Я всегда подозревал, что окружающая меня действительность исподволь надо мной издевается. Вот как человечество умудряется постоянно использовать двойные стандарты? Мы любим взять самую упрямую в мире вещь – факт – и прогнуть его под свое гибкое мышление так, чтобы он умещался в стандарты личных хотелок. И радостно пользуемся.

Волшебным совершенно образом в этом году наконец календари на Земле и на Шестой колонии у черта на куличках на другом конце Млечного Пути, куда волею судьбы привел меня жизненный путь, сошлись с отличием в пару минут, и колонисты готовились отмечать сразу два праздника одновременно. Да-да, на планете, где температура в принципе ниже пятнадцати по Цельсию не опускается, и полно кремнийорганической инсектоидной живности. Где снег видали только на полюсах, и то до них еще доберись, а в наших средних широтах и вовсе только северное сияние зимой из новогодней атрибутики, и то не очень часто, тут если только звезде приспичит пошалить и проявить активность.

Нет, я в принципе всегда подозревал, что колонисты – народ изобретательный, и их фантазия заведет поселение в непредсказуемые антропологические дебри. Поэтому за все время, что я здесь работал – три местных года в пересчете на четыре земных с копейками – у нас в колонии на одиннадцать тысяч человек появилось пять храмов с четырьмя разными религиями, три позиции по поводу традиций празднования, два Новых года одновременно и один конференц-зал, за право проведения корпоративов в котором чуть не передралось полколонии, но обошлось парой изысканных перебранок и четким графиком.

По идее, должно было хватить, правда? Казалось бы, ну что тут сложного. Хочешь – празднуй только Земной Новый год, хочешь – только местный, хочешь – хоть оба сразу, да хоть каждый день, если приспичило.

Ничего подобного. Накануне празднования колонисты установили по всем секторам поселения по синтетической елочке, украсили их… и снова перессорились. Сначала по поводу католического Рождества.

На Шестом период обращения планеты вокруг звезды – 489 дней, а в сутках есть один лишний час, что создает немало сложностей при расчете таких жизненно важных вещей, как время работы, сна, отдыха и отпусков, что тут про праздники и дни рождения говорить. Никого обычно не смущал тот факт, что в любом месяце добавлено по полторы-две недели для баланса, но случившийся временной коллапс никак не мог примирить поселенцев с мыслью о неслучившемся Рождестве. Поэтому кто-то по традиции праздновал по местному времени и календарю, как и положено, двадцать пятого декабря, и спокойно дожидался общих Новых годов, а кто-то перенацелился на земное время и отметил тридцать пятого, вызвав у собратьев по празднику непреодолимый когнитивный диссонанс. Поскольку обычно католики, протестанты и баптисты мирно соглашались на посиделки по земному календарю, даже если они случались в летнюю жару, главное, чтоб с Землей время совпадало. Но тут мнения кардинально разминулись.

И тем более сложно было не с точки зрения религии, а с точки зрения работы, поскольку перед здешним Новым годом сложилась традиция отдыхать три дня до праздника и три дня после, и такие же отгулы по желанию колонистам давали под земной Новый год. Логично, что одинарная математика выходных не всем пришлась по душе, хотя колонисты, в большинстве народ ученый, а потому сознательный, прекрасно понимали, что шесть дней поселение простоит в любом случае. На крайняк всегда есть Корпус первопроходцев, то есть мы. Мы, первопроходцы, такие полезные ребята, которые охраняют поселение и колонистов от местной живности и опасностей, ходят с промышленниками, туристами-авантюристами и учеными в экспедиции за пределы защитного купола и поселения.

В общем, мы-то подхватим, а вот двенадцать суток отдыха – уже для жизни в колонии блажь не очень допустимая. В итоге сошлись на десяти, и человечеству на новооткрытой планете предстояло как-то устоять в очередной раз. Да что там говорить о колонистах, если даже у нас в оперативном отделе Корпуса первопроходцев стояли непрекращающиеся дебаты по поводу дежурств на праздники, пока мне не надоело, и я не навел порядок. Не можете договориться – значит, начальству будет виднее. Оперативники мои побурчали, но согласились.

А, да, не представился. Меня зовут Честер Уайз, я начальник оперативного отдела Корпуса, и, собственно, всячески стараюсь следить за тем, чтобы человек заселил новый мир, а по пути сам не убился и этот непостижимый кремнийорганический мир не повредил.

И вот, за пару часов до собственно Новых годов, стоя перед елочкой в пятом жилом секторе колонии, у биологов в гостях, я авторитетно заявил, мрачно глядя на сияющее огнями гирлянд и украшенное самодельными игрушками синтетическое чудо:

– Я предвижу полную задницу. Отмечать два Новых года одновременно – означает толпы пьяных праздношатающихся тел и массу работы.

– Смотри на жизнь и мир проще. Желательно, и радостнее тоже, – невозмутимо ответствовал мне Берц, мой бессменный заместитель. – Праздник, фейерверки. Весело. Все радуются. И тебе советую.

– Ну-ну, – скептически отозвался я. – Особенно рада будет гидра, если кому-то после шампанского приспичит из-под купола ей в зубки выползти. А отвечать нам.

Никому другому доверить основное дежурство в праздники, кроме себя и Берца, я не смог. Особенно памятуя о том, что зимой из местного подлеска и ближайшего болотца может явиться нечто кишечнополостное размером с пару-тройку астродесантных шаттлов, и плохо поддающееся стрельбе из обычных иглометов. Но я намеревался за час до полуночи отпустить своего заместителя домой – ссориться с его прекрасной супругой мне не хотелось, а уж пару часов без своей левой руки и серого кардинала я переживу, на крайний случай, поймаю кого-нибудь, кто в толпе из подчиненных пробегать будет. В то, что первопроходцы будут сидеть по домам, я категорически не верил. Они у меня ребята живые, дружелюбные, обязательно пойдут по секторам и елкам – со всеми поздороваться и собрать порцию комплиментов о работе Корпуса.

И точно, вскоре я заметил в толпе нарядную черно-белую парадную форму, знакомые все лица – Красный и Вик. Как обычно, экстравагантные экспрессионисты в душе, они предпочли перед колонистами красоваться в амплуа самых обаятельных и ярких представителей Корпуса – безупречно сидящая форма на снежно-белом блондине и выкрашенном ради Нового года в жгуче-черный с белыми прядями моднике всея оперативного отдела создавала непередаваемый контраст и убийственное эстетическое впечатление.

– Иди домой, – отослал я заместителя. – Тебя супруга, поди, заждалась.

– А ты? – Берц покосился на часы, на елку, на меня.

– А что я? Я подежурю. Дома все равно делать нечего, а тут вон какая теплая компания. Потом к физикам схожу в гости, в космопорт загляну…

– Ладно. Когда возвращаться?

– А как отпустят, так и приходи. Если что – будь на связи, – напутствовал я, отпуская Берца восвояси.

Едва широкая спина одного из лучших моих оперативников растворилась в весело гудящей толпе, ко мне подошел штатный гений – руководитель нашего научного отдела, безусловно умнейший человек, из всех, что я знал, и мой лучший друг. Мне было очень непривычно видеть Тайвина без лабораторного халата, впрочем, как только он привычным жестом поправил неизменные очки в прямоугольной оправе, я сразу к его деловому костюму привык.

– Интересно, вот у нас поселенцы вроде люди умные. Но по поводу Нового года уже четвертый год толком договориться не могут, – задумчиво произнес я. – По мне, так лучше пусть будут консерваторы, празднующие раз в восемь месяцев земные праздники – отдельно, а местечковые отрицатели традиций – отдельно.

– Чез, ты, как всегда, забываешь об одном, – менторским тоном ответил мне ученый. – Точнее, сразу о двух важнейших вещах.

– Это о каких? – поинтересовался я.

– О сути традиций и о натуре человеческой. Позволь, я проведу тебе небольшой ликбез.

– Накануне Нового года? – весело изумился я.

– А чем этот момент хуже любого другого? – поднял брови мой очкастый друг.

– Да в общем-то ничем. Валяй.

– Итак. Праздник как таковой можно рассматривать с трех сторон. С ритуалистической, мифологической и социологической. Грубо говоря, у праздника есть своя мифология, например, Новый год как праздник устоялся далеко не сразу, и изначально у каждого народа был свой сезонный праздник, обозначающий поворот Колеса года.

– Это типа как Йоль? – уточнил я.

– Например, да. Дата Нового года, что назначил Гай Юлий Цезарь самолично по им же утвержденному юлианскому календарю, всех устроила и стала понятной и общеиспользуемой со времен Римской империи. Только о том, что праздник посвятили двуликому богу Янусу, уже никто не помнит.

– Это который бог времени?

– Неуч, – скривился штатный гений. – Богом времени у римлян стал Сатурн, вместо похищенного из греческой мифологии Кроноса. А Янус был изначально богом-демиургом, а потом ему назначили функцию ключника. Он стал богом врат, дверей, измерений и переходного периода. Сама суть Нового года в том, что мы отпускаем прошлое и смотрим в будущее, и помогает нам в этом Янус, одна голова туда, другая – сюда. А помнят все только про кельтов и кишки врагов на деревьях.

– Интересно, – удивился я. – Так, ты говорил, стороны три…

– Да. С мифами более-менее разобрались. Теперь ритуалы. Оставим в покое жертвоприношения, они к Новому году имеют такое же отношение, как Стоунхендж к Бермудскому треугольнику. Изначально ритуально на дереве развешивали орехи, фрукты и сладости. Зачем?

– Это ты меня спрашиваешь?

– Да какой с тебя спрос? Это я риторический вопрос в пространство задаю, – раздраженно махнул рукой Тайвин. – А украшения задействовали основы имитативной магии. Обвесь в конце года дерево символами урожая – его в полном объеме в следующем году и получишь. Кстати, есть такая точка зрения, что после очередного Нового года и последующего неурожая яблок в христианском мире от яблок как украшения новогоднего дерева отказались. Не сработало потому что.

Ученый перевел дух, взглянул на усыпанную игрушками елку и продолжил:

– Приходим к третьему аспекту, антропологическому.

Пикнул смарт, оповещая о локальном разрыве защитного купола поселения, и я насторожился. Тайвин продолжал вещать, а я наскоро пролистал данные по происшествию.

– Ты меня слушаешь? – заметил отсутствие внимающих ушей ученый.

– Да, да. Странно, разрыв был… отчет пришел, что это сциллка, но такого не может быть, они же гнездовые, и поблизости в этом секторе вроде не водятся. Ладно, разрыв сам зашился, так что продолжай.

– Потом мне пришли, я посмотрю, что сбоит. Так вот. Приходим к человеку. Мифология праздника, как таковая, почти утрачена, ритуальная атрибутика уже двести раз поменялась, а социальный смысл остался. Как думаешь, какой?

Я посмотрел на елку, голограмму атомных часов, отсчитывающих время до наступления Нового года по земному и по местному с разницей в полторы минуты, на радостно предвкушающих колонистов, вытащивших на улицу столы, бокалы и праздничные украшения. И предположил:

– Коллективно напиться?

– Почти угадал. Смысл праздника – именно в коллективизме. В том, что совместный отдых с общими традициями – объединяет. Создает чувство сопричастности ко всему человечеству разом, – отметил довольный моей сообразительностью штатный гений, и заключил: – И хотя наша цивилизация в последний век – целиком и полностью продукт глобализации, иногда культурный код таких вот коллективных традиций отдыха может не совпадать, и дает сбой. Отсюда и противоречия.

Я кивнул, принимая его точку зрения. Елочка сложила ярко-зеленые лапы на хрустальную полупрозрачную траву, причудливо сочетая синтетику, созданную человеком, и хрупкую кристаллическую прихоть кремнийорганической эволюции. Под ветвями что-то нехорошо шевельнулось. Я пригляделся. Может, показалось?

Нет, игрушки на искусственных иголках шевельнулись еще раз, а посреди гирлянд и мишуры мелькнул хитиновый панцирь и слюдяные прозрачные крылья. У меня чуть руки не опустились – до праздника всего полчаса, а мне с инсектоидной проблемой разбираться.

Игнорируя оклик Тайвина, я выдохнул и полез под елку, чувствуя себя полным дебилом. Интересно, что подумают колонисты? Мой занозистый друг-очкарик? Подчиненные? Наверное, что я окончательно сбрендил и полез подарки искать. Но я должен был проверить. Там, за пределами защитного купола, что не хищно-кусачее – то насекомо-ядовитое, а то и комбо-версия сразу, и если оно под купол пролезло, то расслабляться я права не имел. Даже в канун Нового года.

Под ветвями ели было просторно и темно. Я чуть привык к пробивающемуся свету и тут же столкнулся нос к носу с крупным инсектоидом.

Откуда ты тут взялось, чудо новогоднее? Пока мы сверлили друг друга глазами, я – двумя своими рыжими, инсектоид – его четырьмя сложными фасетчатыми, я судорожно пытался проанализировать ситуацию на предмет опасности для поселения, колонистов и меня лично. И понять, как животное могло сюда попасть. Локальный прорыв защитного купола? Сигнализация бы сработала. Хотя если пробой был небольшой… А он, собственно говоря, как раз был.

Я чуть склонил голову набок, первый адреналин и страх уступил место любопытству. Инсектоид отзеркалил движение. Значит, тоже не особо боится. Почему?

Не знаю, о чем думал зверь, если насекомое в принципе способно на такую сложную вещь, как думать, а я перелистывал в голове справочник от ксенозоологов. Красных элементов хитина нет – не ядовит. Челюсти мощные – броню не пробьет, но покалечить колониста в простой одежде в состоянии. Восемь ног и четыре крыла – что-то новенькое. Крупное брюшко, шесть пар вибриссов на морде… Что же ты такое?

Больше всего существо напоминало мне сциллку, только гнездовая колония этих животных обычно имела общее тело и кучу похожих голов, снабженных четырьмя глазами, шестью парами вибриссов и жвалами, как по заказу. А тут голова была одна, пропорциональная телу, закованному в хитин, величиной с хорошую овчарку, с лапами и крыльями.

Пока я соображал, инсектоид пришел к выводу, что я – существо к нему точно недружелюбное, и с размаху вцепился мне в руку. Как же повезло, что я по своей привычной ленивой природе не удосужился снять легкий комплект брони! Наплечная пластина хрустнула, а мне ничего не оставалось, кроме как упасть животному под брюхо, обхватив за грудной сегмент ногами, сминая крылья на спине и обхватывая свободной рукой за голову, чтоб не дергался. Раз не ядовитый, то проще всего его будет сейчас с помощью моих ребят из-под купола просто выкинуть, и быстренько защиту перепрограммировать. Так я и на сам Новый год успею.

Мысли вихрем пронеслись в голове, но инсектоид был против. Не разжимая жвал, он подпрыгнул, сопротивляясь, и мы с ним в обнимку выкатились из-под елки. Прямо под ноги к ученому, первопроходцам и пришедшим на новогодний огонек нескольким тысячам колонистов.

– Твою мать, Чез!

Ко мне подскочили Вик с Красным, и я, чувствуя, с какой силой животное стремится от меня избавиться, успел только приказать:

– Тащим за купол!

Первопроходцы решили, что проще всего будет не хватать инсектоида за ноги, а взять меня с ним в обнимку, и таким коконом за пределы защиты и вышвырнуть. Я был только за – я в броне, не они. На помощь оперативникам поспешили еще несколько биологов покрепче, и спустя пару минут я с чистой совестью инсектоида отпихнул, отщелкнув наплечный элемент брони – да подавись, все равно расходник – вернулся и перекодировал наниты на запрет пускать под купол подобную живность. Заодно проверил, не было ли еще случаев пробоя. Нет, это только мне так повезло.

До полуночи оставалось еще минут десять. Я выдохнул, и неспешным шагом приблизился к елке обратно.

– А чем это вы тут заняты? – к нам подкрался Александр Николаевич Санников, мелкий, едкий и неугомонный координатор от Всемирной ассоциации наук.

Я коротенько пересказал ему свою версию событий. Санников, казалось, совершенно не удивился.

– О, это вы матку сциллки выпроводили.

– Кого-кого? – переспросил я.

– Матку сциллки. Ксенозоологи сделали предположение, что сциллки – некое подобие муравейника, только на манер вольвокса. Колониальный макроорганизм. В период размножения раз в несколько лет распадается на отдельных инсектоидов, и вот как раз по прогнозу должен быть брачный лет маток…

– А что ж вы мне раньше не сказали? – возмутился я, прервав ученого.

– Новый год, коих целых сразу два, вы праздновать не собирались? – парировал Санников. – Первопроходцам тоже отдых нужен, а тебе, Честер – особенно. После праздников внесли бы уточнения в справочник, не к спеху, изучить успеем, сциллка не опасная.

– Да как не опасная, вон, челюсти какие! – я завернул подстежку и продемонстрировал руку с начавшим наливаться синяком.

Подошедший с супругой к елке Берц неодобрительно покачал головой и констатировал:

– Вот ты как всегда. Стоит отвернуться, тебя уже из чьей-то пасти надо вытаскивать.

– Я что, виноват, что сциллка в колонию пробралась? Хотела всем оба Новых года испортить, – попытался оправдаться я. – Представь, сейчас я бы тревогу поднял, всех по домам разогнал, чтоб никого матка не покусала, я же не знал, что она такое…

– А вместо всех тебя покусали, – укоризненно заметил Тайвин. Вик и Красный согласно кивнули. – Что за привычка лезть в самое пекло с головой? Оперативники тебе на что?

– Да что мне сделается, броня-то на месте, а у ребят ее нету, – беспечно махнул рукой я и посерьезнел: – Я должен все проверять? Должен, работа такая. Получается…

– Получается, Честер, ты обеспечил сектору биологов знатное развлечение, а заодно спас нам праздник, – с улыбкой прервал меня Санников. – Так что с тебя тост!

Я смутился, огляделся: колонисты смотрели на меня с улыбками, Вик и Красный давили смешки, Тайвин и Берц, напротив, картинно хмурились, но я видел, что не всерьез. Я перевел взгляд на двойную голограмму зависших над елкой атомных часов, отсчитывающих последние минуты уходящего года. Кто-то сунул мне в руку приятно прохладный бокал с быстро оседающей пенкой пузырьков. Я с отчаянием воззрился на Берца – ну какие от меня могут быть речи, тем более при такой куче народу? Но тот только в ехидной ухмылке расплылся, зараза.

Понятно, отвертеться не удалось. Да и какая разница, в сущности, баптист ты, католик, христианин или исповедуешь религию Зимбабве, биолог ты, астроном, строитель или физик, мужчина или женщина. Ты человек, и улыбка через минуту у всех будет искренней. И я просто сказал, что думал:

– Спасибо. Я вам очень благодарен за помощь.

Колонисты зашумели, стремясь высказаться, и я уточнил:

– Я не только про сейчас, я про вообще. Я искренне рад, что мне удалось вместе работать и жить рядом с каждым из вас. Это сколько решительности, смелости и отваги нужно, чтобы помочь построить целый новый город через полгалактики от Земли? Если бы не вы, человечество никогда и ничего не смогло бы добиться в космосе.

Я чуть помолчал. Замолкли и колонисты, теперь смутились они. А я продолжил, постаравшись от всей души вложить в свои слова как можно больше признательности и тепла:

– Я искренне рад, что вы доверяете мне и Корпусу. И искренне рад, что мы все вместе бережем этот удивительный хрупкий мир и его обитателей. И еще знаете, что?

Колонисты чуть подались вперед, заинтересовавшись. Я улыбнулся, посмотрев на часы, и хитро подмигнул, отсалютовав бокалом:

– Два комплекта желаний лучше, чем один!

Ответом мне стал двойной бой часов, салют и аплодисменты.
#Чара@diewelle0