8.  
НИКУШКИНЫ МЫТАРСТВА И КОЕ-ЧТО ЕЩЁ
Из серии «Невидимые лесные обитатели»
(СКАЗКА)

Никушка проснулась от пиликанья сверчка за печкой. Вчера она уснула сразу, как только голова коснулась подушки. Долгие мытарства по зимнему лесу, долгожданная встреча с друзьями, тепло костра и бурная радость друзей по поводу её возвращения, слёзы раскаяния – сделали своё дело. Кикимора почувствовала навалившуюся многодневную усталость и с помощью Аксютки еле добрела до её избушки. Шустрая баба-яга в мгновение ока постелила ей постель и помогла влезть на полати.
- Спи, подруженька, набирайся сил! – ласково приговаривала она, подтыкая одело с боков худенького Никушкиного тела.
Ещё задолго до пробуждения, сквозь сон, кикимора слышала, как Аксютка и Васька тихонько управлялись по дому, топили печку, шёпотом переговариваясь, а потом, ещё засветло ушли на улицу к костру. Баюн и баба-яга почти всю ночь провели с Тритоном, сменяя время от времени Закорюку и Кащеича, которые тоже остались возле новогоднего костра, поспав только пару часов на полу, где Аксютка постелила для них два набитых сеном матраца.
В избе Аксютки витали милые сердцу Никушки запахи сдобного теста и душистых трав. Тепло от протопленной печки волнами расходилось по всем углам. И самое главное: было ощущение огромной радости и облегчения в душе, от того, что она прощена друзьями. Вчера, едва придя в себя, она плача и утирая слёзы, потоком льющиеся из глаз, молила их о прощении. Говорила о том, как ей плохо без друзей, как она виновата перед ними за все обидные слова и поступки, называла себя «заблудшей овцой» и « порождением ехидны», просила «побить её каменьями».
Аксютка тоже плакала, обнимая подружку, а Васька, Закорюка и Дормидонт стыдливо отворачивались и вытирали мокрые глаза. Даже Тритон Горыныч прослезился, но тут же пыхнул огнём, высушивая слёзы, чтоб его не уличили в слабости.
- Друзья мои! – пророкотал он, - больше года назад мы посеяли «зубы дракона», как говорят в Китае, но помнишь, Никушка, ты мне сказала при первой встрече: в карете прошлого никуда не уедешь? Плохо то решение, которое нельзя изменить. Мы сегодня закрываем этот «ящик Пандоры», потому что все мы виноваты в равной степени. Ты тоже прости нас за те горести, что тебе пришлось испытать из-за нашей ссоры. Не отведав горького, не узнаешь сладкого - так говорится в пословице, наша дружба должна быть выше мелких дрязг и обид!
Когда стихли последние аккорды торжественной речи мудрого змея, все обрадовано загалдели, так как он выразил их общее мнение. А потом веселье разгорелось с новой силой. Взлетали фейерверки, пылал костёр, лесные обитатели прыгали и кричали всевозможные глупости, но всё это было от огромной радости…
Никушка ещё полежала немного, нежась в тепле уютного Аксюткиного жилья, потом легко спрыгнула с полатей, оделась и вышла на улицу.
- Доброе утро, Никушка! – хором крикнули друзья, обернувшиеся на скрип двери, - иди к нам! Все они сидели на лапнике возле костра рядом с шалашом Тритона и ждали её пробуждения. Горыныч, закутанный тёплым одеялом, был похож на небольшую гору, из недр которой время от времени вырывались пламя и дым.
- Ну, все в сборе, будем завтракать, - сказала Аксютка. Она позвала с собой Баюна и Закорюку и ушла в избушку за едой. Прошло несколько минут, и стол ломился от угощения. Баба-яга подкладывала лучшие куски то Никушке, то Тритону. Наконец, все насытились, и пришло время рассказа кикиморы об её скитаниях. Накануне она не смогла из-за волнения поведать о своих мытарствах.
В начале повествования мы оставили Никушку в тот час, когда она отправилась на поиски своих друзей. Больше полугода она одиноко прожила в старой лачуге, питаясь чем придётся и злясь на весь мир. Но вот, словно очнувшись от долгого сна, обдумала свои слова и поступки и поняла, что зря обидела друзей. «Как аукнется, так и откликнется» - сказано не зря. Получила то, что заслужила.
Никушка думала, что легко найдёт следы друзей, но время шло, она переходила из одного леса в другой, рыскала вдоль озёр и рек, огибала горушки и спускалась в овраги, а приятели, как в воду канули. Редкие зверушки и птицы шарахались от неё при встречах, помня её недобрый нрав. Невидимые лесные обитатели болот и лесов, которых кикимора кое-где встречала, разводили руками: то ли не знали, то ли не хотели помогать той, которая заслужила недобрую славу. Да ведь и не все из них были так добры, как её утраченные друзья.
Два месяца скитаний вконец изнурили Никушку, и она решила сделать небольшую передышку в местах, где когда-то родилась, и где у неё оставалась родня. Добралась кикимора до родового болота в начале июня. Семиюродная сестрица Болотная кикимора приютила её в своей хижине, делилась с ней едой, особо не расспрашивая ни о чём, за что Никушка была ей благодарна.
Поначалу кикимора была почти счастлива. Она бродила по окрестному лесу. Возле болота собирала свои любимые незабудки, плела из них венки и даже что-то негромко напевала себе под нос. Вспомнила своё заброшенное ремесло, навязала всей родне ковриков из камышиного пуха. Ходила с сестрицей по ягоду и грибы. Так прошло ещё два месяца, и Никушка поняла, что не хочет больше здесь находиться. Все здешние обитатели были скучные и не видели дальше своего болота. Их ничего не интересовало кроме еды. Они не умели радоваться чужому счастью, завидовали и делали друг другу мелкие пакости. В общем, «в каждой избушке свои погремушки».
Через родственницу кикимора пыталась узнать что-либо о друзьях, но обитатели её родового болота тоже ничего не знали об их местонахождении. В одно раннее августовское утро Никушка собрала заплечную котомку, попрощалась с сестрицей и отправилась на дальнейшие поиски своих друзей. У неё появилась одна идея. Кикимора решила проведать ещё одну свою родственницу – кикимору Хлевную, которая жила в большом селе.
Она шла через лес и вспоминала, как они с Аксюткой ходили в это село на рынок. Для подруг такой поход был праздником, и ему предшествовал целый ритуал. Зная все укромные места в лесу, подруги набирали огромное количество ягод и грибов. Половину заготовок оставляли для себя и своих друзей, а половину продавали. Им нужна была соль, мука, крупы, нитки и иголки, краски и разные инструменты для Дормидонта и Закорюки, крючки и лески для Баюна.
Леший и Кащеич тоже вносили свой вклад: Закорюка плёл корзины и делал деревянные ложки, Дормидонт вырезал узоры на рукоятках и изготавливал глиняные свистульки для детворы в виде лесных птичек. Все заготовки и запасы укладывались в короба, короба ставились в удобную лёгкую тележку, сооружённую Закорюкой. Тележку устанавливали на спине Тритона, привязывали. Аксютка с лешим садились в ступу, взлетали и через мгновение приземлялись где-нибудь за селом возле дороги. Горыныч опускался рядом. Затем баба-яга возвращалась за Никушкой.
Все вместе они аккуратно отвязывали и опускали на землю тележку, вынимали из ступы приготовленные наряды, чтобы не отличаться от окрестных женщин: Аксютка надевала красные сапожки, Никушка – ботиночки на каблучке, повязывались платочками…. Баба-яга делала руками какие-то пасы, и вот они уже видимы всем окружающим. Подружки брались за тележку и, смеясь и шутя, вскоре въезжали на территорию рынка. Обычно они там появлялись первыми.
Леса и земли в этих местах были плодородными, а рынок был самым крупным в округе. Люди приезжали за лесной и овощной продукцией из разных мест. Через какое-то время возле прилавка, где выставляли свой товар Аксютка с Никушкой, выстраивалась огромная очередь. Грибы и ягоды у них были отборные, корзинки лёгкие и ладные, свистульки самые звонкие, ложки весёлые – кто же не захочет порадовать себя и своих близких. Распродав всё в короткое время, подружки закупали необходимое, везли к окраине леса, отправляли тележку с Тритоном, а сами наведывались к Никушкиной родственнице, но уже в своём натуральном обличье.
Эта сестрица тоже была «седьмой водой на киселе», но всегда принимала их в лучшем виде. Показывала «своё» хозяйство: корову, телёнка, овечек, курочек, цыплят. Угощала их молоком, яйцами. Затем вела гостей в огород, где они с удовольствием хрумкали молодые пупырчатые огурчики, рвали горох, репу. Сами гостьи угощали Хлевную кикимору черничкой и земляничкой, щавелем, да вяленой рыбкой. Слушали её рассказы о здешней жизни, рассказывали о лесном житье-бытье.
Потом, довольные, возвращались в лес к своим обычным делам и друзьям…
Так, вспоминая хорошее время, то улыбаясь, то грустя, Никушка добрела до дома, где жила дальняя родственница. Кикимора Хлевная встретила её радостно:
- Никушенька, что ж ты так долго не проведывала меня? А где Аксютка?
И Никушка рассказала сестрице всё, что произошло за прошедший год, ничего не утаив от родственницы. Кикимора Хлевная жила на белом свете намного дольше Никушки, много чего повидала и была доброй и мудрой.
- Берегись бед, пока их нет, - сказала она, - время всё лечит, поживи у меня, а там глядишь, что-то переменится, появятся вести и о твоих друзьях.
Ещё два месяца жила Никушка у родственницы. Помогала ей по хозяйству: вычёсывала шерсть у овечек, чистила бока коровушке и телёнку, смотрела, чтобы куры не шастали в огород. Между делом, слушала рассказы о старине старшей родственницы, связала свитер для Дормидонта, носки для Аксютки, шарф для Тритона, шапку для Закорюки, коврик для Васьки.
В один из дней в закуток, где сидела со своим вязаньем Никушка, заглянула Хлевная.
- Никуша, выйди-ка на улицу. Для тебя есть хорошая новость.
Никушка выбежала во двор. Сестрица разговаривала со старой взъерошенной сорокой. Оказалось, что сорока по имени Маршуня летала в дальний лес в гости к племяннице Мобилке, загостилась там на вольных хлебах и прожила у родни всё лето и почти два месяца осени. Но самое главное в её рассказе было то, что племянница Маршуни жила на волшебной поляне возле избушки Аксютки. Услышав это, Никушка сначала потеряла дар речи: уж больно неожиданно пришла радостная весть.
Но немного успокоившись, принялась расспрашивать птицу, как туда добраться. Оказалось, что расстояние не близкое: Маршуня преодолела его за две неделе, а тому, кто пойдёт пешком понадобиться почти два месяца. «Если учесть, что уже конец октября - доберёшься только к Новому году!» - прикинув, сказала Хлевная кикимора.
Она залезла на чердак и достала оттуда старый ладный тулупчик и серые катанки. Из сундука вынула платок и рукавички. Протянула вещи Никушке. Собрала еды в котомочку, обняла и сказала на прощанье: «Будь счастлива! Не забывай родню, заглядывай. Передавай приветы своим друзьям, да помни: не плюй в колодец: пригодится воды напиться!»
И опять начались Никушкины хождения по мукам. Она брела через буреломы и непроходимые болота, в бурю и в дождь. Но теперь у неё в голове был чёткий маршрут, и она не сворачивала с него. Через месяц Никушка добрела до своей старой лачуги, посидела на порожке, немножко поплакала и пошла дальше.
А в лесу становилось всё холоднее, давно уже облетели листья с деревьев, ветер кружил их стаями над Никушкиной головой. Озябшие птицы попрятались в дуплах и гнёздах, и только ей негде было притулить голову. Ближе к ночи она находила широкую разлапистую ель, нагребала опавшей листвы под бок и ложилась, свернувшись в клубок, чтоб сохранить тепло. Много раз она мысленно благодарила Хлевную кикимору за тулупчик и валенки. Без них она бы замёрзла.
Зима началась внезапно. Ещё вчера лес был гол и бесприютен, и вдруг утром следующего дня с неба хлопьями повалил снег. Он в мгновение ока выбелил землю и деревья, а ударивший следом мороз заледенил болотца, озерки, реки и ручейки. В первые дни снегопада идти стало ещё тяжелее, но через несколько дней снег уплотнился, и легкая, словно пёрышко, Никушка шла по нему, как по утоптанной дороге. Она уже потеряла счёт дням, но однажды, будто громовый раскат прокатился над зимним лесом: « Никушка, возвращайся! Мы ждём тебя!» И огненные всполохи расчертили небо над её головой.
Она знала, что Тритон Горыныч не увидит её, но всё равно стала кричать, прыгать и махать руками с какой-то слабой надеждой, что может быть….Когда на небе растаял даже дымный след, она двинулась вперёд с удвоенной силой, понимая, что скоро, очень скоро доберётся до цели. Через некоторое время она заметила на снегу множество звериных следов, которые тянулись в одном направлении, затем засверкали салюты над лесом в километре от себя, учуяла дым костра. А спустя некоторое время, увидела между деревьями отблески огня и скачущие вокруг него фигуры.
Никушка не помнила, как она добрела последние метры….
- Бедная ты моя, так настрадалась! – обнимая подругу, сквозь слёзы шептала Аксютка.
- Нет, подруженька, у кого есть друзья, тот никогда не бывает бедным! - ответила ей кикимора.

 
 
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА И ПРОВОДЫ ТРИТОНА
Из серии «Невидимые лесные обитатели»
(СКАЗКА)

После Никушкиного рассказа все долго молчали, пряча глаза и шмыгая носами, одна баба-яга, не смогла спрятать слёз. Тритон Горыныч легонько покашливал, от чего шалаш ходил ходуном.
- Друзья, давайте не будем больше грустить, ведь всё закончилось хорошо! Праздник, как-никак, - сказал Дормидонт, - Никушка, расскажи лучше о своих родственниках или о том, кого встречала на нашем старом месте.
- Да, расскажи что-нибудь, мы так соскучились по тебе, по твоим шуткам! Что нового узнала, какие присказки, поговорки? – поддержал его Баюн.
- Взяло кота поперёк живота! – уже улыбаясь, поддела кота кикимора, тот довольный ухмыльнулся.
А остальные загалдели: «А про меня, а про меня!»
- Кто в лес, кто по дрова – это про вас. Слушайте! Закорюке: ехал прямо, а заехал в яму.
- Точно, точно. С тех пор там и живёт! – хихикала Аксютка.
- Танцевать от печки – про Аксютку.
Теперь уже смеялся Закорюка: «Ой, не могу! Она только и делает, что танцует с ухватами, да чугунками!
- Не боги горшки обжигают, и пар костей не ломит – про Дормидонта.
- Ха-ха-ха! Не в бровь, а в глаз!
- Прилетел гусь на Русь, погостит и опять улетит? Это про кого?
Но все уже валялись по поляне от смеха, а сам «гусь» содрогался и изрыгал огонь мелкими порциями. Никушка смеялась вместе с ними. Друзья отходили душой от своих переживаний, и смех их был не сколько от того, что очень уж смешными были поговорки. Они радовались, что снова были вместе, что разлука сплотила их ещё сильнее, и каждый из них извлёк урок из пройденного, как сказала Никушка в первый день: без беды друга не узнаешь.
А кикимора уже рассказывала о том, что семиюродная сестрица Болотная кикимора захотела перебраться жить в те места, которые они оставили. Что-то там не поделила с соседями.
- Это у нас в крови: поговорками сыпать и ссориться, - подковырнула саму себя.
- Ну и пусть переселяется! – обрадовался Закорюка, - Лес хороший, ухоженный. Болотца тёплые. Грибов, ягод – в избытке. Мы не зря там жили, трудились все вместе.
-Да! Помните, как муравейники спасали от прожорливого медведя, даже рыбу ему ловили с Васькой и малину собирали да мёд приносили, чтоб муравьёв не тревожил, - прогудел Тритон.
- А тропы для водопоя все вместе расчищали, чтобы лоси ноги не поломали в буреломе, когда гроза деревья повалила, - вспомнила Никушка.
- А грибницу рассаживали, помните, чтобы по всему лесу грибы росли? - напомнила Аксютка.
-Помним! А родник в овраге, который кабаны испортили, а мы его чистили неделю, и потом он забил ещё сильнее, чем прежде. А с короедами налетевшими неизвестно откуда как боролись! Всех птиц окрестных заставили трудиться. Зато лес уберегли! – загалдели все враз.
- Вот пусть теперь твоя родственница следит за порядком, а мы будем наведываться, помогать ей, - добавил Тритон, - и здесь тоже работы хватает. Кое-что мы уже сделали весной, летом и осенью: на месте старого пожара подсадили деревья, растут уже.
- Птиц зимой подкармливаем, чтоб не вымерзли. А грибов и ягод здесь полно всяких. Видела, сколько у Аксютки припасов в кладовке? – спросил Васька и добавил, - мёду мы тоже набортничали с Закорюкой. Всем всего хватит.
- Да, Никушенька, хватит всего! До весны поживёшь с нами в избушке, а потом выберешь себе место для жилья, и будем строить тебе новые красивые хоромы! – сказала Аксютка.
- Видела бы ты, какое здесь чудесное болото недалеко! По краю незабудки цветут твои любимые, а на самом болоте: и морошка, и голубица, и клюква в больших количествах! – соловьём заливался Закорюка.
-Милые мои! Вы меня будто уговариваете, а меня не надо уговаривать, я согласна на всё, лишь бы быть с вами вместе, - обнимая их по очереди, приговаривала кикимора, - ближний сосед лучше дальней родни! А для меня вы – самая близкая родня! И никуда я от вас больше не уйду, даже если гнать будете!
Аксютка ещё раз всплакнула на радостях, а потом стала кормить и поить всех своими яствами. Друзья ели, пили, шутили, в общем, радовались. А время шло, и Тритону Горынычу настала пора собираться в дорогу. Он хотел на радостях задержаться ещё на день, но морозы не снижались. Несмотря на одеяло и незатухающий костёр, на большое количество лапника, змей всё-таки мёрз, и Кащеич, Закорюка, Аксютка, Баюн и Никушка уговорили его возвратиться в тёплые края.
Утром следуюшего дня стали укладывать гостинцы и подарки для Тритона и его брата Драк Она.
- Самое главное, морошку не забудь! – гудел Горыныч, - братец ждёт не дождётся.
- Не забыла, не забыла. Первым делом уложила! – стихами заговорила Аксютка.
Связки вяленой рыбы и зайчатины принёс Васька. Закорюка притащил целый бочонок мёда. У Дормидонта припасов не было, но он тоже что-то приготовил для Тритона, но пока не показывал.
Аксютка вдруг ойкнула и нырнула в избушку. Через минуту она уже вытряхивала свою брошенную в первый день котомку:
- Всё забыла на радостях или мозги отморозила в лесу! Как я могла не вспомнить про подарки? – приговаривала она, чуть не плача от досады.
- Смотри-ка, Тритоша, это тебе! – Никушка вытащила из груды вещей огромный шерстяной шарф, влезла на чурбачок и обернула подарок Горынычу вокруг шеи.
- Дормидоша, возьми! – протянула свитер Кащеичу. У Закорюки сдёрнула с головы треух, чмокнула его в лысину и до самых глаз натянула толстую вязаную шапку: « Она теплей твоего старого гнезда!» Аксютка любовалась длинными полосатыми носками. Ваське достался горшочек домашнего масла, которое он обожал. Всем угодила Никушка.
- А стишок? – вдруг спросил Тритон, - помнишь, ты мне стишок обещала сочинить?
Никушка на секунду задумалась, а потом изрекла:

Есть поговорка у людей такая:
У каждого в груди своя змея.
Уж как там у людей, не знаю,
А вот Горыныч в сердце у меня.

Пришла очередь всплакнуть и змею. «И жидка слеза, да едка», - прокомментировал кот, полизывая маслице. Подошёл Кащеич, в руках у него был какой-то плоский предмет, завёрнутый в мешок.
- Это от меня, Тритон. В прошлом году не получилось, дописал к этому, - Дормидонт развернул мешковину.
На холсте, на фоне зимнего леса, возле украшенной новогодней ёлки были изображены шестеро друзей: в центре сидящий Тритон, обняв змея за шею, со спины его свешивался Васька, растопыренными крыльями Горыныч приобнимал Кащеича и Закорюку, а между лап змея, обнявшись, стояли Никушка с Аксюткой.
- Вот это да!! Здорово!– вскрикнули все разом. Картина была написана так правдоподобно, что они словно раздвоились. Дормидонт застенчиво улыбался, рад был, что картина понравилась.
- Спасибо вам! Как хорошо, что вы у меня есть! Ждите меня с первым теплом, с первыми птицами! Как там в поговорке, Никушка?
- Заковал мороз реки, да не навеки! – тут же откликнулась та.
- Присядем на дорожку и давайте прощаться: пора мне! – сказал змей. Все притихли и, посидев немного, стали прощаться с Горынычем…Взлёт, круг почёта над поляной, всполохи огня в небе и стремительно удаляющаяся точка – всё произошло мгновенно, Аксютка даже заплакать не успела, только охнула.
Всем было немного грустно, но друзья знали, что придёт весна, и они опять будут вместе трудиться и отдыхать, петь песни и шутить, строить дом для Никушки и помогать лесным зверям, станут охранять лес и собирать запасы. В общем, будут жить! А их крепкая дружба будет им помогать в этом. Ведь верному другу цены нет.


© Copyright: #ТатьянаМирчук, 2012
Свидетельство о публикации №212021400336