Волшебное зеркало

В моей спальне всегда стояло большое зеркало в зеленой раме. Я знал, что мать использует для обрядов мою комнату, но для меня оставалось тайной как это работает. Зеркало было простым зеркалом, сколько бы я ни вглядывался в серебристые глубины. Каждый раз, когда мать заходила со свечами и ритуальным ножом, меня выгоняли. Иногда вместе с Элизабэт заходили люди, но никогда не выходили назад. Элеонора, моя гувернантка, объясняла это так: мать провожала тех, кто не желал больше жить в этом мире в другой, лучший. Подробностей служанка не знала.
Время шло, я рос, и любопытство мое тоже. Устав от отговорок матери и прислуги, однажды я решил действовать. В голове моей созрел гениальный план. Для начала нужно было залезть ночью на кухню и украсть снотворные капли из ящика. Затем дождаться очередного ритуала и подлить капли в чай Элеоноры. Наконец, пробраться в комнату и посмотреть, что там происходит. Как и все гениальное — просто.
Удивительно, но мне все удалось. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что меня надули. В комнате никого не было. Я поискал по углам и шкафам, пока мое внимание не привлекло красное свечение, исходящее от зеркала. Я подошел поближе, но не нашел ничего, кроме своего разочарованного отражения. Стало на диво досадно. Мне ведь тоже очень хочется посмотреть на лучший мир, о котором говорила Элеонора.
Обиженно показав зеркалу язык, я побродил еще по дому, но мне быстро стало скучно, так что я забрался в кровать и уснул.
На следующий день исчезла Элеонора. Не вышла на работу с утра. Мать сказала, что Элли заболела, но я осмотрел комнату гувернантки, предчувствуя беду. Странно. Сумка с документами на месте, да и сапоги тоже. Не могла же женщина пойти домой без сумки и в тапочках? Старший брат, живущий в Лондоне, всегда учил меня подмечать мелочи, так что мое внимание сразу привлекла красная перчатка на фоне черно-белого гардероба.
Странно. Никогда не видел, чтобы гувернантка носила красные перчатки, тем более, что второй я так и не нашел. Может, это подарок от ухажера? Только какой ухажер дарит одну перчатку?
Разум не находил ответа, поэтому я напросился в город с дворецким, зашел в телеграф и отправил брату короткое послание.
***
— Холмс! Эй, Холмс!
— Чего тебе, Янг? — беззлобно усмехнулся я, поворачиваясь к нагнавшему меня на платформе соседу.
— Уезжаешь домой? Сейчас? А как же оранжевый шарф, найденный в квартире последней пропавшей? Не думаешь, что это серьезная улика?
— Именно, что серьезная, и именно поэтому я еду домой. Ты здесь справишься, не сомневайся.
— Но… — лицо Янга вытянулось от удивления.
Я покачал головой и молча поднял руку. Не люблю разжевывать свои идеи, особенно до тех пор, пока не уверен до конца. Слишком уж много времени тратится на вопросы, уточнения и недоумения. Когда имеешь дело с самыми гениальными людьми порочного преступного мира, лучшее, что можно сделать — положиться на логику и действовать. В этом беда нашей полиции. Пока обученные в академии суровые сэры и редкие железные леди обсасывают со всех сторон кто может быть преступником и как бы поступил в том или ином случае, я по нескольким уликам уже рисую предполагаемый характер и дух убийцы, действую, играю на опережение. Иногда лучше лишний раз съездить куда-то и опровергнуть теорию на натуре, чем сидеть в душном офисе и размышлять. Полагаю, именно поэтому я и не стал полицейским. Тонны правил, ограничивающих даже лучших из лучших, явно придуманы толстосумами в кабинетах. Конечно, все эти люди — важные члены общества, но я уверен, что место преступления даже издали не видали. Как иначе объяснить, что к моменту прихода частного сыщика, вроде меня, все уже затоптано и облапано?
Я сел в приехавший поезд, уложил багаж на полку, осознавая, что к концу расследования скорее всего арестую собственную мать. За последний месяц без вести пропало двадцать пять человек: тринадцать женщин и двенадцать мужчин. У полиции не было никаких зацепок. Все выглядело так, будто люди просто исчезли.
По городу поползли слухи о мистике и магии, затрагивающей одиноких людей. Несколько девиц на фоне слухов выскочили замуж, но через месяц одна также пропала. Расследование заходило в тупик и, наконец, мистер Янг, мой сосед напротив и брат одного из следователей, решил обратиться ко мне. Я обошел все дома пропавших, осмотрел от чердаков до подвалов. Дело оказалось непростым даже для меня, особенно учитывая как старательно потоптались в квартирах полицейские. И все же было то, что полиция не заметила. У всех жертв в квартирах были странные вещи. Оранжевый шарф, желтый жилет, фиолетовые сапоги, голубая лента, синяя трость… Весь остальной гардероб состоял из совершенно других цветов и тонов, да и соседи подтверждали, что те люди никогда не носили этих предметов. Нечто, выбивающееся из общей картины. Улика.
Я уже думал отправиться в городской архив и сравнить с другими преступлениями, когда удача улыбнулась мне. Сегодня днем пришла телеграмма из Гринвуда от моего младшего брата. Пропала госпожа Элеонора, а в комнате гувернантки брат нашел красную перчатку.
Я ехал на встречу с младшим братом и матерью, которая работала патологоанатомом и практиковала ведьмовство. Ехал и вспоминал наш самый последний разговор. Тогда я пришел в морг. Внимательно разглядывал трупы, сравнивая с посмертными эпикризами. Я старался запомнить как выглядит тот или иной след смерти, ведь это могло помочь мне в расследованиях. Матушка стояла рядом, следила за мной.
— В сущности, несмотря на общее сходство человеческих тел, есть бесчисленные оттенки на не воспринимаемом большинством ученых уровне, — неожиданно произнесла старшая Холмс.
— Что ты имеешь ввиду?
— Поступки, привычки и смерть облачают дух в разные цвета, а дух, в свою очередь, оставляет отпечаток на теле.
— Я все еще не понимаю.
— Присмотрись. Вот этот, — указала на труп с разбитой головой, — красный, а тот, умерший от алкогольного отравления, зеленый.
Этот разговор мистическим образом связался в моей голове с происходящим. Как гончий пес чует добычу, так и я чуял зацепку и стремительно приближался к разгадке.
***
Вернувшись домой вместе с дворецким, я пообедал и почти сразу захотел спать. Странно, мне уже не пять и еще не девяносто, чтобы так сильно требовался дневной сон. И все же я засыпал. Может ли быть такое, что в еду добавили те же капли, что я вчера подлил несчастной Элеоноре? Я изо всех сил боролся со сном, даже встал из-за стола и поплелся в свою комнату. Смутно помню дошел ли я до кровати. Мир закружился, потемнел…
Когда я открыл глаза, первое, что увидел — Элеонора. Несчастная была прикована к стене, все лицо залито красным. В воздухе стоял жуткий запах металла, смешанный с вонью человеческих испражнений. Должно быть, я охнул.
— Молодой господин, — голос совсем не походил на голос Элеоноры, будучи хриплым и слабым, — что вы здесь делаете? Вам нужно убираться отсюда! Сейчас же!
— Я не знаю. Думаю, меня опоили снотворным во время обеда. А что с вами случилось?
— Это сейчас не так важно. Вам нужно выбираться. Скорее.
— Но как? Скажите хотя бы в какую сторону идти?
— Если бы я знала… Скажу лишь одно: куда бы вы не пошли, здесь все не так, как в нормальном мире. Ушам своим не верьте вовсе, а глазам — только наполовину.*
Я хотел спросить, что все это значит, но Элеонора обмякла на цепях и сколько я ни звал, так и не очнулась снова. Я медленно выдохнул, стараясь не поддаваться панике. Трупами и кровью меня не смутить. Мать регулярно брала с собой на работу сначала Эдгара, а потом и меня. Когда видишь по десятку трупов каждый день, перестаешь испытывать трепет перед такой простой вещью как смерть. Другое дело, что в данный момент времени я явно находился там, где и сам рисковал стать трупом, а такое в мои пятнадцать меня совершенно не устраивало.
Десять лет назад я бы заплакал и стал звать маму, пять лет назад — старшего брата. Сейчас я знал, что Эдгар уже едет. Получил телеграмму, сел на поезд и мчится в Гринвуд под стук колес. Зная расписание поездов, я мог мысленно прикинуть, что брат будет здесь только к ночи, если очень сильно поторопится. До этого момента оставалось рассчитывать только на себя. Выжить любой ценой и доказать, что все знания, вложенные семьей в мою голову, не растворились в небытие.
Я с сомнением взглянул на Элеонору. Нет, даже если у меня получится найти что-то, что можно использовать как отмычку, переносить человека в таком состоянии нельзя. К тому же я не обладал атлетичным телосложением, а значит тяжелое тело сильно задержит меня. Проще уж привести сюда помощь, когда выберусь.
Отвернувшись, я шагнул в темный коридор и пошел направо в поисках выхода.
***
На станции меня никто не встречал, что уже породило некоторое беспокойство. Нет, я вовсе не надеялся, что мать пришлет за мной дворецкого, а вот Крис мог бы и прибежать. Брат всегда был хитрым. Умудрялся сбегать из-под надзора прислуги и матери даже в пятилетнем возрасте, а рассказываемые мной приемы впитывал как губка. Я был дома два года назад и уже тогда не мог уследить за этим сорванцом. Брат сочетал в себе несочетаемое. Неудержимое любопытство и абсолютное спокойствие. С возрастом это качество только усиливалось. Учитывая полученную телеграмму, я рассчитывал, что Крис прибежит меня встречать, но на платформе были только не вполне трезвые грузчики.
Плохо. Получается, даже хитреца кто-то сумел перехитрить и загнать в ловушку. Нужно как можно скорее осмотреть все в доме, ведь именно там, получается, пропало уже два человека. Мои подозрения относительно матери усилились, но я решил до последнего держать все в себе. Вздохнув и нацепив на лицо маску жизнерадостного сына, приехавшего домой, я подошел к грузчикам.
— Уважаемые, а не найдется ли здесь кэб? — громко спросил я, крутя между пальцами двадцатипенсовую монетку.
— Кэба нет, но есть телега, — бодро произнес один, протягивая руку за деньгами.
— А может ли эта телега поехать в сторону Гринвуд хаус прямо сейчас? — поинтересовался я, доставая еще двадцать пенсов.
— Два фунта и я довезу вас хоть до самого Эдинбурга.
— Как хорошо, что так далеко мне не надо.
Я отдал деньги, ровно на фунт меньше, чем стоило до Эдинбурга. Верзила покривился, прошипел что-то про столичных выскочек, но посмотрел на жадный блеск в глазах товарищей и быстро ушел запрягать.
До поместья от станции был всего час езды. Я мог бы поторопить телегу, накинув сверху еще монет, но решил, что это неразумно. Если я приеду на загнанной лошади, мать сразу поймет, что что-то не так. Следовало придерживаться выбранной легенды, а потому в поездке я любовался деревьями и делал вид, что засыпаю. Мужик попытался было поговорить о жизни в столице и о родных местах, но я промолчал и энтузиазм грузчика-кучера быстро угас.
Теперь ничто не мешало продумывать план. В поместье не было мест, куда нам с братом запрещали бы заходить. Значит, если у матери и есть тайник, то искать следует в левом крыле, рядом с комнатой брата. Я еще в свои пятнадцать осознал, что дом снаружи кажется сильно больше, чем изнутри, но меня увлекло предложение знакомого ученого получить доступ в королевскую библиотеку и я уехал в Лондон, так и не разгадав тайну родного дома.
Никаких проходов, завалов или других явных намеков на лишние помещения внутри не было. Тайный ход мог находиться где угодно, на поиски уйдет прилично времени. Вопреки всем архитектурным приличиям окон у левого крыла было сильно меньше чем у правого, а значит влезть с улицы не получится. Оставалось дождаться, когда все уснут и приступить к поискам. В идеале, конечно, подлить матери снотворного, но благодаря ведьмовской “профессии”, скорее всего, снадобье будет опознано на вкус или запах, и тогда весь план пойдет коту под хвост. Терпение. Нужно набраться терпения и верить в Криса. Лучше бы я верил в удачу. Может тогда мне бы повезло немного больше, потому что когда я постучался в двери родного дома, меня встретил дворецкий.
— Ох, господин, а мы и не ждали. Ваша матушка уехала вчера вместе с Крисом, так что в доме одна лишь прислуга.
— Уехала? Как же так? Ведь я телеграфировал, что буду этим вечером, — с искренним удивлением воскликнул я.
— Должно быть, телеграмма потерялась. Сплошные неприятности в последние дни.
— Что вы имеете ввиду?
— Элеонора серьезно заболела, госпожа вчера отправила бедняжку в больницу, юному господину стало плохо за обедом, даже до комнаты не дошел. Да вы заходите-заходите. Раз уж приехали, хотя бы переночуйте.
Я нахмурился. План поужинать отменяется. Ни крошки не съем в этом доме, пока не разберусь что к чему. Отказавшись от предложения дворецкого хотя бы выпить чаю, я отправился в свою комнату. Старик, вынужденный хранить верность хозяйке, явно нервничал и непроизвольно поглядывал то на дверь комнаты Криса, то на глухую стену, которой заканчивался коридор. Спасибо за подсказку, друг мой, хотя ты вряд ли осознавал, что только что сдал мне расположение входа. Что ж, тем лучше. Осталось дождаться, когда все уснут.
***
Как хорош был бы мир, если б имелось правило хождения по лабиринтам.* Не знаю сколько сейчас времени, и сколько я уже блуждаю по этому лабиринту. Кроме комнаты, где была прикована Элеонора, везде сплошной мрак. Я кажется начинаю понимать где оказался и зачем матери для ритуалов нужны были свечи. Я бы тоже не отказался от парочки в дивном новом мире.
Я старался передвигаться тихо, ведя рукой по правой стене. Безусловно, фокусы вроде “сворачивать всегда в одну сторону” предусмотрены конструкцией и никуда не приведут, но так я хотя бы мог отслеживать свой путь и запоминать повороты. Направо, налево, направо. Рано или поздно я нарисую в голове мысленную карту и обязательно найду выход. Не зря брат буквально требовал, чтобы я тренировал свою память и абстрактное мышление.
Впереди послышались шаги, из-за поворота выплыл огонек свечи. Тихо и незаметно я нырнул в ближайший проход. Сердце гулко бухало об ребра, пока я крался дальше, стремясь оставить между собой и матерью как можно больше поворотов. Хорошо, что свет слепит в такой темноте.
Шаги удалялись туда, откуда я пришел. Я замер, затаив дыхание. Кажется, вляпался во что-то холодное и мерзкое. Судя по запаху, это что-то когда-то было живым. Осторожно выглянул из-за поворота. Главное, чтобы Элизабет не хватило хитрости потушить свечу и вернуться. Нельзя стоять на месте. Надо двигаться. Оглядевшись по сторонам, я медленно прошел по чьим-то останкам и уже быстрее пошел туда, куда завел меня случай.
***
Спустя два часа я выглянул из комнаты. Я все продумал, взял масляный фонарь с заслонкой, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Прокрался к двери комнаты брата, повернул ручку. Открыто. Я бы на месте матери, конечно же, закрыл, а еще лучше — встал с другой стороны. Нет. Никого. Проскользнув в помещение, я закрыл дверь и осторожно запер на задвижку. Подошел к зеркалу, провел пальцами по раме.
Неожиданно тяжелая зеркальная поверхность повернулась, открылась внутрь, и из темноты на меня шагнуло чудовище. Всклокоченное, воняющее трупами. Я замахнулся фонарем, но тут напугавший меня поднял вполне человеческую руку и показало сложенные в секретный знак три пальца. Честное слово, я едва не зашиб Криса. Конечно, я был рад, что не сделал этого, но обниматься мы явно будем только после того, как брат примет ванну. Обменявшись приветствиями, мы закрыли зеркало.
Слов не требовалось. Мы оба поняли, что здесь происходит. Не сговариваясь, подняли тяжелый старый шкаф и поставили перед ходом, после чего выбрались в окно. Стоило добраться до города и привести полицейских. К сожалению, частные сыщики не имеют права сами арестовывать и вершить правосудие. По дороге я все думал, как же Элизабэт удавалось совершать преступления и в Лондоне, и в Гринвуде, если мать не покидала дома. Нерешенная загадка не давала мне покоя.
Ответ нашелся следующим утром, когда полицейские, арестовав прислугу, осматривали дом. В спальне матери за вторым секретным ходом обнаружился портрет. Две абсолютно одинаковые девочки на коленях у нашего деда.
Элизабэт Холмс недолго продержалась в своем лабиринте. Получив наше с Крисом разрешение, полицейские разобрали дом на части, арестовали убийцу, и вытащили тела множества жертв в разной степени разложения. Элеонора стала последней. Воистину, можно только дивиться, сколько непостижимого и ужасного происходит в сокрытых от человеческих глаз невидимых уголках нашего мира!* Что касается второй Элизабэт, мы поймаем и эту убийцу. Крис согласился поехать со мной в Лондон, а значит теперь гениальных частных сыщиков в столице станет двое.
*Ушам своим не верьте вовсе, а глазам — только наполовину. Эдгар Аллан По "Убийство на улице Морг"
*Как хорош был бы мир, если б имелось правило хождения по лабиринтам. Умберто Эко "Имя розы"
*Воистину, можно только дивиться, сколько непостижимого и ужасного происходит в сокрытых от человеческих глаз невидимых уголках нашего мира! Эдогава Ранпо "Психологический тест"
#АлисияДолуханова