По частям

Утро субботы не предвещало ничего хорошего, как, впрочем, и ничего плохого. Просто ещё один день обыденной жизни, так стремительно убегающей вспять. Просто ещё один день… За окном было пасмурно и промозгло, тогда как в постели — тепло и уютно, и совершенно не хотелось из неё вылезать. Тишину нарушали лишь изредка проезжающий под окнами автомобиль, надрывный голос соседки этажом ниже — привычный, как ежедневный телесериал — и тревожный крик чаек. Именно чайки напоминали о море, бушующем и бунтующем, бьющемся волнами о берег в нескольких километрах отсюда…
Раздался телефонный звонок. Пришлось нехотя откинуть одеяло и опустить босые ноги на холодный пол.
— Алло?
— Здравствуйте, это вы — Аркадий Депрессаев?
— Д-д-да… А кто спрашивает?
— Это курьер. У меня для вас посылка с пометкой «срочно» и до двери.
— Но я ведь ничего не заказывал.
— Ничего не знаю. На коробке ваше имя и адрес.
— Хор-р-рошо, когда вы приедете?
— А уже.
— Как уже?
— А вот так. Минут двадцать как. Звонок у вас не работает, а на стук вы не реагируете. Вот хоть дозвонился с семьдесят второго раза.
— Ох, как же это нехорошо вышло… Вы уж простите, я сейчас, сейчас, одну минуту, только накину что-то, а то ж я в одних трусах и то неглаженых.
— Ну, теперь можете не торопиться. Моё дело доставить до двери и уведомить. Я всё выполнил. А дальше вы уж сами разбирайтесь — в трусах или без. Всего доброго.
Звонок оборвался.
Под «пи-пи» в телефоне Аркадий снова рухнул в кровать. Вставать не хотелось ещё больше, чем прежде. Даже ради своего «пи-пи». И кому взбрело в голову испортить ему и без того поганое утро? Что ещё за посылка? Какая ещё, к чёрту, срочность? Однако вместо ответов, как назло, вновь послышались истеричные крики чаек.
Минуту покемарив, Аркадий всё же открыл дверь. На полу действительно стояла какая-то коробка. Какая-то — потому что, кроме бирки с надписью «срочно Депрессаеву до двери», других пояснений на ней не было. От кого — непонятно, зачем — не сказано.
Затащив посылку в комнату и вспомнив про грыжу, Аркадий наконец собрался устроить себе утренний туалет. Но тут кто-то сказал:
— А как же открыть?
— Не понял!? — Аркадий оглянулся. Никого вокруг не было.
— Что непонятного? Коробку кто открывать будет? — ответил тот же кто-то из ниоткуда.
— К-т-то здесь?
— Ну так вскрой коробку, узнаешь. А то долго мне ещё здесь париться, а?
«Либо я сошёл с ума, либо всё это сон», — подумал Аркадий, надеясь на второе, но проверочная пощёчина настаивала на первом.
— Ну, я жду! — не унимался голос из коробки.
Обычно Аркадий вскрывал посылки ножницами, но на этот раз взял кухонный тесак. Затем на цыпочках подкрался к коробке.
— Да не бойся, не обижу, — прозвучало в ответ. — Режь путы!
Скользнув лезвием по скотчу на картоне, Аркадий обнажил содержимое коробки и ахнул:
— Это что, принтер, что ли?
— Ну а ты чего ожидал? — Не веря глазам, Аркадий вынул говорящий девайс из коробки и установил на табурет.
— Не знаю…
— В этом и есть твоя проблема!
— Как-к-кая ещё проблема?
— А такая! Ты ни черта не знаешь!
— Да как ты вообще?.. Да я тебя… Да… Н-н-н!.. — Аркадий схватился за волосы, думая, чем можно угрожать принтеру. Затем присел на кровать. — Да всё я знаю! Слышишь, ты? Всё!
— Прямо всё?
— Всё!
— Да ну?
— Ну да…
— А если так, то скажи тогда, какого пеликана ты свою жизнь в декадентство привел, а?
— Чего? Какое ещё дека-что-там?
— Знает он, ага! Я говорю, почему из койки не вылезаешь днями напролёт?
— А-а-а… Это всё сложно, тебе не понять.
— А я вот вижу, что ты и сам не понимаешь.
— А ты будто бы много знаешь!
— Уж я-то знаю! Поэтому и послали к тебе.
— Кто послал?
— «Отдел по исполнению заветных желаний». Чтобы помочь исполнить твоё. Или, как я вижу, вытащить из койки первее санитаров.
— Ах, ну насчёт этого не беспокойся. Передай там, куда надо, что помирать я не планирую.
— Ну и жить ты тоже не планируешь, как я вижу.
Аркадий лишь буркнул в ответ и присел на койку. К своему удивлению, он осознал, что беседа с говорящим девайсом не только не удивила его своей несуразностью, но даже наоборот: он был ей рад. Что-то в словах принтера задело его за живое. За то живое, которого, как Аркадию казалось, у него уже давно не осталось. И то живое, что так рьяно рвалось сейчас наружу, но боялось, что не найдёт себе места.
Точно проснувшись наяву, Депрессаев увидел себя со стороны: одиноким тридцатилетним отшельником, который не помнит, как таким стал. И что хуже, не знает, как это изменить.
Но принтер подсказал:
— Не беспокойся! Я ясно вижу твоё заветное желание и знаю, как тебе с ним помочь. И это намного проще, чем ты думаешь. Даже помирать не понадобится.
— Зря стараешься. Нет у меня больше никаких желаний.
— Ну это мы ещё посмотрим. — Внезапно принтер загудел и напечатал лист с цветным рисунком.
— Что это? Как это? Ты что, без подключения печатать умеешь? Что за фокусы?
— А ты думал, я только говорить могу?
Аркадий не нашёлся с ответом и вынул лист. На бумаге снизу красовались две женские лодыжки.
— Что за?..
— Это рисунок твоего главного желания. Точнее, только его часть.
— Ты точно коробка безмозглая! Думаешь, что какие-то дамские ножки заставят меня захотеть жить?
— Сами лодыжки, конечно же, нет. Но вот их хозяйка — определённо. В этом не сомневайся. Все твои беды как раз из-за того, что у тебя нет женщины. А эта — та самая. Твоя. С такой бы и я ожил.
— Это навряд ли. В любовь я больше не верю.
— Ну-ну! Скажи это снова, когда полностью её увидишь!
— Ну так нарисуй, да посмотрим.
— Сразу не могу. Моя директива — выдавать по частям.
— Чего? Какая ещё дире-что-там?
— Это прошивка такая. Мне указано выдавать тебе новую часть рисунка только за каждую полноценную тренировку.
Аркадий взглянул из окна на проезжающую внизу крохотную машинку.
— А если я твою прошивку с асфальтом познакомлю, что скажешь? Быстрее напечатаешь?
— Это не поможет. Условие только одно: новая тренировка — новая часть рисунка.
— А с чего бы мне тебе вообще верить? Может, это злая шутка?
— Никаких шуток! Со счастьем вообще шутить нельзя! У нас в отделе все об этом знают. Так что, как только соберёшь весь рисунок, так сразу и получишь свою красавицу. Даю слово принтера!
Аркадий вновь взглянул на распечатанные лодыжки, мысленно дорисовывая к ним всё остальное.
— Ну хорошо, допустим, я соберу всю картинку. Но какие гарантии, что для этой самой я сам окажусь тем самым? Ты же видишь, какой я? — Аркадий демонстративно оттянул жирную майку от выпуклого живота.
— Вижу. Поэтому и условия такие. Одна тренировка — одна часть рисунка. А насчёт понравишься или нет, не беспокойся. Та самая только о тебе и мечтает. Она просто ждёт, когда ты наконец сам выполнишь все условия. Поверь мне.
Аркадий метался с рисунком по комнате несколько минут.
— Ну ладно… Говори, что надо делать!
* * *
Спустя месяц изнурительно-желанных тренировок, Аркадий заметно посвежел во всех местах и смыслах. Однажды после предрассветной пробежки он влетел в комнату и бросился к принтеру:
— Ну что там, что там? Давай скорее новую часть!
— Не торопи! А то мало ли какая кривая не туда скользнёт по телу твоей же красавицы. Со счастьем шутить нельзя!
И принтер загудел. Так на бумаге сперва отразились всё те же дамские лодыжки, затем — аккуратный пупок, и минуту спустя, явив Депрессаеву вызывающую область сердца суженой, печать остановилась.
— Готово, Аркадий! Держите новую порцию абриса вашей самой. — Депрессаев вынул желанный листок. На рисунке красовалась фигура нагого женского тела. Настолько же прекрасного, насколько и обезглавленного.
— Как всё? А где голова? Ты же вчера говорил, что чуть-чуть осталось?
— Всё верно! Было чуть-чуть, а теперь осталось просто чуть.
— Ах, как знал, надо было сразу тебя в окно…
— Зря ты так, Аркадий! Тебе же всего ничего осталось. И потом сам посмотри: вон сколько энергии у тебя появилось с нашей встречи. Ты ведь на работу даже вышел. Так что твоя собственная голова уже точно на месте, а ведь это главное!
— Ладно, ладно…
Аркадий заметался по комнате.
— Я тут подумал! А что если я сегодня после работы снова побегаю? Не могу больше ждать!
— Одобряю!
* * *
Вечером, когда Депрессаев пробегал вдоль пляжа, его окликнула незнакомка:
— Извините, — засмущалась девушка. — Я просто заметила, что вы тут бегаете каждый день. Активно так. Вот и подумала, не могли бы вы и меня научить? А то я не умею… — От услышанного сердце Аркадия само пустилось в пробежку. Настолько, что даже язык онемел. — Вот, возьмите, — незнакомка протянула бумажку. — Звоните, если согласитесь.
— Хо-р-р-рошо…
Всю дорогу до дома Аркадий не мог поверить, что девушка подошла к нему сама. Да ещё какая! Если бы не одежда на ней, то может, даже не хуже той самой на рисунке. И если бы не эта, та самая, так обещанная ему принтером, то он бы, не раздумывая, тут же согласился бы помочь так жаждущей тренировок незнакомке. Но вместо этого Депрессаев поспешил на встречу с недостающим фрагментом своего счастья.
— Ну что там, что там? — влетел он в комнату, отыскивая завершённый рисунок.
Но его не оказалось. Как и самого принтера и всего того, что тот напечатал прежде. Ни одного рисунка. Ни одной лодыжки, ни другой. Всё испарилось, словно ничего и не было.
— Ясно! — ухмыльнулся Аркадий.
А затем провалился в сон.
* * *
Когда же он утром проснулся, принтера по-прежнему не было, а всё вокруг напоминало тот самый день, когда это началось. Но только внешне. Ведь голос внутри подсказывал, что кое-что всё же изменилось: трёп соседки и крик чаек стихли, а кровь в сосудах забила ключом. Забила настолько, что Аркадию не хотелось даже думать о том, куда делся чудный девайс и был он или нет. Ему просто хотелось жить. И сегодня он решил себе не отказывать.
Погладив трусы и зашнуровав кеды, Депрессаев набрал номер незнакомки.
Она ответила:
— Алло?
#АлександрНабокин