Предыдущая публикация
Тишина
Тишина стала несменным компаньоном Сони в 39 лет. Ладно бы хоть в сорок, думала она иногда. Возможно, было бы не так обидно. Раньше она считала, что слух теряют только древние старики лет под девяносто. Там оно уже и ладно, пожил, наслушался. А тут на тебе…
Соня ощущала себя молодой, такой же как в двадцать, разве что прибавилось морщин и тело больше не могло скрывать все недостатки. Почему же это случилось именно с ней?
Слух она теряла медленно в течение почти десяти лет. Но последние шесть из них приходилось выкручивать всё на максимум и с извиняющимся видом переспрашивать кассира на кассе, что он только что сказал.
Люди как будто нарочно говорили тише обычного, а все слова путались до неразличимых звуков, словно мир вокруг заговорил на каком-то странном неизвестном ей наречии.
И вот спустя почти три недели, как Соне исполнилось 39, наступила окончательная и бесповоротная тишина.
Она никогда не задумывалась раньше, что настоящей тишины до этого не слышала. Стоило открыть окно, квартиру заполнял смех детей, шум машин, возгласы редких птиц и карканье ворон. Да и с закрытым окном было много звуков: шарканье старых тапочек мужа, скрип стула в комнате сына, когда он уставал делать уроки и вставал, гул холодильника, тиканье часов, шум вентилятора в компьютере.
На эти звуки Соня почти не обращала внимание, но их отсутствие обозначилось почти физически ощутимой пустотой.
Было страшно при мысли, что она никогда не услышит музыку. Любимые треки, новые песни. Муж больше не скажет: “Я тебя люблю”, а сын, что его достала эта дурацкая школа. И свой собственный не очень-то любимый голос тоже остался где-то в прошлом.
Мозг при этом начал просто сходить с ума, подсовывая Соне шум, звон и гудение, в результате чего частенько начинала болеть голова. Врач объяснил, что это нормально, могут даже начаться галлюцинации. Так Сонин разум будет пытаться преодолеть непростую для него ситуацию.
“Могут даже начаться галлюцинации”.
Соня вышла от врача, постоянно осматриваясь по сторонам, как затравленный зверёк. Поскольку она не слышала ничего вокруг, приходилось смотреть в оба. Хорошо бы ещё на затылке выросли глаза, иначе у неё скоро открутится голова.
“Могут даже начаться галлюцинации”.
Как буднично и как просто. Она тяжело выдохнула. Разве ей мало было проблем, чтобы ещё потихоньку сойти с ума?
Она никак не ожидала, что галлюцинации начнутся так скоро и так… странно.
Спустя примерно месяц, как слух покинул Соню окончательно, она готовила завтрак сыну и мужу. Соня не слышала, как на сковороде шипит на масле омлет, а позади всё громче даёт о себе знать чайник, зато внезапное “Соня” выбило её из колеи. Она уронила лопатку, которая наверняка с жутким грохотом ударилась сначала о сковороду, потом о плиту и пол. Но Соня ничего этого не слышала, она ошарашенно оглядывалась в поисках говорившего.
Секундная совершенно иррациональная мысль о том, что возможно она не потеряла слух, сменилась страхом. Голос был ей незнаком. Он звучал глухо и тихо, так что она даже не поняла, мужчине или женщине он мог бы принадлежать. А после вспомнила о том, что говорил врач, и расстроилась. Похоже, мозг решил поиграть с ней в ещё одну игру.
Голос повторился ещё дважды, вечером, когда она принимала ванну и лежала, откинувшись на бортик, прикрыв глаза. Второй раз через пару дней. Её окликнули в супермаркете, где Соня выбирала салфетки. Она начала оглядываться, но в этом отделе никого больше не было.
Самое неприятное было в этом во всём, что голос звучал настойчиво, звал так, словно это было важно – пробиться именно к ней.
“Это просто твой мозг”, – убеждала себя Соня.
Она на мгновение прикрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула и вроде как даже успокоилась, готовая продолжать покупки. Но тут голос стал ближе, как будто у самого уха кто-то сказал:
- Тебе не кажется, Соня!
Она вздрогнула, выронила салфетки и попутно снесла ещё несколько предметов с полки. Хорошо хоть ничего тяжёлого, иначе грохот бы точно привлёк к ней внимание. Быстро закинув товары обратно на полку, она побежала к кассе. Оплатила покупки и помчалась домой на всех парах.
Закрыв дверь, она однако не почувствовала себя в безопасности. Она отчётливо ощущала присутствие, и с этим нужно было что-то делать. Нужно идти к врачу, решила Соня.
– Да, такое может быть, – спокойно объяснил врач. С некоторых пор они изъяснялись сообщениями на планшете. – Я пропишу вам препарат, он должен успокоить вас и помочь справиться с галлюцинациями.
Препарат Соне не понравился. Она ощущала себя сонной полураздавленной мухой. Сквозь пелену тумана провожала сына и мужа и снова заваливалась спать. К обеду она едва продирала глаза и пыталась поработать, выходило плохо.
Но вроде бы голос утих. Целых два дня от него не было вестей. Хотя, как подумала Соня, возможно, если столько спать, то и без таблеток можно ничего не услышать.
А вот под вечер третьего дня галлюцинации усилились.
Соня чистила зубы, собираясь погрузиться в такой желанный сон, когда услышала звон бьющегося то ли стекла, то ли фарфора. Она убрала щётку ото рта и повернулась. Что за ерунда, было её первой мыслью.
Она медленно вышла из ванной и двинулась на звук, как ей показалось, это произошло в зале.
Всё было цело, на месте. Да и не было тут ничего такого, что могло разбиться с подобным звуком. Снова эти дурацкие звуковые представления.
– Соня, пожалуйста, помоги, – донеслось до неё.
А потом к этому вкрадчивому грустному голосу, точно женскому, как теперь расслышала Соня, прибавились звуки ссоры. Спорили двое, мужчина и женщина, но она с трудом понимала отдельные слова и фразы. О чём был скандал, понять не представлялось возможным.
Стихло всё резко, словно кто-то выключил радио.
Потерянная и недоумевающая Соня так и крутилась на месте, пытаясь расслышать что-то ещё. Отвлёк её муж. Он махал руками, стараясь привлечь её внимание.
– Всё хорошо? – прочитала по губам Соня.
– Да, иду спать, – сказала она. Так во всяком случае она думала, что сказала. С некоторых пор говорить становилось сложнее, и она всё чаще молчала. Не слышать себя было невыносимо. Ей постоянно казалось, что она говорит что-то не то, а рот не слушался, как будто ей сделали анестезию у стоматолога.
Но Соня не пошла спать, она ещё около десяти минут прислушивалась, надеясь услышать хоть что-то. В тот же вечер она решила бросить таблетки. Толку от них было мало, зато побочных эффектов хоть отбавляй.
Да и было в этом какое-то приятное мучение: услышать хоть что-то. Пусть это лишь воображение, работа мозга, который привык к миру звуков и не был готов смириться с их отсутствием, как и сама Соня.
Словно разрешив себе слышать, Соня чаще становилась свидетелем странных звуков. Так, могла хлопнуть входная дверь. Причём, Соня могла поклясться, не их дверь, звук был совсем другой. Иной раз что-то происходило на кухне: закрывалось окно, двигалась чашка по столу, гремела посуда. Всего этого не было на самом деле. Соня каждый раз бежала на шум, но заставала всё в том же виде, как и оставила.
Она и сама не знала, чего ждёт. Ведь очевидно же, звук – лишь фантазия, не более.
Спустя почти неделю изредка повторяющихся голосов и звуков, Соня впервые решила отправиться в магазин. Она подумала, что уже вполне привыкла к происходящему и сможет вести себя адекватно, не швыряться товарами и не сбивать полки.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Соня пропустила пожилую женщину, которая тяжело шагала вверх. Раньше Соня эту старушку никогда не видела. Странно, подумала она, и выбросила эту мысль из головы, спускаясь дальше.
– Вот же люди, ходят и ходят, – причитала старушка, переводя дыхание.
Соня круто развернулась на месте. Вдоль позвоночника побежали мурашки. Одно дело слышать галлюцинации, другое дело – видеть.
Старушка поднималась выше, Соня видела, как её губы шевелятся, а с них слетают недовольство и брань.
– Подождите, – попросила Соня, вскочив на верхний пролёт. – Пожалуйста, подождите.
– Чего тебя ждать?
Соня застыла, глядя прямо в выцветшие глаза, не зная, что сказать.
– Вы настоящая?
– Тьфу, – ответила старушка. – Что за глупый вопрос?
– Я хотела сказать… Дело в том, что я ничего не слышу.
Соня постучала себя по уху, словно, чтобы подтвердить достоверность своих слов.
– А вас услышала. И не понимаю, почему.
Ещё страннее было то, что саму себя Соня по-прежнему не слышала. Наверняка она тяжело дышала, куртка на ней шуршала при движении, а замок на сумочке бился о сумку с лёгким “тюк-тюк”.
А вот то, как старушка тяжело переставляла ноги, слегка их подволакивая, и сейчас опёрлась на перила, Соня услышала.
– Говорят, что у меня галлюцинации, так что…
Соня прикусила губу, чтобы не заплакать. С самого начала полной тишины она не позволяла себе слабости. Так уж сложилось, терпи, ничего не поделаешь. И возможно, когда-нибудь она бы привыкла к отсутствию звуков. Но эти шорохи и голоса давали надежду и напоминали о том, что она потеряла.
– Галлюцинации? – повторила с отвращением старушка. – Ну уж нет, спасибо. Я хранительница этого дома с тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. И мне хватает всякого. Чем я заслужила такой неблагополучный дом, а?
Старушка вновь зашаркала ногой и протёрла рот.
– То мрут, то пьют, не дом, а проклятье какое-то. Но чьей-то галлюцинацией быть… Дочь, ты совсем из ума что ли выжила?
Соня непонимающе уставилась на пожилую женщину. Ни про какую хранительницу дома она никогда не слышала.
– Вы правда не моя фантазия? – вновь повторила Соня как маленькая девочка, увидевшая деда Мороза.
Старушка махнула рукой и тяжело оперлась на Соню. По-настоящему оперлась. Рука у неё была твёрдая и шершавая, закалённая мозолями от тяжёлой работы.
– Лучше помоги подняться. Там Свиридовы снова…
Соня придерживала старушку, и они медленно поднимались к пятому этажу.
– Что с ними?
– Да сынок этой непутёвой сейчас проглотит найденный болтик. Надо бы ему помешать.
Нереальность происходящего выбивала Соню из колеи. Могла ли галлюцинация так твёрдо опираться на её руку, уверенно вести диалог?
– А откуда вы это знаете?
– Ну так, я не просто же так тут уже почти сорок лет. Я всё знаю, что происходит. И про тебя вот знаю.
– Про то, что я слух потеряла?
– Ты не просто слух потеряла. Ты перестала слушать.
Старушка остановилась перед дверью Свиридовых и посмотрела на Соню.
– Прислушайся. Те, кто тебя зовут, делают это не просто так.
Соня широко открыла глаза.
– Это же мне просто кажется.
Старушка скорчила брезгливую мину.
– Не кажется. Ты перестала слышать внешний шум и сейчас воспринимаешь всё куда острее. Собственно, последний раз я разговаривала с человеком тридцать лет тому назад. Это был Толик со второго. Он тогда был ребёнком и иногда видел меня. Обычно люди дальше своего носа не видят. А про слышать… Там и того меньше. Замечала наверное, как ты порой не слышишь привычные звуки?
Соня согласно закивала.
– Сейчас ты упорно не даёшь этому проявиться. А девочке надо помочь. Я только живым могу помогать.
С этими словами старушка спокойно прошла сквозь дверь Свиридовых, а поражённая Соня осталась стоять, погрузившись в уже привычную тишину.
До магазина она не дошла, спустилась к себе и зашла в квартиру. Дома никого не было, так что Соня спросила:
– Ты тут?
Ей никто не ответил, и она прошлась по квартире, задавая разные вопросы и ожидая хоть какого-то ответа.
Так прошло достаточно много времени. К ней подошёл сын, и от неожиданности Соня вздрогнула, похоже, она бродила по квартире целый час.
– Мам, ты чего? – спросил сын, на его лице отчётливо проявилась тревога. Похоже, он слышал, как она разговаривала сама с собой, и теперь думал, что мать окончательно слетела с катушек.
– Всё хорошо.
Она постаралась улыбнуться и взглядом внушить спокойствие, но сын всё равно выглядел взволнованно.
Ни в этот день, ни на следующий Соня не получила никакого ответа от призрака и была готова поверить, что всё это очередные проделки разума. Даже та старая женщина, конечно, же ей привиделась. Это же надо, какую убедительную и правдоподобную галлюцинацию выдумал её мозг.
Только через неделю Соня снова услышала шум.
Она сидела на диване, листала ленту новостей. Ей показалось, что в этой самой комнате скрипнула дверца шкафа. Подняв голову, Соня не заметила ничего подозрительного.
– Есть кто? – спросила она пустоту.
– Помоги, – тут же откликнулся голос. На этот раз он звучал громко и уверенно.
– Чем тебе помочь?
Соня встала.
– Я хочу уйти, – послышался полный отчаяния голос. – Моя брошь. Я ищу брошь. Найди её.
– Где же мне её найти? И как она выглядела? – спросила Соня, но ей никто не ответил. Похоже призрак девушки ушёл, а возможно она просто не захотела больше ничего говорить.
Соня принялась рыться в вещах, она перетрясала шкафы, кладовки, заглядывала под диваны. Муж с сыном смотрели на неё с всё большей тревогой. Но Соня сказала, что просто решила чуть прибраться, навести порядок, так сказать, в квартире и в душе.
Ничего отдалённо похожего на брошь она не находила. Спустя неделю, полностью перемыв всё, перебрав и выбросив кучу вещей, Соня отчаялась. Ну да, непростая задачка. Если уж призрак ходит и столько времени ищет эту брошь, то где же Соне её найти?
С неделю Соня ходила и думала, куда ещё она не залезла, начиная по второму кругу перебирать вещи.
Как-то утром к ней подошёл муж и очень осторожно предложил записаться к неврологу.
– Может быть, ты немного перенервничала, – написал он. – Возможно, ты гораздо тяжелее переживаешь то, что с тобой произошло.
Соня готова была с ним согласиться. Никакой броши не было. И никакой призрачной девушки. Это всё больное воображение. Страх остаться в проклятой тишине на двадцать, тридцать лет, на сколько? Срок не имел значения, если это навсегда.
Оставив попытки перевернуть квартиру вверх дном ещё раз, Соня прислушалась к мужу и пошла к неврологу. Очередные пилюли, с грустью подумала она. Очередные пилюли, у которых побочек больше, чем можно себе вообразить.
От этих Соня почти перестала есть, но чувствовала себя действительно спокойно и безразлично ко всему.
Пропустив семейное застолье, на которое она предварительно собрала мужа и сына, попутно отбиваясь от попытки уговорить её пойти, Соня лежала на диване и смотрела в потолок.
Когда над ней склонилось лицо старушки, звавшей себя хранительницей дома, Соня сначала никак не отреагировала – слишком сильно прибило её действием препарата. Потом она вскрикнула и приподнялась, но как-то медленно и вяло, словно прорезая не воздух, а желе.
– Э, нет, – проговорила старушка. – Так не годится. Ты же себя совсем уморишь этой отравой.
– Отстаньте, – отмахнулась Соня. – Вы – просто галлюцинации, ничего больше. Уходите.
Соня плюхнулась обратно, зарываясь лицом в подушку. Сильный щипок за ухо, заставил её вскрикнуть ещё раз, скорее от неожиданности, чем от боли.
– Галлюцинации так делают? Или так?
Старушка принялась её тыкать и щипать, пока Соня не встала.
– Старая я для такой вот ерунды. Что же за дом у нас, что за дом!
– Я сошла с ума, – решила Соня.
– Я помочь пришла. Давай уже, взбодрись. Выпей чаю и давай искать брошь.
– Ничего я не буду искать.
– Будешь, будешь.
Соня упрямо стояла на своём. Старушка вздохнула
– Здесь жила милая девчонка. Но ей не повезло. Сначала у м е р её отец. Мама вышла замуж во второй раз за отвратительного человека, который постоянно третировал их обеих. Мама этой девочки долго болела и у м е р л а, когда той было двенадцать. Ещё два года та девочка прожила с этим негодяем, пока он в какой-то момент не решил, что она мешает ему жить так, как тому хочется. Догадываешься, что стало с девочкой?
Соня тяжело втянула воздух, подавив не то вздох, не то всхлип.
– Я везде смотрела, – придавлено отозвалась она.
– Не везде. Квартиру обыскивали. Брошь он спрятал на балконе. Под подоконником.
Соня не верила своим глазам, держа довольно увесистую украшенную драгоценными камнями брошку в руке. Пришлось расковырять подоконник, но сейчас глядя на украшение, она впервые за долгое время верила, что не сошла с ума.
– На могилку ей отнести надо, – сказала старушка. – Пусть уже успокоится.
Соня кивнула.
Могилу она нашла не сразу. Слишком давно это было. Слишком много обитателей сюда заселилось уже после несчастной четырнадцатилетней Киры.
Раньше Соне казалось, что кладбище – одно из самых тихих мест, но сейчас именно здесь шум буквально заполонял всё вокруг. Кто-то переговаривался, кто-то причитал и плакал.
Долго находиться среди какофонии звуков Соня не смогла, она положила брошь на заросшую могилу, пожелала Кире спокойствия и ушла.
Вскоре Соня убедилась, что это сработало. Вернулась прежняя тишина. Но Соня больше её не боялась. Она знала, что абсолютной тишины не бывает, надо лишь уметь прислушиваться. Пусть от привычных звуков остались только воспоминания, она всегда может услышать эхо тех, кто уже никогда не заговорит. А если совсем станет грустно, есть хранительница дома, которая вовсе не прочь поболтать.
автор канал на дзене - #Альбина мистика
Соня ощущала себя молодой, такой же как в двадцать, разве что прибавилось морщин и тело больше не могло скрывать все недостатки. Почему же это случилось именно с ней?
Слух она теряла медленно в течение почти десяти лет. Но последние шесть из них приходилось выкручивать всё на максимум и с извиняющимся видом переспрашивать кассира на кассе, что он только что сказал.
Люди как будто нарочно говорили тише обычного, а все слова путались до неразличимых звуков, словно мир вокруг заговорил на каком-то странном неизвестном ей наречии.
И вот спустя почти три недели, как Соне исполнилось 39, наступила окончательная и бесповоротная тишина.
Она никогда не задумывалась раньше, что настоящей тишины до этого не слышала. Стоило открыть окно, квартиру заполнял смех детей, шум машин, возгласы редких птиц и карканье ворон. Да и с закрытым окном было много звуков: шарканье старых тапочек мужа, скрип стула в комнате сына, когда он уставал делать уроки и вставал, гул холодильника, тиканье часов, шум вентилятора в компьютере.
На эти звуки Соня почти не обращала внимание, но их отсутствие обозначилось почти физически ощутимой пустотой.
Было страшно при мысли, что она никогда не услышит музыку. Любимые треки, новые песни. Муж больше не скажет: “Я тебя люблю”, а сын, что его достала эта дурацкая школа. И свой собственный не очень-то любимый голос тоже остался где-то в прошлом.
Мозг при этом начал просто сходить с ума, подсовывая Соне шум, звон и гудение, в результате чего частенько начинала болеть голова. Врач объяснил, что это нормально, могут даже начаться галлюцинации. Так Сонин разум будет пытаться преодолеть непростую для него ситуацию.
“Могут даже начаться галлюцинации”.
Соня вышла от врача, постоянно осматриваясь по сторонам, как затравленный зверёк. Поскольку она не слышала ничего вокруг, приходилось смотреть в оба. Хорошо бы ещё на затылке выросли глаза, иначе у неё скоро открутится голова.
“Могут даже начаться галлюцинации”.
Как буднично и как просто. Она тяжело выдохнула. Разве ей мало было проблем, чтобы ещё потихоньку сойти с ума?
Она никак не ожидала, что галлюцинации начнутся так скоро и так… странно.
Спустя примерно месяц, как слух покинул Соню окончательно, она готовила завтрак сыну и мужу. Соня не слышала, как на сковороде шипит на масле омлет, а позади всё громче даёт о себе знать чайник, зато внезапное “Соня” выбило её из колеи. Она уронила лопатку, которая наверняка с жутким грохотом ударилась сначала о сковороду, потом о плиту и пол. Но Соня ничего этого не слышала, она ошарашенно оглядывалась в поисках говорившего.
Секундная совершенно иррациональная мысль о том, что возможно она не потеряла слух, сменилась страхом. Голос был ей незнаком. Он звучал глухо и тихо, так что она даже не поняла, мужчине или женщине он мог бы принадлежать. А после вспомнила о том, что говорил врач, и расстроилась. Похоже, мозг решил поиграть с ней в ещё одну игру.
Голос повторился ещё дважды, вечером, когда она принимала ванну и лежала, откинувшись на бортик, прикрыв глаза. Второй раз через пару дней. Её окликнули в супермаркете, где Соня выбирала салфетки. Она начала оглядываться, но в этом отделе никого больше не было.
Самое неприятное было в этом во всём, что голос звучал настойчиво, звал так, словно это было важно – пробиться именно к ней.
“Это просто твой мозг”, – убеждала себя Соня.
Она на мгновение прикрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула и вроде как даже успокоилась, готовая продолжать покупки. Но тут голос стал ближе, как будто у самого уха кто-то сказал:
- Тебе не кажется, Соня!
Она вздрогнула, выронила салфетки и попутно снесла ещё несколько предметов с полки. Хорошо хоть ничего тяжёлого, иначе грохот бы точно привлёк к ней внимание. Быстро закинув товары обратно на полку, она побежала к кассе. Оплатила покупки и помчалась домой на всех парах.
Закрыв дверь, она однако не почувствовала себя в безопасности. Она отчётливо ощущала присутствие, и с этим нужно было что-то делать. Нужно идти к врачу, решила Соня.
– Да, такое может быть, – спокойно объяснил врач. С некоторых пор они изъяснялись сообщениями на планшете. – Я пропишу вам препарат, он должен успокоить вас и помочь справиться с галлюцинациями.
Препарат Соне не понравился. Она ощущала себя сонной полураздавленной мухой. Сквозь пелену тумана провожала сына и мужа и снова заваливалась спать. К обеду она едва продирала глаза и пыталась поработать, выходило плохо.
Но вроде бы голос утих. Целых два дня от него не было вестей. Хотя, как подумала Соня, возможно, если столько спать, то и без таблеток можно ничего не услышать.
А вот под вечер третьего дня галлюцинации усилились.
Соня чистила зубы, собираясь погрузиться в такой желанный сон, когда услышала звон бьющегося то ли стекла, то ли фарфора. Она убрала щётку ото рта и повернулась. Что за ерунда, было её первой мыслью.
Она медленно вышла из ванной и двинулась на звук, как ей показалось, это произошло в зале.
Всё было цело, на месте. Да и не было тут ничего такого, что могло разбиться с подобным звуком. Снова эти дурацкие звуковые представления.
– Соня, пожалуйста, помоги, – донеслось до неё.
А потом к этому вкрадчивому грустному голосу, точно женскому, как теперь расслышала Соня, прибавились звуки ссоры. Спорили двое, мужчина и женщина, но она с трудом понимала отдельные слова и фразы. О чём был скандал, понять не представлялось возможным.
Стихло всё резко, словно кто-то выключил радио.
Потерянная и недоумевающая Соня так и крутилась на месте, пытаясь расслышать что-то ещё. Отвлёк её муж. Он махал руками, стараясь привлечь её внимание.
– Всё хорошо? – прочитала по губам Соня.
– Да, иду спать, – сказала она. Так во всяком случае она думала, что сказала. С некоторых пор говорить становилось сложнее, и она всё чаще молчала. Не слышать себя было невыносимо. Ей постоянно казалось, что она говорит что-то не то, а рот не слушался, как будто ей сделали анестезию у стоматолога.
Но Соня не пошла спать, она ещё около десяти минут прислушивалась, надеясь услышать хоть что-то. В тот же вечер она решила бросить таблетки. Толку от них было мало, зато побочных эффектов хоть отбавляй.
Да и было в этом какое-то приятное мучение: услышать хоть что-то. Пусть это лишь воображение, работа мозга, который привык к миру звуков и не был готов смириться с их отсутствием, как и сама Соня.
Словно разрешив себе слышать, Соня чаще становилась свидетелем странных звуков. Так, могла хлопнуть входная дверь. Причём, Соня могла поклясться, не их дверь, звук был совсем другой. Иной раз что-то происходило на кухне: закрывалось окно, двигалась чашка по столу, гремела посуда. Всего этого не было на самом деле. Соня каждый раз бежала на шум, но заставала всё в том же виде, как и оставила.
Она и сама не знала, чего ждёт. Ведь очевидно же, звук – лишь фантазия, не более.
Спустя почти неделю изредка повторяющихся голосов и звуков, Соня впервые решила отправиться в магазин. Она подумала, что уже вполне привыкла к происходящему и сможет вести себя адекватно, не швыряться товарами и не сбивать полки.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Соня пропустила пожилую женщину, которая тяжело шагала вверх. Раньше Соня эту старушку никогда не видела. Странно, подумала она, и выбросила эту мысль из головы, спускаясь дальше.
– Вот же люди, ходят и ходят, – причитала старушка, переводя дыхание.
Соня круто развернулась на месте. Вдоль позвоночника побежали мурашки. Одно дело слышать галлюцинации, другое дело – видеть.
Старушка поднималась выше, Соня видела, как её губы шевелятся, а с них слетают недовольство и брань.
– Подождите, – попросила Соня, вскочив на верхний пролёт. – Пожалуйста, подождите.
– Чего тебя ждать?
Соня застыла, глядя прямо в выцветшие глаза, не зная, что сказать.
– Вы настоящая?
– Тьфу, – ответила старушка. – Что за глупый вопрос?
– Я хотела сказать… Дело в том, что я ничего не слышу.
Соня постучала себя по уху, словно, чтобы подтвердить достоверность своих слов.
– А вас услышала. И не понимаю, почему.
Ещё страннее было то, что саму себя Соня по-прежнему не слышала. Наверняка она тяжело дышала, куртка на ней шуршала при движении, а замок на сумочке бился о сумку с лёгким “тюк-тюк”.
А вот то, как старушка тяжело переставляла ноги, слегка их подволакивая, и сейчас опёрлась на перила, Соня услышала.
– Говорят, что у меня галлюцинации, так что…
Соня прикусила губу, чтобы не заплакать. С самого начала полной тишины она не позволяла себе слабости. Так уж сложилось, терпи, ничего не поделаешь. И возможно, когда-нибудь она бы привыкла к отсутствию звуков. Но эти шорохи и голоса давали надежду и напоминали о том, что она потеряла.
– Галлюцинации? – повторила с отвращением старушка. – Ну уж нет, спасибо. Я хранительница этого дома с тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. И мне хватает всякого. Чем я заслужила такой неблагополучный дом, а?
Старушка вновь зашаркала ногой и протёрла рот.
– То мрут, то пьют, не дом, а проклятье какое-то. Но чьей-то галлюцинацией быть… Дочь, ты совсем из ума что ли выжила?
Соня непонимающе уставилась на пожилую женщину. Ни про какую хранительницу дома она никогда не слышала.
– Вы правда не моя фантазия? – вновь повторила Соня как маленькая девочка, увидевшая деда Мороза.
Старушка махнула рукой и тяжело оперлась на Соню. По-настоящему оперлась. Рука у неё была твёрдая и шершавая, закалённая мозолями от тяжёлой работы.
– Лучше помоги подняться. Там Свиридовы снова…
Соня придерживала старушку, и они медленно поднимались к пятому этажу.
– Что с ними?
– Да сынок этой непутёвой сейчас проглотит найденный болтик. Надо бы ему помешать.
Нереальность происходящего выбивала Соню из колеи. Могла ли галлюцинация так твёрдо опираться на её руку, уверенно вести диалог?
– А откуда вы это знаете?
– Ну так, я не просто же так тут уже почти сорок лет. Я всё знаю, что происходит. И про тебя вот знаю.
– Про то, что я слух потеряла?
– Ты не просто слух потеряла. Ты перестала слушать.
Старушка остановилась перед дверью Свиридовых и посмотрела на Соню.
– Прислушайся. Те, кто тебя зовут, делают это не просто так.
Соня широко открыла глаза.
– Это же мне просто кажется.
Старушка скорчила брезгливую мину.
– Не кажется. Ты перестала слышать внешний шум и сейчас воспринимаешь всё куда острее. Собственно, последний раз я разговаривала с человеком тридцать лет тому назад. Это был Толик со второго. Он тогда был ребёнком и иногда видел меня. Обычно люди дальше своего носа не видят. А про слышать… Там и того меньше. Замечала наверное, как ты порой не слышишь привычные звуки?
Соня согласно закивала.
– Сейчас ты упорно не даёшь этому проявиться. А девочке надо помочь. Я только живым могу помогать.
С этими словами старушка спокойно прошла сквозь дверь Свиридовых, а поражённая Соня осталась стоять, погрузившись в уже привычную тишину.
До магазина она не дошла, спустилась к себе и зашла в квартиру. Дома никого не было, так что Соня спросила:
– Ты тут?
Ей никто не ответил, и она прошлась по квартире, задавая разные вопросы и ожидая хоть какого-то ответа.
Так прошло достаточно много времени. К ней подошёл сын, и от неожиданности Соня вздрогнула, похоже, она бродила по квартире целый час.
– Мам, ты чего? – спросил сын, на его лице отчётливо проявилась тревога. Похоже, он слышал, как она разговаривала сама с собой, и теперь думал, что мать окончательно слетела с катушек.
– Всё хорошо.
Она постаралась улыбнуться и взглядом внушить спокойствие, но сын всё равно выглядел взволнованно.
Ни в этот день, ни на следующий Соня не получила никакого ответа от призрака и была готова поверить, что всё это очередные проделки разума. Даже та старая женщина, конечно, же ей привиделась. Это же надо, какую убедительную и правдоподобную галлюцинацию выдумал её мозг.
Только через неделю Соня снова услышала шум.
Она сидела на диване, листала ленту новостей. Ей показалось, что в этой самой комнате скрипнула дверца шкафа. Подняв голову, Соня не заметила ничего подозрительного.
– Есть кто? – спросила она пустоту.
– Помоги, – тут же откликнулся голос. На этот раз он звучал громко и уверенно.
– Чем тебе помочь?
Соня встала.
– Я хочу уйти, – послышался полный отчаяния голос. – Моя брошь. Я ищу брошь. Найди её.
– Где же мне её найти? И как она выглядела? – спросила Соня, но ей никто не ответил. Похоже призрак девушки ушёл, а возможно она просто не захотела больше ничего говорить.
Соня принялась рыться в вещах, она перетрясала шкафы, кладовки, заглядывала под диваны. Муж с сыном смотрели на неё с всё большей тревогой. Но Соня сказала, что просто решила чуть прибраться, навести порядок, так сказать, в квартире и в душе.
Ничего отдалённо похожего на брошь она не находила. Спустя неделю, полностью перемыв всё, перебрав и выбросив кучу вещей, Соня отчаялась. Ну да, непростая задачка. Если уж призрак ходит и столько времени ищет эту брошь, то где же Соне её найти?
С неделю Соня ходила и думала, куда ещё она не залезла, начиная по второму кругу перебирать вещи.
Как-то утром к ней подошёл муж и очень осторожно предложил записаться к неврологу.
– Может быть, ты немного перенервничала, – написал он. – Возможно, ты гораздо тяжелее переживаешь то, что с тобой произошло.
Соня готова была с ним согласиться. Никакой броши не было. И никакой призрачной девушки. Это всё больное воображение. Страх остаться в проклятой тишине на двадцать, тридцать лет, на сколько? Срок не имел значения, если это навсегда.
Оставив попытки перевернуть квартиру вверх дном ещё раз, Соня прислушалась к мужу и пошла к неврологу. Очередные пилюли, с грустью подумала она. Очередные пилюли, у которых побочек больше, чем можно себе вообразить.
От этих Соня почти перестала есть, но чувствовала себя действительно спокойно и безразлично ко всему.
Пропустив семейное застолье, на которое она предварительно собрала мужа и сына, попутно отбиваясь от попытки уговорить её пойти, Соня лежала на диване и смотрела в потолок.
Когда над ней склонилось лицо старушки, звавшей себя хранительницей дома, Соня сначала никак не отреагировала – слишком сильно прибило её действием препарата. Потом она вскрикнула и приподнялась, но как-то медленно и вяло, словно прорезая не воздух, а желе.
– Э, нет, – проговорила старушка. – Так не годится. Ты же себя совсем уморишь этой отравой.
– Отстаньте, – отмахнулась Соня. – Вы – просто галлюцинации, ничего больше. Уходите.
Соня плюхнулась обратно, зарываясь лицом в подушку. Сильный щипок за ухо, заставил её вскрикнуть ещё раз, скорее от неожиданности, чем от боли.
– Галлюцинации так делают? Или так?
Старушка принялась её тыкать и щипать, пока Соня не встала.
– Старая я для такой вот ерунды. Что же за дом у нас, что за дом!
– Я сошла с ума, – решила Соня.
– Я помочь пришла. Давай уже, взбодрись. Выпей чаю и давай искать брошь.
– Ничего я не буду искать.
– Будешь, будешь.
Соня упрямо стояла на своём. Старушка вздохнула
– Здесь жила милая девчонка. Но ей не повезло. Сначала у м е р её отец. Мама вышла замуж во второй раз за отвратительного человека, который постоянно третировал их обеих. Мама этой девочки долго болела и у м е р л а, когда той было двенадцать. Ещё два года та девочка прожила с этим негодяем, пока он в какой-то момент не решил, что она мешает ему жить так, как тому хочется. Догадываешься, что стало с девочкой?
Соня тяжело втянула воздух, подавив не то вздох, не то всхлип.
– Я везде смотрела, – придавлено отозвалась она.
– Не везде. Квартиру обыскивали. Брошь он спрятал на балконе. Под подоконником.
Соня не верила своим глазам, держа довольно увесистую украшенную драгоценными камнями брошку в руке. Пришлось расковырять подоконник, но сейчас глядя на украшение, она впервые за долгое время верила, что не сошла с ума.
– На могилку ей отнести надо, – сказала старушка. – Пусть уже успокоится.
Соня кивнула.
Могилу она нашла не сразу. Слишком давно это было. Слишком много обитателей сюда заселилось уже после несчастной четырнадцатилетней Киры.
Раньше Соне казалось, что кладбище – одно из самых тихих мест, но сейчас именно здесь шум буквально заполонял всё вокруг. Кто-то переговаривался, кто-то причитал и плакал.
Долго находиться среди какофонии звуков Соня не смогла, она положила брошь на заросшую могилу, пожелала Кире спокойствия и ушла.
Вскоре Соня убедилась, что это сработало. Вернулась прежняя тишина. Но Соня больше её не боялась. Она знала, что абсолютной тишины не бывает, надо лишь уметь прислушиваться. Пусть от привычных звуков остались только воспоминания, она всегда может услышать эхо тех, кто уже никогда не заговорит. А если совсем станет грустно, есть хранительница дома, которая вовсе не прочь поболтать.
автор канал на дзене - #Альбина мистика
Следующая публикация
Комментарии 3