ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДРЕМУЧИЙ ЛЕС
Глава 1.
(И снова невозможное).
1.
Через несколько дней пути Широкая степь стала уступать своё место поначалу кустам и редким перелескам, а потом стали попадаться даже и ручьи. И вот в какой-то день они поняли, что идут по настоящему лесу, и что он не окончится, пока они не пройдут его свозь.
- Шабаш, - сказал Серый волк. – Тут остановимся.
- Почему тут? – осведомился Соловейко. – Светло ещё – можно идти, да идти…
- Шабаш, говорю, - волк угрюмо осмотрелся, и, почти шёпотом добавил, – перед нами Дремучий лес, не стоит в него сломя голову соваться.
- А разве Яга не в Дремучем лесу живёт? – спросил Иван.
Серый волк с нескрываемым раздражением посмотрел на него:
- Ты же видел, где она живет – что там дремучего-то?
- А тут что? Тоже лес, как лес…
- А тут, Ваня, - с чувством, толком и расстановкой проговорил волк, - тут Дре-му-чий лес. От этого леса чего угодно можно ждать. Так что, будь начеку - руку на мече держи.
- Так и там, у Яги, чего угодно можно было ожидать – то Морок, то Бука какой-нибудь…
- Глупости ты говоришь! Что в Мороке или Буке такого необычного? А тут… Ты ёлочки помнишь, что за рекой Смородиной были?
- Ну…
- Вроде мирно стояли, а потом чуть в плен нас не захватили. И это там – на чистом месте, а тут – Дремучий лес.
- Странно: я в Яви читал, что баба Яга именно в дремучем лесу обитает.
- Было дело. Обитала. Пока с Кощеем дружбу водила. А потом надоело ей это. Поняла, что тут и без неё пакостей хватает – вот и перебралась в тот лес. К тому же в том лесу леший за порядком присматривает. А тут что – дикость и запустение. Одно слово – Дремучий лес…
Волк замолчал.
- А обойти его нельзя? – спросил Иван.
Волк опять посмотрел на него с жалостью, а Кеша изрек:
- Место клизмы изменить нельзя.
2.
Пока Иван и Соловейко прохлаждались в тени густой ели, Серый волк опять где-то рыскал, что-то выведывал, да вынюхивал. Когда вернулся то, как всегда угрюмо, посмотрел на товарищей и, покачав головой, сказал:
- Нашли место, где устроится – под елью. Или ты, Иван забыл, какие они бывают? Тут, в Дремучем лесу, ели старайтесь обходить. Хотя они тут и красивые, но красота их совсем не Новогодняя. Вон, березки стоят, нет бы, под ними устроились. Березки они не выдадут...
И правда - на фоне мрачноватого и темного Дремучего леса, белело несколько березок, словно не решаясь шагнуть за понятную только им черту. Стволы их словно светились, особенно там, где на них падало солнце. Солнце освещало и ель – лапы её блестели холодно, словно сделанные из пластика, и тепла от этого блеска не ощущалось: только красота – холодная и тревожная.
Пока перебирались под березки, волк всё ворчал, что-то говорил, учил. Иван слушал его в пол-уха. В нём всегда, как в ребенке рождался вопрос: «Почему?». Вопрос этот посещал его мельком. Порой он даже не пытался найти на него ответ, в отличии от детей, которые свои «почему» задают до тех пор, пока не остановятся на ответе, который удовлетворит их бесконечное любопытство:
- Почему небо вверху?
- Потому, что то-то и то-то...
- А почему, то-то и то-то?
- Потому, что так-то и так-то…
- А почему так-то и так-то?
И так до бесконечности, пока не упрется или вопрос или ответ в какую-то понятную или непроходимую для смысла (в основном взрослого) преграду.
Иван давно вырос и не всегда его «почему?» добирались до какого-либо логичного или нелогичного объяснения. Но иногда вертелись в голове его, не принося ему никакой пользы своими рассуждениями.
Вот и сейчас глядя на березы, Иван вдруг спросил себя:
« А почему они белые? Стволы всех деревьев в основном темных тонов, а березы белые?
Конечно, интернет на многое теперь дает быстрые ответы. Но, всё-таки, почему почти все плоды яркие? Словно созданы для питания человека, животных, птиц и зверей. И звери эти в большинстве своём для питания человека созданы. Питательная цепочка, скажете. А почему она цепочка? Почему одни в эту цепочку вплетены, а другие не даются?..
Далее мысли его оборвались, так как Серый волк окрикнул его:
- Иван, я кого спрашиваю?
- А?
- Б!
- Извини, задумался. Что ты спрашивал?
- Я спрашивал, почему Дремучий лес Дремучим называется?
- Ну… - Иван глянул на лес. – Непроходимый потому что он…
- А дремучий человек что, тоже не проходим?
- В какой-то мере – да...
- В какой-то мере, конечно… - волк вновь глянул на Ивана, и добавил. - Особенно это некоторых касается.
Иван принял это замечание на свой счет, и, конечно, обиделся:
- Ну, а почему тогда?
- Потому что, дремучесть его от слова дрёма, происходит. Так что, дремать в нем надо с осторожностью. А лучше как-то сразу, по быстрому засыпать. Спящего-то тебя по лесным буреломам и буеракам не понесёт. А сквозь дрему сам пойдешь… Так что, как войдем в лес, спать в нём будем по очереди. Если что, то бодрствующий, лунатика всегда разбудить успеет. А пока всем спать впрок. Тут под берёзками. Берёзки они не выдадут.
- Ага, как-будто, в березах нельзя заблудиться.
- В березках - нет. А в трех соснах – сколько угодно. Всё, на сегодня лекции окончены. Всем – спать.
Уснули не враз. Спали чутко, помня наставления Серого волка. Сам же он спал крепким сном, изредка сердито порыкивая на кого-то, либо - жалобно поскуливая.
3.
Дремучий лес полностью оправдывал своё название: был он дремуч, то есть трудно проходим и непролазен. Тишина его была тревожной, листья не шелестели от ветра и даже птицы не пели в кронах его.
Соловейко и Иван старались идти след в след за волком. Буреломы обходили друг за другом, цепочкой. А иначе как? Если обойти поваленное дерево можно только справа, кто пойдет слева? Правда, иногда чапорыжник пробовали пройти и напролом. Людям это было сложнее, волк, оглядываясь на них, только посмеивался.
- Мачете бы сейчас, - сказал Иван.
- Это чего такое? – поинтересовался Соловейко.
Иван объяснил. На что Серый волк ему, как всегда с ехидцей заметил:
- У тебя, Ваня, меч заветный на боку висит. Думаю, что он не хуже какого-то там мачете.
- Точно! – воскликнул Иван и потянул меч из ножен.
- Уймись, богатырь, - остановил его волк. – Думаешь, я это только что вспомнил, а до этого, глупый, по лесу петлял, каждый куст и каждое дерево обходя? Вон, стоит Соловейко попросить дунуть, и сразу улица с переулочками перед нами появится…
- И-то верно, - с нескрываемым восторгом, отозвался Соловейко. – Дунуть, что ли?
- Я тебе дуну! – прикрикнул Серый волк. – Этот лес хоть и кажется мертвым, а живее любого другого. Дремлет он. А может быть и спит. Не стоит его будить. Ничего, скоро на тропу выйдем, что к избушке Яги ведёт. Многонько разного народу по ней ходило, авось не сильно заросла.
- К избушке Яги? – удивился Иван. – Так она же там… - и он махнул рукой в неопределенном направлении.
- Там, Ваня, новая изба, как вы должны были заметить, а не избушка. А тут старая, которая на курьих ногах…
- На курьих ногах? Зачем же Яга её тут бросила?
-Давайте-ка привал сделаем, - сказал Серый волк. – Тогда я вам спокойно всё расскажу, чтобы знали, что тут к чему, а то…
Не Иван, ни Соловейко не стали спрашивать, что значит это «а то», - знали – это может быть, что угодно.
4.
Пока искали удобное для привала место, Кеша снялся с плеча Соловейко и собрался полетать. Но Серый волк остановил его:
- Иннокентий, друг мой, не советую вам это здесь делать. Вот уж выйдем к Окиян-морю, там и налетаетесь.
Место для привала волк выбрал, конечно, под березой – большой, черной и замшелой почти доверху, но всё же берёзой, уходящей своей вершиной чуть ли не под самые небеса.
Пока устраивались под ней на зеленом мху, Иван, оглядевшись, увидел несколько прекрасных, как с картинки грибов. Но, не успев даже подумать о том, как бы из них был хорош суп, услышал окрик Волка:
- Если захочется грибов и ягод, без спроса их не рвать!
- А если захочется, то кого спрашивать?
- Да хоть меня…
- А вдруг тебя рядом не будет?
- Тогда спросите того, кого сорвать собраешся. Всё, не дурите мне голову. Расстилайте рушник, да слушайте мой сказ…
Весь сказ уместился в обеденный перерыв.
Глава 2.
(Дела минувших лет).
1.
В давние-давние времена, когда Дремучий лес не был дремуч настолько, что даже птицы не боялись в ветвях его вить свои гнёзда; когда ветры летали в кронах его; когда всякая живность паслась и охотилась в нем, как это кому было положено, - делился лес на две части: это был лес для живых и лес для неживых. И точка деления этого проходила, как время в песочных часах, в узкое горлышко – через избушку бабы Яги. Была тогда баба Яга не добра и своевольна. Многих она пропускала в мир неживых, и почти никого не выпускала обратно. Редким богатырям, которые не побоялись принять еду и питье из рук её, омыться в бане её, она помогала, невесть почему.
Водилась она тогда с Кощеем бессмертным и его компанией. Но однажды, обиженная, злой шуткой, порвала с ними раз и навсегда дружбу свою. Но избушка её так и осталась на границе двух миров – куда же от заведённого порядка денешься?
Тут к Яге стали прибиваться те, кто был и на той и на другой стороне зла и добра.
- И увидели мы, - пафосно продолжал говорить Серый волк, не замечая, что повел речь от первого лица. – Увидели мы, что помогать людям много приятнее, чем делать им пакости. И собралось нас у Яги много для её маленькой избушки. И решила Яга покинуть этот Дремучий лес. Собрала она свои пожитки и погнала избушку в другой, светлый лес, который был в Яви…
- В Яви? – вскинул голову Иван. – Но разве там Явь?
- Сейчас нет. А тогда Явь была.
- Как же так? Что же случилось?
- А ты не перебивай, слушай. Дослушаешь до конца – всё поймёшь.
Волк удобнее улегся на траве, опустил голову на передние лапы и продолжал:
- Вот, значит… Стали мы обустраиваться на новом месте, тут к нам и другие чудушки стали подтягиваться: леший, берегини, бродницы, жители разные лесные. Всем у бабушки хорошо было. И ей от всех радостно. И поняла она, что избушка её мала, для всех стала. И начала она новый дом ставить, хозяйством обзаводиться. Всем у неё место нашлось, только…
Волк умолк, задумался.
- Что только-то? Не томи!
Волк глянул на всех и повел своё историческое повествование дальше:
- Одного только Яга не учла, того, что старая её изба обидеться может. А та и обиделась – однажды утречком встали мы, глянули, а её на дворе и нет – ушла. Вернулась в Дремучий лес. Потом, кто видел её, сказывали, что вернулась она на прежнее место. Теперь хозяйки у неё нет. И вертится она перед каждым, кто её об этом не попросит. И Навь-то через неё потоками полилась – много уж Яви затопила. И Кощей о том постарался знатно. До Хрустальных гор допустил её, Навь-то. До самого Окиян-моря. Тут мы все воспротивились – куда такое годится, если Навь всю Явь захватит? Поставила Яга ему заслон, чтоб он весь мир не захватил. А он Хрустальные горы рушить стал – своё Багровое царство устроил. Усмирила его прежняя Василиса каким-то образом, спеленала. Так ты его опять выпустил, - обернулся волк на Ивана. Тот опустил голову, промолчал.
- И к чему весь этот твой сказ? – спросил Серого волка Соловейко.
- А вам не понятно? Осторожнее тут себя видите.
- Что меня пугать, - обиделся Соловейко. – Что я первый год в Нави живу? Я родился в ней.
- Может и так, - холодно ответил ему Волк. – Только в Дремучем лесу ты ещё не бывал. Про оплетаев, например, слышал?
- Нет.
- То-то. Сидят такие на дереве, ветку обовьют, да ею и прикинутся. Так, что вы не к каждому дереву смело подходите, поглядывайте пристальней. А-то схватят, душить начнут, да жизнь из тебя с кровушкой пить. А ещё они подманивать могут, так что, не каждого зова слушайтесь.
- Однако сколько у вас тут вампиров развелось, - передернул плечами Иван.
- Это не вампир. Вампир, или упырь он что? Он укусит, глотнет живой кровушки, да и отпустит тебя. И после этого ты сам вампиром станешь – будешь живую кровь по всему свету искать, а свою, дурную, разносить. А оплетай, он не один день из тебя кровь цедить будет, а до тех пор, пока ты не высохнешь в его объятьях. А потом он тебя бросит, как змея сбрасывает старую кожу.
- Как ты живенько всё рассказал о страшненьком, - похвалил Серого волка Кеша.
- Спасибо, Иннокентий. Надеюсь, и остальные меня услышали? Так что, друг мой Соловейко, если что, тащи кинжал из ножен, да режь путы. Если успеешь, конечно. Или сразу зови на помощь, - обратился волк уже конкретно к Ивану. - А теперь ешьте, как следует, больше привала не будет, - предупредил всех волк. - От березы, пойдем без отдыха до темна.
- Траншею роем от забора до обеда, - не преминул вспомнить старый анекдот Кеша.
2.
Шли, однако, до тех пор, пока не вышли в более-менее молодой лесок, тянувшийся неширокой полосой куда-то вдаль.
- Вот она, тропа к избушке Яги, – сказал волк. – Надо же, заросла, а приметна – кто-то, знать всё ходит по ней…
Солнце катилось к закату. Путники, прищурясь, какое-то время, глядели на него.
- Ну что – вечеряем, да на покой. Спать будем по очереди. Первым караулит Иван, потом Соловейко. А я уж под утро, когда дремлется слаще всего. Тут, в Дремучем-то лесу, это самое опасное время.
Когда расстелили рушник, Иван, глянув на братину полную кваса, сказал:
- Надоел мне что-то квас-то. Воды хочется.
- Ну, так пей воду.
- Да не этой, не с рушника, а настоящей.
- Это да, - поддержал его Соловейко. – Я бы тоже не против ключевой водицы испить.
- Там за поворотом, насколько я помню, родник был. Авось, за столько лет не замылился. Сходи, Иван, посмотри, там, по левую сторону, принеси водицы. А потом я схожу – а-то, что-то не хочется мне сегодня в добра молодца оборачиваться.
Иван взял братину, хотел, было, выплеснуть из неё квас, но она оказалась пуста.
- Однако, - сказал он себе под нос, и пошёл по чуть заметной тропке вперед.
- Только осторожнее там, поглядывай! - крикнул ему вслед Серый волк.
Действительно, сразу за поворотом, метрах в тридцати, Иван услышал тихое журчание. Он шагнул с тропы и тут же, увидел тоненький ручеёк. Ручеёк был чист, но неглубок – братиной из него воды не зачерпнуть.
«Значит, родник должен быть где-то повыше», - подумал он.
Действительно через десяток шагов ему открылся и родник. Да что родник? Невысокий сруб над родником. Вода в срубе доходила почти до последнего венца, и вытекала через маленькое прорубленное оконце.
- Видишь, как придумано ловко, - сказал Иван. – Всё сделано для удобства отдыхающих.
Он нагнулся над родничком, и только хотел зачерпнуть воды, как из неё выкинулась темно-коричневая, когтистая лапа. Она явно собиралась схватить Ивана за руку, но он быстро отпрянул, и лапа цепко ухватившись за братину, стала рвать её на себя. Иван не отдавал ковша, тянул к себе. В какой-то момент он разглядел в воде страшную и мерзкую рожу. Настолько мерзкую, что не задумываясь, решил ни за что не отдавать подводному чудищу ковша с рушника бабы Яги. Так они боролись, перетягивая то один, то другой братину на себя несколько долгих секунд. Наконец Иван изловчился поставить ногу на край сруба, и дернул с такой силой, что мерзкое существо показалось над водой, и блеснуло свой мокрой, серо-зелёно-коричневой шкурой в последних лучах заходящего за лес солнца. Тут тварь издала такой душераздирающий крик, что Иван от неожиданности выпустил братину. Чудище упало и исчезло в роднике, братина закачалась на взбаламученной поверхности воды. Однако когда Иван протянул к ней руку, братина, зачерпнув, как тонущая лодка носом воду, ушла на глубину.
Ивану хватило ума не шарить под водой в поисках утонувшего ковша - если деревянная братина не всплыла сразу, то на это есть причины - причины эти таятся под водой и они очень опасны для человека.
Пока Иван раздумывал над этим, стоя над родником, появились и Серый волк, и Соловейка с летающим над их головами Кешей и кричащим, как всегда дурным голосом известную цитату их известного фильма:
- Помогите! - кричал он. - Хулиганы жизни лишают!
- Что случилось? – спросил волк. – Ты чего тут визжал, как резаный?
- Это не я, - обиделся Иван.
- А кто тогда?
- Да тут из воды рука какая-то выскочила…
- Рука? Какая рука?
- Ну такая… противная. На указательном пальце коготь…
- И что?
- Ну что, что… Выскочила и давай у меня ковш отбирать.
- Ой, Иван, не ковш ей был нужен. И как ты с ней справился.
- Да не знаю. С испугу, наверное. Очень уж рожа у неё страшная.
- Чья рожа-то?
- Так того, чья рука.
- Ты что же её из воды вытянул, рожу эту? – изумился Серый волк.
- Ну, так получилось. Ковша-то жалко было. Я рванул, а оно, чудище-то и выскочило. Да, как заверещит! Ковш выпустило и опять в воду плюхнулось.
- А где ковш?
- Так я его тоже от неожиданности в родник выронил, а оно, видать, его и сграбастало. Может быть, я пошарю под водой, да достану?
- Не плюй в колодец, выскочит не поймаешь! – как всегда непонятно зачем изрек Кеша.
- А что? Чай, тут в роднике-то не глубоко.
- Да, Иван, силы в тебе не меряно. А если сила есть то, как говорится…
Волк не стал досказывать поговорку, но Иван всё равно обиделся. Обижался он не часто и, как-то по-детски, так обижался и Бесхвостый волк – обидится, и тут же забудет про свою обиду.
- Кто это был, знаешь? – поинтересовался Иван у волка.
- Лапа Мокрая.
Иван подумал, что волк спрашивает его, мокрая ли была та лапа, а потому с наивностью простодушного человека, ответил:
- Конечно мокрая. Она же из воды…
- Я говорю, что это была Мокрая лапа. Довольно таки страшное по этим местам чудище. Оно обычно в подземельях живет. А если подземелий рядом нет, то и в воде может. А охотится с помощью только одной лапы, так как боится света. В особенности солнечного. На солнце оно может превратиться в камень.
- Так вот почему оно так завизжало, когда я его на солнце выдернул. Вот ковш только жалко...
- О ковшике не беспокойся. Мокрая лапа нам его сама сейчас отдаст.
Волк подошёл к срубу:
- Эй, Мокрая лапа, ты меня слышишь?
В ответ ему была тишина.
- Знаю, что слышишь. Значит так: если ты сейчас нам ковшик не вернешь, мы завтра, как солнышко взойдет, бревнышки эти раскатаем и родник твой осушим. И тебя греться на солнце оставим.
В ответ ни слова, только вода в колодце булькнула.
- Ну, так мы ждём!
И тут из сруба вылетела братина и упала в траву. В роднике нехорошо забурлило, словно под водой кто-то сильно ругался.
- То-то же, - сказал волк. – Так-то лучше будет – живи.
Иван поднял братину.
- Ну, хочешь ещё водички, так набирай.
- Ну её эту водичку. Как её пить, когда в ней такие твари купаются, которые хуже всяких… - Иван умолк, подыскивая слово.
- Крокодилов, - подсказал ему Кеша.
Все пошли к привалу. По дороге волк размышлял:
- Ей бы коготь этот её сломать или вырвать. Вот тогда она всякую бы силу свою потеряла. Ну, да ладно, не до того нам – пусть живет.
Вечеряли с квасом.
А волк бегал лакать водичку на ручей.
3.
К полудню следующего дня они всей командой стояли перед покосившимся частоколом, окружающим старую избушку Яги.
Острые бревна частокола, с нанизанными на них страшными черепами невиданных зверей, торчали вкривь и вкось. Через одну отворенную створку ворот, была видна избушка, криво сидящая на земле. Никаких куриных ног Иван под ней не увидел.
Соловейко направился к воротам, чтобы войти внутрь ограды, но волк остановил его:
- Не торопись, брат. Они тебя не знают – пришибить могут…
- Кто? – не понял Соловейко.
- Кто, кто - ворота.
Волк сделал пару шагов в сторону ворот и сказал:
- Дорогие ворота, пропустите меня. Я и сам пройду и друзей проведу…
Ворота не шелохнулись.
- Вы что, песье отродье, меня не помните?
Ворота угрожающе заворчали.
Волк отпрянул.
- Что их спрашивать, - тихо сказал Иван волку. – Вон сколько лазеек в заборе, через любую пройдем.
- Ага! Иди, попробуй, пройди! – шикнул на него Серый. – Пройдет он. Иди, если башка твоя тебе не дорога. Яги тут давно нет, а сила её осталась.
И волк, как бы смирившись с обстоятельствами, сказал:
- Ладно, на что нам туда? Столько дней под небом ночевали, так что и сегодня без крыши над головой не пропадем. Опять же кто его знает, что в избушке за эти годы завелось?
- А может их покормить? Они и подобреют, - спросил Иван.
- Кого? – не понял волк.
- Ворота.
- Ты, Ваня, гляжу сказками в детстве обчитался…
Иван невольно вспомнил Ауку и лешего – всё-таки они в подобные моменты были деликатнее. Он уже хотел ответить волку резко и грубо, но тут Соловейко поддержал его – а почему бы, мол, и не попробовать…
- Ну, попробуйте, попробуйте, коли вам рук своих не жалко…
Соловейко достал рушник, расстелил его перед воротами. Ворота, видимо учуяв родной запах, заскулили.
Иван взял с рушника каравай разломил его надвое, и несмело пошёл к воротам. Одна из створок ворот, та, что была приотворена, с треском захлопнулась. Иван остановился в сомнении, стоит ли ему идти дальше. И тут струганое дерево воротин стало выпучиваться пузырями. Тут же пузыри начали оседать, и на воротинах появились собачьи морды - на каждой створке по огромной собачьей голове. Они торчали из дерева, как трофеи на стенах в жилищах охотников. Только головы эти были живыми: они усердно сопели, втягивая в себя аромат хлеба, поскуливали, а глаза их, как показалось Ивану, заискивающе смотрели на него.
Иван понял, чего они хотят:
- Ловите! – крикнул он и бросил собакам хлеб.
Одна из собак поймала хлеб на лету и тут же проглотила полкаравая. До второй собаки хлеб не долетел. Она заскулила, голова её сползла по доске ворот почти к самой земле. Она потянулась к горбушке, но достать её не могла. Иван хотел подопнуть хлеб ногой, но вспомнил, что это всё-таки хлеб - негоже и ним так обращаться. Да и собака может обидеться от такой унизительной подачки. Поэтому, он поднял хлеб, отряхнул его об одежду, по привычке, дунул на горбушку, сдувая с неё невидимые пылинки, и осторожно протянул эти полкаравая неловкой собачке, готовый в любой момент отдернуть руку. Опасался он зря: черная пасть страшной собачьей головы осторожно взяла горбушку с руки Ивана и проглотила её, каким-то долгим и вежливым глотком. После чего засопела и, вздохнув, благодарно посмотрела на Ивана.
- Ещё есть хотите?
Собаки радостно прижали уши.
- Кашу будете?
Собаки так умильно заскулили, что ему даже показалось, что там, за воротами, они радостно и нетерпеливо виляют хвостами.
Иван взял с рушника горшок с кашей, отложил половину в братину, поставил перед собаками.
- Только осторожнее, - сказал он, - она немного горячая.
Собаки пренебрегли его предупреждением. Они накинулись на кашу, и зачавкали, как свиньи у корыта.
- Просто волчий аппетит! – прокомментировал происходящее Кеша.
Серому волку такое сравнение не понравилось, и он проворчал:
- Никакого достоинства. Впрочем, что с них взять – собаки они и есть собаки.
Однако про себя Серый похвалил Ивана за то, что он обратил непредвиденные обстоятельства в свою пользу. А ещё не без удовольствия отметил, что тот не побрезговал накормить собак из своей посуды.
Глава 3.
(В старой избушке бабы Яги.)
1.
И, конечно, когда Иван попросил ворота пропустить его и его друзей внутрь частокола, ворота это беспрекословно исполнили. Правда, недовольно заворчали, когда в них входил Серый волк.
Войдя во двор, друзья-товарищи остановились оглядываясь. Волк потянул в себя воздух.
- Живет ведь кто-то, - сказал недовольно он. - А кто живёт не пойму.
Двор зарос разными травами. Но не крапивой, как двор в Древнем погосте. Это удивляло, радовало и настораживало одновременно. К избушке от ворот вела едва заметная дорожка. Это было видно по траве: та была несколько примята, но не вышаркана до земли. Постояв некоторое время, путешественники двинулись к избушке.
И тут случилось неожиданное – по крайней мере для Ивана и Соловейко: избушка вдруг вскочила на куриные ноги и испуганно заметалась по двору, словно ища безопасное место. Все растерянно остановились, глядя на неё. Избушка тоже замерла, но по полусогнутым её куриным ногам было видно, что она в панике.
- Всё, всё, - сказал Серый волк. – Успокойся. Мы тебе ничего плохого не сделаем.
Избушка, несмотря на его заверения, продолжала волноваться – перья на её ногах встопорщились, а внутри её, к удивлению Ивана и Соловейко, что-то заквохтало, как у испуганной курицы.
- Прекращай уже истерить! – строго прикрикнул на избушку волк. – Ты что меня не помнишь?
После этих его слов избушка несколько раз рванула землю под собой когтями, и угрожающе наклонилась в сторону волка.
«Прямо, набычилась», - подумал Иван. Видимо, у избы и волка в древности были какие-то разногласия.
- Иннокентий, друг мой, ты, что ли, скажи ей, что мы пришли к ней с добром.
Кеша мигом сорвался с плеча Соловейко, и полетел к избушке. Там он сел на почерневший от времен иных охлупень, вырубленный в виде головы невесть какого зверя, и что-то стал нашёптывать избушке, постоянно заглядывая под стреху. Истерика в квохтанье избушки постепенно исчезла, лапы перестали нервно подергиваться.
Тут Кеша снялся с конька и вернулся на плечо к Соловейко.
- Ну, что? – спросил его волк. - Успокоилась?
Кеша склонил голову, глядя на него, но промолчал.
- Не молчи: она что-нибудь сказала?
- Сказала, или вы скажете ей пароль, или одно из двух.
- Какой ещё пароль? Что она выдумывает? Откуда нам его знать? – с недоумением возмутился Серый волк.
И тут Иван почувствовал некоторое превосходство над ним:
- Какой, какой, - сказал он. – Обыкновенный…
- Ну, так скажи его, если такой умный, - тихо зверея, прорычал Серый волк.
- Да, Серый, - вконец наглея, сказал ему Иван. – Мало ты в жизни сказок читал.
И встав перед избушкой, победно произнес:
- Избушка, избушка! Встань к лесу задом, а ко мне передом!
Избушка радостно закудахтала и, хоть и стояла ко всем передом, не поленилась сделать полный оборот вокруг себя, и уселась в траву. Тут же дверь её распахнулась, а из-под порога выдвинулись, как в дорогом внедорожнике, широкие ступеньки. Только они были деревянные, и повисли в воздухе, ни на что не опираясь.
- Мать моя капитолийская волчица! – беззлобно выругался Серый волк. – Так и кажется, что сейчас на порожке бабушка Яга появится…
Но Яга не появилась. Иван же широким жестом пригласил всех в избушку:
- Прошу!
И они поднялись в избу по надежно висящим в воздухе ступенькам. (Иван потом проверял: дверь открылась - ступеньки появились; закрылась – исчезли).
2.
В избушке было сухо, пыльно и пахло прелым сеном. Должно быть, из-за слежавшихся трав бабы Яги, собранных ею невесть когда.
Избушка была черна от копоти и не прибрана. В очаге тлели угли. На столе стояла грязная посуда, постель была разостлана. Явно в избушке кто-то обитал.
Волк потянул воздух в себя, обнюхал все углы.
- Чей запах, а? Убейте, не припомню.
- Чем дальше в лес, тем злее дятлы, - предостерег всех Кеша.
- К чему это вы сейчас, Иннокентий сказали?
- Так, в голову пришло.
- Пришло, да не к тому месту.
Тут волк и попугай, довольные своими играми в слова, рассмеялись.
- Ладно, - сказал Серый волк, - потехе время, а делу час.
- Наоборот, - поправил его Иван.
- Да какая разница, - волк посмотрел в дверь:
- Вы тут, давайте, располагайтесь, а я пойду, порыскаю. Не нравится мне этот неизвестный запах. Ворота бы расспросить, да они мне ничего не скажут…
- А если я их попрошу? – сказал Иван, посмотрев в сторону ворот.
- Тебе, может, и скажут, да ты собачьего языка не знаешь. Пойду, не нанюхаю ли ещё чего… Да и надоела мне эта бабушкина каша – хочется уже чего-то живенького, тепленького…
Волк вышел из избушки и поначалу направился к воротам. Но раздумал и со словами: «Ну их, в самом деле», свернул к ближайшей дыре в частоколе, и, выйдя через неё за ограду, направился к лесу.
Иван и Соловейко проводили его взглядами и вернулись в избушку.
- Может в печку дровец подбросить, да сварить чего-нибудь. А то, правда, эта каша уже вот где! – Иван провел себе ребром по горлу. – Супчика хочется. Грибного…
Соловейко, подметающий пол, вздохнул:
- Хорошо бы. Только грибы в лесу, а мы тут.
- Слушай, двор большой, пойду я гляну, – может, что у забора растет?
Соловейка бросил метелку под порог:
- Я с тобой.
Грибы были. И белые, и боровики, и красноголовые подосиновики. Но все они были старые, переросшие.
- Эх, - сокрушался Соловейко, - приди мы сюда на день, на два раньше…
И тут Иван нашёл пару небольших крепких и гулких боровиков. Нашёл он их у самого частокола, там где была повалена пара брёвен.
Иван показал грибы Соловейко. Тот промолчал, но Кеша, сидящий у того на плече, ехидно сказал:
- Дворянское кушанье – два грибка на тарелочке.
И тут Иван увидел третий гриб, за частоколом. За ним и четвертый и пятый. И сердце заядлого грибника радостно забилось:
- Смотри, смотри, сколько их там.
Он уже собирался лезть за ними, но Соловейко его остановил:
- Погоди. А волк нам что скажет? Ой, не похвалит.
- А мы ему ничего говорить не будем. Смотри, сколько их там – мигом наберем и на суп и на жарёху.
- Ладно, - согласился Соловейко. – Только схожу за корзиной. Я там за печью видел – не в подол же их собирать.
- Давай, только быстро.
- Быстро только кошки… - начал, было, Кеша, но Иван остановил его.
- Замолчи!
Кеша взлетел с плеча Соловейко и уселся на частокол, стал посматривать в обе стороны от забора, как бы про себя рассуждая:
- Спрятался паучок под грибок – и в рассол попал.
Соловейко вернулся скоро. В руках у него была корзинка и меч.
- Меч-то, зачем приволок? – удивился Иван. – Что мне им, грибы, что ли резать? Вот и таскай его сам.
- У меня нож есть, - ответил Соловейко и решительно протянул меч Ивану. Иван вздохнул, и нехотя опоясался оружием.
Соловейко достал из корзинки какую-то рогожную сумочку и, оставив корзинку Ивану, пошёл собирать грибок за грибком. Иван, чтобы не топтаться с ним по одному месту, стал забирать в сторону.
Грибов было много. Грибники увлеклись и забыли обо всём. Корзина была почти полна, когда Иван услышал истошный крик Кеши о помощи.
Иван разом забыл о грибах - крик повторился.
- Кажется, они не шутят! – воскликнул он и кинулся на зов. Пробежав метров пятьдесят, он увидел, как навстречу ему вылетел Кеша. Увидев Ивана, попугай запорхал на одном месте, и, поняв, что Иван увидел его, развернулся и опять полетел вглубь леса. Иван едва поспевал за ним.
3.
С каждым шагом лес становился всё мрачнее и непроходимее. Иван начал понимать, что такое дремучий лес. Что же заставило Соловейко идти в эту мрачную чащобу?
Увидев, что Кеша завис над какой-то особенно могучей коряжиной, крича нечеловеческим голосом, Иван побежал к нему. Мох мягко прогибался под ним, и он чувствовал, как под его ногами хрустели раздавленные грибы.
«Вот она, приманка Соловейко, уведшая его в такую глушь», - понял Иван.
Коряжина, над которой завис Кеша, была могуча и необыкновенна. Словно два корявых человека тянулись друг к другу сильными руками её старые, мощные, давно скинувшие с себя кору, ветви. С них, когда-то живых, свисали как канаты лианы. И эти лианы шевелились, словно какое-то неведомое существо притаилось в этих замшелых, поломанных, скорее всего временем, сосновых выворотнях. Эти две коряги были пугающими сами по себе. Но самым ужасным было то, что канаты лиан, спускающиеся с мертвого дерева, оплели Соловейко и тянули его наверх, всё сильнее и сильнее сжимая его тело.
Ещё не осознав происходящего, Иван выхватил меч и отсек эти живые лианы от скелета мертвого дерева, освободив тело Соловейко. Соловейко упал в мох. Видимо хватка лиан отрезанных от дерева, ослабла и он, хоть и с трудом, стал освобождаться от них.
И тут Иван увидел, что ветка, с которой спускались лианы, ожила. Она стала превращаться в какое-то подобие человека. Две руки, две ноги, и… две головы на узких плечах. Иван остолбенел. А существо, злобно сверкая двумя парами глаз, двинулось на него. Реакция Ивана была молниеносной – меч сверкнул в сумраке дремучего леса, свистнул и, как показалось Ивану, сам опустился между голов существа, точно развалив его на две части, оставив каждой по одной голове, руке и ноге. Иван ожидал, что оно упадет и уже не поднимется, но два получеловека ловко вскочили с земли, и опять срослись в одно существо о двух головах.
Существо это, глянув на Ивана, замершего в стойке с занесённым для удара, сверкающем даже в сумраке леса мечом, растерянно попятилось, а потом развернулось, и стремительно убежало в лесную глушь.
Иван растерянно смотрел ему вслед.
Соловейко, тронул его за плечо. Иван, повернув к нему голову, спросил:
- И что это было?
- Понятья не имею, - ответил тот.
И тут Кеша, сев спасенному Соловейко на плечо, заявил:
- Теперь точно знаю, что одна голова - хорошо, а две - не красиво. А ты Иван молодец: пришел, увидел, поделил.
Иван давно понял, что Кеша бывает особенно говорлив после каких либо критических обстоятельств, а потому промолчал, будучи уверен, что попугай продолжит свою речь с нескрываемой гордостью и превосходством над слушателями:
- Оплетай это. Забыли? А Серый волк вам о нём говорил.
После упоминания о Сером волке, Иван забеспокоился:
- Давай-ка, Соловейко, скорее назад двигать, а то волк нам покажет такие грибы, что всю оставшуюся жизнь на них смотреть не захочется, - сказав это, Иван кинул меч в ножны.
- А ловко ты его развалил, - похвалил Соловейко Ивана. – Не растерялся.
- Не растерялся, - согласился с ним Иван. – Не растерялся, потому, что не успел. У меня такое чувство, что меч сам за меня постарался… Ладно берем грибы и бегом за частокол.
Иван нагнулся, поднял рогожную сумку, в которую Соловейко складывал найденные грибы, заглянул в неё и удивленно глянул на товарища:
- Ты чего это набрал, парень? Ты же в лесу жил, ты же в грибах должен разбираться? Или у вас тут в Нави поганки предпочитают белым?
И он вывалил из сумки Соловейко кучу мухоморов и других несъедобных грибов.
Соловейко остолбенел:
- Я же… Я же только боровики и белые брал, - он растерянно посмотрел вокруг. – Мама моя! Смотри…
Иван осмотрелся – вместо боровиков и белых, по которым он бежал спасать Соловейко, валялись потоптанные мухоморы и поганки.
- Ясно! Завлекалочка! Я с таким уже встречался. Не с грибами, конечно…
И он вспомнил, как обманная Василиса умоляла его высвободить её из лап зеленых елей.
- Ну, короче, не важно. Бежим скорее назад, пока Дремучий лес ещё чего над нами не учудил.
- Правильно: если кто назвался груздем – то пусть найдет сам свой кузов, - подвел итог произошедшему Кеша, и крикнув: - За мной, ребята! - сорвавшись с плеча Соловейко, полетел, показывая дорогу из леса.
На их счастье волка ещё не было, а грибы в корзинке Ивана были все как на подбор, как говорится – первой категории.
Проскочив через прореху в частоколе, Иван на секунду задумался: волк предупреждал их, что тут ходить надо только через ворота. Выходит. Что кто-то не случайно отворил им этот путь? А может просто избушка их пожалела? Однако он не стал зацикливаться на этой мысли, а побежал за Соловейко в избу.
4.
Соловейко продолжал уборку в избушке, а Иван, выпросив у рушника масла, жарил грибы. Оба молчали, обдумывая произошедшее с ними.
- Грибы готовы, - сообщил Иван, и поставил сковороду на стол. – Пусть немного остынут, и будем обедать. А пока я пойду собак покормлю.
- А как же Серый?
- Его ждать не будем. Думаю, он грибов не любит. А каши на всех хватит.
Разложив кашу из чугуна в две деревянных миски, он понес её к воротам.
Ворота встретили его радостным визгом.
Иван поставил еду перед ними и, ласково поглаживая собачьи морды, молча смотрел, как они жадно ели. Он помнил, что Серый волк разговаривал с ними, но те только рычали на него. Он знал, что конечно не поймёт собачьего языка, но сказать им добрые слова посчитал не лишним. Так и сидел он перед воротами-собаками на корточках, почёсывал им за ушами.
Ворота поели, сытно отрыгнули и, к удивлению Ивана, поблагодарили его на человеческом языке. Хотя, вроде бы, что тут удивляться – Навь не Явь.
От удивления Иван забыл, что хотел их спросить. И хотел ли что? Иван просто обрадовался и стал трепать и наглаживать мохнатых друзей с большим умилением. И тут одна из собак, увернулась от его руки и сказала:
- Погоди ты, парень, со своими ласками! Смотри, избушка к нам задом поворачивается…
Иван обернулся – и правда – избушка уже повернулась к лесу передом и уселась в траву.
- Может Серый волк вернулся?
- Серый волк не поленился бы избу кругом обежать – он порядок знает. Это, никак Изгорбышь опять объявился, со вчерашнего дня где-то пропадал.
- Видимо заманить кого-то пытался.
- Заманить? Кого? Зачем?
- Да человечка какого-нибудь из Яви…
- Чтобы тот служил ему. У-у, нежить проклятущая!
- Мы раньше-то его сюда не пускали, да за такие века, вон, сколько столбов в частоколе вывалилось…
- Теперь он нас за это голодом морит.
- Хорошо совы нас не забывают, по ночам подкармливают…
Иван стал собирать чашки.
- Да оставь, куда они денутся. Беги, посмотри – что-то там случилось?
5.
Когда Иван влетел в избушку, он увидел странную картину: у печи стоял обалделый и недвижный Соловейко. Кеша, сидя у него на плече, только что не матерился, обращаясь к старику, сидящему за столом и поедающему их грибы. Старик, не обращая на них никакого внимания, сердито сопел, шлепал толстыми губами, облизывал ложку, которой черпал грибы со сковороды, аппетитно причмокивал. Лысая голова его была похожа на большую грушу сорта «Конференция», расширяясь от шеи вверх. Между толстых щек на длинном лице, торчал крючковатый нос с огромной волосатой бородавкой на нём. На лбу его была шишка, на спине горб.
- Это, что тут такое творится?
Горбун повернулся к Ивану, пошлёпал толстыми губами и сказал:
- Вот и ещё один! Будете мне служить, за мной ходить. А нет - на клочки разорву!
- Что? – вскипел Иван. – Наши грибы жрешь, да ещё нас и пугаешь.
Иван подошёл, и выхватил сковороду из под носа незваного гостя. Но потом, глянув на его слюнявый рот, резко поставил обратно.
- На, подавись!
Горбун посмотрел на него злыми глазами:
- Не зли меня, мне уже трупы некуда прятать!
- Что? – опять поднял голос Иван.
- Да ладно, шучу я, шучу, есть ещё одно местечко! – горбун нагло рассмеялся Ивану в лицо.
Иван в гневе сделал в его сторону шаг и вдруг понял, что ноги его не слушаются, а руки повисли, как плети.
Горбун усмехнулся и обратился к негодующему Кеше.
- Красивая птичка. Но грубая. Ты у меня будешь своей красотой деток из Яви в Навь заманивать. Очень я деток люблю, - горбун при этих словах даже слюну сглотнул.
- Да раньше русалка на шпагат сядет, чем я тебе служить буду! - гордо ответил ему Кеша.
- Соловейко, дунь ты на него, чтобы знал, с кем связался.
- Ха-ха-ха! – делано рассмеялся старик. – Раньше свистеть надо было, да он побоялся, что избушка от его свиста развалится.
- Это кто бабушкину избушку развалить хочет? – раздался голос Серого волка.
Иван насколько хватило сил, повернул голову и скосил глаза – в дверях стоял Серый волк и пристально смотрел на горбуна.
Под волчьим взглядом тот как-то сразу весь съежился, горб его стал чуть не выше головы, глазки растерянно забегали.
- А я всё вспоминал, кем это тут так отвратительно воняет? Всё вспомнить не мог. А это Изгорбыш собственной персоной. Или забыл, как я тебя трепал? Напомнить!
- Я это… Я ничего… - пролепетал тот.
- И чего это тебе в своей избе не сидится? Зачем в бабушкину перебрался?
- Так все равно же пустая. Тут и очажок есть…
- Есть – да не про твою честь! Пошёл отсюда!
Пока Изгорбышь бочком, бочком пробирался к двери, Серый волк перекинулся через голову, и когда Изгорбыш уже стоял в дверях, готовый встать на первую ступеньку, добрый молодец Серый волк наладил ему такого пинка, что тот вылетел из избушки, не считая ступенек. Быстро выскочив на ноги, он выпрыгнул в одну из щелей в частоколе, и стремительно скрылся в дремучем лесу.
Кеша, сел на плечо добра молодца Серого волка и произнес:
- Вот и ёж тоже птица гордая – пока пинка не дашь – не полетит.
Добрый молодец Серый волк повернулся к остальным, шумно втянул в себя воздух:
- Ммм, что я чую: вы тут без меня жаренными грибками баловались?
- Не успели, - грустно сказал Иван. – Этот, - Иван кивнул головой на дверь, - всё сожрал.
- Вижу не всё, - заметил добрый молодец Серый волк, и тут же брезгливо добавил:
- Всё равно, выбросьте. Будем бабушкину кашу есть, да квасом запивать.
Когда они, как люди, сидели за столом и вкушали пищу с рушника, добрый молодец Серый волк строго спросил:
- А где грибы брали? В лесу?
- Да нет, - не моргнув глазом, соврал Соловейко. – Тут в ограде у забора целое лукошко набрали.
- Молодцы, - похвалил их добрый молодец Серый волк. – Без меня в лес не ходите, а то мало ли…
Иван и Соловейко промолчали, глядя в чашки с кашей.
Глава 4.
(Горькое прощание).
1.
Несмотря на все дневные приключенья, Иван спал крепко, почти без сновидений.
Спал бы и ещё, но его разбудил чей-то голос, доносящийся со двора. Прислушавшись, он узнал голос волка:
- Зря! Вот, зря ты так говоришь. Все тебя любили… Ну, а как иначе – вспомни, сколько нас всех возле бабушки собралось? Прорва, так сказать, народу. И всем свой угол нужно было отвести…
Иван встал, прошлепал босыми ногами к окну. Он увидел, что перед избой сидит Серый волк и казалось, что разговаривает сам с собой. Но судя по паузам, который волк делал, прерывая свою речь, было понятно, что он разговаривает с кем-то, кого слышит только он.
- Да, нет же! – продолжал волк. – С чего ты взяла? Никто тебя не забывал… А я говорю зря ты обиделась. На обиженных, знаешь, воду возят… Что значит – именно? На тебе что, кто-нибудь воду возил?.. Да любит она тебя. Знаешь, как она, после твоего ухода, горевала? Да и по сих пор вспоминает… И все, кто с тобой был знаком, тебя добром вспоминают…
Тут Иван почувствовал, что пол в избушке мелко-мелко задрожал.
- Ну вот, - расстроился волк. – Ну вот, что ты плачешь? Перестань.
После этих слов избушка пару раз тряхнуло более крупной дрожью, и она замерла.
«Так это он с избушкой разговаривает!» - понял Иван.
- Вот так-то лучше. Давай, возвращайся к бабушке… Что значит, неудобно?.. Сколько столько лет прошло?.. А, типа повод тебе нужен, что бы гордость сохранить?.. Будет тебе повод. С нами пойдёшь. А как пройдём Золотой город, тебя с донесением к Яге отправим.
Избушку на этих словах волка так тряхнуло, что Иван чуть с ног не свалился.
- Да сядь ты! Чего вскочила? Ты же всех гостей с постелей поскидываешь.
Избушка аккуратно присела наземь.
- Вижу, рада? А уж как Яга-то твоему возвращению обрадуется! Значит договорились? Вот и славно. Однако, заболтались мы с тобой, пора будить твоих постояльцев.
И тут изба закричала по-петушиному.
- Ишь, ты, чему научилась, - искренне удивился Серый волк. – Хотя со скуки, за столько-то лет, чему не научишься.
2.
После того, как Серый волк объявил, что дальше они поедут в избушке на курьих ножках, Кеша, как всегда фальшиво пропел:
- Были сборы недолги, от Кубани до Волги мы коней собирали в поход!
- Это вы, Иннокентий, к чему сейчас такое сморозили?
- С комфортом поедем – все в одном внедорожнике и с плацкартными местами.
- Ой, болтун! – вздохнул Серый волк, но опровергать Кешину догадку не стал.
- А я пойду, ворота на прощанье покормлю, - Иван встал из-за стола. – Когда им ещё вволю покушать придется…
- А, кстати интересно, как они тут одни питались?
- Говорят, что совы их ночами подкармливали.
Серый волк вскинул на Ивана глаза:
- Погоди, кто говорит?
- Ворота.
- Кому?
- Мне.
- Смотри ты – приручил! Молодец! Ну, иди, покорми, а то на мышах не сильно отъешься.
3.
Иван разложил в чашки кашу и понес их к воротам. Собаки встретили его без прежней радости. Иван поставил перед ними еду, но они на неё даже не взглянули.
- Уходите? - спросила одна из собак.
- Уходим, - виновато ответил Иван.
- А мы, значит, тут будем одни, пустой двор сторожить…
Иван промолчал, не зная, что ответить. Ему было до слез жалко собак.
- А ты, Ваня, вот что сделай: избавь ты нас от этой никчемной службы.
- Я с удовольствием, но как? Ворота в рюкзак не положишь. И даже на избушке к Яге не увезешь…
- А мы об этом и не просим. Там в избушке где-то у Яги большой замок был, - начала одна собака.
- С ключом, - дополнила другая.
- Ты найди его, и как выедите со двора, запри ворота на этот замок…
- На том наша жизнь и закончится.
- Когда на воротах будет замок висеть, мы не нужны будем.
- А дальше такую жизнь терпеть, у нас уже никаких сил нет.
- Может, передумаете. Всё-таки, какая-никакая, а жизнь.
- Не жизнь это, Иван. Устали мы…
- Ну, - вздохнул Иван, - если вы это твёрдо решили, пойду замок искать.
И Иван понуро отправился к избушке.
Замок нашёлся почти сразу, он висел на колышке, вбитом в стену у дверей. Замок был тяжёлый - килограмм на шесть. На том же колышке висел и ключ с большим ушком и простенькой бородкой. Обычно такие замки, с такими ключами можно было открыть обыкновенным гвоздем.
Серый волк, увидев замок в руках Ивана, строго спросил, что это он затевает? Иван, хмуро, рассматривая замок, объяснил ему всё, как есть.
- Ну смотри, - предупредил его Серый волк. – Потом, чтоб не пожалеть. Собаки ведь эти не простые…
- Да, хоть какие – всё равно жалко…
- Ну, ну, - почему-то усмехнулся волк.
4.
Собирались, как и предрёк Кеша, недолго. Да и что было собирать, когда всё нужное находилось в избушке – залезай, да поезжай.
Избушка, в ожидании предстоящего путешествия, как говорится, била копытом. И когда Серый волк дал команду – «Поехали!», изба резво побежала со двора.
Иван шёл следом. Он хотел попрощаться с собаками, но те так и не появились, сколько он их не звал.
- Давай, уже, вещай замок, да запирай ворота, - крикнул ему волк из дверей избушки.
Иван не спеша затворил ворота. В кованые ушки вставил дужку замка, а ключ в скважину. Перед тем, как повернуть его, на секунду задумался, но представив себе, как всю свою жизнь собаки будут тут сидеть, как на привязи, ожидая, когда совы принесут им какую-нибудь живность, Иван дважды повернул ключ до упора. Постоял немного, решая – оставлять ключ в замке или нет? Затем, не понимая, почему он так решил, резко вынул ключ из скважины и забросил в кусты. После чего медленно пошёл к избушке, изредка оглядываясь, что бы незаметно смахнуть с глаз непрошеные слёзы.
Когда он уже поднимался по ступеням в избушку, то услышал позади какой-то стук и треск. Оглянувшись, он увидел, как воротины заходили ходуном, словно хотели распахнуться. Это было похоже на агонию сотрясающую живое существо. Трясло их так сильно, что одна воротина сорвалась с петель, повиснув на другой, и обе они тяжестью своей, повалили столб, на котором держались и с треском упали во двор.
Иван, было, хотел кинуться к ним, но Серый волк остановил его:
- Куда? Заходи в избу. Что уж теперь – дело сделано, и содеянного не вернуть.
Иван вошёл в избу, ступеньки поднялись за ним, Серый волк закрыл дверь.
И избушка отправилась в путь, который был известен только ей и Серому волку.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
продолжение следует
Владимир Илюхов
#ЗаГранью