...В день, когда в их Станцию, точно голодный кутёнок в мамкин живот, ткнулась прокля́тая Люлька, настроение Го́ра было отменно гадостным. Очнулся он с головной болью и тошнотой. Словно зелёный новичок, впервые испытавший синдром космической адаптации. Некоторое время Гор оставался в коконе спального мешка. Пытаясь выбить, выдернуть из памяти кошмар, что угораздил ему присниться. Но перед глазами всё стояла девчонка, похожая на утопленницу. Утонувшую в нефти. И волосы её, струясь чернилами каракатицы, двигались как живые, стремясь добраться до его, Гора, шеи. Дотянуться. Обхватить. И... Гор встряхнулся. Воспарил вверх, застыл в обзорном модуле – куполе. Шесть иллюминаторов. Потрясающий вид. И стрела – зазубренная стрела – в сердце. Боги, до чего же хочется на Землю, до чего же осточертело это всё!.. Мысль – отчаянная, трусливая – быстро подавилась в зародыше. В мозгу грянул безжалостный отцовский голос: «Подбери сопли, Игорь! На кону честь семьи!» Гор положил ладонь на стекло иллюминатора. Так, роняя слёзы, возлагают руки на гроб любимого родственника. Земля – чудесная красавица-Земля, затянутая белыми, точно фата, облаками, – казалась далёкой, недосягаемой... Чуть ли не потерянной навсегда. Гор прикрыл веки. Нет, не думать. Надо успокоиться, взять себя в руки, вновь нацепить личину стального командира, надо... Лёгкий стук. Гор вздрогнул, открыл глаза. С той стороны иллюминатора ему солнечно улыбался Рюрик. «Эй, команданте! Как дела?» Подмигнув Гору, космонавт взялся чистить иллюминатор. Свою работу он выполнял с удовольствием – лицо под шлемом сияло, как Солнце. Впрочем, что взять с Рюрика? Он Космос обожал. Рюрик вообще был заядлым экстремалом. Любил пощекотать себе нервы: и к Марианской впадине плавал, и к белым акулам в клетке спускался, и по Африке, среди львов, колесил... Теперь вот Космос осваивает, как дитя радуется. Усатый мальчишка... «А я ненавижу Космос. Я боюсь Космос. Меня страшат его тёмные недра...» – в который раз подумал Гор. И полетел искать Машу. – Вот ты где, радость моя... Конечно же, Маша занималась уборкой. Крепко зажатый ногами, ворчал пылесос, а Маша, знай, работала: убирала пыль с поверхностей, с решёток вентиляции... Наводила уют. Вот подплыла к мужу, мазнула губами по щеке. – Чего какой смурной? Сказать бы всё, честно сказать... Но нельзя. Гор через силу улыбнулся. Обнял молча. ...С кем, с кем, а с женой ему повезло. Да с Рюриком ещё. Казалось, что Игорь Игоревич Горин с рождения запрограммирован на несчастья. Даже в его ФИО было заложено тройное «горе». Деспотичный отец, ненавистная работа... ещё более ненавистная от того, что показывать свою ненависть было нельзя. Надо было врать, проходить все осмотры и тесты... Шутка ли, наследник космической династии! И отец космонавтом был, и дед, и прадед! «И ты им будешь», – жёстко припечатывал Горин-старший, натаскивая Игоря для Космоса. Игорь терпел, учился. Проходил, как назло, все испытания. А потом встретил Машу и стал Гором. Глядя на неё, он млел и таял. Чувствовал себя почти на Земле. Хвост золотых волос, парящих в невесомости, походил на зрелую пшеницу. Глаза голубели родниками, губы – пламенели маками. Одетая в зелёные майку и штаны, жена была гибкой, как весенний росток. Маша любила мужа. И Космос любила. Выращивала в оранжерее на Станции кабачки, возилась с би-шимпанзе по кличке Пупсик... Именно она превратила Игоря в Гора. А до этого – сделала из Юры Соколовского, своего кузена, князя Рюрика. «У Рюрика на гербе сокол был. Знаешь это, братишка? – смеясь, сказала тогда Маша. – Теперь ты Рюриком будешь, кузен – князь!» С лёгкой руки Маши клички прижились. Ныне мало кто называл Рюрика просто Юрой, а Гора – Игорем. ...И обезьяну Пупсиком она же назвала. Теперь возилась с ней, словно трёхлетка с дарёным пупсиком. И скрывала тоску, что была куда сильнее тоски Гора. – Ладно, я полетела. Милый, не хандри! Чмокнув – на сей раз от души, в губы – Маша уплыла. Гор смотрел ей вслед. Вспоминая, как они ездили в Англию, искали древний Колодец желаний. Как Маша, зажав в кулачке камень с нацарапанным словом, отчаянно молилась про себя, а потом запускала его вниз. С тех пор прошло много лет. И врачей было пройдено много, и знахарок... Но как ни хотела Маша, а детей у неё так и не появилось. А затем начался Космос. И шансы забеременеть стали ещё призрачней. Маша смирилась. Вроде бы. Что до Гора – он только радовался: ему не улыбалось делить жену с каким-то спиногрызом. ...Гор взял сублимат харчо, проделал сто раз деланную операцию. Открыть гермо-пакет. Надрезать клапан. Вставить в раздатчик. Включить горячую воду. Наполнить, отцепить, взболтать... подождать. И, наконец, выпить. Урчание желудка исчезло. Но кто бы знал, до чего Гору хотелось есть суп ложкой! Как в детстве стуча ею по зубам, цепляясь пальцами за край тарелки!.. – Хлебца, хлебца бери, – посоветовал Рюрик. – Покушай как следует – и всё нормуль будет... Конечно же, Рюрик чувствовал настроение друга. Пытался подбадривать, говорил, что всех, бывает, накрывает депрессия. И лучшее средство от неё – загрузить мозги работой. Например, в открытый Космос выйти. – Чер-р-ртовски устал! Но в душе до сих пор танцевать хочу, веришь?! Это же восторг, чистый! Мы такую работу там проделали!.. – Молодцы, молодцы, – кивнув, спокойно похвалил Гор. А сам подумал о километрах тьмы под ногами. Представил, как лопаются карабины – один за другим. Будто воочию узрел свободный полёт. Закашлялся, поперхнувшись супом. Нет, он вовсе не был в этом деле новичком. Успел понюхать пороху вне Станции. Но каждый раз предстоящий выход в Нечто словно выстуживал его нутро. Приходилось мобилизовывать все силы организма, всю волю, чтобы с честью выдержать испытание. И Гор выдерживал. Только серебра на висках становилось больше. Пообедав, Рюрик улетел в фотостудию – служебный модуль. Друг был главным не только по программированию, но и по «фоточкам», делал их с полной самоотдачей и профессионализмом. После завершения рабочего дня Рюрик не ложился дольше всех. Обрабатывал снятое, добавлял описания и педантично выкладывал всё в соцсети. Подписчиков у него было за миллион. Гор же, выполнив обязательную часть экспериментов, писал отчёт и уединялся в каюте с женой. Умиляясь, слушал её щебет и помаленьку оттаивал, отдыхая душой. Спали они в разных местах – к этому, сперва, было сложно привыкнуть. Но сам факт, что жена, родной человек, находится не далеко-далеко на Земле, а всего лишь в другом модуле, несомненно, успокаивал. Вот и сегодня, после общения с Машей, Гор всё же заснул с улыбкой на устах. ...Да только очнулся, как от толчка. С невыразимо плохим предчувствием. – Гор, вставай! – прошипел в ухо знакомый голос. – Не буди никого! За мной лети! Чувствуя, что сердце ускоряет бег, Гор полетел за встрёпанным Рюриком. Неизвестность нервировала. Однако все системы были в порядке. Нигде не бился в истерике сигнал опасности, ЦУП не кричал предупреждения с Земли. – Рюрик, да что... – начал было Гор, но тот вновь, ожесточённо, притиснул палец к губам. – Потом, всё потом! Я там тебе всё объясню!.. «Там» оказалось в самом отдалённом служебном модуле. Том самом, где за пределами станции, через обширный иллюминатор, был виден скрюченный манипулятор. И... Гор схватился за поручень. С губ сорвалось нехорошее слово. Рюрик хихикнул. Ещё бы, когда ещё услышишь, как матерно ругается командир? Подлетел к иллюминатору, устремил наружу взгляд – неистовый, прицельный... Тук. Тук. – Рюрик, какого?.. – поборов шок, выдохнул Гор. Рюрик обернулся. Расплылся в безумной улыбке. – На гробик похоже, да? Ма-а-ахонький такой, космический гробик... Рюрик прыснул. На секунду – какую-то совершенно дикую, невообразимую секунду! – Гору показалось, что его зрачки вытянулись в угловатую фигуру. Вытянулись – и снова стали прежними. Нормальными. – Почему с Земли не предупредили? Неужто не видели?! Гор встряхнулся, заставил себя включить голову. Подлетел к другу и вперился в иллюминатор. Рюрик, будто зачарованный, так и смотрел на крутящуюся в Космосе штуку. Она кувыркалась там, в звёздчатой темноте. Игралась клубком-котёнком. Неведомая хрень, около метра в длину... и правда похожая на детский гробик. Не из дерева только. Словно из астероида. – Ты сколько здесь пробыл?! Почему раньше не разбудил? Мы бы манёвр сделали, а сейчас... Гор не договорил. Потому что Рюрик вдруг метнулся к ручному управлению. Миг, стук, хруст – вопросительный знак за иллюминатором распрямился, превращаясь в восклицательный. Нагнулся, раскрыл «пальцы»-хваталки, невольно уподобляясь лицехвату из древнего фильма про «Чужих»... И сцапал космо-гробик. – Ты... ты... Цензурных слов не было. Гор открывал и закрывал рот, чувствуя, что падает в никуда. – Не ссы, команданте, – улыбнулся Рюрик, беспечно открывая соседний, лабораторный модуль. Аккуратно завёл ношу манипулятора внутрь, отпустил... Герметично закрыл все люки; активировал робота, который спеленал «гробик» и зафиксировал его, чтобы не летал. Включил систему стерилизации. А затем – стремительно застучал пальцами по клавиатуре. И лишь после, когда огонёк на панели зажёгся изумрудом, поднял на Гора торжествующий взгляд. – Не ссы, – повторил Рюрик. – Я систему хакнул, стёр всё, все последние записи. ЦУП не узнает об этом, пока сами не расскажем. Задохнувшись, Гор оттолкнулся и схватил Рюрика за грудки. – Ты. Что. Натворил?! Рюрик зевнул. Попытался выбраться из крепкого захвата. Не вышло. – Ты нарушил сотню инструкций!.. Ты нас всех под удар подставил! Да за такое... У Гора кончились слова. Он только багровел и таращился на друга, легкомыслие которого перешло все пределы. Рюрик на Земле был отличен от Рюрика в Космосе. Чуждая среда вынуждала его быть серьёзнее, подчинять извечное любопытство и жажду авантюр. Но сегодня... – Да ладно тебе, – хмыкнул Рюрик. Глаза его продолжали странно блестеть, однако тон стал привычнее. – Обследуем по-быстрому, может, просто каменюка без претензий... Если что – выкинем, уничтожим. Я ж ради науки... – Немедленно, – скрежетнул Гор, оскалив зубы, – берёшь и уничтожаешь эту... – Что уничтожаешь? Что происходит? Гор мысленно застонал, Рюрик ухмыльнулся. – Бонджорно, сестричка! Гор повернул голову. В проёме модуля парила Маша. За ней – остальной экипаж. Следующие сутки обернулись кошмаром. Гор еле уговорил своих не рассказывать о находке жителям иных сегментов. Экипажам других стран было вовсе необязательно знать о катастрофическом косяке россиян. Это казалось чертовщиной, но никто – никто из его людей! – не чуял ни малейшей опасности. Ни малейшего страха перед ней. Что до Гора – ему хотелось выть, выдирая у себя волосы. Сообщать ЦУПу или нет? Сообщать или нет?! «Успокоиться. Успокоиться». Вдох. Выдох. Гор смежил веки. Открыл их, проводя по модулю взглядом. План действий сложился, как паззл. На такие случаи не было никаких инструкций. Поэтому пока нужно делать вид, что всё в порядке, путём. Обычный распорядок дня, запланированные эксперименты и отчёты. А уж после... О том, что промедление может быть подобно смерти, Гор старался не думать. Старательно отгонял видения монстров – слюнявых, с щупальцами – что, разрывая изнутри «камень», вываливались в лабораторию. ...Конечно же, первым в модуль сунулся неуёмный Рюрик. Отмахнулся от возможности использовать робота, сам на дело пошёл. Слава богу, хоть защитный костюм без уговоров надел. Кусая губы, Гор напряжённо смотрел, как друг летает вокруг обездвиженного «гробика», часть которого составлял странный металл. Делает замеры, фото, пометки... А под конец ухмыляется: – Гор, а Гор... Штука-то полая внутри. Сюрпрайз! Гор ещё не успел отреагировать, когда в модуль, пользуясь тем, что муж стоял чуть в стороне, метнулась экипированная Маша. Только была тут – а уже активировала дверь, нырнула в лабораторию. Вход запечатала. – Мария!.. Секунда на принятие решения, минута на переодевание. Гор ворвался в модуль и схватил жену за руку. – Ты что творишь?! Немедленно убирайся, это может быть опасно!.. – Гор, миленький, я должна проверить... – Ничего ты не должна! Гор подтолкнул Машу к выходу, однако та вывернулась и набычилась. Как не делала никогда. – Хватит, Гор! Прекрати! – приказала она. Положила руку в перчатке на объект. – Повторяю, немедленно... – наливаясь злостью, начал было Гор, но Маша перебила: – Я – учёный, имею право обследовать... Как вдруг осеклась. Рюрик присвистнул, Гор замер. Рука Маши испуганно отдёрнулась. Потому что «гробик» трепыхнулся живым существом, и верхняя часть его стала раскрываться, выдвигая нечто из середины. Секунда, вторая – и это нечто застыло дюймовой башенкой. На ней, точно яйцо Фаберже, светилась капсула – стеклянная на вид, полная некого раствора. Но не это было самое потрясающее. Капсула не пустовала. – Эмбрион, – бесцветным голосом сказала Маша. – Человеческий. – Живой, – добавил Рюрик. ...И издал сухой смешок, повернувшись к Гору: – Команданте, это не гробик. Люлька. Тишина. – Уничтожить. – Гор, ты в своём уме?! Это же ребёнок!.. – Неизвестный, космический ребёнок. Не обязательно хомо сапиенс. – Поэтому необходимы исследования, поэтому... – ...я запрещаю тебе к нему прикасаться! Заразиться какой-то дрянью хочешь?! – перебил Гор, задохнувшись от ярости. – Людские эмбрионы так не живут. Не могут так жить, понятно? Взгляд Маши вильнул в сторону, губы сжались. – Мария, ты меня поняла? – взяв жену пальцами за подбородок, Гор попытался повернуть её лицо к себе. Не вышло: вырвалась, молча улетела. Остался хмурый Рюрик, правая рука. – Гор, слушай... Давай не будем трогать. Судя по всему, мелкому и так хорошо. Плавает себе, как в мамкиной утробе... «А если расти начнёт? – метнулась ужасная мысль. – А если в монстра вырастет?..» – Мы его на Землю возьмём. В контейнере герметичном. А там его со всех сторон обследуют... Раз ты Машку не хочешь допускать. – На Землю? Такую опасность?! Рюрик поморщился. – Ну что за паранойя... Детёныш, мелкий совсем. – Ты. Ничего. О нём. Не. Знаешь! – Не знаю. А ты не думал, что это – кто-то из наших сделал? С другой Станции? В виде эксперимента? – Тогда это весьма жестокий эксперимент, – процедил Гор. – А не жестоко ли уничтожать? – мигом откликнулся Рюрик. – Дружище, давай оставим всё, как есть. Будем спускаться – с собой возьмём, скажем, что только обнаружили... Да не смотри ты волком, всё мы им сообщим. Заранее, чтоб подготовить и всё такое... «...И тогда ЦУП прикажет его уничтожить. Не я. И Маша обижаться на меня не будет. Поревёт, да успокоится, – додумал Гор. – А если и одобрят... Что ж. Никто не отменял перегрузки. Авось преставится, пока долетим». Гор кивнул. И разрешил Рюрику оставить всё, как есть. А ночью опять навалился кошмар – удушливый, невыносимый. В нём жена шла впереди, не близко и не далеко. Но Гор, опутанный чёрными нитями, всё не мог до неё дотянуться. Он корчился, мычал без слов, но путы порвать не мог. А Маша не оборачивалась. Не могла прервать его муки. Ведь рядом с ней, цепляясь за ладонь, вышагивало нечто, отдалённо напоминающее человека. Вот оно повернулось, глянуло Гору в глаза. Лицо Рюрика. Зрачки в форме гроба. Улыбка. И голос: – Папочка-а-а-а... Зов обратился криком. ...Секунду спустя, очнувшись в холодном поту, Гор понял, что кричал он сам. Неделя прошла в обычном режиме. Люльку и эмбриона больше никто не трогал, не беспокоил... О них почти не вспоминали. Точнее, старались не вспоминать, когда командир был поблизости. Гор старательно, методично пытался забить голову работой. Усердно занимался спортом, смотрел вечерами любимые комедии – ничего не помогало. Морщины углублялись, серебро в волосах – росло. Грядущий сеанс видео-связи с психологом нервировал хлеще обычного. Но хуже, гораздо хуже была неотвязная мысль, что на их Станции, пользуясь маскировкой, притаилось нечто неизвестное, непонятное... То, чему нельзя, просто нельзя существовать. Маша стала игнорировать его. Держалась с мужем подчёркнуто холодно и больше не прилетала к нему по вечерам. Львиную долю времени проводила в оранжерее и с Пупсиком. Когда же Гор, желая помириться, прилетал туда, Маша ловко уклонялась от разговоров и ускользала в другие модули. Гор злился всё сильнее. «Даже лицо мне показать боится! Спина да спина!» Мысль о Люльке и её содержимом была ещё одной причиной для страдания. Утаивание сведений от руководства давило на совесть. Кошмары, отступившие было после снотворного, стали атаковать опять. Изо всех сил скрывая от всех своё состояние, вечерами Гор крутил недавние события в мозгу. Старался понять, почему же чувствует себя так плохо. И, в конце концов, понял. Принял решение. И, дождавшись окончания рабочего дня, полетел в нужный модуль. Уничтожать. ...Капсулы с эмбрионом на месте не было. Паря над пустым контейнером, Гор тупо смотрел на него и не мог ничего понять. Затем дёрнул углом рта, оттолкнулся. Подлетел к другому контейнеру, побольше. Открыл, преодолевая брезгливость, посмотрел на Люльку. Тёмная поверхность. Столбик посередине. Больше ничего. Гор сглотнул. Медленно вытянув палец, дотронулся до поверхности Люльки. Дрожь. В Люльке, в контейнере, в Горе. ...И Люлька начала рассыпаться. Гор чертыхнулся. Захлопнул крышку контейнера, но пара частиц всё равно успела вырваться в модуль. Будто он только что разбил сосуд, полный праха усопшего. Гор выскочил из модуля, герметично закрыл дверь и включил стерилизацию. Досчитал до десяти. Успокоился, развернулся. ...За ним призраком парила Маша. – Что ты наделал?.. Но ответить Гор не сумел. Он просто смотрел на жену и хлопал ресницами, чувствуя себя в открытом Космосе. Бездна под ногами. Лопнувший карабин. Один, второй... Свободный полёт. Дрожащие руки Маши были сложены на животе. Раздутом, как у беременной. – Это – мой выбор. Гор лающе расхохотался, хотя хотелось зарыдать. – Господи, Маша, какой выбор?! Ты... ты своими руками... Избегая его взгляда, Маша смотрела в иллюминатор. В черноту. И не убирала рук с живота, в котором недавно поселилось нечто. Гор прикусил щёки, и во рту появился железистый привкус. Воображение легко нарисовало то, что случилось. Вот Маша прилетает в нужный модуль, забирает находку. Вот летит в медсегмент. Программирует андроида-санитара, готовит операционную... Заносит чуждого эмбриона в свою матку и... – Когда это случилось? – прохрипел Гор. Молчание. Потом – голос. Холодный, спокойный до жути: – Три дня назад. Гор открыл рот. Преодолевая сопротивление, стал выдавливать из себя слова. Каждое выходило с болью. – Ты выглядишь... будто на пятом месяце... Кивок. Ни малейшего беспокойства. – Знаю. И что? – И что?! Гор схватил жену, повернул к себе. – В тебе сидит неведомая космическая тварь! И растёт не по дням, а по часам!.. Ты о своей жизни подумала?! Глаза-льдинки. – Подумала. – Маша... – Всё будет хорошо, Гор. Взгляд жены внезапно смягчается, становится прежним. – Это чудо, которое подарил нам Космос. Чудо! Я желала – и он исполнил моё желание. Это огромный, огромный Колодец желаний, Гор... Гора затрясло. Мелкая, мерзкая дрожь поднялась в нём от кончиков пальцев на ногах до волос на макушке. «Что будет, когда эта дрянь запросится наружу?..» Мозг лихорадочно заработал. «Подсыпать снотворного. Занести в медсегмент. И вырезать, вырезать эту тварь!..» Жена словно прочитала его мысли. Голос её вновь обрёл стальные, непривычные нотки: – Я выношу его, Гор. Как своего. И ни ты, ни кто-либо другой мне не помешает. «Снотворное. Единственный вариант. Накачать как следует и...» – А если попробуешь навредить малышу – я тебя убью, – договорила Маша. продолжение следует автор - #ЯнаДемидович