Лиходеево отродье, или Как стать героем

– В некотором царстве, в некотором государстве жил да был прекрасный юноша. И лицом пригож, и телом статен. Звали его Иван, – Яга по привычке водила тонким пальцем вдоль строк на пожелтевшей бумаге, хотя любимую сказку Даринки, дочки своей названной, за семнадцать лет запомнила до последнего словечка.
Кто-то, может быть, скажет, что девице в её-то годы давно пора было о женихах думать, а не сказки бабкины слушать. Да и читать уже бы самой уметь. Но Даринка-то грамоту знала, просто любила, когда Яга брала в руки книгу. Казалось, что истории о подвигах, волшебстве и любви оживают в её тихом, спокойном голосе. А женихи… Ну где им взяться, когда ты живёшь в избе на опушке леса, куда люди без крайней нужды не суются?
– Батюшка его был, как водится, царём, – продолжала тем временем Яга, – а Иван, стало быть, царевичем.
– А почему герои все сплошь царевичи да богатыри? – перебила старуху Даринка. – Разве ведьмы вроде нас с тобой не могут совершить что-то великое?
– Так ведь герой – он же должен быть и добрым, и красивым, и смелым, и сильным, – Яга открыла страницу, где был нарисован тот самый Иван-царевич – широкоплечий, светловолосый, в кольчуге и с мечом-кладенцом. – А ведьм да колдунов люди боятся, потому и не любят. Ты-то вон у меня бледненькая, худенькая, платьев красивых не носишь, а я вообще карга древняя. Ну куда нам в сказки-то?
– Странные они, эти люди, – Даринка вздохнула. – Как припечёт, так прибегают к нам за травами-кореньями – хворь извести, удачу призвать или зазнобу приворожить. А как сказки сочиняют, так вечно у них – Яга детей крадёт и ест, Кощей Бессмертный девиц ворует вообще, невесть зачем.
– Ну, одно дитятко-то я всё-таки украла, – Яга ласково потрепала Даринку по щеке. Когда-то давно, когда девочке было года три, ведьма нашла её в лесу, куда малышка сбежала от отца. Тот, как овдовел, сильно пить начал и дочурку почём зря колотил. Забрала Яга себе горемыку да и вырастила, как родную. – А что до Кощея – так там тоже всё переврали просто. Девка эта к нему сама прилипла – польстилась на его богатства несметные и решила его захомутать. А он, дурень, влюбился без памяти. Только стало ей скучно в его замке на краю леса. Ей-то хотелось пиры устраивать и нарядами щеголять, а перед кем тут пощеголяешь? Да и не любит Кощей всяких танцулек и увеселений, нелюдимый он. Вот она и сбежала через год, ещё и приличный мешок золота с собой прихватила. Ну, а дома, чтобы не позорили её за непотребное поведение, наплела всем, что похитил её Кощей и силой в плену держал. Он после этого и вовсе перестал в свет выходить – уж очень тяжело ему предательство любимой далось. Если бы она не бросила с ним ребёнка, которого родила, пока у него жила, то и вовсе зачах бы, а так хоть о сыне заботился – на том и выжил.
В дверь постучали.
– Кого там нелёгкая принесла? – проворчала Яга.
– Это я, бабушка, – донёсся голос снаружи. – Бронеслав.
– О, лёгок на помине! – Яга лукаво улыбнулась Даринке. – Иди, открывай дружку своему, Кощеичу.
Бронеслав, сын Кощеев, был Даринкиным одногодкой, и они дружили сызмальства. Зáмок Бессмертного недалеко от избушки стоял. Дети гуляли по лесу и частенько захаживали друг к другу в гости. Яга угощала Бронеслава пирогами с вареньем из лесных ягод, Кощей одалживал Даринке книги из своей библиотеки. Молодые были – не разлей вода: по грибы вместе ходили, на салазках с горки зимой катались, придумывали всякие интересные забавы. Кощеич даже научил подругу одной игре заморской, где на доске клетчатой нужно фигуры резные переставлять. Очень уж батюшка его эту игру любил, даже сам с собой мог играть. Но вдвоём, конечно, повеселее было.
– Чего ты, Даринка, задумчивая такая сегодня? – спросил Бронеслав, шагая вслед за юной ведьмой по лесной тропке. Та и впрямь была непривычно молчалива и россказни приятеля своего слушала, казалось, вполуха.
– Хочу я, Бронеслав, чтобы про меня сказку написали, – ответила Даринка.
– Про тебя-то? – Кощеич звонко расхохотался. – Про колдунью лесную?
– Подумаешь – колдунья! – зелёные глазищи Даринки словно огнём полыхнули. – Я, может, не хуже какой-нибудь Василисы Премудрой. Или даже Прекрасной.
– Ну, насчёт Прекрасной – это ты загнула, – ещё громче засмеялся Бронеслав.
– Дурак ты, Кощеич! – от голоса Даринкиного аж холодно в лесу стало.
Понял Бронеслав, что глупость ляпнул. Взгляд виновато потупил, за руку подругу взял.
– Обидел я тебя, да? Ну прости, я не хотел. Ты же знаешь, что для меня ты – самый близкий человек после батюшки. Не со зла я насмешничал, а потому что и впрямь дурак, – он смущённо улыбнулся, заправил длинную прядь смолисто-чёрных волос за ухо и как бы между прочим заметил: – А в сказку попасть – дело-то нехитрое.
– Такое уж и нехитрое! – горько усмехнулась Даринка, перебросив через плечо толстую медную косу.
– Ты же сама их, сказок этих, тьму перечитала. Везде одно и то же: подвиг совершишь – молодец, а три – так и вовсе герой. Разве трудно-то?
– Ну да, – язвительно фыркнула Даринка, – всего-то-навсего – три подвига!
– При у́дали и смекалке да с добрым товарищем – плёвое дело.
– Ну, у́дали и смекалки у меня с лихвой, – согласилась Даринка.
– И товарищ имеется, – подмигнул ей Бронеслав.
– Только какие подвиги в лесу могут быть? – Даринка собралась было вновь погрустнеть, но Кощеич произнёс:
– Так ведь за лесом целый мир есть.
– Предлагаешь вместе отправиться на поиски приключений?
– А почему нет? Я тоже хочу свет повидать, да и совершить что-нибудь не прочь.
На том и порешили. Поутру Даринка пирогов бабушкиных в дорогу собрала, трав да кореньев чародейских на всякий случай прихватила и пошла к тропке у реки, где с Кощеичем встретиться условились. Тот котомку добротную снарядил: провизии немного, кольчугу тонкую, меч булатный. Заодно кошель монет у батюшки выпросил да доску клетчатую с фигурами – чтобы не скучно было на привалах в пути.
К полудню вышли Даринка с Бронеславом к городу – небольшому, но многолюдному и богатому. Стоял он на широком тракте, что в столицу вёл. Все проезжие тут останавливались, поэтому купцы, ремесленники да корчмари здешние горя не знали.
Даринка хотела город обойти:
– Ну какое дело героическое мы в нём сыщем? Там, поди, и без нас храбрецов хватает.
– А вдруг и на нашу долю чего-нибудь найдётся, – возразил Бронеслав. Очень ему хотелось посмотреть, как люди живут да чем в лавках торгуют.
Даринка спорить не стала. Подошли они к стенам городским, видят – у ворот девица сидит. Стан тонкий, коса льняная, глаза – как озёра лесные, синие-синие. Красавица, одним словом, ещё и платье на ней дорогое, нарядное, серебром расшитое. Да только, видно, не в радость ей ни красота её, ни одеяние роскошное: лицо-то грустное, а из глаз слёзы катятся.
– Кто ты, незнакомка, и какая печаль твоё сердце гложет? – поинтересовался Бронеслав.
– Зовут меня Радмила, – ответила та, платочком шёлковым слёзы вытирая. – Дочка купеческая. Батюшка мой обещал меня замуж выдать за Любомира – сына княжеского из земель соседних. Тот уже и свататься обещался в праздник урожая. Да только не судьба мне стать женой его, а суждено мне вместо этого сгинуть сегодня, – и снова разрыдалась.
– Как так – сгинуть? – не поняла Даринка. – Зачем?
– Город наш уже десять лет держит в страхе Змей Горыныч. Каждый год он требует, чтобы ему самую красивую девушку отдавали. Что он с ними делает – никому не ведомо, да только ни одна от него домой не возвратилась.
– А ты, выходит, в этом году самая красивая? – спросил Бронеслав.
– Разве не видно? – обиделась Радмила.
– Ну, тут уж кому как, – пожал плечами Кощеич. – Может, некоторым больше темноволосые нравятся. Или вон, рыжие, – он кивнул на свою спутницу.
– Меня, между прочим, всегда первой красавицей города называли! – Радмила, похоже, даже забыла о своей незавидной участи – так её слова Кощеича задели.
– Всегда? – Бронеслав изогнул чёрную бровь. – А чего же к Горынычу только сейчас отправили?
Тут уж Даринка вмешалась – ткнула дружка, не в меру языкатого, локтем в бок да молвила примирительно:
– Не слушай ты его, неразумного. Я вот верю, что краше тебя нет в округе никого. У тебя ведь и щёки румяные, как заря утренняя, и стан тонкий, словно берёзка, и коса шёлковая, и кожа бархатная.
Зарделась Радмила – приятны ей были слова молодой ведьмы.
– А далеко ли логово Змея? – продолжала Даринка.
– За тем холмом, – Радмила указала, куда идти надо. – Спуститесь в балку, пройдёте по течению ручья с полверсты – там и пещера его будет.
– Ты пока не торопись-то к нему, а нас дождись, – велела Даринка. – И слёзы утри. Как воротимся, не нужно тебе уже будет к Горынычу.
Оставили путники Радмилу спасению радоваться, а сами отправились искать Змеево убежище. Долго ли, коротко ли – вышли они к пещере. Не по нраву им это местечко пришлось: округа сплошь костями усеяна да черепами – правда, только коровьими и овечьими, но всё равно жутковато.
– Эй, Горыныч, – крикнул Бронеслав во всё горло своё молодецкое. – Выходи!
Выползло из пещеры чудище огромное: чешуя алым пылает, как угли в костре, три головы на длинных шеях извиваются, глаза янтарём горят.
– Чего надо? – спросил Горыныч густым басом.
– Пришли город от тебя, злодея, избавлять! – Бронеслав достал из ножен меч.
Расхохотался Горыныч – да так, что с соседних деревьев листья посыпались.
– Сколько вас таких, избавителей, уже захаживало, а я всё ещё здесь. Знаю я, чего тебе надобно. Только ты завтра приходи, сегодня у меня невест-красавиц для тебя нет. Должна была одна прийти, но запаздывает, видно.
– Постой, – Даринка вышла вперёд, – так ты что, девиц женихам отдаёшь?
– А что мне с ними ещё делать?
– Ну, – она пожала плечами, – не знаю. Я думала, ты их ешь.
– Да что там есть? Невкусные они, я пробовал лет сто назад. Мне больше баранина да телятина по нраву.
– Выходит, ты надумал свахой сделаться, и для того стал девиц требовать? – Бронеслав убрал оружие.
– Да нет, всё не так было, – отмахнулся Горыныч. – Мне просто скучно стало одному, ну, я и прилетел в город, хотел пригласить кого-нибудь со мной пожить. А что? У меня здесь хорошо, привольно, можно охотиться, пещера просторная. Не то, что у них там – толкучка, гомон, домишки крохотные. А горожане всё по-своему поняли, ну, и решили, что я пленниц требую, а уж почему им вздумалось, что мне непременно девицы нужны, ещё и красивые – мне вообще не ясно. Первая, которую мне прислали, была дочкой посла. Он, как за море по делам государственным отправился, всем рассказывал о своей печали. И вскоре приехал какой-то принц из далёких стран вызволять её. Увидал, влюбился и увёз к себе. А там, видать, другие принцы его жену узрели и себе тоже такую захотели. Вот и ездят ко мне теперь постоянно. Я уж и со счёту сбился, сколько невест им отдал.
– Так ты не станешь злиться и мстить, если тебе прекратят девиц присылать? – уточнила Даринка.
– К чему мне это? – с недоумением спросил Горыныч. – Не хотят – пусть не присылают. Только вот, – он вздохнул, – скучно одному будет.
– Есть у меня средство от этой напасти, – Бронеслав достал из сумки доску клетчатую. – Сейчас научу тебя игре одной – мой батюшка часами над ней сидеть может, и никогда ему не надоедает. А если забредёт кто в гости, можно и вдвоём сыграть.
Горыныч способным учеником оказался, быстро сообразил, как фигуры двигаются. Даже чуть не обыграл Бронеслава – тот, правда, поддавался, но совсем немного.
К вечеру вернулись герои к воротам городским. Радмила всё там же сидела, дожидалась их. Как услыхала, что никому больше не надо к Горынычу, так сразу засияла, будто звёздочка в небе: глазки заблестели, лицо улыбкой озарилось. Повела она спасителей своих домой, к батюшке да матушке, а сама всю дорогу на Кощеича поглядывала. Ещё бы – он ведь мало того, что статен и собой хорош, так ещё и герой самый настоящий! А как к дому подходили, Радмила на брусчатке споткнулась и за руку Бронеслава ухватилась, чтобы не упасть. Случайно ли это вышло, или намеренно – никому, кроме самой девицы, неведомо, только не выпускала она Кощеича аж до самого порога.
Батюшка Радмилы, увидав дочку целой и невредимой, обрадовался и сразу же гонца к глашатаю городскому послал, чтобы все узнали, что не будет больше Змей Горыныч жителей донимать. А после спросил у гостей:
– Как же звать-величать избавителей наших?
– Я – Бронеслав, Кощея Бессмертного наследник, а это – Дарина, Бабы Яги дочь названная.
Изменился тут же купец в лице.
– Да что про меня люди скажут, если узнают, что я лиходеево отродье в своём доме привечаю!
– Но они же Змея одолели, батюшка, – попыталась вступиться за спасителей своих Радмила.
– Да хоть чёрта лысого! – упорствовал купец. – Яблоко от яблоньки далеко не падает.
Так и ушли Даринка с Бронеславом из города без славы да почестей. Но унывать не стали: не повезло здесь – так в другом месте удача улыбнётся.
И действительно – вскоре на их пути уже новое поселение появилось, ещё больше да краше прежнего, с широкими улицами да теремом княжеским.
– А давай к князю местному наведаемся, – предложила Даринка. – Помнится мне, сын его хотел к Радмиле свататься. Обрадуем его, что невеста, живая-здоровая, жениха дожидается.
Сын княжий, Любомир, дочери купеческой, как никто, под стать оказался: высокий, широкоплечий, красивый – чем-то на Ивана Царевича с картинки в Даринкиной книжке похож, только волосы тёмные, как кора дубовая. Услыхал он весть добрую, да радости почему-то не выказал.
– Не до того мне сейчас, – вздохнул Любомир. – Матушка моя заболела сильно. Тает, как свечка, с каждым днём. Мы с батюшкой всех знахарей окрестных к ней переводили, а никто помочь не может. Один, правда, сказал, что нужно ей выпить отвар из солнечного цветка, только растёт тот цветок лишь в Гиблом Саду.
– Что за Гиблый Сад такой? – удивилась Даринка.
– Самый прекрасный из всех садов в мире. Огорожен он оградой кованой – изящной, но крепкой и высокой. Многие могут поведать, какие дивные цветы за ней видели, да никто не похвалится, что хоть один из тех цветов сорвал. Охраняет сад Идолище Поганое. Кто за ограду сунется, того оно на куски разрывает – и поминай, как звали.
– Ну, с Горынычем сладили – и к Идолищу подход найдём, – уверенно заявила Даринка.
– Надо же, – восхитился Любомир, – девица – а такая храбрая!
– Ещё бы, – усмехнулась Даринка, – я ведь – Бабы Яги дочка названная, ничего не боюсь, меня саму все страшатся.
– А как по мне, не страшная ты совсем, а очень даже милая, – с улыбкой ответил Любомир.
Даринка так и не поняла, была ли это похвала неловкая, или всё же стоило обидеться на слова княжича.
– Идолищу Поганому так не покажется, если оно мне поперёк дороги встать удумает, – сверкнула глазами юная ведьма.
Хотела она прямо тут же Кощеича в Гиблый Сад тащить, да Любомир отговорил их на ночь глядя в опасное путешествие пускаться. Предложил им ужин за столом хозяйским да ночлег в палатах княжеских. А после трапезы вызвался гостям терем показать. Бронеслав ещё долго библиотекой князя восхищался – почти такой же богатой, как у его батюшки. А Даринка обрадовалась, как доску клетчатую увидала. Не поверил Любомир, что девица, в лесу выросшая, игру мудрёную знает, предложил ей сыграть. Она его и обставила – чтобы знал, да впредь судил других не по рожденью, а по разуменью.
Чуть солнце из-за края земли показалось, подняла Даринка Кощеича из постели, и отправились они в Гиблый Сад. Местечко и впрямь очень красивым оказалось: за оградой неприступной росли невиданные цветы, каких нигде больше не встретишь. Стали герои думать, как на ту сторону попасть, смотрят – а перед ними калитка неприметная: из-за хитрых узоров кованых не сразу и поймёшь, что она есть.
Только ступили они в сад, как огласил всю округу громкий звон, словно от тысячи колоколов, и прибежало на шум Идолище Поганое – огромное, страшное. Голова – будто пивной котёл, глаза – плошки, зубы – сабли острые. Такому и впрямь любого на куски разорвать – плёвое дело.
– Кто осмелился прийти в мои владения? – прогудело Идолище.
Кощеич смело шагнул навстречу.
– Я – Бронеслав, сын Кощея Бессмертного, со мною Дарина – дочь Бабы Яги.
– И что же привело вас сюда?
– Нужен нам солнечный цветок, чтобы матушку княжича Любомира от хвори исцелить. Не желаем мы зла тебе, и, если отдашь нам по-хорошему, что просим, то уйдём мы и больше тревожить тебя не станем.
– А если не отдам? – хищно оскалилось Идолище.
– Тогда придётся нам взять по-плохому, – Бронеслав обнажил меч.
Рассмеялось Идолище Поганое:
– Ты иголку-то свою спрячь, я такими разве что в зубах ковыряюсь. А цветов волшебных у меня в саду не водится.
– Как это – не водится? – не поверила Даринка. – Княжичу знахари сказали, что лишь здесь и можно отыскать солнечный цветок.
– Чего они только не придумают, эти знахари! Слыхал я, какая слава про мой сад ходит – якобы, кругом здесь колдовские травы, которые от всех болезней лечат. Да только это самые обычные цветы. Просто я за ними ухаживаю: поливаю, землицу удобряю, сорняки извожу. Вот и растут они такие – краше, чем у любого другого садовника. А все считают, что без чародейства тут не обошлось. Ещё и лезут постоянно ко мне, пытаются умыкнуть что-нибудь. Однако ж я не для того этот сад вырастил, чтобы его кто попало обдирал.
– Обидно, конечно, когда у тебя воруют, – согласилась Даринка, – но разве можно за это живых людей на части разрывать?
– Ой, да это ж ещё одна байка, которую горожане придумали. Поймал я как-то одного тут да и пригрозил, мол, увижу ещё раз – разорву. Теперь болтают про меня всякое.
– Как же нам матушке княжича помочь, если солнечного цветка у тебя нет? – Бронеслав озадаченно поскрёб макушку.
– Я знаю! – воскликнула вдруг Даринка. – Идолище, а дай-ка нам другой цветок какой-нибудь, чтобы за солнечный сошёл.
Принесло им Идолище Поганое дивный цветок, словно из золотой парчи сделанный. И пошли обратно к князю. Бронеслав всё пытался у Даринки выспросить, что она задумала, но та лишь улыбалась загадочно.
Посветлел лицом Любомир, когда юную ведьму с её добычей увидал. Стал благодарить героев за храбрость да удаль. Хотел забрать цветок, однако Даринка сказала, что отвар сама приготовит. И, пока никто не видел, добавила туда травок своих чародейских. Выпила матушка князя зелье целебное – и тут же на поправку пошла. Князь в честь спасителей пир горой закатил, а сыну своему велел в путь собираться – к Радмиле свататься.
Застолье получилось славное – слуги не успевали кубки мёдом да винами наполнять, стол от яств ломился. Вот только заметила Даринка, что Бронеслав совсем невесел.
– Чего закручинился-то? – спросила она у дружка своего. – Смотри, нас тут героями называют да почётом окружают. Глядишь, и сказку про нас сочинят.
– Может, и сочинят, – ответил Кощеич, – только красна девица спасённая не за спасителя своего замуж пойдёт, а за сына княжеского.
– Ты что же это, из-за Радмилы затосковал? – догадалась Даринка.
– Не идёт у меня из головы взор её ясный да смех серебристый, – признался Бронеслав. – Запала в душу улыбка её светлая, остался в сердце голосок звонкий. Только кто я супротив княжича? Лиходеево отродье!
Хотела Даринка что-то утешительное другу сказать, да не успела – вбежал в терем гонец запыхавшийся и прокричал:
– Радмилу, дочку купеческую, Кощей Бессмертный похитил!
Гости притихли тут же и на героев, которых только что чествовали, с недоверием поглядывать стали.
Вскочил Бронеслав на ноги, сверкнул глазами:
– Неправда это! Батюшка отродясь девиц не воровал!
– Все эти истории люди напридумывали, – горячо добавила Даринка. – И про Бабу Ягу, что детей ест, и про Кощея, что красавиц невинных в плену держит, и про Змея Горыныча, и про Идолище Поганое. А сами-то что? – продолжала, распаляясь, ведьма. – Как будто нет среди обычного народа ни лжецов, ни воров, ни убийц! Прям все сплошь герои! А если кто родился чудищем жутким или ведьмой воспитан был, так непременно злодеем станет!
Поднялся тут Любомир со своего места.
– Верю я тебе, Дарина, дочка Бабы Яги. Видел я, что ты и дружок твой Кощеич – настоящие храбрецы, решившиеся на то, на что ни у кого другого смелости не хватило. Не разобрался, поди, купец, что произошло, да погорячился, Кощея во всём обвинив.
– Да как же погорячился-то, – вступил в беседу гонец, – если Радмила записку оставила, а в записке той ясно сказано: «Я у Кощея Бессмертного, домой не вернусь, прощайте, батюшка с матушкой»?
– Ошибка здесь какая-то, – убеждённо заявил Бронеслав.
– Надо проверить, – Даринка повернулась к Любомиру. – Одолжи нам, княжич, пару коней, поедем мы в зáмок Кощеев – узнаем, что к чему.
Скакуны княжеские на всю округу славились своей силой да выносливостью, и недаром. Всю ночь скакали Бронеслав с Даринкой – ни разу их лошадки не споткнулись, а к утру были они уже во владениях Бессмертного.
Кощей их прямо на ступеньках замковых встретил. Озадачились они, увидав его сидящим под дверью.
– Чего это ты, батюшка, с утра пораньше удумал воздухом свежим подышать? – поинтересовался Бронеслав, соскакивая с коня.
– Да ноги моей в доме собственном не будет, пока эта девка вздорная там сидит! – проворчал Бессмертный. – Ввалилась вчера, понимаешь ли, говорит, делай со мной, что хочешь – хоть в темнице заточи, хоть в цепи закуй, а только дай мне с сыном твоим свидеться. Не хочу, мол, за княжича замуж, только Бронеславу одному моё сердце отдам. Уж я её пытался выставить за дверь, да упёрлась она: пока любимого не увижу и в чувствах своих ему не признаюсь, никуда не уйду!
Вышла на шум Радмила, заметила Кощеича – глазки синие потупила, румянцем залилась да тихим голосом молвила:
– Считает народ, что негоже голубке за соколом гоняться, да только если не хочет голубка в клетке золотой у княжича жить, что ей делать? А коли сокол стал светом для очей её, то не остановят её ни родители любимые, ни молва досужая, ни жених обещанный, немилый и нелюбый.
Ничего не сказал Бронеслав в ответ – только девицу к груди широкой прижал да улыбнулся счастливо.
Порадовалась Даринка за молодых, пообещала им помочь к свадебке подготовиться да тут же домой засобиралась – с Ягой новостью поделиться. Прискакала, смотрит – а возле избы конь вороной привязан. Зашла внутрь и видит – матушка её названная Любомира пирогами угощает.
– Что ты тут делаешь, княжич? – удивилась Даринка.
– Поехал за любовью своей, чтобы забрать её в палаты батюшкины да княжной сделать, – ответил Любомир. – Если она пожелает, конечно.
– А если не пожелает? – осторожно спросила юная ведьма, а сама думать стала, как бы гостю помягче сказать, что невеста его за Кощеича замуж собралась. – Тут такое дело, понимаешь… Радмила с Бронеславом полюбили друг друга, пожениться хотят. Ну к чему тебе девицу неволить? Чем ты тогда лучше злодеев сказочных будешь? К тому же, ты ведь вон какой красивый да статный – с тобой любая будет рада под венец пойти. Встретишь ещё ту, с которой захочешь век свой прожить.
– Уж таки прям любая будет рада? – лукаво усмехнулся Любомир.
– Конечно! – воскликнула Даринка, стараясь выглядеть убедительной. – Кто ж устоит перед улыбкой твоей солнечной, глазами лучистыми цвета мёда гречишного, кудрями шёлковыми?
– А я ведь уже повстречал её – ту, с которой больше ни на миг расставаться не хочу, – Любомир поближе к Даринке придвинулся. – Да только не Радмила это, не за ней я сюда приехал, а за тобой. Покорила меня смелость твоя, сразил ум острый, подкупила доброта неподдельная. Так скажи мне, Дарина, Бабы Яги дочка названная, пойдёшь ли ты замуж за меня?
От неожиданности Даринка аж дар речи потеряла – сидит да на гостя глазищами своими смотрит, не мигая.
– Что же ты, – рассмеялся Любомир, – Змея Горыныча да Идолища Поганого не испугалась, а перед женихом спасовала?
– Ничего я не спасовала! – ведьма быстро пришла в себя.
– Значит, станешь женой моей верной?
– Стану, – прошептала Даринка.
И жили Бронеслав с Радмилой да Любомир с Даринкой долго и счастливо. Как в самой настоящей сказке.
Гелла Грачёва.
#авторскиерассказы