На дне капчагайского моря

Марат Галиев
автор рисунка: Диана Кабдылгазина
«...рыба Silurus glanis, головатая, хищная и прожорливая, акула больших р;къ и озёръ; глотаетъ утокъ и гусей, нер;дко хваталъ купальщиковъ...», «...он поймалъ за лапу плывшаго медв;дя, который выволокъ его на берегъ, и оба были убиты...», «...а ещё его кличутъ – чортов конь...»
Владимир Даль
«Толковый словарь великорусского живого языка»
1.
Караван подгоняемых ветром горбатых облаков ушел своей дорогой. Над Капчагайским озером нависло ночное светило и залило окрестности серебристо-молочным светом. Водная гладь заблестела как мраморный пол, протертый влажной тряпкой. На изрезанных заливами и заводями песчаных берегах, поросших редким кустарником и осокой, заиграли таинственные тени.
Было около полуночи и озеро дремало, переводя дух после дневного зноя. Легкий ночной бриз приносил с берега теплый сухой воздух, убаюкивающий лениво перекатывающиеся волны. Шелестел хрупкими листьями береговой камыш, покачиваясь в такт с колебаниями воды.
Несмотря на то, что озеро почивало, его обитатели проявляли необычную активность. Все они участвовали в пиршестве, которое раз в год щедрая природа устраивает для рыбьего населения, даруя изобилие легкой и сытной еды. Вся поверхность озера покрылась мириадами оперившихся белокрылых личинок ручейника. Создавалось впечатление, будто с неба просыпалась невесть откуда взявшаяся летом снежная крупа.
Водная феерия шла полным ходом. Вдруг в нескольких километрах от берега взбурлила вода. Разметав переливающуюся на сонных волнах лунную дорожку, на поверхности показалась гигантская рыба. По окрестностям пронесся ее глухой вздох, отчего шарахнулись в разные стороны водные обитатели, не желая попадаться на глаза королю этих вод – исполинскому пятиметровому сому. Но Владыка и не думал обращать на своих вассалов внимания, так как пребывал в сытости. Ему хотелось одного – развлечься. Ударив из озорства мощным хвостом с такой силой, что хлопок парализовал все живое в окружности и даже долетел до суши, Владыка осмотрелся и медленно двинулся на одинокий огонек рыбацкого костра.
Сом подплыл к берегу настолько близко, насколько позволял ему его огромный размер и притаился в зарослях. У костра сидели двое – старик и молодой парень. Между ними стоял ящик, покрытый газетой, на котором поблескивала матовым цветом бутылка и лежала нехитрая закуска. Шел неторопливый разговор.
- ...Вот я и говорю, - продолжал старик, - нынче море, не то, что раньше. Бардак сейчас на море-то... Уже вот и рыба со змеей скрестилась. На днях закинул на судака, а как вытащил – змея с рыбьим хвостом! Тьфу!..
Молодой прыснул.
- Дед, да это змееголов! Вкусная, кстати, рыба. Рыбинспекторы говорят, с Сырдарьи к нам попала, - вставил он.
- Чур меня! Вот и пусть ее инспектора лопают, а я уж как-нибудь сазанчиком... – проворчал старик.
Парень налил старику в стакан и покосился на бутылку.
- Слышь, дед, может, я себе тоже немного?..
- Поставь, тебе еще надо молоко через тряпочку сосать. – Старик взял из рук парня бутылку, убрал за ящик и протянул пластиковый термос. – На-ка лучше компота выпей.
Молодой обиженно засопел.
- Ну что вы все меня за ребенка считаете?
- Потому как ты и есть еще дитя неразумное. Я при отце в двадцать курить даже боялся, не то, что водки выпить, – ответил пожилой собеседник. Он закусил, подкинул веток в костер и, кивнув в сторону моря, с укором посмотрел на парня. – Вот ты не веришь, что пятиметровые сомы бывают. А только что - слыхал, как громыхнуло на море?.. Как из пушки вдарил!.. Чует мое сердце, это мой сом играет...
Молодой аппетитно поглощал снедь. Прерываясь, чтобы прожевать и проглотить кусок, покачал головой:
– Опять за свое... Уже как год ты мне про этого сома рассказываешь, а он все где-то плавает... Может, ты рыбачить разучился, а, дед?..
Старик, мелко работавший челюстями, перестал жевать.
– Как так разучился?.. Ты что мелешь то?.. – обиженно огрызнулся он. – Ты же знаешь, что сомятника как твой дед еще поискать надо!
Парень добродушно усмехнулся.
– Люблю я тебя, дед, за твою скромность... Рыбак, ты, конечно, супер, только наш центнер мяса все плавает где-то. Вот бензина ты уж точно нажег с центнер, да всю сезонную рыбу профукал...
Пожилой напустился на внука:
– Вы поглядите, ёпсель-мопсель!.. У моря живет, а рыбы у него нет! Удочку в зубы и – на берег! Налови и пользуйся. Меня в твои годы от моря было не оттянуть. Ох, и ушлые вы пошли, молодежь, ленивые... – старик еще подбросил дров и бросил укоряющий взгляд на парня. - Все вы центнером и бензином меряете. Тут – азарт! Честь рыбацкая! Мечта! Надо будет - год буду сидеть, а все равно его поймаю. – Старик резко ткнул пальцем в сторону моря. – Вот какой хвостище надо иметь, чтобы так вдарить?..
Молодой хмыкнул:
– Хочешь сказать – сомяра твой забавляется?
– Он самый... Я тебе говорю – пять метров, не меньше! Живое бревно!
Парень отмахнулся:
– Не верю я, что такой здесь объявился. Вот и батя говорит: деду делать нечего, вот он и х.. страдает...
– Ах, ты ёпсель-мопсель!.. Чего там твой батя говорит?!.. – взбеленился старик. – Приеду, разберусь, кто через какую страдалку на свет объявился!..
– Да ладно тебе, дедуль! Он же не со зла, в шутку сказанул, – осекся молодой.
Парень снял с костра закопченный чайник и разлил в кружки. Старик, уставившись в костер, сидел насупившись. Молодой выложил из рюкзака печенье.
- Не обижайся, дед, но, если откровенно, я тоже не верю... А что до грохота, так сазан под тридцать кило тоже так шарахнуть может!
– Тьфу ты! Что ты за Фома неверующий? – обиделся Старик. – Я ж тебе сотый раз говорю: сам его вот этими ручками держал!.. – Старик протянул молодому свои ладони, словно по их мозолям можно было прочитать истину. – А ты: сазан, сазан... Такой силищи сазан еще на свет не уродился! Этого сома я нутром чую... И веса он не центнер, а бери еще столько же...
Молодой картинно всплеснул руками.
- Ну, дед, ты меня уморил! Где ж ты видел сомов по двести кило?
- Поживи с мое, не то еще увидишь!..
Молодой хитро прищурился и, ища дедовы глаза, чуть склонился над ящиком.
– Может в тот раз ты перебрал самогоночки, да и почудилось тебе?.. – и молодой весело рассмеялся.
Старик с досады клацнул вставными челюстями:
– Ты как с дедом разговариваешь, хамовья твоя рожа! Иль думаешь у деда, мол, уже мозги набекрень пошли? Да я на взгляд с двадцати метров любую рыбу определю по длине и по весу!
– Ладно, ладно, дед, не обижайся, – заторопился сгладить внук. – Пошутил и все дела – ну чего ты сразу взъелся-то?!
Старик улыбнулся, шутливо погрозил пальцем.
– То¬-то. Смотри у меня! А то я ведь могу штанцы с тебя снять, да вдарить ремешком по пятой точке.
Молодой прыснул.
– Ладно, хватит трещать, рыбу спугнешь, – осадил старик и вернулся к разговору. – Нет, внучек, зря ты ёрничаешь. Есть сомы и по двести и по триста кило есть... Уж поверь старику на слово. Это сейчас большой сом редкость. А в шестидесятые, когда еще плотиной Или не загородили, а потом в семидесятые – уж при плотине, я сам ловил по двести. А такую рыбку как то – лещ, или там, жерех с судаком, – старик махнул рукой, – их тогда и за рыбу-то не считали... Все усача подавай, осетра!.. – Старик, предавшись воспоминаниям, увлекся: – А маринки-то сколько было?! По три крючка на удочку цепляли и на каждом по рыбке трепыхалось... А ведь вкусней маринки рыбы еще не придумано... Сазан там или усач, то баловство... Маринка – что форель! Бывало, наловишь за день ведерко, придешь домой, от плёночки очистишь, в мучице обваляешь, и на сковородочку, да на сливочном маслице!.. – пожилой невольно сглотнул слюну.
– И каких они размеров?.. – задумчиво перебил паренек.
– Кто? – не понял сразу старик, – маринки, что ль?..
– Да какие маринки – те сомы по двести кило, что раньше ловились?.. Метра под три-четыре, небось, были?..
– А, сомы?! – Старик, поймав любимую тему, оживился. – И по четыре с лишком, а то и по пять вылавливали!.. А ты как думал?! Да и сейчас на Капчагае такие есть... Поменьше их стало, чем раньше, но есть. Кабы была б возможность на тарелке по дну поплавать как тот старик француз, как его?.. Ну, что по телевизору?!..
– Кусто, – подсказал Молодой.
– ...Точно, Кусто. Так, говорю, – таких бы чушек увидели, что ты глазам бы не поверил. Ведь серьезные сомы днем, как правило, на глубинах, в омутах сидят. И лишь ночью, когда охотятся, бывает, и к берегу подходят... С Топара вот один рыбак приехал, рассказывал: трехметрового сома поймали, разрезали, а внутрях собачка целиком!.. Проглотил и глазом не моргнул - во как!.. А ты говоришь... Сом – король любой рыбе!
Молодой присвистнул:
– И как такое страшилище из воды вытаскивать?..
Старик, довольный, что удивил своего внука, заговорил добродушно:
– По-разному случалось... Лет двадцать назад, в Экпендах, как сейчас помню: тащили одного втроем... Полдня мучились, еле одолели! Один наш на лодке заплыл – и багром его по башке, и веслом пробовал – без толку. Пока он кровью не истек да не обессилел, не могли на берег вытащить. Тот четыре с лишком оказался.
– Неужто три мужика с одной рыбой не могли справиться? Какие-то сказки ты дед рассказываешь, – изумился молодой.
– А ты борова хорошего или бычка пробовал за веревку тянуть, когда он сопротивляется? – завелся Старик. – Пробовал?!..
– Ну, пробовал, и что?..
– И как оно?..
– Непросто, скажем...
Старик назидательно поднял палец:
– То¬-то! А большой сом, пожалуй, пояростней за жизнь борется.
– Так то - бычка, он-то - о землю упирается.
– И что – о землю? У сома-то, у огромного, сил поболе будет! Даром что в воде и ног нет – зато сплошной мускул! Железный!.. Порой кованые двойники с палец толщиной как шашлычные палочки разгибает... Вот что такое – сом!..
– У вас, у рыбаков, что ни рыба, то глаза с тарелку... Наслушаешься, так и в море купаться не захочешь, – отмахнулся молодой.
– А ты не заплывай по ночам далеко, коли яйца дороги, – мрачно пошутил Старик, и, придвинул стакан: – Сколько там осталось?..
Молодой налил и протянул старику. Тот сделал глоток, с аппетитом закусил, и удовлетворенно крякнул.
Молодой протянул сигарету.
– Я уж лучше папироску, – отказался тот и вытащил из кармана пачку «Беломора».
В это время к берегу подплыл крупный, с метр, белый амур. Не замечая, – кто рядом с ним, начал с аппетитом поедать сочные молодые листья и побеги камыша, похрюкивая и чавкая как поросенок. Увлекшись, раздвигая стебли, он стал пробираться все дальше в заросли. Рыбаки услышали хруст и насторожились.
– ...Слышь, дед, как затрещало?.. Рыба, небось, или ондатра?.. – Молодой бросил на старика недоуменный взгляд.
– Амур камыш щиплет, ; шепотом пояснил тот.
– Не, это не амур, – иронично осклабился внук, – это твой сомяра к тебе в гости пожаловал... Может, нальем ему?..
– Не болтай, рыбу спугнешь!.. – зашипел пожилой, – острогу тащи, – враз наколем!
Молодой метнулся в темноту, а старик начал торопливо напяливать резиновый костюм.
– Сейчас, внучек, мы этого амура... сейчас, сейчас...
2.
Сом жил в поселке Илийск, названном когда-то в честь реки, на берегу которой стоял, и водами которой, впоследствии, и был уничтожен. А жил он в одном из уцелевших после затопления домов.
Поселок сгинул с карты Земли в 1970, когда перекрытая плотиной река Или образовала водохранилище. Бывших илийцев переселили с насиженных мест по окрестным селам, да в отстроенный на берегу будущего искусственного водохранилища городок Капчагай. Кроме того в устье впадающей в озеро речки Каскеленки учредили Рыбколхоз.
Наткнулся Владыка на затопленный Илийск случайно, когда обследовал свои владения - он как раз проплывал в том месте, где уходила под воду староилийская трасса, выходящая из Николаевки. На дне стоял затопленный город-призрак – Илийская Атлантида! Вид затонувшего поселка впечатлял. Он разделялся железной дорогой, очертания которой местами угадывались под илом. Отчетливо просматривались многочисленные параллельные друг другу улицы, простирали свои ветви заросшие водорослями умершие деревья, бывшие когда-то цветущими садами. Дома в основном были полуразрушены, либо разобраны, но многие уцелели, а некоторые так хорошо сохранились, что казалось, сейчас откроется дверь, и из дома выйдут люди. Но вместо людей здесь теперь жили морские обитатели. Полусгнившие заборы и калитки остались без работы, так как при всем своем желании уже не могли помешать им проникать в жилища прежних хозяев. Казалось, поселок заколдовали, а людей, населявших его, превратили в рыб.
Во дворе одного из домов, Сом обнаружил скелет собаки. Она так и осталась на своем посту, посаженная на цепь, и забытая неблагодарными людьми. Скелет висел на дереве, видимо, собака боролась до последнего.
Поселок находился под тридцатиметровой толщей воды, и эта глубина устраивала Сома. Он облюбовал один из домов и поселился в самой большой комнате. Из-под ила виднелись даже очертания кровати, но при всем желании Сом на ней не поместился бы. А проникал в свое жилище Владыка несколько экстравагантно – через отсутствующую крышу.
Дом, облюбованный Сомом, находился в центре поселка и принадлежал явно богатому человеку. Угадывался большой огороженный участок земли вокруг него, многочисленные хозяйственные постройки.
Вечерами Сом гулял по широким улицам, наводя ужас на местное население. С появлением его в поселке рыбьего народа, в основном из числа средних и крупных особей, поубавилось – кто рискнет жить в таком опасном соседстве? – но мелюзга осталась. В основном - лещи и подлещики, пугливые воблы, неприхотливые карасики, на которых Сом и не думал покушаться.
Костлявой мелюзге Владыка предпочитал деликатесную пищу. Завтракать он любил моллюсками, которых собирал на дне, и дробил своими мощными зубами как семечки. Обожал раков, во множестве расселившихся в затопленном поселке. Когда чувствовал желание полакомиться чем--то более серьезным, охотился на диких уток, часто садящихся на капчагайские воды в районах заповедников, где пернатых никто не обижал. Один раз хотел схватить даже лебедя, но пожалел, уж больно приглянулась красивая птица. А из рыб, в гастрономическом плане, больше всего обожал средних размеров усача и сазана. Если удавалось, хватал подвернувшихся шустрых змееголовов. Не брезговал крупными голосистыми лягушками, не пропускал возможности перекусить ондатрой. Но никогда не употреблял в пищу трупятину, хотя видел, что другие сомы порой этим грешат.
Под трупятиной подразумеваются не несчастные утопленники, а мертвая рыба. Утопленников же, а Владыка не раз встречал на дне или на поверхности их опухшие посиневшие тела, ни он сам, ни другие сомы, в противовес укоренившимся заблуждениям, в пищу не употребляли.
У огромной рыбы не имелось естественных врагов в своих владениях, кстати, совсем не маленьких: озеро Капчагай растянулось на 180 км, а в ширину на 22 км и вмещает в себя тридцать миллионов кубометров воды. Ведь несмотря на многочисленную колонию водных обитателей, ни один вид не обладал таким колоссальным размером, несокрушимой силой и огромной пастью, по самую глотку усыпанной рядами острых зубов. В половину подобной величины достигали лишь осетры¬-шипы, но они не являлись хищниками, а их размер придавал им больше чувства безопасности, чем агрессии.
Другие же хищники, такие как судак, жерех и расплодившийся в последние годы амурский змееголов, достигая иной раз тоже приличных размеров, – до метра и более, предпочитали не связываться даже с молодыми сомами, и часто разнообразили собой меню Владыки. Лишь один враг угрожал сому – человек. И этот враг был настолько опасен, что стоил всех остальных. Его побаивался даже сам Владыка. Вернее сом остерегался не самого человека, – человека он мог бы убить ударом хвоста, или даже проглотить, – а коварства, коим наделено упомянутое двуногое существо.
А в коварстве двуногим нет равных на земле! И чего только не придумал ухищренный человеческий мозг, чтобы истребить рыбье племя! Тут и всевозможные сети, от «липучек», в которой запутывается даже мелкая рыбешка, до крупноячеистых, рассчитанных на гигантов подводного мира. А сколько им придумано привлекательных насадок, чтобы скрыть ядовитые жала крючков, готовых вонзиться в рыбьи глотки. От одного вида блесен, количество которых невозможно сосчитать, закружится голова. Также двуногими используются такие подлые штуки, как донные петли из толстой капроновой лески, поджидающие рыбу на дне, когда она кормиться. Переметы буквально перекрывают небольшие заливы и заводи. Но самое страшное и варварское орудие лова, это «самоловы», когда по дну разбрасываются огромные, острые как бритва металлические крюки. Если рыба напарывается на такой, то начинает паниковать, биться, цепляется за другие крюки. Тогда уже ничто не спасет ее от верной гибели. А случится чудо и вырвется рыба на свободу, ей все равно не жить, уж больно смертельные раны наносят подобные вещи. И нет покоя рыбе от алчного двуногого существа! Ведь даже схоронись она на глубине, чтобы отдохнуть и перевести дух, тут же с лодки опустится «кошка» с отточенными зацепами. Страшное оружие – «кошка». Она рвет в клочья рыбью плоть, стараясь вонзиться поглубже и вытащить жертву на поверхность.
Но даже это, при всем своем ужасе, не влияет так на поголовье водных обитателей, как тот факт, когда человек отравляет воду ядами с рисовых и арбузных полей. Тогда наступает настоящий мор, не оставляющий шанса не только для рыб, но и для всего живого, что живет в озере.
Днем Владыка от скуки фланировал недалеко от пляжей, и пялился на отдыхающих. И часто какой-нибудь беспечный пловец, заплывающий далеко от берега, и не подозревал, что рядом с ним плывет акула пресных морей. Именно пресноводная акула! И причем не уступающая ни в силе, ни в хищности, ни в размерах, настоящим акулам морей соленных. А мало кто знает, что спровоцировать на нападение рыбу под названьем сом, – дважды два!
Владыка давно убедился, что шум, издаваемый пловцом, особенно неумелым, идентичен по частоте шуму бьющейся раненной рыбы. А ступни ног и руки пловца, подслеповатыми по своей природе сомами, вполне могут быть ошибочно приняты за аппетитных лещей или сазанчиков. И хоть рыба сом не является людоедом, нет гарантии, что в ногу беспечного пловца, совершенно неожиданно, вдруг не вцепится двух трехметровая махина, состоящая из стальных мускулов и огромной пасти, с несчетным количеством острых как иглы зубов. Конечно, когда охотник поймет, что охотничий трофей ему явно не по вкусу, он постарается его выплюнуть. Опасность в том, что зубы его многочисленны, очень остры и загнуты вовнутрь. А если учесть, что, повинуясь инстинкту, сом потащит свою жертву на глубину, то у атакованного им пловца мало шансов на спасение. Один раз Владыка сам наблюдал, как двухметровый сом схватил за руку сидящего в лодке, и шлепающего ладошкой по воде, беспечного отдыхающего. В тот раз последнему повезло. В первую очередь в том, что атаковавшая его рыбина не доросла до лучших для ее вида размеров, иначе человек мигом оказался бы утянут на дно. А во вторую - того спасло то, что в лодке находились люди, которые и помогли подтянуть рыбину, раздвинуть рукояткой весла пасть, и извлечь руку несчастного. Пока лодка с раненным добиралась до берега, за ней тянулась кровавая полоса. Так что можно только предположить, насколько покалечена была его рука.
Нельзя не сказать еще одно: большую опасность представляет хвост сома, им рыба действует как рукой. Крупные сомы ударом своего хвоста могут послать в нокаут крепкого мужчину, а очень крупные, и убить. А еще он может своим хвостом сбить в воду зазевавшееся животное, особенно, когда за кромкой берега присутствует достаточная для этой крупной рыбы глубина. Всякое бывало!
В Баканасе, например, где река Или широка и полноводна, в 1968 году исчез восьмилетний сынишка егеря, ушедший к реке за водой. Все кто знал мальчика, не сомневались, что выросший у воды и плавающий как рыба тот не мог утонуть. Бедняга егерь перегородил реку сетями, надеясь выловить тело мальчика, но тщетно – тела так и не обнаружили. Милиция записала ребенка как без вести пропавшего, и лишь егерь знал, что сынишку утащил гигантский сом. А вскоре в действительности выловили огромный экземпляр, в желудке которого обнаружили остатки одежды и детские сандалики. Некоторые опытные рыбаки утверждали, что склонившегося к воде мальчика вполне мог утащить гигантский сом.
Благодаря упомянутой способности работать хвостом, Владыка раз ухитрился сбить стоящего на низком обрывистом берегу ягненка, пьющего воду, и с удовольствием проглотил его целиком.
Порой Сом совершал по озеру длительные путешествия, проплывая за несколько дней сто и более километров. И не смотря на то, что его всегда тянуло к местам скопления людей, он часто, особенно когда стояла плохая погода, уходил в восточную часть Капчагайского озера, туда, где, поплутав по соседнему Китаю, в водохранилище впадает река Или. Там, где официально значатся заповедные места парка Алтын-Эмель, он отдыхал. Владыка находил какой-нибудь глубокий омут, залегал в темной и прохладной глубине, и впадал в спячку, давая напряженным нервам расслабление.
Кроме официальной резиденции в затонувшем поселке, имелся у Владыки и свой автопарк из нескольких утонувших в разное время легковых автомобилей. Самым раритетным экспонатом, несомненно, являлась послевоенная «Победа», заросшая илом и водорослями. Из последних – новенькая «Жигули», которая провалилась под лед прошлой зимой, когда нетрезвые и бесшабашные любители подледного лова рассекали по зимнему озеру.
В салоне старой «Победы» сидел хозяин, видимо, не сумевший вовремя выскочить из машины. Вероятно, он спал или через чур принял на грудь. А может, не доверяя подводному народу, не захотел оставлять машину без охраны. Так, по крайней мере, показалось сому, когда, охотясь за крупным раком, он сбил ил с лобового стекла и обнаружил темный силуэт за рулем.
И много еще тайн хранило Капчагайское озеро. Как-то, возвращаясь из устья Или и дефилируя вдоль северного берега в сторону поселка Чингильды, в пяти километрах, напротив Седьмой насосной станции, сом наткнулся на странный объект. Он напоминал затонувшую подводную лодку или, скорее, гигантскую горбатую гусеницу. Вокруг нее, подобно цепным псам, агрессивно барражировало множество змееголовов. Некоторые из них были огромных, пугающих размеров. Завидев Владыку, они тут же взяли его в кольцо. От самого объекта исходило мощное парализующее излучение. Владыка сразу почувствовал себя неуютно – тело не слушалось. Кто-то явно управлял его волей. Против своего желания он подплыл к «гусенице». Из объекта выплыли непонятные человекообразные существа в подводных костюмах, напоминающих акваланги. Они не испускали пузырей, а в скорости не уступали рыбам. Один из них направил на него светящийся прибор, после чего сом застыл. Ощущение тела полностью исчезло, зрение сузилось до предела, стала наваливаться темнота. Последнее, что он запомнил, что его куда-то тащат.
Затем перед ним возникли огромные темные глаза с красными зрачками. Из зрачков исходил тонкий как игла луч. Чьи-то руки подключали к голове провода, втыкали болезненные иглы. Вспышка в голове!.. еще одна!.. Глаза Владыки закрылись, луч исчез, вместе с ним ушло сознание...
Вскоре он очнулся неподалеку от объекта и в окружении тех же существ. Они похлопывали и поглаживали его со всех сторон. Он долго приходил в себя. Затем разбросал навязчивых незнакомцев и, что есть силы, дал деру. Впрочем, ему никто не помешал. Тем не менее, впоследствии, он стал часто приплывать сюда, чтобы поглазеть на непонятных чужаков. Они поощряли его любопытство, и всякий раз пытались прикормить рыбой.
Их «гусеница» торчала на дне неделями. Днем она становилась прозрачной и сквозь нее проглядывались плавающие рыбины. Иногда, черными безлунными ночами, незнакомцы уходили в мир воздуха. К удивлению Владыки (он специально в таких случаях поднимался наверх), над водой «гусеница» также оставалась невидимой, словно ее и не было. Лишь по исходящему от нее неприятному воздействию, отчего охватывала необъяснимая паника, он знал, что «гости» зависают над озером. Вскоре он к ним привык.
А вообще ночами, Сом в этом давно убедился, передвижение по озеру являлось делом небезопасным. Его не пугала встреча с подобными себе исполинами, а в глубинах Капчагайского моря таких немало, настоящую угрозу представляли многочисленные браконьерские сети. Днем, при спокойной воде, сети легко заметить и обойти, но во время шторма, когда со дна поднимается всякая муть, и, особенно в темноте, попасть в их смертельные объятия - раз плюнуть. Как-то ночью, во время охоты, Владыка погнался за крупным лещом и вдруг почувствовал, как его тело облепили цепкие прочные нити. Освободился легко, лишь прибавил скорости, но несколько дней ему досаждал намотавшийся на хвост кусок сети. В отместку он устроил войну браконьерам и взял себе за правило уничтожать их смертельные ловушки. Метод для этого изобрел простой и надежный: обнаружив сети - включал свой огромный хвост и проходил их как нож масло, доводя ненавистные снасти до состояния полной негодности. И если бы хоть маленькая толика проклятий, обрушенных рыбаками на его голову, сбылась, Владыка, в нарушение законов физики, испепелился бы не выходя из воды.
Прием, конечно, небезопасный, но для его мощи и размеров – скорее теоретически. Только одной сети он действительно боялся ; «накидки», той гигантской ее разновидности, которую заводят на двух-трех лодках и сбрасывают на дно. С помощью многочисленных грузил она мгновенно опускается на дно и накрывает сверху. Из такой выпутаться почти не представлялось возможности. Поэтому приходилось всегда быть начеку.
Иногда, находясь в хорошем настроении, сом забавлялся тем, что дразнил рыбаков, имитируя поклевку. Он подплывал к леске, находил безопасный участок без крючков – часто это было грузило, или коробочка с прикормкой, - и, аккуратно зажав их в своей пасти, энергично оттаскивал на десяток метров. Именно так клюет крупный сазан. Затем, чувствуя, как трепещет на другом конце лески чья-то рыбацкая душа, приближался насколько возможно ближе к берегу. В самый ответственный момент, когда рыбак уже праздновал удачу, отпускал леску. То, что затем творилось на берегу, сильно развлекало его. Существовали и другие приемы. Например, когда все катушки начинали трещать, возвещая своим хозяевам, что на закиды клюнула целая стая рыб. Или когда рыбаки, вытащив снасти, удивленно качали головой, с недоумением разглядывая хаотично переплетенные снасти.
Не раз Владыка таким образом поступал и со старым рыбаком. Тот облюбовал безлюдное место вдали от основной массы удильщиков, и поражал умением вылавливать рыбу даже тогда, когда ни у кого не клюет. Сом давно знал старика, и даже разок побывал у того в руках...
3.
Теплым майским вечером, когда к озеру подкрадывались первые сумерки, на своем видавшем виды «Урале» с люлькой, к берегу подкатил старый рыбак. Заглушив мотор, он грузно, по-стариковски слез с мотоцикла и подошел к воде. Долго смотрел прищуренными глазами на лениво колышущуюся водную гладь. Затем наклонился, зачерпнул ладонями влагу и смыл с морщинистого обветренного лица дорожную пыль. Неторопливо вернулся к мотоциклу и, откинув тент, принялся разгружать доверху наполненную люльку. Закончив, схоронил мотоцикл в зарослях джигиды и занялся приготовлениями.
Первым делом старик вытащил из потерявшего цвет брезентового залатанного чехла одноместную резиновую лодку. Развернув ее, нашел в ее складках ниппеля, тщательно продул каждый, стараясь очистить от песчинок и пыли, и, вкрутив в лодку, не торопясь, накачал ножным насосом. Тщательно проверил все узлы, послюнявил на стыках, и принялся снаряжать «пружины» на сазана. Старик поставил перед собой укутанное тряпками пластмассовое ведерко, открыл крышку и зачерпнул ладонью горсть дымящейся паром желтой массы. В воздухе распространился сладковатый запах вареных кукурузы и пшена. Рыбак зачерпнул зерна в ладонь, отправил в рот, чтобы проверить готовность, и с наслаждением проглотил. Прикормка получилась что надо! Разломав надвое булку хлеба, он нащипал мякоти, чуть помял ее рукой, и слегка намочив, принялся неторопливо разминать мякиш хлеба пальцами.
Когда мякиш стал эластичным как тесто, рыбак развязал большой целлофановый сверток, и достал закиды. Это были старые, купленные еще в советские времена киевские катушки с трещотками, закрепленные на дюралевых трубках от раскладушек. Старик удобно разложил закиды и, перемешивая хлебный мякиш с кукурузными зернами, принялся набивать этой массой гибкие яйцеобразные пружины. Вскоре пружины превратились в увесистые бомбочки из которых, на поводке из капроновой нити, торчал всего один закругленный крючок. Рыбак нацепил на крючки по три самых ядреных кукурузинки, и аккуратно вдавил каждый в свою бомбочку, чтобы скрыть жала. Завершив приготовления, он впервые достал из нагрудного кармана пачку «Беломора». Дунул в папиросу, прикурил, и, осветив циферблат догорающей спичкой, близоруко взглянул на часы...
Старик уже почти докурил, как вдруг, неподалеку от берега, раздался всплеск. Он мельком глянул на море, но ничего не заметил. Докурив папиросу, затушил ее о землю и, хотел кинуть на костревище, но повторный шум, еще более сильный, вновь привлек.
Мимо, в пятидесяти метрах от берега, проплывало бревно. В сгустившихся сумерках трудно было разобрать, но что-то старику показалось подозрительным. Уж больно быстро эта штука двигалась. Он неожиданно проворно для своего возраста соскочил со стульчика. Стараясь не шуметь и хоронясь за стену растительности, подкрался к воде.
К его удивлению, бревно оказалось живым! Оно вдруг погрузилось в воду и через секунду вынырнуло десятью метрами дальше, при этом подняв фонтан брызг и издав грохот, как от удара десятка лопат по воде. Оно крутанулось вокруг оси, словно гигантское веретено, ушло под воду и вынырнуло вновь. Рыбак оцепенел!.. С открытым ртом и вылупленными глазами, он был похож на сумасшедшего.
– Ёпсель-мопсель! Вот так штука!.. – прошептал Старик, поняв, что бревно вовсе не бревно, а рыба. – Неужто сазанище такой?.. Да уж больно крупна... Нет, не сазан – спина, плавник не его... колючка на спине... да это... – сом! Какой огромный!..
Старика охватила лихорадка.
- Не думал, что увижу такого здесь... Жаль, что не взял сомовьих снастей... – бормотал он себе под нос. Он бросил на землю окурок, который все еще держал, и тут же полез в карман за новой папиросой. Дрожащими пальцами с трудом достал одну, не заметив, что разорвал пачку и несколько папирос при этом сломал. Рыбина словно позировала. Она - то исчезала, то вновь всплывала на поверхность, фыркала, словно лошадь. Легкие волны от ее огромного тела дошли до берега и раскачивали стебли. В очередной раз, изогнув мощное тело, рыбина ударила хвостом и скрылась под водой. Старик воспользовался, щелкнул спичкой и прикурил. Не реагируя на запах паленых усов, он до боли в глазах всматривался в озеро, желая увидеть знакомый силуэт с колючкой на спине. Вскоре его терпение было вознаграждено. На этот раз рыбина дала о себе знать мощным ударом хвоста где¬-то в районе буя. Старик ее уже не различал, но знал, что это она. Вскоре все стихло. Рыбина исчезла, растворилась, словно ее и не было.
– Нате вам... – невольно вырвалось у Старика. Он еще некоторое время оцепенело глядел на воду, затем протер кулаками глаза, и озадаченно произнес: – Или мне померещилось, или я видел рыбьего короля!
Тут какой-то шум отвлек его внимание. Через минуту из-за камышовых зарослей на полянку въехал на велосипеде парень лет двадцати, он доводился старику внуком.
– Явился!.. Неужели тебя в армии к порядку не приучили? – напустился Старик, чтобы снять напряжение, – ты, когда обещал мальков привезти?
Тот не обиделся.
– Прости, дед, накладочка вышла, пришлось в дороге велик чинить.
– Ладно, ладно, – примирительно пробурчал Старик, – малька¬-то, много наловил?..
– Тебе хватит, – ответил тот. И, сняв с велосипедного руля тряпичную сумку, вытащил из нее трехлитровую банку. – Надо воду сменить пока не задохлись...
Но Старик даже не взглянул на мальков. Его голова была занята другим. С заговорщицким видом он поманил парня:
– Слушай, что я сейчас видел, внучек! – произнес он дрожащим голосом и указал рукой в сторону озера: – Такого сомяру сейчас наблюдал, что чуть ум за разум не зашел!.. Верь не верь – метра четыре - пять, не меньше!..
– Да, ну!?.. – удивился Молодой. – Где?..
– Покажи, покажи... – Старик укоризненно посмотрел на внука, словно тот был виноват в том, что рыба ушла. – Так она и ждала тебя, пока ты свой велик починишь!
Парень торопился на свидание и словам Старика значения не придал. Он озабоченно посмотрел на часы.
– Ладно, дед, рыбалка рыбалкой, а мне поспешать надо. Давай я тебе снасти заведу, и отчалю.
Пока Молодой ставил лодку на воду, Старик собрал все набитые прикормкой пружины, и аккуратно положил в лодку.
– На вот, возьми, – тащи, пока не крикну.
– Насколько заводить?..
– Метров на двести, как обычно, и чуть правее от буя. – Ответил Старик и ворчливо наказал: – Только греби потише, веслами не хлюпай... Пружины не бросай, опускай в воду осторожно, иначе оголишь да всю рыбу распугаешь. Как опустишь пружины, кукурузки вокруг подсыпь, – не жалей кукурузки¬-то! Разбросай с полведерка.
Молодой сверкнул белозубой улыбкой и добродушно огрызнулся:
– Дед, не нуди, не впервой!
Вскоре лодка исчезла в мареве сумерек. Она плыла почти бесшумно, лишь капли стекали с весел. Старый рыбак следил как разматываются сазаньи катушки и, поправляя путающуюся леску, сварливо покрикивал вслед:
– Да не тяни ты так, не тяни, ёпсель-мопсель!.. Я не успеваю катушки разматывать! Ей-богу, торопится как голый в баню...
Молодой за два рейса завел все снасти и вытащил лодку на берег. Пока он снимал резиновые сапоги и переобувался в кроссовки, Старик понацеплял на леску каждого закида по куску белого пенопласта, чтобы в темноте легче было ориентироваться, на какой потащил сазан. Когда он закончил, внук уже был готов.
– Слышь, дед, я пошел, – обратился он к Старику, – надеюсь, не проспишь сазана!?..
- Не боись, завтра с утреца подгребай за рыбой!
Молодой уже садился на велосипед, когда услышал:
– Слышь, там, дома, порыскай в чулане. В моих ящиках найди сомовьи двойники и привези мне штук с пяток. Да покрупнее, ты меня понял?..
Молодой недоверчиво поглядел на деда.
– Ты что, серьезно решил тут до зимы сидеть?..
– А я говорю – привези! – упрямо повторил Старик.
– Ладно, коли найду – привезу, – согласился молодой. Нажав на педали, он заторопился на встречу со своей любимой.
продолжение следует
© Copyright: #МаратГалиев, 2012
Свидетельство о публикации №212110701905