ДУША РОДНОГО ДОМА

Согнулся дом, присел на камушек, зарос травою – не видать! А мне все кажется, что бабушка в него сейчас войдет опять… Одарит доброю улыбкою, растопит печь, создаст уют и спросит: «Хочешь каши с тыквою? Сейчас сготовим в пять минут!» Достанет хлеб, варенье разное, уже пустился чайник в пляс…
И станет мне она рассказывать про жизнь свою в который раз. Моя бабушка – душа родного дома, семейного гнезда. Его хозяйка, хлопотунья. Похоронили ее, и пустота заполнила все пространство, некогда наполненное теплом, житейскими заботами, нашими задушевными разговорами, песнями со старых пластинок, тиканьем часов на голубом подоконнике, яблоками в старом саду… Мы уходили в свои квартиры, но никто уже не провожал нас у ворот. Один лишь опустевший дом, как брошенный пес, смотрел нам вслед темными окнами.
И у меня не было сил оглянуться назад. Дом был продан. Дети, внуки разлетелись из родного гнезда. Но все мы - ее дети, ее продолжение… Прошло 20 лет, но боль утраты все также глубока и бездонна. Родилась наша бабушка Татьяна Степановна в 1907 году в крестьянской семье. Родители переселились в уральские степи из Украины, много семей тогда оставляли родные края в надежде на лучшую долю, получали земельные наделы по Столыпинской реформе в башкирских и оренбургских степях. Семья была большая, четыре дочери и два сына. После рождения третьего сына, мама умерла. Не смогла семья выходить и сберечь Ванечку, свирепствовали голод и болезни.
Так в 13 лет осталась наша бабушка без матери, брат Андрей, сестры Анюта и Фрося были еще младше. И привел отец в дом мачеху поднимать шестерых детей. Детства у крестьянских детей не было, игрушек, сладостей, развлечений, еды вволю не было, одежды, обуви. Не было и доброго ласкового слова материнского, только труд на грани выживания.
Работали все, отец, старший брат и сын мачехи выращивали хлеб - пахали, сеяли, косили, молотили. Бабушке доводилось управлять быками, помогать отцу. Девочки научены были вести хозяйство, управляться в доме, на огороде, со скотиной. Ткали рядна, шили и вязали одежду для всей семьи. Бабушку ее мама успела научить обращаться с прялкой и веретеном, всем премудростям изготовления пуховой и шерстяной нити, вязанию пуховых платков, варежек, носков. Приходилось вязать шали и платки и на заказ, случалось, спасали эти платки семью от голодной смерти, т.к. рассчитывались за работу продуктами – кадкой квашеной капусты, кукурузой, рожью. Голодное было детство, тяжелое. Но все дети ходили в школу, научились читать и писать, бабушка рассказывала нам стихи Некрасова, выученные на тех немногих школьных занятиях, которые ей довелось посещать. Пела нам украинские песни, которые пела за работой ее мама.
Всегда очень жалела за мамой, рано ушедшей из жизни и осиротившей их семью. В 17 лет со скромным приданым была наша бабушка выдана замуж. Забирала к себе в семью младшую сестру Фросю, т.к. тяжело жилось с мачехой. А вскоре и Фросю засватали. «Бабушка, а ты красивая была молодая?», «А вы с дедом по любви женились?» - сыпались вопросы от младших ее внучек. Мы разглядывали «Свидетельство о браке девицы Нестеренко Татьяны Степановны и парня Перепелица Федора Ильича». Бабушка горделиво отвечала: «Да уж, красивая была и расторопная, раз аж с Курмансая в Киембай сватать приехали!»
Жениху были те же 17 лет, и тоже рос сиротой. Родители были «с одной Украины», как говорила нам бабушка. А любовь в молодой семье была одна и на всю жизнь. Много трудились, вступили в колхоз, строились. Один за другим родились пятеро детей, вторую дочку схоронили совсем крошечной. Сына Колю бабушка родила на току, не было тогда поблажек и отпусков. Перед самой войной родилась моя мама. В страшной бедности и голоде прошли первые годы ее жизни, суровые годы военного детства. Дедушка воевал, вернулся с ранением и контузией, долго лечился в госпитале, но главное, вернулся живой. Бабушка сберегла четверых детей, ели и траву, и ягоды, и сусликов сыновья вылавливали. Спасал огород. Но главное, кормилица-корова давала молоко. И как-то выжили. На трудодни ведь почти ничего не получали, хлеб был по карточкам. В войну выручала и ручная мельница, перемолов зерно соседям, за работу брали кружку муки. Бабушка рассказывала нам о военных годах, о голодных глазах своих детей, о смертельной усталости, о похоронке, которую принесли ей на мужа. О вдовьем отчаянии…
О тех нескольких продуктовых пайках, которые выдали детям погибшего солдата, а потом отменили, т.к. дедушку вытащили с того света, выходили в госпитале, и он прислал письмо. Ради детей матери выдержат все тяготы военного времени, ради мужей своих, ради Победы. Но сколько было смертей вокруг – голод, тиф, холера… Морозными зимами вымирали целыми семьями. А после войны началась новая жизнь. В трудах и заботах, но не такая голодная. Словно второе дыхание открылось. И радость вновь вернулась в дом - родилась младшая дочь Людмила. Дедушка работал плотником в совхозе, поселок строился.
Дед, также как и бабушка, умел все, что требовала жизнь - строил дома, изготавливал мебель, разводил скот, плел корзины, стриг, содержал в порядке огород, вырастил яблоневый сад. На шахте работал старший сын Андрей, дочь Анна – на ХПП. Продали одну из коров, купили швейную машинку. То-то было радости, ведь одежду бабушка шила всегда на руках, иголками да нитками. Землянка за речкой с трудом вмещала большую семью, в кухню забирали от коровы народившегося теленка. С разбега на кровати заскакивали маленькие козлята, хорошенькие, потешные. При больших наводнениях спасались на крыше. Корзину с первой внучкой Ниной вынесли на гору, спасаясь от большой воды.
Подальше выводили скот. В деревянном корыте по дому плавали забытые впопыхах поросята… Весной река грозила большими бедами. И семья затеяла строительство нового дома в центре поселка, подальше от реки. Это был большой труд, строили всей семьей, много сил, средств и здоровья забрала эта стройка. Глину с соломой для саманных кирпичей месили, заливая колодезной водой. Оба сына строили вместе с отцом. Умелыми руками дедушки подгонялась досочка к досочке, вырезались ставенки, узорные двери, мебель для дома, этажерки для книг, рамки для вышивок, которыми моя мама украсила стены дома. Этот дом стал родным младшим дочкам, младшим внучкам.
Нашим гнездом, нашей колыбелью. Дедушка рано умер, сказались фронтовые ранения. И бабушке, и всем нам так его не хватало! Сильного человека, хозяина, защитника. Бабушка пережила его на четверть века. А мы росли в любви, в заботе и в ежегодных ремонтах дома… Содержался он женскими руками в порядке, и стоял ухоженный и красивый, как игрушечка.
Летом здесь собирались внуки, бабушка неизменно кормила нас вкуснейшим борщом, жареной картошечкой и блинами. По весне пеклись ею жаворонки, красились яйца, зимой готовилась кутья. В субботу доставала репейное масло, укреплять наши косы, мы же сбегали от этой процедуры, а уже после бани, усадив на колени одну внучку за другой, привычно причесывала своим гребешком русые головки, бережно расправляя волосы натруженными пальцами. Бабушка была очень доброй, никогда ни одного резкого слова ни в чей адрес не сказала. Много рассказывала о своей жизни, о детстве наших мам, о дедушке.
Его письма, его медали, фотографии хранились, перечитывались, пересматривались. А на стене висели в рамках семейные портреты довоенного 1939 года. «Пока внучка была малая, бабушка шила, варила, стирала, убирала. А как бабушка стала старая, внучка шила, варила, стирала, убирала, - приговаривала она, - все надо уметь, всех надо обогреть.»
Всей компанией мы помогали бабуле выбирать волоски из пуха, чесать его специальными ческами, промывать. Учила она прясть на прялке, которую сделал для нее дедушка. Учила вязать и строчить на машинке. И доить корову, и месить тесто. Учила петь и любить стихи. В доме было море пластинок и много музыки. На летних каникулах окрестная детвора давала концерты для соседей, каждому вручался предварительно нарисованный пригласительный билет. Наверное, она даже немножко гордилась своими «артистками». В доме всегда было тепло и уютно. Помню, как из Москвы, где жизнь кипела, я летела сюда, к тюльпанному полю, к чистейшему белому снегу, к звенящей тишине и покою, к призывно поющему на печке чайнику, к нашим яблоням в розовом цвете, к коту, мурлыкающему на руках у хозяйки, такому же старенькому, как она.
К ее добрым глазам и рукам, протянутым навстречу… В те далекие годы связанный ею пуховый платок согревает меня до сих пор… Согнулся дом, присел на камушек, в печи – холодная зола, Но нет уже в том доме бабушки, что каждый день меня ждала... Дороже отчего дома только его хозяйка – бабушка, мама. Пока живы наши родители, мы будем под их защитой.
Всегда приютят и обогреют, и душу отогреют, и сердце подлечат… наши самые родные – те, которые дали нам жизнь.
: Наталья Кравцова,
Свидетельство о публикации №214101802029
#АвторскиеРассказы