Циферблат

Тик-так, тик-так… Кажется, звук заполнил всё пространство. Он сам стал этим пространством без времени.
Алиса смотрела на единственный предмет в пустой комнате с бетонными стенами — белоснежный циферблат, подвешенный на стене под потолком.
Стрелки не двигались.
Тик-так, тик-так… От часов или в голове? Ответа девочка не знала. Она застряла здесь так давно, что уже ни в чём не было уверена.
Только в том, что выхода нет.
Ровные серые стены, пол, потолок. И всё. Только свет, исходящий от циферблата, разбавлял обстановку. Он едва заметно мерцал, от чего голова начинала болеть, и Алиса закрывала глаза. Может быть, даже засыпала. В отсутствии времени невозможно было понять, прошла минута или несколько часов.
Всегда одна и та же комната и одна и та же сама Алиса. Даже платье — идеально белое — не мялось и не пачкалось, а коса, в которую мама каким-то бесконечно далёким утром заплела её русые волосы, так и осталась аккуратной.
Ничего не изменилось. Внешне Алиса осталась всё той же девочкой, которая вместо школьного праздника отправилась гулять в парк.
Только улыбаться она уже не могла. Сколько бы ни старалась, представляя то чудесное солнечное утро, удавалось лишь сморщиться, едва сдерживая слёзы. Они всё равно не помогали, так зачем плакать?
Незачем. Ничто больше не имело смысла. Хотелось, чтобы всё закончилось — хоть как-то.
Показалось, что часы — или всё-таки не они? — начали тикать медленнее.
Тик… Так… Тик…
Остановились.
Исчез навязчивый звук, преследующий девочку, стоило ей очнуться в этой странной комнате. Наступила звенящая тишина, которая оказалась намного хуже.
Вспышка, ещё одна, и ещё, и ещё…
— Больно, — хрипло прошептала Алиса, обнимая себя за плечи. Она не понимала, как связаны вспышки и боль, но ей казалось, что всё-таки связаны.
Да, не надо было пробираться к карусели. Что за глупое желание — прокатиться без билета? Не получилось же! И что теперь?
Часы опять затикали, а боль исчезла. Стены комнаты начали трескаться, за ними виднелся яркий свет.
— Нет! Не хочу! — закричала Алиса. Эта комната сейчас была для неё желаннее любого парка. Здесь так спокойно, уютно, привычно, ничего лишнего.
* * *
— Состояние стабилизировано, — ровным тоном произнёс реаниматолог.
— И всё?! — схватив его за руку, яростно спросила седая женщина тридцати лет.
— Всё. Мы почти смогли вывести её из комы, но в последний момент…
— Что?!
— Я, честно, не знаю, Галина Ивановна. Показалось, что Алиса… что ваша дочь… — врач вздохнул. — Да так, не берите в голову.
Подбежала медсестра — ещё кому-то требовалась экстренная помощь. Врач ушёл, оставив Галину один на один с лежащей в окружении капельниц и аппаратов дочерью.
За стеклянной стеной.
Алиса за эти три месяца сильно похудела, побледнела, волосы ей подстригли, так что теперь мать с трудом её узнавала. Не было этих блестящих любопытством зелёных глаз, не было вечно улыбающихся губ, не было длинной блестящей косы.
Ничего не осталось. Неужели совсем ничего?
Вздохнув, Галина отвернулась. Прикрыв глаза, она часто и глубоко задышала. «Неужели Алисы больше нет? — мысленно спрашивала она, сама не зная, у кого. — Но почему так? Что случилось?»
Она ушла, так и не увидев, как руки Алисы сжались в кулаки. В последний раз?
От Юлии Кудрявцевой
#авторскиерассказы