Море без границ

( Часть2. Финал)
Диковинку Лёвка заметил еще на первом уроке, когда Илюха показывал ее Леночке. Та, стоя рядом в нарядном желтом платьице, привычно изумленно хлопала ресницами и робко касалась пальцами апельсиновой поверхности ластика.
- У отца взял, - объяснял Илья. - Он у меня начальник в институте - там только начальникам такие стиралки выдают.
- А зачем начальнику стиралка? – удивлялась Леночка.
- Мало ли, - пожал плечами Илья, - может, уволенных стирает из рабочего журнала, а может, еще что.
- И он тебе прямо так эту стиралку отдал? – не унималась отличница
- Ну… - Лёвка заметил, как Илья замялся. Отвел взгляд в сторону, словно нашкодивший кот, и не спешил с ответом.
- Так что?
- Да, прямо так и отдал! И вообще, че ты пристала, делать, что ли, больше нечего? Иди зубри, зубрилка! – неожиданно рявкнул он на Леночку.
Девочка тут же вздернула носик и, фыркнув, – было бы чем хвастаться, а то обычная резинка! – вернулась за свою парту.
Но Левке оранжевая стиралка казалась самым необычным предметом в мире. Он представил, как она, словно капля янтаря, мерцает в его пенале. С таким ярким ластиком можно легко пережить блеклую весну и дождаться лета. Да что там дождаться! Лёвка понял, что может даже стереть заоконную хмарь и нарисовать себе лето, сочное, жаркое, с теплыми брызгами моря и бездонным небом! Такое, как снилось во сне, такое, как Крым!
Лёвка и сам не понял, как очутился возле Илюхи и спросил:
- Давай меняться?
- Чего? – удивился Илья, кривя губы.
- Меняться - я за твой ластик что угодно отдам, – признался Лёвка и застыл, ожидая ответа.
- Что угодно, что? – изумился Илья. - У тебя же ничего нет.
- Я найду, - пообещал Лёвка, - ты только скажи что.
- Найдет он, - хохотнул Илья и, надув пузырь из банановой жвачки, мерзко лопнул его перед Левкиным носом. – Ты лучше б клад нашел.
- Зачем? – изумился Лёвка.
- Чтобы джинсы с лайбой купить и свитер без заплаток на локтях.
Лёвка смутился - джинсы у него были, конечно, не такие крутые, как у Ильи, но совсем новые, а свитер, что свитер? Мама нормально залатала дырки, и выглядело хорошо, даже стильно.
Их разговор не остался незамеченным. Леночка поглядывала со своей парты, и с третьего ряда уставились ребята.
- Вали отсюда, - по-своему расценил его молчание Илья, - неудачник! Да и зачем тебе этот ластик?
- Море рисовать, - неожиданно для себя брякнул Лёвка.
- Какое? – удивился хозяин сокровища.
- Черное. И Крым, и Херсонес, и туманный колокол.
- Какой-какой колокол? – Илья еще раз щелкнул жвачкой, изумленно глядя на Лёвку.
- Туманный, он стоит на берегу и спасает корабли в туман. Враги когда-то лишили его голоса, но недавно колокол починили, и он снова поет. Нам же на истории рассказывали, что это может услышать каждый, кто в Херсонес поехал.
- Крыша у тебя поехала, - резюмировал Илья, сочувственно глядя на Левку, - мы с папой в Турцию летим. И она, знаешь ли, настоящая, в отличие от твоего выдуманного моря.
- Да оно же не выдуманное! – рассердился Лёвка, сжимая кулаки.
- Ну да, Черное море, настоящее, только ты его разве что на рисунках увидишь, на большее твоя мамка не способна.
- Дебил! - буркнул Лёвка, чувствуя, как к глазам подступают жгучие слезы обиды. Он повернулся и вышел из кабинета, не обращая внимания на раздавшийся звонок на урок.
***
О вчерашней грозе напоминали только лужи, серыми заплатками приткнувшиеся к бокам щербатых бордюров. Петр Аркадьевич шагал от автостоянки, мурлыкая под нос мелодию «Не нужен нам берег турецкий». Начальник отдела лукавил, билеты в Анталью уже лежали дома в шкафу, и до отпуска оставалась пара недель, вот тогда и можно будет выбросить из головы работу и отдохнуть.
Колик и Толик курили у входа в институт. Петр Аркадьевич, заметив их, удивленно вскинул бровь.
- Николай, а вы разве курите?
Колик задумчиво затянулся:
- Редко, - откликнулся он.
- Он не курит, он так думает, - подсказал Толик, смешно щурясь и гася свою сигарету о край серой, облупившейся урны.
Сигаретный дым с нотками вишни еще висел в воздухе, и Толик поспешно замахал руками, словно мельница, стараясь разогнать облачко.
- И о чем же вы, Николай, думаете сегодня? – усмехнулся шеф, вспоминая вчерашнюю историю со Стирателем. – Может, как проявитель создать?
- Скорее, возвращатель, - вздохнул Николай, потушил тонкую сигарету, пахнущую мятой, и поманил за собой Петра Аркадьевича. - Идемте мы вам все покажем.
Вместе они поднялись на третий этаж, а после спустились до второго в восточное крыло, где располагались лаборатории.
Дверь одной из них отсутствовала, позволяя любому постороннему зайти внутрь.
Петр Аркадьевич нахмурился:
- У вас тут что – ремонт?
- Да какой там, - отмахнулся Колик и, осторожно перешагнув порог, вошел внутрь.
Шеф последовал за ним. В помещении было душно и чувствовался кисловатый запах химических реактивов.
- Вот видите! Видите! – засуетился Толик, вынырнув откуда-то из-под руки Петра Аркадьевича.
Тот огляделся, но ничего не заметил, разве что свободнее, чем обычно, прибрались они, что ли?
- И что, по-вашему, я должен увидеть? – мрачно поинтересовался он, про себя думая, что розыгрыш затянулся.
- Спирта-то нет! – Толик ткнул пальцем в стену и уставился на шефа.
- Да вы замучили со своим спиртом! - не сдержался Петр Аркадьевич. - Сами его выхлебали, а теперь горячку несете. Второй день кряду!
- А мы его вместе с баком выхлебали? – поинтересовался Колик, спокойно встречаясь взглядом с разъярённым начальником.
Петр Аркадьевич посмотрел на стену, всю поверхность которой покрывал кафель, и только большой прямоугольник, примерно три на четыре метра, был окрашен в ядовито-зеленый цвет. Шеф вспомнил, что тут и впрямь находился громоздкий резервуар для спирта, служащий частой темой для шуточек о неадекватности сотрудников НИИ. Теперь же бак исчез.
Петр Аркадьевич открыл было рот, потом закрыл, потом снова открыл и спросил:
- А где?
- Не знаем, - пожал плечами Колик.
- Видимо, там же, где дверь! Это все он, Стиратель.
- Каким образом? – начальник отдела все еще пытался осознать происходящее, а рука уже ощупывала гладкие бока коробочки, лежащей в кармане.
- Каким точно не знаем. Николай часто жаловался, что места мало, бак мешает.
- Да я просто мечтал о некоторой перестановке, и вот, - Колик вздохнул.
- А дверь? – почему-то шепотом спросил шеф.
- Ой, дверь, видимо, я стер, - виновато проговорил Толик. - Я вечно о ней забываю, все из-за зрения, понимаете? Иду и бьюсь лбом, столько шишек набил за годы! Вот я и...
- Ясно, - оборвал его Петр Аркадьевич. - А кстати, где ваши очки? - поинтересовался он, глядя, как Толик подслеповато щурится.
- Исчезли, вчера исчезли, перед тем как свет выключили, может, обронил?
- Это что, у меня галстук исчез, - усмехнулся напарник, - и я его обронить уж точно не мог.
Петра Аркадьевича бросило в жар: он вспомнил, как, сжимая злополучный ластик, мысленно стирал вещи сотрудников, а затем и их самих. Господи, а вдруг они исчезнут, это же убийство!
Шеф вытащил из кармана коробку и заметил, что рука дрожит.
- Значит, так, изучить этот ваш Стиратель, гриф «совершенно секретно», никому ни слова, ясно? А я пока доложу куда надо. Он передал контейнер ученым.
- Как скажете, - кивнул Колик.
- И я сейчас же распоряжусь, чтобы новую дверь поставили, потолще, а вы уж, коллега, будьте аккуратнее, - обратился он к Толику, который как раз открывал коробочку.
- Эээ… - проблеял тот в ответ, – Петр Аркадьевич, а это не наш Стиратель.
- Что? - Шеф выхватил коробочку из рук Толика и уставился на сточенную серую стиралку, украшенную с правого бока следами зубов.
- Илюша! - охнул Петр Аркадьевич, вспоминая, что сын вчера попросил денег, и он сам велел взять их у него в пиджаке, совсем забыв про Стиратель.
Перед глазами мелькнула картина, как Илюша играет опасной вещью и, случайно активировав ее, исчезает.
Взревев, словно раненый зверь, Петр Аркадьевич бросил подделку на пол и выбежал прочь из лаборатории.
***
Лёвка прятался от невзгод в библиотеке. Перед ним лежал учебник по истории с фотографиями крепостей Чембало и Каламита. На соседней странице был изображен план Херсонеса Таврического, по которому Лёвка водил пальцем, чувствуя себя путешественником во времени.
Ночью он снова слышал крики чаек и шум прибоя. Чувствовал аромат миндаля и розмарина, любовался цветущими айвой, вишнями, еще каким-то древом, которое полностью покрывали крупные лиловые бутоны.
- Море, - шептал Лёвка и гладил волны рукой, словно котенка.
Утром мама казалась встревоженной. На вопрос что случилось, она ответила, что Лёвка ходил во сне. Мама обнаружила его на кухне плещущемся под струей воды из крана и шепчущем заветное «Море»
Лёвка отказался верить, что его видение всего лишь сон. Опять же, шлепанец он так и не нашел, а значит, все было взаправду.
В школу он ушел обиженный, и тут еще Илюха со своим ластиком.
Перед внутренним взором все еще стояла кривая ухмылка Ильи и желтоватый пузырь жвачки. Лёвка зажмурился, стараясь прогнать их. Когда же он открыл глаза, то смог только удивленно вздохнуть. Прямо перед ним на учебнике лежал оранжевый ластик. Тот самый, Илюхин. Рыжим солнечным зайчиком стиралка притулилась на странице и словно манила поскорее воспользоваться ей.
Зачарованный Лёвка аккуратно взял в руки резиновый прямоугольник, и ему почудилось, что он чувствует тепло, такое же, как то, что исходит от древних камней Тавриды. Неужели Илья передумал?
Лёвка запоздало понял, что сам ластик сюда попасть не мог, невзирая ни на какое Левкино хотение. Он обернулся, но прежде чем дверь захлопнулась, успел увидеть край желтого платья.
- Спасибо, Ленка, - прошептал Лёвка, недолго думая, достал карандаши и начал рисовать прямо в тетради по математике. Покрывая клеточки узором старинных улочек, залитых теплым солнечным светом и пропитанных ароматом йода и соли.
Само же море он нарисовал темно синим, таким, как видел во сне. Рисунок занял почти весь тетрадный разворот. Оглядев творение, Лёвка вздохнул и нарисовал перед морем забор, а за забором серым вывел приземистое здание школы и унылые хрущевки родного города.
Вновь взглянув на левую часть картинки, Лёвка грустно вздохнул. Где-то там Крым и море. И он вовсе не завидует чужой поездке в Турцию, когда рядом есть своё чудо. Вот оно, так близко и так далеко. На рисунке его от заветного моря отделял только нарисованный им же забор.
- А ну его! - вдруг решил Лёвка, поудобнее ухватил ластик и начал стирать нарисованные доски, соединяя морской берег с городскими зданиями.
***
Стиратель Петр Аркадьевич получил назад через сорок минут, когда разобрались, что Илюша успел обменять его на поцелуй Леночке, а та в свою очередь отдала Леве.
Когда Левку вызвали к директору и приказали немедленно вернуть ластик, Петр Аркадьевич чувствовал себя неловко, словно хулиган, обирающий малышей.
- Ну пап, я не нарочно! - ныл рядом с ним сын, но ученый не обращал на отпрыска внимания, сейчас его больше волновало, успели ли дети активировать изобретение.
- Скажи мне, Лев, - откашлявшись, начал ученый, - ты этим ластиком что-нибудь стирал? Только не обманывай.
Мальчишка в дешевых джинсах и заштопанном свитере удивленно смотрел на Петра Аркадьевича, словно впервые слыша о возможности соврать.
- Только забор, - признался он.
- Какой забор? –насторожился сотрудник НИИ.
- На рисунке, - объяснил ребенок. – Хотите, покажу?
- Давай в другой раз, - предложил Петр Аркадьевич, промокнув платком испарину. Похоже, обошлось, и дети не наворотили дел.
Забрав немного стертый ластик, Петр Аркадьевич вернулся в лабораторию, после чего отдал опасный экземпляр коллегам и с чувством выполненного долга отправился докладывать наверх.
«Не хватало еще перед отпуском вляпаться в неприятности!» – размышлял он перед сном, поглаживая заветные билеты в Турцию.
А утром в город пришло море, и на его темно-синих, в утренних лучах солнца, волнах покачивался желтый шлепок.
#БардЭль