– Алёнушка, я пить хочу.

Алёна открыла глаза и устало посмотрела на брата. Они сидели прислонившись к тюку сена, ещё сохранявшему солнечное тепло. Но воздух уже становился прохладным.

– Я пить хочу, – повторил брат.

– Да, Иванушка, сейчас поищем. Хорошо? Дай мне только минутку.

Алёна откинула голову назад и закрыла глаза. Попить – это далеко не самая большая их проблема. Ещё тело отца не предали земле, когда пришли кредиторы. Они забрали всё, увещевая, что их надобно за это поблагодарить. Земли и домика не хватает, чтобы покрыть долги, но так и быть, понимают и входят в положение, поэтому отпускают Алёну и Ивана на все четыре стороны свободными от любых долгов.

Она горько хмыкнула. Свободными. А то как же, ага.

Алёна сменила уже третью работу. На двух из них хозяин начал руки распускать, на третьей была женщина. И один чёрт, что баба, была более жестокой и злой и нагружала работой похуже любого мужика. Неделю у неё продержалась Алёна и не смогла больше. Спина стала болеть, будто надорвала, а плата крошечная. Только что кров да какая-никакая еда.

И вот сейчас Алёна ужасно жалела, что ушла с той работы. Да, хозяйка бы её скорее всего сгнобила, но чем оно сейчас лучше? Есть нечего, спать негде и…

– Алёнушка, – в третий раз позвал братец.

– Давай поищем колодец.

Алёна встала, чувствуя нестерпимую боль в спине. Ноги ныли, волдыри налились, вот-вот готовы лопнуть, но Алёна взяла маленькую хрупкую ручку и пошла, куда глаза глядят.

Шли они, пока не стемнело, но ни колодца, ни ручейка не увидели.

– Дай отдохну секундочку, – сказала Алёна, присаживаясь на землю.

Стоило только её спине коснуться большого могучего дуба, как она заснула.

Думала, на минутку задремала, а проснулась – уже и солнце встаёт. Алёна вздрогнула, подскочила – Ивана нигде нет.

– Иванушка, Иванушка!

Алёна бегала по всему лесу, кричала, звала, но никто ей не отзывался.


Она упала на землю и заплакала. Не сберегла братца. Никого у неё, кроме него не осталось, теперь и его нет.

Где-то неподалёку заиграли гусли да зазвенели бубенцы, послышался весёлый гомон скомороха, зазывающего толпу на развлечение.

Алёна выбежала из леса и увидела огромную ярмарку. Тут и там были развлечения и угощения. Глаза разбегались от ярких товаров, купцы предлагали шелка и кружева, милые деревянные безделицы.

Но народ собирался возле одной палатки, и Алёна тоже потянулась туда. Может быть бои кулачные али кто ловкость показывает.

Вопреки ожиданиям там стояла старенькая покосившаяся палатка без роскоши и богатых украшений. Не было тут и своего зазывалы. Возле палатки стояла сгорбленная старуха, слепая на один глаз. Во рту у неё оставалось только два пенька вместо зубов. Она шамкала ртом и тяжело дышала. Вот так посмотришь на неё и непонятно, то ли ей пятьдесят лет, а то ли все двести.

Все взгляды были прикованы к чудесному белому козлёночку. Он вставал на задние лапки и танцевал, только колокольчик на шее позвякивал.

Девицы перед Алёной хлопали в ладоши и восхищались, даже несколько парней удивлённо пооткрывали рты.

– Кто хочет посмотреть на диво-дивное, чудо-чудное? – на удивление звучным голосом проговорила старуха. – Вот этот самый козлик в огненное кольцо прыгнет лучше заморских львов.

Толпа зароптала и зашумела. Все хотели зрелища.

– Ну-ка складывай пятаки в котомку! – прокричала она, проходя мимо собравшихся зевак, охотно достающих медяки из карманов.

В это самое время непонятно откуда взявшийся помощник уже устанавливал кольцо, промазывал и готовился его поджигать. Алёне не хотелось смотреть. Было что-то почти человеческое в чёрных больших глазах маленького козлика.

Она развернулась, чтобы уйти и поискать Ивана, как внезапно подошедший к деревянным перекладинам козлёнок ухватил её за сарафан.

Девицы заохали – погляди, какая милота. Алёна зарделась, выдернула полу сарафана и побежала прочь.

Всюду и везде искала Алёна братца, но его и след простыл. И в какую страшную беду он угодил?


Нашла Алёна работу при купеческом доме. Она трудилась прилежно и всегда была мила, но молчалива. Никак не могла она скрыть, что на сердце у неё тяжёлый камень. Каждый вечер после работы, когда другие девицы были едва живы и падали на лавки, Алёна бродила по полям и лесам и звала Ивана.

Однажды она так долго ходила, что сморил её сон в лесу. Задремала она и увидела сон. Будто бы снова она на ярмарке, только не белый козлёночек танцует, а Ваня её, братец. А на ногах у него тяжёлые колодки.

Алёна проснулась, подскочила и побежала обратно к купеческому дому. Уже утро занималось, скоро пора было работу начинать. Руки делали, а мысли всё далеко витали. Страшный сон вспоминался Алёне, и она сама не замечала, как по щекам текут слёзы.

– Чего пригорюнилась? – спросила старая повариха. – Вся с лица сошла.

Пуще прежнего расплакалась Алёна да и рассказала всё, как на духу.

– Ох, беда, беда, – проговорила добрая повариха. – А ведь знаешь, Алёнушка, разная молва ходит. А может оно и правда?

– Что правда?

– Ведьма братца твоего к рукам прибрала, обратила в козлёночка да и заставляет плясать на потеху публики.

Алёна потупилась.

– Такое только в сказочках бывает, бабушка.

– Ты, Алёнушка, пойди к купчихе. Она женщина умная, она и рассудит. Никогда никого в беде не оставила.

Как ни страшно, ни стыдливо было Алёне, она пошла к купчихе и рассказала ей про братца, ведьму и козлёночка.

Не прогнала её купчиха, выслушала, покивала и умолкла. Алёнушка стоит и не дышит, ждёт, что купчиха скажет.

– Уж коли ведьма завелась и ребятишек ворует, я не могу остаться в стороне, – наконец сказала она. – Да только надобно сперва понять, правда ли это.

– Как же понять то?

– А перехитрим ведьму, – задорно сказала купчиха и улыбнулась.


Купчиха надела лучшие одежды, волосы украсила гребнем с каменьями, а в уши вдела серёжки с самоцветами и отправилась на ярмарку. Алёна плелась за ней ни жива, ни мертва. Страх её за душу взял, а вдруг правда братец в плену у ведьмы, а вдруг уже поздно?

Как торговцы купчиху увидели, аж в лице поменялись, стали ей лучшие товары показывать и предлагать. Она со знанием дела смотрела и отвергала один за другим. Торговцы бледнели, краснели и тужились ещё больше.

– Это что же песец, по-твоему? – говорила она, потрясая мехом. – Собака это лишайная, а не песец!

Каких торговцев она обругала, тех обходили стороной и другие.

Несколько кругов купчиха сделала, прежде чем подойти к старухе с козлёночком. И подошла с небрежным видом, будто она таких чудес по сотне на дню видит.

– Что тут у тебя, старуха? – спросила купчиха.

– А погляди-ка как танцует, – начала лебезить та.

– Хм… Видали мы и поинтереснее чудеса, – отворачиваясь, ответила купчиха, и собираясь уходить.

Слышавшие рядом тоже потянулись расходиться. На лице старухи мелькнула злость, а потом снова вернулась улыбочка.

– А что бы вы хотели лицезреть, ваше благородие?

Купчиха медленно и неохотно обернулась.

– А хочу, чтобы десять таких козлят у меня на пиру танцевали, – топнув ногой, капризно ответила купчиха. – Сможешь – озолочу. До конца дней ни в чём нуждаться не будешь.

Глаза старухи сверкнули алчностью. Она облизала пересохшие губы и заговорила ещё более елейно:

– Смогу, смогу, госпожа. Только оно ж так быстро не делается.

– К последней неделе лета сделай.

На том и закончили, купчиха двинулась дальше, а вскоре ушла.


В этот же день вышел указ на всю волость – после заката солнца никому не разрешалось ходить по улице, а ребятишкам показываться без взрослых детей от двенадцати лет и вовсе было нельзя.

– Как же это она устроила? – только и спросила Алёна, когда прачка прибежала с новостью к другим девицам и, захлёбываясь от удовольствия, пересказала всё, что слышала от глашатая.

А купчиха ходила у князя в любимцах. Уж какой парчи она ему привозила, такую никто не мог сыскать. Княгиня всегда оставалась довольна. Вот и в этот раз купчиха пожаловала с подарочками да с печальной новостью, что ведьма завелась и изловить её надобно.

Посидели купчиха с княжной за самоваром да надумали, что делать надобно.

Как княжеский указ вступил в силу, скрежетала зубами старая ведьма, злилась и причитала, но никак не выходило у неё изловить детишек для купеческого пира. Как раньше просто было. Вечно по улицам болтались сопляки едва научившиеся ходить. А уже поручения исполняли, за покупками бегали. Сейчас – никого.

Но жадность взяла верх, так что ведьма не оставляла попыток заманить кого-то из детей в свои сети, так и попалась. Тут уж и купчиха, и бояре, и дворяне как прознали, взялись суд над ней устраивать.

Истребовали с неё обратить козлёнка обратно в человека да сами ахнули, не ожидая, что он и правда заколдованный парень. А как встал перед ними Ваня, так и обомлели.

Бросилась Алёна в ноги купчихи.

– Век обязана буду, Ваше благородие.

– Это я вам обязана, – тихо шепнула она Алёне, когда судейство закончилось. – Глядишь, мне титул дворянский пожалуют.

Так оно и случилось. Стала купчиха дворянкой, наделила Алёну с Иваном собственной землёй. А ведьму сослали туда, где не ступала ещё нога человеческая и где никому не могла она навредить.
автор канал на дзене - #Альбина (мистика)