Под знаком осла

Въезд монсеньора архиепископа Крельского в столицу обставили со всей пышностью: по улицам на дома натянули шелковые полотнища с гербами королевской семьи и самых важных фамилий, а на вымощенной серым камнем дороге рассыпали цветы и лепестки роз.
Архиепископ Клод де ла Фидель ехал на великолепном белом жеребце, а сопровождала его многочисленная свита из видных каноников и их слуг. Богатые одежды священников, столь ослепительные под жарким южным солнцем, пленяли воображение толпы. Но очень скоро внимание горожан привлёк ещё один член почётного посольства — обыкновенный по виду серый ослик, деликатно шествующий рядом с величественным конём архиепископа.
В толпе стали перешёптываться, тыча пальцами в сторону необычного осла. Наверное, за всю историю Изалийского герцогства народ не видывал более нарядного осла! У этой скотины была расчесана грива, в неё вплели нити крупного белого жемчуга, на спину возложили попону из парчи и чёрного бархата, а заурядные копыта искусно вызолотили. Никто не ехал на этом осле, никто не вёл его под уздцы — он шествовал сам, опустив тяжёлую голову, словно стыдясь чего-то. И вот, несмотря на то, что архиепископ в богатом одеянии был красавцем-мужчиной — с благородным профилем и седыми кудрями, обрамлявшими смугловатое лицо, — взгляды и симпатии толпы сосредоточились на осле. Он же шёл смирно в составе свиты, будто так и полагалось.
Во дворце герцога их встретили словно самого короля. После приветствий и благословений архиепископ подвёл к герцогу Карлу необычного осла.
— Боюсь, нам предстоит непростой разговор, — вздохнул Клод де ла Фидель, возложив холёную руку на голову осла.
— Как вам будет угодно. — Герцог с удивлением окинул взглядом разряженного вислоухого зверя.
— Если вас не стеснит, то мне бы хотелось, чтобы при нашем разговоре присутствовала принцесса Агнесса, — попросил архиепископ.
И вот, пока свита прелата располагалась в отведёных ей покоях, в кабинете герцога состоялся тайный разговор. Начал говорить архиепископ, смущённый осёл стоял рядом:
— Миссия моя весьма своеобразна, — голос Клода мягко поплыл по воздуху.
Герцог Карл и его красавица-дочь — черноокая хрупкая Агнесса — не моргая смотрели на важного гостя. — Прошлым летом мой дражайший племянник — принц Людовик — побывал у вас в гостях, — архиепископ погладил осла по голове. – С высокой целью просить руки очаровательной принцессы.
Юная Агнесса опустила глаза и покраснела, её отец кивнул.
— Мой брат, король, желал бы этого брака всей душой, но, дабы не обидеть соседей, принцу пришлось посетить ещё и королевство Энт, и герцогство Саренское. Всё прошло благополучно. Вы ведь помните принца? Более обаятельного и приятного в обращении молодого человека сложно вообразить… Увы, по приезде в Крель случилась неприятность.
— Какая же? — ахнула Агнесса, приложив белую ручку к волнующейся груди.
— Ваше высочество, — архиепископ посмотрел на неё, — принц Людовик в присутствии своего царственного отца и младших братьев… превратился в этого вот осла! — И вновь погладил своего подопечного по голове.
— Как?! — в один голос воскликнули отец и дочь.
— Увы, именно так. — Архиепископ с нежностью взглянул на племянника-осла. — Почти год я продержал Людовика у себя в епископском дворце — ведь отец не желал его видеть. И лишь недавно, когда закончились дебаты учёных мужей, мы смогли прийти к заключению: несчастный Луи стал жертвой колдовства! Одному безгрешному человеку был явлен сон, в котором святая Аннесса[1] поведала, что колдовство навела одна из возможных невест принца.
Герцог и принцесса стали лихорадочно креститься и шептать молитвы; обоих новость расстроила, однако же Агнесса с заметной нежностью взглянула на осла, который тяжёло вздыхал.
— Кто, вы думаете, дерзнул на столь злостное колдовство? — возмутился герцог, подходя ближе к ослу. — Не полагаете ли вы, что то была моя дочь?!
— Это я и должен выяснить. — Архиепископ посмотрел на принцессу. — Не оскорбил ли мой племянник вас? Не совершил ли что-то предосудительное, за что можно было проклясть его? Ведь, быть может, имеет место кара Божья?
— Ах, нет! — Слёзы блеснули на глазах юной прелестницы. — Его высочество был любезен, весел и так замечательно танцевал!.. — Тут она уже не сдержала рыданий.
Архиепископ вздохнул. Как он и полагал: такая голубка не способна на ворожбу. А значит, следует искать ответ в других королевствах.
Вечером состоялся пир, на котором архиепископ и осёл Людовик сидели на почётных местах. Зачарованный принц вёл себя прекрасно, и лишь когда юная прислужница поднесла ему на золотом блюде зрелый плод граната, он неловко вскинул голову, тем опрокинув блюдо. Но это досадное недоразумение тотчас забылось. Только архиепископ задержал взгляд на прислужнице — она выглядела огорчённой, а её серые глаза подёрнула неподдельная печаль.
Герцог Карл расхваливал целебные источники Изалии и настоятельно советовал архиепископу и на обратном пути заехать к ним — убедиться в их чудодейственных свойствах.
Ночью Клод де ла Фидель размышлял о нелёгкой судьбе обожаемого племянника и о том, кто из оставшихся двух принцесс окажется злостной колдуньей. Людовик мирно дремал на пуховой перине у кровати дяди, а луна, заглядывающая в окно, сверкала на белых жемчужинах в его чёрной гриве.
* * *
В королевстве Энт принцесса Розалинда — третья дочь вдовствующей королевы Берты — моргала наивными голубыми глазами, когда архиепископ Клод поведал печальную историю принца Луи.
— О, мой принц!.. — воскликнула юная дева и так порывисто бросилась к ослику, что её высокий головной убор в виде рога слегка сдвинулся, обнажая полоску золотых, как солнечный свет, кудрей.
Звякнули образки на поясе красавицы, а агатовые чётки хлестнули осла по носу. Розалинда обнимала принца, гладила по серой шерсти, и хрустальной чистоты девичьи слёзы падали на его длинные уши. Но королева Берта тут же пришла в себя и сурово отчитала дочь:
— Ты ведёшь себя недостойно! — воскликнула она, и бедняжка Розалинда отбежала от ослика. — Опомнись, дочь моя!
Когда принцесса вышла из кабинета, всё ещё плача и оборачиваясь на приунывшего осла, королева Берта решительно посмотрела на архиепископа.
— Моя Розалинда — ангел во плоти! Принц пленил её воображение! Да настолько, что эта глупышка целый год молилась о браке, живя в монастыре святой Анны. У меня создалось впечатление, что моя дочь готова выйти за него замуж даже… когда он в таком виде, — она неодобрительно посмотрела на опустившего уши осла. — Кто угодно, но не моя дочь, — она выразительно подняла бровь. — Кто угодно.
— Похоже, принцесса не причастна к несчастью моего племянника, — миролюбиво согласился архиепископ.
Пир выдался весёлый, принцесса в нарушение всех предписаний не отходила от ослика: кормила его с рук грушами и с нежностью гладила гриву. А на следующий день свита собралась в путь. Людовик смиренно позволил Розалинде возложить на его голову венок из алых роз. «Воистину славная девушка, — подумал прелат. — Как жаль, что интересы королевства Крель уже не включают в себя Энт…»
* * *
Герцогство Саренское встретило почётное посольство архиепископа с ликованием: вновь улицы полнились любопытным людом, а примечательный осёл оказался в центре внимания.
Герцог Лоренцо и его рыжеволосая дочь Бьянка оказались встревожены историей принца.
— Моя дочь уже помолвлена с другим, — сообщил герцог архиепископу. — Что до оскорбительных намёков на колдовство, то Бьянка может поклясться в главном соборе нашей столицы, что непричастна к этому. Всех ведьм в нашем герцогстве мы переписали и пристально следим за ними.
Что возразить на это, Клод де ла Фидель не нашёлся. Равнодушный взгляд девицы дал понять, что она никогда и не была заинтересована принцем. И хотя её вызывающие рыжие волосы, убранные в толстый хвост, который спускался сзади из-под чепчика, могли бы вызвать подозрение, готовность поклясться в святом месте подкупала своей искренностью.
Пир был устроен скромный, архиепископ и его племянник рано удалились ко сну.
— Бедный мой мальчик, — со вздохом произнёс Клод, глядя, как принц устраивается на перине, поджав под себя копыта. — Мы обошли всех принцесс, к которым ты ездил прошлым летом, и ни одна из них не выказала и малейшего намёка на причастность! Неужели тебе придётся до конца дней влачить подобное существование?! Но ты не отчаивайся — для тебя выстроят отдельную конюш… То есть виллу, украсят там всё коврами и подушками… Слышишь меня?..
Осёл закрыл глаза, а по мохнатой морде заструились прозрачные слёзы.
* * *
На обратном пути заехали только в герцогство Изалию — ради целебных источников, о которых говорил герцог. Но, хотя принца и поили лечебной водой и даже купали в ней, никаких изменений его ослиная внешность не претерпела. Герцог Карл настоял, чтобы уставшее посольство расположилось в его дворце. Никаких празднеств не устроили, и архиепископ видел нежную Агнессу только мельком, но опять же — ничто в её облике и манерах не выдало могущественную колдунью, способную изменить внешность красивого юноши до неузнаваемости. Хотя говорил же Фуль Слабомудрый, что самая чёрная душа может скрываться за невинной наружностью! Но отогнав эту нечаянную мысль, с тяжёлым сердцем архиепископ отошёл ко сну.
Пробуждение оказалось резким: кто-то настойчиво тряс его за плечо. Клод открыл глаза и в темноте увидел только хрупкий девичий силуэт.
— Кто вы?! — вскрикнул Клод, пытаясь понять, что творится и почему бездействует охрана.
— Монсеньор, — послышался молодой голос. – Пойдёмте со мной, я приведу вас к разгадке тайны принца!
— Что?..
И он понял: тихо — во всём дворце. Даже слишком тихо. Не лязгали доспехами и оружием стражи, не перекрикивались ночные караульные. Казалось, даже соловьи умолкли.
— Что происходит?
— Прошу вас, нельзя терять ни минуты, скоро всё закончится! — девушка уже двумя руками тянула Клода с кровати. — Я не могла позвать вас в первый визит, ведь она не проводила ритуал. Но сейчас очень удобное время: три ночи как ей нужно напитываться силой! Сегодня первая ночь!
Архиепископ наконец уразумел, что речь шла о колдунье. Он поднялся, накинул простую сутану и, в темноте нащупав руку неизвестной, велел:
— Веди меня!
Они миновали спящие коридоры, входили и выходили в нарядные, покрытые лаковой росписью двери — никто не просыпался, никого не смущал топот и шарканье.
Вот они оказались у калитки в сад, и здесь спутница архиепископа крепко стиснула его ладонь.
— Прошу вас, — взмолилась она, – сейчас вы увидите нечто страшное… но не бойтесь! И когда я дам знак, смело выходите вперёд и просите за племянника!
Клод забеспокоился: не в ловушку ли он угодил?..
— Что за знак?
— Я крикну: «Сейчас».
Они ступили в пышный сад герцогского дворца. Гравий скрипел под ногами, пока они шли по дорожкам вглубь, мимо фонтана и кадки с цветами. Архиепископ чуть не вскрикнул, когда впереди увидел яркое золотое свечение.
— Нам туда! — девушка прибавила шаг.
— Неужели больше никто это не видит?! — невольно воскликнул Клод.
— Это колдовство. Оно усыпило всех, кроме меня, — девушка повернула к нему лицо, и в золотистых всполохах архиепископ узнал прислужницу с серыми глазами, которая подавала Луи гранат. — Я её молочная сестра, на меня её чары не действуют. А вас я смогла разбудить с помощью одного заклинания…
Архиепископ уже не слушал. Он встал, широко распахнув глаза, и с изумлением наблюдал странное зрелище: в воздухе повисло пламя — игривое и текучее, и в нём, как в горной речке, плескалась принцесса Агнесса. Сейчас её глаза горели золотом, чёрные волосы были распущены, светлая сорочка обрисовывала гибкое и сильное тело. Она оказалась не так хрупка, как виделась при свете дня. Эта демоническая Агнесса порхала словно птица и омывалась пламенем без всякого вреда себе. Искры с треском сверкали в воздухе, а Клод, зачарованный игрой света и тени на лице принцессы, казалось, утратил способность мыслить. Но тут его спутница громко крикнула: «Сейчас!» — и морок спал.
Клод шагнул к пламени, но жара не ощутил; скорее напротив — дуновение какого-то неземного холода. Агнесса заметила его, перевернулась в огне и подплыла к архиепископу.
— Итак, вы здесь? — голос звучал насмешливо. — Наверное, Мона вас привела. Не будь я к ней так сильно привязана, она дорого бы мне за это заплатила. Чего же вы хотите?
— Ваше высочество, — он старался, чтобы голос не дрожал, — это совершенно не моё дело — то, чем вы занимаетесь в саду своего отца. Мне, как доброму христианину, полагается спать. Считайте, что я так и сделал, а весь наш разговор — лишь часть моего сна. Ваша тайна уйдёт со мной в могилу. Но умоляю вас: верните моему племяннику прежний облик!
— Зачем? — Красавица опустилась босыми ногами на песок, насыпанный поверх гравия. — Чтобы он и дальше разбивал сердца девушек? Он ведь клялся мне в любви и тем же вечером целовал Мону! Нет. Пусть будет ослом, который променял госпожу на служанку!
— Он осёл, бесспорно, ваше высочество! Но он ещё так молод и… — Клод не отрываясь смотрел в странные золотистые глаза принцессы, насмешливо они чего-то ожидали от него.
Он лихорадочно соображал: чего именно?.. И наконец нащупал в памяти слова о молочной сестре и о том, что Агнесса к ней привязана…
— Мой племянник с радостью исправит причиненное Моне оскорбление. Он женится на ней! — вдохновенно крикнул Клод де ла Фидель.
Глаза Агнессы вспыхнули и погасли. Так же съёжилось и исчезло пламя, разлитое в воздухе. Она некоторое время о чём-то размышляла, затем кожа её вновь вспыхнула ослепительным светом, и архиепископ заметил насмешливую улыбку.
— Что же… Гордый наследник крельского престола женится на простолюдинке… Это любопытно, — протянула она и начертила перед собой замысловатый огненный знак. — Так и быть. Ради Моны я готова помочь. Он обретёт свой истинный облик в тот час, когда вы при всём крельском дворе повенчаете их. Таково моё слово! А теперь — прочь с дороги!..
Она ушла. А Клод всё не мог оторвать взгляда от горящих огнём следов, которые колдунья-принцесса оставила на песке. «Это всего лишь страшный сон», — подумал он, следуя за Моной обратно в свои покои.
На следующее утро архиепископ объявил, что видел во сне святую Анессу и она подсказала ему путь исцеления принца. Сероглазую Мону собрали в дорогу, а заметно приободрившийся осёл радостно ревел.
* * *
Едва состоялось венчание принца-осла и красавицы-простолюдинки, как чары спали, и перед сияющей Моной стоял с улыбкой её прекрасный Луи, кутаясь в роскошную попону. Много дней и ночей длились свадебные празднества. Король учредил даже День Осла, который приходился на дату венчания непутёвого принца.
Архиепископ же с чистой совестью занялся делами епархии, часто принимая любимого племянника с супругой. Позже Клоду выпала честь помазать на царство Людовика и крестить всех его детей.
Агнесса со временем унаследовала герцогство своего отца и вышла замуж за простого дворянина, по слухам безумно её любившего. Узнав об этом, архиепископ Крельский помолился за спасение души своевольной принцессы.
[1] Игра слов. Святая Анесса (от фр. Anesse ослица)
#АлександраЭм