еще несколько увлеченно долбили по клавишам стоящих вдоль стены игровых автоматов. Почти все они курили, отчего в воздухе плотным туманом висел густой табачный дым. Между столиков сновали миловидные официантки, поднося выпивку и легкие закуски, а во всеобщем гомоне то и дело прорезалось громкое «Ставки сделаны, ставок больше нет!». Петр Иванович купил фишки, для начала немного, чтобы понять, на его ли стороне сегодня фортуна, заказал бокал виски, несколько канапе и направился к рулетке. Он какое-то время внимательно наблюдал за крутящимся колесом, как вдруг внезапная мысль жаркой волной ударила ему в голову. Он взял со своевременно принесенного подноса бокал, сделал хороший глоток и незаметно опустил руку в карман, нащупав заветную коробочку. Пальцы ощутили уже ставшим привычным тепло.

Петр Иванович на мгновение заколебался, но лишь на мгновение, а затем решительно направился к кассе. Жизнь приучила его рисковать, иногда — рисковать по-крупному, и он твердо знал, что уж чем-чем, а чрезмерной осторожностью хороший куш никогда не сорвать. Поэтому он смело вытащил всю имеющуюся наличность, оставив немного на завтрак, закупил у удивленного кассира фишек на всю сумму, после чего направился к рулетке.

— Делайте ваши ставки! — благосклонно сказал крупье, увидев нового игрока.

Петр Иванович методично сложил фишки во внушительный столбик и мягко двинул этот столбик на тринадцать.

Рядом кто-то ахнул. По залу побежали негромкие пересуды. Крупье старался сохранять невозмутимость, но по нему было заметно, что он так же удивлен столь крупной ставкой на единственное число. Даже заядлые любители игровых автоматов побросали свои вишенки и семерки и прибежали к столику с рулеткой понаблюдать за исходом.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — сказал крупье как можно более ровным голосом и крутанул колесо. Его руки слегка подрагивали.

Шарик запрыгал по ячейкам с сухим треском. В зале воцарилась непривычная тишина. Глаза всех присутствующих были прикованы к колесу и горели неестественной алчностью, как будто это они все, а не только лишь Петр Иванович участвовали в дерзкой ставке. Колесо замедлило свой ход, шарик от веселого галопа перешел к медленному перекатыванию, завис на мгновение на ребре между двумя числами и вот, наконец, упал в ячейку.

Повисла тяжелая пауза.

— Тринадцать, черное, — наконец выдавил крупье сдавленным голосом, утер рукавом пот и принялся отсчитывать дрожащими пальцами выигранные фишки.

Зал взорвался криками и воплями. Каждый счел своим долгом хлопнуть Петра Ивановича по плечу, поздравить с небывалой удачей и непременно выпить с ним за его здоровье. Петр Иванович дарил направо и налево дружеские улыбки, благодарил за поздравления и напряженно думал, как бы ему побыстрее избавиться от всеобщего назойливого внимания. Из-за служебной двери вышел хмурый небритый человек в джемпере, ловко подхватил Петра Ивановича под локоть, оттер от шумной толпы и утащил вглубь зала, поближе к пустующему бару.

— Я вас так же поздравляю с выигрышем, — сказал человек в джемпере, предварительно откашлявшись, — но, видите ли, у нас возникли некоторые затруднения. Дело в том, что в кассе нет столько наличности. Можете ли вы подождать до послезавтра?

— Подождать до послезавтра я никак не могу, — отрицательно качнул головой Петр Иванович. — Но я знаю, как можно решить наше затруднение. Выдайте, сколько можете, а остальное переведите на карту Михаилу. Он со мной рассчитается в Москве. Мы с ним хорошие друзья. Понимаете? Очень хорошие.

И Петр Иванович цепко посмотрел на человека в джемпере. Тот едва заметно улыбнулся краешком губ, почесал трехдневную щетину и коротко кивнул.

— Хорошо, договорились

— Да, и вот еще что, — продолжил Петр Иванович. — Мы можем списать часть долга следующим образом. Ваше заведение, судя по всему, оказывает самые разнообразные услуги. Мне не помешает приятная компания на сегодняшний вечер. Улавливаете мою мысль?

Человек в джемпере на этот раз улыбнулся гораздо шире и поднял левую бровь.

— Следуйте за мной. У нас богатый выбор, уверен, вы останетесь довольны.

На заднем сидении тонированного автомобиля, который так же любезно предоставил управляющий заведения, Петр Иванович по-хозяйски ощупывал полногрудую круглолицую блондинку, с некоторым удивлением отмечая, что даже здесь, в глухой провинции, попадаются достойные экземпляры. Красотка глупо хихикала, послушно раздвигала колени, давая возможность Петру Ивановичу исследовать внутреннюю поверхность ее бедер, и все норовила запустить руку ему в штаны. Однако Петр Иванович строго цыкнул на нее, велев дождаться приезда в гостиницу, а иначе все могло завершиться гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Настроение у него было превосходнейшее. Поездка в Лесноградск превзошла самые смелые ожидания, а совершенный при помощи загадочных кубиков — он был в этом абсолютно уверен — крупный выигрыш сулил не единожды повториться в многочисленных подпольных заведениях столицы. Петр Иванович сладко жмурился, мысленно погружаясь в блестящие перспективы, благоговейно касался заветной коробочки в кармане и властно прижимал к себе пышущее молодостью доступное тело, едва сдерживая распирающее его возбуждение.

Автомобиль остановился напротив входа в гостиницу. Выходя из машины Петр Иванович заметил, как у соседнего авто стоит невысокий мужчина со скуластым вытянутым лицом. Мужчина, чиркнув спичкой, закурил сигарету, беспардонно отбросил спичку на тротуар и холодным, пустым взглядом посмотрел на Петра Ивановича. Тот зябко передернул плечами, отвел глаза и весьма кстати подал руку вываливающейся с заднего сидения хохочущей спутнице, с которой и направился внутрь здания, стараясь выбросить из головы колючий взгляд случайного незнакомца. Однако возле самой двери, почувствовав легкое жжение в районе затылка, резко обернулся. Незнакомец пристально смотрел им вслед, но, поймав взгляд Петра Ивановича, быстро затоптал недокуренную сигарету и забрался внутрь автомобиля.

Поднимаясь на лифте Петр Иванович почувствовал, как в его душе зреет нехорошее предчувствие. Настроение стремительно улетучивалось, и даже трущаяся рядом ласковая блондинка не спасала положение. Он открыл номер и содрогнулся от открывшегося вида. Внутри все оказалось перевернуто вверх дном. Содержимое чемоданов беспорядочно валялось по полу, рядом громоздился ком стащенного с кровати постельного белья, а все тумбочки и шкафы беззастенчиво демонстрировали распахнутые настежь внутренности. Он, простонав, кинулся к сейфу и с ужасом обнаружил, что и там побывал неизвестный злоумышленник. Сейф был открыт, а внутри вместо статуэтки одиноко лежал сложенный вчетверо лист бумаги. Краска бросилась в голову Петру Ивановичу, и он злобно зарычал.

— Какой-то у тебя тут… кавардак, — сказала девица, удивленно округлив глаза.

— Пошла вон, — коротко ответил Петр Иванович.

— Что?!

— Вон, я сказал! — потеряв самообладание, завизжал Петр Иванович, схватил валяющуюся на полу подушку и что есть силы запустил в жрицу любви. — Пошла вон, тварь!

Блондинка вскрикнула и исчезла в коридоре. Петр Иванович обессилено опустился на разоренную кровать и обхватил лысину короткими мясистыми пальцами. Наглое вторжение в его, пусть и временное, жилище, совершенно выбило его из колеи. Он обвел мутным взглядом комнату и вторично заметил лист бумаги, торчащий из распахнутого сейфа. Петр Иванович кинулся к сейфу, дрожащими руками развернул лист и погрузился в текст, нацарапанный карандашными печатными буквами, будто писал ребенок.

«Уважаемый Петр Иванович!

У нас есть все основания предполагать, что Вы удерживаете у себя игрушку, которая является нашей собственностью, а к Вам попала в результате дикого недоразумения.

Так же хотим предупредить, что последствия обладания вышеуказанным предметом для Вас могут быть самыми катастрофическими. Вы играете с сущностями, о природе которых не имеете ни малейшего понятия.

Поэтому предлагаем вернуть нашу собственность, а взамен мы отдадим Вашу статуэтку.

Не пытайтесь бежать или обращаться в полицию. В нашем городе мы являемся полноправными хозяевами. Самым правильным действием для Вас будет позвонить по телефону, указанному в конце письма, и чем раньше, тем лучше.

Звоните в любое время.

P. S. У Вас хороший вкус. Это же Франция, девятнадцатый век?»

Петр Иванович страшно заскрежетал зубами, гневно бросил листок на пол и принялся истерично его топтать, сопровождая несвойственную для него процедуру громкими нецензурными выражениями. Слегка успокоившись, он опять сел на кровать, вытащил из кармана злосчастную коробочку и принялся усиленно размышлять. Потерю статуэтки было осознавать, конечно, неприятно, и именно этот факт послужил причиной для внезапной вспышки гнева. С другой стороны, сегодняшний выигрыш в несколько раз перекрывал потенциальную выгоду от перепродажи статуэтки. А если вспомнить недавнюю страшную аварию, то получается, что таинственные кубики, помимо материальной пользы, спасли его здоровье, а возможно — и жизнь. По всему выходило, что коробочка оказывалась куда ценнее статуэтку, и отдавать ее было бы полнейшим безумием.

Придя к такому выводу, Петр Иванович сдвинул брови, решительно кивнул и достал мобильник.

— Алло, Михаил? У меня проблемы. Нет, с заведением все в порядке, спасибо. Ко мне в номер вломились какие-то типы. Нет, я был как раз в заведении. Да, черт, это произошло здесь, в Лесноградске! Не знаю, возможно, из-за статуэтки. Короче. Мне надо где-то сегодня переночевать. Подыщи, пожалуйста, безопасное место. И пришли за мной машину, я уже никому тут не верю. Я все оплачу. Слушай, я понимаю, что звучит бредово, но мы вроде давно друг друга знаем. Говорю же — возникли проблемы, на ровном месте. Приеду — расскажу. Хорошо, жду.

Положив трубку, Петр Иванович в который раз посмотрел на коробочку и почувствовал, что от нее исходит мягкое свечение. Он открыл коробочку — кубики будто сами собой запрыгнули руку, коснувшись кожи приятной теплой шершавостью. Он непроизвольно сложил ладони, несколько раз тряхнул и метнул кости на стоящую под телевизором узкую тумбочку.

Выпало семь.

Петр Иванович почесал подбородок, внимательнее посмотрел на кости и вдруг заметил, что один из кубиков касается телевизионного пульта. Он прищурился, взял пульт и, затаив дыхание, нажал седьмой канал.

— Наш город — это явление уникальное! — широко размахивая руками, вещала экзальтированная женщина в цветастом сарафане и чрезмерным для ее возраста количеством яркой косметики на лице. — Сочетание густых смешанных лесов с многочисленными реками образует великолепный природный ландшафт. По счастью, мы находимся далеко от столичной суеты и провинциальное уединение открывает необычайные возможности для душевного отдохновения. Я никогда и ни за что не покину наш замечательный город. Я навсегда останусь в Лесноградске. И вы! — женщина неожиданно повернула голову в объектив и посмотрела прямо на Петра Ивановича, — вы, дорогие зрители, подумайте над тем, чтобы переехать в Лесноградск насовсем!

Женщину грубо прервал вопль неожиданно начавшейся рекламы. Петр Иванович вздрогнул, выключил телевизор и задумался.

Призыв навсегда остаться в Лесноградске по понятным причинам не нашел в его душе отклика, и он лихорадочно размышлял, что же делать дальше. С одной стороны, кости уже дважды выручали его. С другой стороны… Черт, нет, это невозможно. А может… Может, кости имели в виду себя? Может, это они хотят остаться в Лесноградске, а он волен ехать куда угодно?

Петр Иванович со злобой уставился на кубики.

— Ну чего вам надо, а? — громко спросил он.

Кубики безмолвствовали.

Зазвонил телефон. Михаил сообщал, что жилье найдено, а машина приедет через полчаса. Петр Иванович решительно сгреб кубики в коробочку и принялся собирать вещи. Будь что будет, но драгоценную находку он тут не оставит. Не место ей в этой дыре. Поедет покорять столицу.

Автомобиль привез его к ветхому одноэтажному зданию, населенному хмурыми неприветливыми людьми с серыми лицами. Толстая неразговорчивая бабка сдала ему крохотную комнату, потребовав скромную оплату, а на слова Петра Ивановича, что комната ему будет нужна только до обеда следующего дня лишь молча кивнула и медленно удалилась в свое жилище. Спал Петр Иванович плохо, поминутно вскакивал и осторожно отодвигал шторку, обозревая узкую пустынную улочку, едва освещаемую тусклым одиноким фонарем. К двум часам ночи противно заурчало в животе, и теперь каждые полчаса Петр Иванович бегал по треугольнику туалет-окно-кровать. Утром, злой, невыспавшийся и небритый, он дождался, когда основная масса жителей дома уйдет по своим делам, после чего отправился в ближайшую кофейню выпить кофе. Однако напиток не принес должного удовольствия. Ему постоянно казалось, что каждый встречный, включая официанта в кофейне, исподтишка наблюдают за ним, а потом тихо говорит по телефону, сообщая кому-то неведомому о его местоположении. В результате Петр Иванович, не допив кофе, суетливо вернулся в свою комнатенку, запер дверь и до полудня, когда пришло время отправляться в дорогу, не высовывал оттуда носа.

На вокзал он прибыл почти перед самым отправлением поезда, не желая лишние минуты разгуливать по перрону и привлекать к себе ненужное внимание. Однако, приблизившись к своему вагону, он тут же заметил мужчину со скуластым вытянутым лицом, который прохаживался вдоль поезда и внимательно рассматривал торопливо пробегающих мимо людей. Петр Иванович глубоко вздохнул. Вне всяких сомнений — этот был тот самый тип, которого он видел вчера у входа в гостиницу, и этот тип почти наверняка причастен к обыску в номере, а сейчас пытается воспрепятствовать его отъезду. Петр Иванович с робкой надеждой коснулся коробочки в кармане, но та отозвалась обжигающим ледяным холодом, очевидно не желая помогать своему случайному хозяину в его затруднениях. Он беспомощно огляделся по сторонам и вдруг увидел шумную группу людей, которая только что вышла из здания вокзала и направилась к поезду. Группа состояла из двух мужчин за пятьдесят, сопровождающих их женщин и ватаги беспрерывно галдящих детей разных полов и возрастов. Аккуратно приблизившись, он по доносящимся до него обрывкам разговоров понял, что это две семьи с детьми и племянниками следуют в Москву, навестить какого-то родственника. Мысленно выразив сочувствие гостеприимной столичной родне, Петр Иванович незаметно пристроился к группе, чуть пригнул колени, хотя и так был невысокого роста, и в таком виде благополучно разминулся со своим преследователем, который не разглядел его в столь разношерстной компании.

— Дяденька, а вы кто? — вдруг спросила его голубоглазая девочка, когда он уже почти поравнялся со своим вагоном.

Петр Иванович изобразил самую приветливую улыбку, на которую только был способен, отделился от группы, в два прыжка добежал до входа в вагон, швырнул внутрь чемодан, после чего запрыгнул сам, минуя проводника, проверяющего билеты у терпеливой очереди.

— Мужчина, вы чего?! — возмущенно закричал проводник.

— Извините, извините, — залепетал Петр Иванович и протянул паспорт, стараясь не высовываться из вагона. — Вот, проверьте, у меня все в порядке. Понимаете, обстоятельства, срочно надо…

После успешной проверки Петр Иванович ворвался в свое купе, захлопнул дверь, защелкнул замок, рухнул на диван и обмяк. До отправления поезда оставалось каких-то десять минут.

«В Лесноградск больше — ни ногой», — подумал он, рассматривая снующих по перрону людей, одновременно желая и до смерти боясь увидеть среди них мужчину с вытянутым скуластым лицом. Когда до отправления оставалось менее пяти минут, Петру Ивановичу пришла в голову паническая мысль, что поезд могут по каким-то причинам задержать, а пассажиров заставить выйти из вагона, и тогда… Он судорожно сглотнул, достал платок и промокнул взмокшую лысину. Нет, так не бывает, зачем себя накручивать? Он посмотрел на часы. Три минуты. Боже, как же медленно тянется время… Перрон постепенно пустел, лишь редкие провожающие с улыбкой махали рукой своим отъезжающим друзьям и родственником. Но вот, наконец, Петр Иванович ощутил мягкий толчок, увидел, как здание вокзала медленно поплыло вправо и облегченно выдохнул.

«Нервная выдалась поездочка, — пришла в голову мысль. — Давненько таких не было».

Он открыл дверь и высунулся, чтобы позвать проводника и попросить принести виски, ведь он не первый год путешествовал исключительно поездами и точно знал, что у проводников всегда есть, весь вопрос только в размере вознаграждения. Проводник стоял в конце коридора и беседовал с каким-то мужчиной, который повернулся на звук открываемой двери, встретился холодным взглядом с Петром Ивановичем и едва заметно улыбнулся. Петр Иванович вскрикнул и захлопнул дверь. Это был он — его преследователь.

Поезд тем временем набирал ход. Петр Иванович привычно забился в угол и теперь дрожал от страха, слыша, как мягкие неторопливые шаги приближаются к его двери. Но вот шаги стихли и через мгновение раздался аккуратный стук.

— Петр Иванович, — произнес за дверью негромкий уверенный голос, — у нас мало времени, поэтому слушайте внимательно. Вы в огромной опасности, и эта опасность исходит вовсе не от нас, как вам, скорее всего, кажется. Игрушка, которую вам оставил, скажем так, наш не совсем здоровый друг, не должна покинуть Лесноградск. Понимаете?

Петр Иванович молчал, тяжело дыша.

— Мда, — разочарованно произнес голос. — Я в последний раз предлагаю вам добровольно отдать нам нашу собственность. У вас на раздумье есть тридцать секунд.

— Нет! — взвизгнул вдруг Петр Иванович, запустил руку в карман и крепко сжал коробочку, почувствовав, как в ладонь впилась холодная инкрустация. — Она моя! Немедленно уходите! Я вызову полицию!

— Что ж, — произнес голос с грустью, — вы сделали свой выбор. Прощайте, Петр Иванович.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги. Петр Иванович схватил скомканный платок и дергаными порывистыми движениями обтер лысину, лицо и шею. Его блуждающий взгляд упал за окно — там, среди унылой вереницы гаражей неожиданно показалась кирпичная стена, украшенная разноцветным граффити с изображением зигзагообразного черного пролома. Внезапно резкий толчок швырнул Петра Ивановича животом на соседний диван. Поезд остановился.

За дверью раздались возмущенные голоса, перемежаемые успокаивающим тоном проводника. «Стоп-кран, кто-то дернул стоп-кран!», — донеслись чьи-то слова. Петр Иванович, кряхтя, поднялся с колен, уселся на свое место и обвел глазами купе.

Вокруг что-то неуловимо изменилось.

Из зеркала напротив ощутимо потянуло холодом, а стены вагона вдруг начали обретать зыбкость и прозрачность, и через минуту Петр Иванович мог с удивлением наблюдать, как гаражи и идущие вдоль них рельсы убегают куда-то вдаль, к горизонту, но не исчезают за ним, а причудливо изгибаются влево и каким-то образом оказываются по ту сторону зеркала, еще более выгнутые и пугающие. При этом иногда рельсы запрыгивали на гаражи а потом пикировали вниз, будто на аттракционе американских горок. Он завороженно следил за неестественно меняющимся пейзажем и не уловил момент, когда сквозь крышу поезда отчетливо проступило лиловое небо, вокруг сгустился сумрак, стройная вереница гаражей рассыпалась на дугообразные здания различной высоты, а он сам оказался сидящим на разваливающемся кривоногом стуле посреди перекрученных рельс. Петр Иванович хрипло застонал, но тут же осекся, краем глаза заметив, как вдоль зданий крадется бурая массивная тень. Он хотел вскочить и кинуться прочь, но ватные ноги отказались повиноваться. Тень остановилась поодаль, будто почуяв что-то, от нее отделилось несколько извивающихся щупалец и поползли в сторону Петра Ивановича. Тот зарыдал от страха и бессилия.

— Ну хорошо, хорошо! Заберите! Вот!

Он, крича от боли, вытащил покрытую толстым слоем инея коробочку, но не смог оторвать ее от себя — холодная металлическая инкрустация проткнула ладонь и перекрутилась на обратной ее стороне замысловатым узлом. Щупальца моментально сжались, словно хорошо взведенная пружина, но через мгновение резко распрямились по направлению к Петру Ивановичу, плотно обвили его вопящее рыхлое тело и потащили за гаражи, откуда уже доносилось чье-то довольное урчание.

Когда проводник поезда «Москва-Лесноградск», обеспокоенный тем, что пассажир седьмого купе вторые сутки не выходит в коридор, постучал в дверь, ему никто не ответил. Проводник сходил на всякий случай за дежурным полицейским и открыл замок своим ключом. Внутри удивленные проводник и полицейский обнаружили лишь одинокий не распакованный дорожный чемодан да длинную извилистую трещину на круглом зеркале над диваном.
Автор: Игорь Глагольев
#авторскиерассказы