Ведьмак из коммуналки.

Часть 3/1. Неваляшка. (городское фэнтези, мистика)
Автор Моран Джурич.
Как рассчитать скорость встречи лица с обледеневшим асфальтом? Вот и я не знаю. А по ощущениям показалось, что один миг. В первый раз за три дня вышел из дома. Глаза мои уже были обычного карего цвета, все прошло. И дома сидеть надоело. А ночью, оказывается, был ледяной дождь, укрывший хрустальным колпаком машины, деревья, крыши домов. Асфальт в стеклянной корке льда, кроссовки просто скользили, не держа сцепление с почвой. Я выписывал ногами пируэты, как корова на льду. И в какой-то момент упал. Вот так, не вынимая озябших рук из карманов. Прямо возле подъезда. Из дверей выпорхнула Тошка со своей подружкой, и они стали смеяться над тем, как я барахтаюсь на льду, пытаясь собрать конечности. Но через минуту они обе полетели вверх ногами, шлепнувшись на спины. И заржали еще громче.
А мне пришлось их поднимать. Мы ехали на похороны бабы Нины. Тоня побегала, собирая справки для погребения, я вызвонил ритуальщиков и отстегнул им из Дусиной пачки долларов. У меня даже радостно взяли так, не рублями, но по курсу. Уже немного понимая, как я могу влиять на людей, нагнал жути на ритуального агента, сказал, чтоб все было, как у Брежнева - венки, цветы и “Лебединое озеро”. Если не в исполнении балета Мариинского театра, то пусть сами ритуальщики пляшут. Моя соседка этого достойна. Прибыть на кладбище мы должны были к трем часам дня.
С работы я уволился, просто позвонив нашему замдира и послав его нахер. На что коловерша сказал, что это было недальновидно. Видимо, не очень понимал рейтинг продавца книг в задрипанном магазине, умирающем с советских времен.
Бело-желтое такси довезло нас как раз вовремя. Подъехал наш ритуальный возница, из здания дирекции кладбища вышли смурные парни в спецовках, утирая бороды. И понесли нашу соседку к месту захоронения. Все закончилось быстро и прозаично. Гроб, оббитый красным плюшем, опустили в яму, мы немного постояли, вспоминая о покойной хорошее, и пошли обратно, вручив копщикам по тыще на лицо. Хорошо, что Дусю не пришлось закапывать, уж очень дорого выходит.
Тошка предложила помянуть баб Нину, и мы поехали в рюмочную “Маяк” - отличное место, если там в это время не идет футбольный матч. Сегодня было довольно тихо, занято всего лишь три столика. Компания молодых людей обсуждала какие-то свои дела, то и дело выскакивая на улицу покурить. За соседним столиком ошивался какой-то мутный субъект, в одну харю выжирая графин беленькой, закусывая яйцами, фаршированными красной икрой, и винегретом. В дальнем углу сидела компания старых пропойц, как будто и никуда не уходящих отсюда. Сколько бы я тут ни был - все персонажи были на месте. Пара толстых усатых дядек в потертых кожанках, тощий дед в немецком камуфляже и степенный седой мужчина в потертом, лоснящемся от грязи костюме .
На столе у них был “разброд и шатание” - водка в графине, кружки пива, вобла на газетке, нарезанные соленые огурцы на тарелке, кувшин томатного сока и кучка яблок.
Пока мы сидели, разговаривая про похороны, Тошкины терзания насчет новой картины, я заметил, что мужчина в костюме как-то пристально разглядывает румяного высокого парня за столиком, где вся братия бегала покурить. Парень и вправду привлекал внимание. Его громогласное рычание разносилось по всему залу, смех сотрясал старые стены, а от его шуточек застолье просто искрилось. Но он не курил, и в какой-то момент остался один за столом. Костюм хищно облизнулся и серой тенью шмыгнул к нему за столик.
Я внимательно стал наблюдать за происходящим, игнорируя Тошкины жалобы на препода. А мужик в костюме в это время, приветственно улыбаясь, знакомился, тряс руку парня, бубнил что-то ободряющее и предлагал выпить за знакомство. Вроде обычная сценка в забегаловке, где все равны - и таксисты, и финансисты. Но, что-то здесь было не так, и я это чувствовал.
— А как тебя зовут? — напирал на парня “костюм”, — Саня? Чудесное имя, чудесное. У меня друг был, Саня. Помер. Да, вот так и помер. Внезапно. Сегодня поминаем. Выпьем, Саня? За моего друга!
Они чокнулись и мужчина что-то забубнил парню на ухо, подтягивая его все ближе и ближе, ухватив за плечо. Молодой человек, словно в трансе, слушал нового знакомого, уставившись куда-то перед собой. Как кукла, деревянным движением махнул водки, что заботливо подлил в рюмку сидящий рядом. А потом произошла какая-то хрень.
Время на секунду остановилось, и я увидел, что у мужика в костюме вместо рук паучьи лапы, с такими маленькими мерзенькими коготками, что вцепились в румяного детину и тянут, тянут к себе. Изо рта “костюма” вылетел черный змеиный язык и ввинтился в ухо парню, как будто высасывал оттуда что-то. Мужик шипел нечленораздельное, погружая свой язык все глубже, а парень Саня сидел, как истукан, глупо хлопая глазами, белея лицом и явно не понимая, что сейчас происходит.
Пьянь за столиком в углу все так же разговаривала, смеялась, ничего не замечая, Тошка ныла про новую картину, которую не оценили, а ее подружка поддакивала.
За полсекунды я принял решение не орать, а действовать. Стартовал резко, сбив стул, стоявший в проходе. Паук этого даже не заметил, сладострастно закручивая свой язык уже где-то в мозгу парня. Почувствовал, как меня накрывает. Волна жгучей ярости, желания убивать - сердце забухало, в голову ударило горячим. Как это получилось, сам не разобрал, но я подскочил к столику, вцепился мужику в загривок, сжав пальцы со всей дури, и долбанул снизу в челюсть. Зубы схлопнулись с противным звуком, откусив черный язык. Башка его откинулась назад, стукнув об стенку, на столик полилась алая кровь, забрызгивая все рюмки и закуску.
Паук зашипел и, выпучив глаза, вскочил из-за стола. Вопреки моим ожиданиям, он не стал нападать, а, криво дергаясь, побежал к выходу, расталкивая вошедших с улицы друзей парня. Те картину не могли оценить во всей ее полноте, и решили, что это я напал на их друга. У этого Сани из уха сочилась кровь, сам он сидел в полнейшем ауте. На столе извивался обрубок черного языка, раздвоенного на конце, медленно превращаясь в слизь. Как медуза на берегу. Хорошо, что в Питере бьют не сразу.
— Это он, ловите его! — крикнул я, тыкая пальцем вслед убегающему существу, и сам, схватив куртку и шепнув подругам:” Бежим!”, ломанулся на выход.
Под крики и попытки меня перехватить удалось выскочить наружу, и мы понеслись по темной улице. Свернули в арку, забежав во двор. К счастью, он оказался проходным, а то бы мне пришел конец. Друзья Сани бегали быстро и орали упорно.
Выбежав на Чехова, отдышались и решили идти в “Угрюмочную” дворами. Пока шли, Тошка ругала меня за испорченный вечер. Спрашивала, чего меня понесло вообще за тот столик? Пришлось наврать, что тот мужик в костюме хотел обокрасть пьяного парня, а я заметил. Но было самому интересно, что тот паук хотел отнять у парня? Мозг высосать, может? Или разум? И как это я его так увидел, прям нутро его, что ли, или истинную внешность… Мысленно передернулся, вспомнив мохнатые лапки с крючками коготков вместо пальцев. Не стоит пить с незнакомыми в таких заведениях.
Проходя через мрачные дворы и воняющие мочой арки, мы немного заблудились, пару раз выходили туда, откуда не было выхода, разглядывали странные конструкции, которые можно было с натяжкой назвать детскими площадками и, увлекшись, стали придумывать, как на них играют бледные дети со вселенской тоской в глазах, медленно перекидывая красно-синий резиновый мяч друг другу. Нам было смешно. В некоторых дворах не было ни намека на растительность, а в каких-то посредине жались скрюченные деревца, насмерть прихваченные асфальтом.
Заглядывали в окна домов, которые были расположены почти у земли - люди забывают иногда задергивать шторы. В одном из них мы увидели висящий на стене огромный портрет Троцкого, написанный маслом, уж Тошка в этом разбиралась. Было забавно, потому что в остальном комната, освещенная тусклой лампочкой, выглядела убого. Желтые от старости обои, мебель из 60-х годов прошлого века, на низеньком серванте стоит ряд бюстиков из гипса. Вроде как Ленин и еще какие-то революционные деятели, я их не опознал. На круглом столике, покрытом зеленой скатертью, разбросаны книги, раскрыта толстая тетрадь, лежат карандаши и ручки.
Мы стояли и пялились на эту жизнь, как на муху, застывшую в янтаре. Как будто эта комната застряла где-то во времени.
В проеме двери появился невзрачный мужчина средних лет, в полосатых пижамных штанах и белой майке. На голове у него была лысина, которую зачес оставшихся волос набок никак не помогал скрыть. Он прошел к столу, отодвинул стул, сел и развернул перед собой газету. Бумажную газету, которых я не видел с детства. Газета называлась “Правда”. Даже был отчетливо виден заголовок статьи: “ ХХ съезд КПСС. Выступление члена Политбюро Микояна А.И.”
— Ты тоже это видишь? — толкнул я Тошку в бок.
— Ну да, газету читает. Он старый же, чего ему еще делать?
— Ты заголовок видишь? Откуда она у него?
— Ну, может, в библиотеке взял. Чего ты. Я вон брала издание “Мурзилки” за 1978 год, чтобы там иллюстрации скопировать. Для детской книжки.
— Милюкова, воровать не хорошо, — начал я обвинительную речь о плагиате и, подняв глаза вверх, замолк.
Окна этого дома были очень странные. Точнее, не сами окна, а то, что в них было видно. Они светились теплым желтым светом, нигде на потолках не было видно точечных светодиодных светильников. Где-то удалось рассмотреть старинные абажуры из материи, с бахромой. И что самое главное - все окна были деревянные. Ни одного пластикового. На втором этаже распахнулась форточка, оттуда послышались звуки настройки радио, потом зазвучала речь комментатора футбольного матча.
— Хенриксен никак не может собраться. Команда Дании сегодня явно не в форме. Так, так, так… Давайте, ребята, поднажмите! На стадионе Динамо сегодня 54 тысячи зрителей, все болеют за нашу сборную. Симонян. Симонян передает пас Сальникову. Сальников ведет, передача Стрельцову. Стрельцов!!! Стрельцов забивает! Гооол! Гол, товарищи! 4-1 в пользу сборной СССР! Какой счет... Какой счет... Идет 52 минута матча…
Я стоял и не мог отделаться от ощущения, что в этом дворе все неправильно. Что нам здесь нельзя находиться, иначе случится беда. Нужно уходить. Я обернулся и не увидел выхода из коробки двора. Арки, через которую мы вошли, не было. На том месте была стена, в темноте казавшаяся черной.
— Никит, пойдем уже. — Тошкина подруга обняла ее, и они потопали к той самой стенке.
Я уже хотел крикнуть, что все, там выхода нет, но когда они подошли почти к дому, арка появилась снова. Я помотал головой, не поняв, что это было, и побежал за девушками, опасаясь остаться здесь навсегда. Проходя сквозь арку я почувствовал, как за моей спиной словно закрылись гермоворота в метро, дохнуло холодным потоком воздуха. Оглянувшись, я увидел позади только стену в надписях. Никакого прохода не было. Где мы сейчас были? Такое впечатление, что в прошлом. В этом городе бывает так странно и жутко.
Тоня с подругой уже маячила далеко впереди, мы шли через очередной дворик, вдали слышался шум Литейного проспекта. Вечер накрыл город, темнота заползала во все неосвещенные уголки дворов, клубилась в закоулках у подъездов, под ногами хлюпал растаявший лед вперемешку с грязью. Начался мерзкий мелкий дождик. И так мне захотелось домой. В свою уютную комнату, где на шкафу, свернувшись, за картонным ящиком спит Коленька. И чтоб он начал бурчать всякое разное. Даже про дурня и любопытный нос. Но только чтоб дома, в тепле, и мне бы вот на диванчике сейчас очутиться.
За своими мыслями не заметил, как свернул в очередную арку. Низкую, грязную, с такими же грязными по смыслу надписями, освещенную маленькой тусклой лампочкой в запыленном плафоне с решеткой. В стене арки были ниши, как будто там когда-то были двери, но их замуровали. Хотя до сих пор встречаются входы в квартиры прямо из этих арок. Для меня поначалу это было удивительно. И тут я увидел, как в одном из углублений открылась дверь. Свет из щели прорисовал желтую полосу, упавшую на мокрый асфальт. Сама дверь - ничего примечательного. Оббитая железом и покрашенная в уродский коричневый цвет. Правда, давно покрашенная. На двери красовался почтовый ящик гигантских размеров с коряво выведенной белым надписью “Для писем”.
Меня прямо магнитом потянуло взглянуть, что там, за этой дверью? Как там все устроено? Есть ли вход прямо в квартиру или, может, там еще ступеньки какие, вторая дверь? Бочком подобравшись к щели в двери, заглянул, но ничего не увидел. Там было тихо, и я решился толкнуть немного ручку. Если чего, скажу, что хотел закрыть. Чтоб не зашел никто.
Петли заскрипели, дверь легко подалась внутрь. Там дальше шел узенький коридорчик с покрашенными в зеленый стенами и заворачивал направо. Никого там не было. Видимо, сам вход в жилое был дальше. У входа лежала серая тряпка из мешковины в качестве придверного коврика, и я, немного на ней потоптавшись, чтобы не оставлять следы, на цыпочках пошел по коридорчику, прислушиваясь. Где-то бубнили голоса.