Жар-птица

Больше всего маленькая Алёнка любила приходить к бабушке. У девочки давно возникли подозрения, что бабушка — добрая волшебница. У неё дома даже пахло волшебством!
Алёнка как-то сказала об этом маме, но та лишь устало отмахнулась: «Волшебством-волшебством! Выдумки! Нужно прийти к нашей бабушке как-нибудь и навести порядок. Выкинуть всё лишнее».
Девочка так испугалась, что решила предупредить бабушку. Та вздохнула:
— Не помнит моя Танюшка. Ох, не помнит!
— Чего не помнит? — удивилась Алёнка. С чем, с чем, а с памятью у мамы было всё в порядке. Она лучше Алёнки помнила таблицу умножения. И ещё много других важных и очень полезных вещей.
— Главного, моя милая, не помнит, — шептала бабушка, обнимая внучку.
Что такое «главное» объяснять не пришлось. Алёнка догадалась об этом по солнечному зайчику, проснувшемуся в груди. Каждый раз, когда она переступала бабушкин порог, начиналось это самое «главное». Начиналась сказка.
***
Главным ли было то, что на блюде с ягодками еда всегда вкуснее? Не потому ли, что кроме ягод на нем живет самая настоящая золотая жар- птица? Когда Алёнка была совсем маленькая, она верила, что птица по утрам прилетала из далекой волшебной страны, чтобы присматривать за ней, а на ночь возвращалась к жар-птенцам и жар-мужу. Сейчас девочка, конечно, большая, ходит в школу и знает, что нарисованная птица улететь не может. Но всё же было в этом блюде что-то сказочное!
— Бабуль, — вдруг спросила девочка, — А почему блюдо деревянное, а птица золотая. Неужели есть волшебники, умеющие превращать дерево в золото?
— Да, нашёлся на Руси такой умелец, — неспешно промолвила бабушка, разливая травяной чай, — Но это долгая история.
— А я никуда не тороплюсь! Математику уже сделала! Ну, расскажи, расскажи! — глазки девочки так и засверкали от любопытства.
— Ну что с тобой поделаешь, — сказала, с улыбкой глядя на подпрыгивающую от нетерпения внучку. И повела свой сказ.
***
В народе сказывают, жил-был когда-то чудо-мастер. И жил он не где-нибудь за тридевять земель, а здесь недалеко под Нижним Новгородом. Кто говорит под Ковернино, кто в — Семенове.
Построил мастер на берегу домик всем на загляденье. Сидел там, ложечки стругал, посуду вырезал из дерева. Вот как-то раз помог соседке тяжелые ведра с водой дотащить. А она женщина болтливая всем о его доброте рассказала. И начали тогда к нему люди со всей деревни чуть что прибегать: «Помоги, родной!». А мастер и добрым делом поможет и без подарка не отпустит, такой уж человек. Кому ложечку подарит резную, с которой любая каша вкуснее становится. Кому плошку, в которой молоко не киснет. И пошла о нём молва, что не просто человек добрый, но и мастер умелый. Говорили, что душу светлую в дело вкладывает, поэтому у него в руках всё и спорится.
Прознала об этом Жар-птица. И решила, мудрая, мастера испытать. Прилетела средь бела дня к нему в огород и как начнёт яблоки воровать! Кружит, значит, над яблоней, а сама всё на мастера хитро поглядывает. Что, мол, делать будешь, раз ты такой добрый? С огорода погонишь? Или как Иван-дурак, начнёшь за хвост хватать да клетку накидывать, чтобы обменять на красну-девицу?
Тот, как её увидел, охнул да в дом убежал. «Точно за клеткой», — решила Жар-птица. Яблоко из клюва быстренько выронила (нужно оно ей очень, тьфу, кислое!), уселась на веточку, пёрышки распустила. Сидит, наблюдает. Интересно же!
Чудо-мастер скоро из дому вернулся. А вместо клетки выносит на блюде ягод, да как на подбор спелых, душистых, только из леса.
— Угощайся, — говорит, — милая, на здоровье. Видно, плохо вас в этом тридевятом царстве кормят. Совсем оголодала!
Жар-птица таких вкусных ягод сроду не ела. Ждала всё, что он клетку на неё накинет. А Чудо-Мастер только расспрашивает, всё ли в у них в тридевятом государстве благополучно? Или помощь какая нужна?
Никогда так не бывало! Жар-Птица почувствовала, что перья начинают светиться ещё ярче и что-то внутри изменилось. Смотрит птица в глаза мастеру, да уже не по-птичьи, по-девичьи. Коснулась она пером своим блюда — то из деревянного вмиг превратилось в золотое. И на этом золотом блюде... Ба, ягоды! Прямо как те, какими птицу угостил! Сочные, крупные! Ещё краше, чем настоящие кажутся. Пока мастер стоял, рот от удивления открыв, птица крыльями золотыми: «хлоп-хлоп» и взлетела.
— Подожди! Где найти тебя? Как отблагодарить? — неслось ей вслед. Но Жар-птица не обернулась. Лишь одно пёрышко на прощание выронила.
Мастер перо подобрал. Оно оказалось живое, тёплое, никогда он таких в руках не держал. И так ему хорошо стало, что решил Мастер сделать из пёрышка кисть. С тех пор чудеса начались. Простой рисунок, что он этой кисточкой рисовал, после обжига в печи раз за разом в золотой узор превращался!
Мастер с тех пор расписывал все работы ягодами румяными да цветами огненными, да завитками затейливыми в память о случившемся чуде. А сам всё птицу свою вспоминал. В каждом штрихе, что кистью выводил, в каждой травинке ему мерещился то изгиб её шеи, то гребень, то очертание крыла. Но затосковать по-настоящему не успел. Только начал, как к ним в деревню приехала девица со знакомыми ему хитрыми глазками да золотыми волосами. Смотрит и смеётся: «Ну что,
Ванюша, угостишь яблочками?»
Так и поженились. Уж как он любил писать портрет своей жёнушки. Да вот незадача: каждый раз из-под кисточки выходила золотая Жар-птица. Жили они долго, и очень счастливо. Передали секрет золотой посуды своим детям, а те своим. А продавали они все эти чудеса в деревне Хохломе, на ярмарке, — бабушка с любовью посмотрела на блюдо, — Так и дошла Хохломская роспись до наших дней.
***
Алёнка так заслушалась бабушку, что даже забыла про угощения! Хохлома, слово-то какое сказочное. А она знала, знала, что и птица, и ягодки — всё волшебное! Теперь девочка смотрела на птицу совсем по-другому. И на крылышки её расписные. И на хвост золотой (сразу видно, волшебным пером писали). А глаза-то, глаза! И как она раньше не приметила. Глаза-то не птичьи, человеческие!
— А Жар-птицы в наши дни тоже летают, бабушка? — затаив дыхание, спросила Алёнка. (На всякий случай на секунду даже зажмурила глазки. Вдруг бабушка скажет, что пошутила. Или, что ещё хуже, что перевелись чудесные птицы).
— Ох, летают. Ещё как, внученька! — улыбнулась бабуля.
— И ко мне… ко мне прилетит?
— Конечно! Да только в наше время не каждый её разглядеть умеет. Осторожные нынче жар-птицы повелись. Притворяются они кто другом, кто наставником, а кто и вовсе случайным прохожим. Главное — будь внимательна, не пропусти!
Сердечко застучало быстро-быстро. Может, её жар-птица уже летит! Для нее Аленке ничего не жалко: ни ягод, ни даже пирожков! Только прилетай, птичка. Алёнка так увлечённо рассматривала «хохлому»: золотую птицу, огненные цветы да чудо-ягоды, что не услышала, как бабушка с любовью прошептала: «Да ты и сама однажды для кого-то станешь жар-птицей. Не сомневаюсь».
Автор #ВласоваАлександра