Зимним утром в квартире за столом сидела пожилая женщина. Перед ней стояла чашка горячего, ещё дымящегося чая, миска с малиновым вареньем и сырники на тарелке. Она задумчиво смотрела в окно, за которым завывала метель, бросая снежную пыль прямо в стекло.

Вошла, поспешно поправляя волосы и улыбаясь, молодая женщина:

- Привет, мам.

- Садись завтракать всё остынет, - заботливо предложила Вера Васильевна дочери и встала из-за стола. - Я сейчас положу тебе сырников и сметанки, как ты любишь.

- Не надо, - сморщив носик отвечает Рита. - Я тороплюсь. Мне нельзя опаздывать. У Эллы всё расписано по часам.

- Кто это такая твоя Элла? - Насторожилась мать. - Чего ей от тебя надо в выходной день и спозаранку?

- Это не ей от меня, а мне от неё надо, - засмеялась дочь. – Она гадалка и экстрасенс в третьем поколении! - подняв указательный палей вверх многозначительно произнесла Рита и добавила шёпотом. - А я подозреваю, что она настоящая ведьма, мама. Наташке дала какого-то зелья и её муж, который вечно заглядывался на баб, теперь от Наташки просто не отходит. В рот заглядывает, как собачка…

- И чего ты от неё хочешь, Рита? - Строго спросила мать и нахмурилась. - Разве счастье можно колдовством получить?! Даже не думай, дочка! Кто с нечистью свяжется - добра не увидит…

- Ну, мам, - капризно подняла глаза вверх Рита. – Опять ты пугаешь всякими сказками. С твоими наставлениями, я никогда не верну Сашу…

Вера Васильевна засмеялась:

- Так ты из-за этого дурочка и эгоиста решила душу дьяволу продать? Тфу! Тфу на твоего Сашу! Найдёшь себе лучше и порядочнее. Садись, ешь! А я тебе тем временем одну поучительную историю расскажу. Мне её моя покойная бабушка Авдотья Архиповна поведала.

- Ну, мам! - нехотя возразила Рита, но за стол села.

- История эта произошла в 1943 году в деревне, где жила твоя прабабушка, - начала Вера Васильевна и загадочно улыбаясь, села возле дочери.

***

Заканчивался третий год войны. Зима выдалась холодная и снежная. В деревне многие бабы уже получили похоронки на своих мужей, отцов и братьев. Жизнь и так тяжёлая, а тут ещё такое горе.

Авдотья молодая мать с тремя детьми осталась вдовой, как и другие. Старшему сыну десять, средней дочери восемь, а самой младшей Катюше только четыре годика. Работа в колхозе тяжёлая, тем более, что технику всю забрали на фронт, а возить приходится только на лошадях и таскать на себе.

Вернулась с работы, когда совсем стемнело. Дети спят на печи, только посапывают. Старуха Дуся - какая-то родня матери приехала водиться с ребятёшками пока мать на работе, встретила женщину старческим кряхтением, вставая с лавки. Баба Дуся, как называла её Авдотья жила одна одинёшенька, а одному пожилому человеку не выжить. Авдотья какой никакой, а паёк домой приносила. Но в основном выручал огород.

- Ты поешь? – спросила она Авдотью, что устало опустилась на лавку у печи и прислонившись спиной, закрыла глаза. - Али опять не евши ляжешь? Так гляди и ноги протянешь…

Ворчала старуха, поглядывая на уставшую женщину, подходя к столу и снимая салфетку с миски с варёной картошкой.

- Глянь-ка, тёплая ещё, - сказала она, коснувшись миски морщинистыми руками.

- Спасибо, баб Дусь, - ответила Авдотья. – Ложись, я сама поем. Ложись.

От усталости совсем не хотелось спать. Спина и плечи мучительно ныли. Затолкав в рот кусок картошки, Авдотья повернула голову и посмотрела на семейное фото, висевшее на стене.

«Какие мы были счастливыми, - мелькнуло в голове. – Эх, Макар, как мне без тебя жить-то дальше? Ведь совсем ничего и пожили вместе… Так тоскую по твоим ласковым рукам».

Она расплакалась и запила слёзы травяным чаем. Потом прикрыла остатки картошки салфеткой и пошла спать на свою половину за занавеску.

Лежала долго. Перед глазами мелькали их с Макаром бурные вечера и ночи, а на сердце такая тоска, хоть вой. На её лице промелькнула улыбка, а из глаз снова показались слёзы.

«Родной мой, хоть бы одним глазком на тебя поглядеть, - взмолилась она. - Всё бы отдала за встречу с тобой…»

Авдотья уже засыпала, как скрипнула входная дверь. Послышались шаги в сторону её половины и остановились вплотную к занавеске.

Женщина испуганно повернула голову и посмотрела на занавеску. От печи мерцал слабый огонёк, освещая комнату. На ткани она отчётливо увидела тень с мужским силуэтом. В голове прозвучал тихий вопрос:

«Ну, что даёшь слово, что за встречу с мужем отдашь, всё, что попрошу?»

Авдотья похолодела от страха, но тоска по мужу и желание увидеть любимого Макара заставили её поспешно принять решение. Она прошептала:

- Макарушка, это ты? Ты же погиб…

Отдёрнув занавеску вошёл Макар. Он был таким же, как при их расставании: красивым, спокойным, с ласковым взглядом.

Авдотья быстро села на постель и протянула к нему руки:

- Ты ли это, Макар?

- Я и не я, - уклончиво ответил он и прижал жену к себе. - Какая тебе разница? Главное, что мы можем быть вместе, но… - он пристально заглянул ей в глаза. – Могу приходить только ночью… и меня можешь видеть только ты.

- Как я по тебе истосковалась, - расплакалась супруга и повисла у него на шее. - Пойдём, я тебя чаем напою с дороги…

Она соскочила с кровати и начала суетиться, собирая на стол.

- Ой, а у меня и нет ничего тебя угостить, - всплеснула она руками. – Только картошка холодная…

- Не переживай, родная, - обнял её за плечи супруг. – Я в следующий раз гостинцы принесу.

Только они с Макаром расположились за столом в обнимку, как хрипло закричал петух. Супруг вздрогнул, скривил недовольное лицо и пропал, как облачно от порыва ветра. Авдотья только рот от удивления открыла и застыла.

Закряхтела, поднимаясь с жёсткой лавки, что стояла у стены баба Дуся. Увидела Авдотью за столом в такую рань и удивилась:

- Ты никак не ложилась, Авдотья? Чего такая счастливая? Прямо сияешь вся… Сон, что ли какой увидала? Сказывай! Я тоже за тебя порадуюсь. Нынче радости мало…

Она, шаркая ногами по полу подошла ближе и села за стол.

- Нет, не сон, - возбуждённо начала Авдотья и поспешно рассказала, что приходил покойный муж.

- Ох, беда-то какая, - запричитала старуха. - Ты кого в дом-то позвала, сама понимаешь?

- Мне бы только прижаться к нему, да ласковое слово услышать, как раньше, - мечтательно призналась она. - Пусть хоть на одну ночку, но с ним.

- Ты головой своей подумай, - сердито зашипела на неё баба Дуся, стукая кулаком себя по морщинистому лбу. – От нечисти добра не жди. Давеча днём с Матрёной говорили у колодца. Так она сказывала, что такие же вдовушки, как ты с мужьями по ночам встречались…

- Вот, - обрадовалась Авдотья. - Значит, я такая не одна…

- Так померли уже обе бабы, - перебила её старуха. – Одна в сарае повесилась, а другая в речке в проруби утопилась. Ты такой участи своим детям хочешь? Чтобы они, потеряв отца и матери лишились? Он тебя за собой на тот свет утащит.

Авдотья испуганно помотала головой.

- Ты девка того… - говорила ей баба Дуся. - Придёт в другой раз твой… Тфу! – она плюнула на пол. – Прости Господи, покойный Макар, так ты урони ложку со стола и загляни на его ноги. А лучше перекрести. Увидишь, кого в дому привечаешь. Молитву воскресную знаешь? Вот читай её или матери его по чём зря. Он и уйдёт. Оставит тебя в покое. Слышишь, что говорю!?

- Ладно, - грустно вздохнула Авдотья. - Только погляжу на него в последний раз… Какой у меня Макарушка красивый, да ласковый был.

***

На следующую ночь баба Дуся старалась не спать. Чтобы не прокараулить незваного гостя, но всё равно уснула ещё до прихода Авдотьи.

Женщина разделась у порога, тщательно вымыла из рукомойника руки и лицо, вытерла полотенцем. Поглядела на спящих на печи детей и прислушалась к мелодичному храпу бабули. Облегчённо выдохнула и села за стол, в ожидании супруга.

На стене тихо тикали ходики, потрескивали дрова в печи. Она опустила голову на руки, лежащие на столе, и закрыла глаза. Вспомнила глаза Макара, его голос и улыбку. Внутри стало тепло и спокойно.

Вдруг скрипнула дверь и повеяло холодом. Авдотья поспешно подняла голову, испугавшись, что дверь осталась открытой: «Всю избу выстудит».

Она посмотрела на порог. Но, никого не увидела и уже грустно вздохнув, опустила глаза, как кто-то сильно и одновременно нежно обнял её за плечи.

«Макар!» - с волнением и радостью догадалась она и обернулась. Супруг заключил её в свои объятия и долго целовал, почти совершенно притупив её бдительность и приведя к блаженному сонливому состоянию - полуобморока.

- Погоди, Макар, - отстранилась она, заглядывая ему в лицо. – Дай мне на тебя наглядеться…

- Гляди сколько хочешь, - ответил он улыбаясь. - А я сегодня не с пустыми руками. Детям гостинцы принёс.

Он неожиданно протянул ей ладони на которых оказалась целая гора пряников и конфет. Авдотья удивилась, ведь он обнимал её и в его руках ничего не было.

Она взяла угощение и выложила на стол, а большую часть конфет спрятала под подушку, думая про себя:

«Завтра ребятишек побалую. Будет им сюрприз. Давно сладостей не видали».

Она накрыла скромный ужин из картофельных оладий с малиновым вареньем и травяного чая. Сели напротив друг друга.

Сердце так билось от волнения, что Авдотья не слышала, что он говорил, жуя и макая оладьи в варенье.

Вспомнила наказ бабы Дуси и уронила ложку на пол. Быстро нагнулась и заглянула под стол. Вместо человеческих, там были козлиные ноги в шерсти с копытами, которые обвивал длинный с кисточкой хвост.

Женщину затошнило от страха. Она покрылась холодным потом, но посмотрев на покойника почему-то улыбалась. Он напрягся и пристально посмотрел на неё. От чего ей стало ещё хуже и страшнее.

Она не смогла вспомнить слов молитвы и громко начала материться, посылая супруга так далеко, что он оскалил зубы и встал.

Наконец она взяла себя в руки начала читать Воскресную молитву, осеняя себя крестом. Макар вышел из-за стола и цокая копытом по деревянному полу стал ходить, то приближаясь к ней, то удаляясь.

Авдотья стояла, как вкопанная и почти охрипла. Ей казалось, что она кричит, но на самом деле она едва-едва слышно выдавливала из себя шёпот. Дочитав молитву и перекрестившись, она поклонилась в пояс. Потом ещё раз выругалась матом на супруга, указывая ему на двери.

Он обошёл жену кругом и расхохотался:

- Что догадалась, кто я? Хитра!

Авдотья подняла руку, чтобы осенить его крестом, но он остановил её жестом.

- Ухожу-ухожу! Но памятку тебе о себе оставлю, - со злорадной усмешкой сказал он и размахнувшись ударил женщину по бедру.

Авдотья даже вскрикнула от обжигающей боли и зажмурилась. А когда открыла глаза, то только холодный ветерок коснулся её ног и хлопнула дверь.

Авдотья перекрестила угощение, что лежало в миске. Пряники и сушки превратились с еловые шишки и сухие листья. Она подбежала к постели и перекрестила её, а откинув подушку увидела там вместо конфет только козьи шарики.

С той ночи покойный Макар к Авдотье больше не приходил.

***

- Жуть какая, - поёжившись сказала Рита, допивая чай. - Но… Думаю, что это всё сказки! Бабушки любят их рассказывать.

- Я тоже засомневалась, когда мне бабушка Авдотья это рассказала. Даже смеялась, - улыбаясь произнесла Вера Васильевна. - Но потом бабушка задрала подол и показала мне фиолетовую отметину в виде пятерни на её бедре и добавила:

«И рада бы забыть, но не даёт эта памятка от нечисти. Оставил отметину на всю жизнь. То ли в наказание, то ли в назидание, уж не знаю».

- Я лично видела… своими глазами…

Они молча сидели, и каждая думала о своём. Потом Вера Васильевна встала и вздохнула:

- Не гоже идти на сделку с дьяволом, дочка. Ты у меня красивая и умная. Бог, даст, найдёшь себе жениха и без этих ведьм.

На завалинке 

#мистическиеистории