Хроника другой ошибки

16:05.
Я раздражённо оглядываю прямоугольник двора.
Унылые панельные семиэтажки навевают вселенскую тоску. Тесная коробка давит на мозги, или ещё что, но начинает болеть голова.
Некогда заводская окраина давно пережила свои лучшие годы. Заводы позакрывали, трудоспособное население разъехалось. Остались старики, алкаши и наркоманы. Похоже власти вообще забыли про этот район города. Нет никому дела.
Однако работу работать надо. Время не резиновое.
- Давай уже "красавица", хлебай своё счастье! - отправляю я мысленный посыл на балкон пятого этажа. Находящаяся там, пьянчужка Татьяна на послание не реагирует. Она, словно издеваясь, задирает свой сизый нос в небо и закуривает. Мой "подарок" в упор не видит.
- Долго тебя ждать? - бормочу, разминая затёкшую шею. Стоять под балконами, задрав голову вверх, дико неудобно. Но мне во что бы то ни стало надо вывести эту даму из игры.
- Мадемуазель! Амброзия киснет, хлебайте уже и разойдёмся, как в море корабли, - едва сдерживаюсь, чтоб не запустить в неё чём-нибудь.
- Вон же, возле вас ожидает вкусняшка с секретиком.
Дабы привлечь внимание к моему вопросу, пришлось подкинуть Танюхе на балкон бутылку вина с отравой. Не Тейлор'с конечно, но для такого случая пойдёт и три топора, тьфу, три семёрки. Цифра хорошая, опять же.
Подмешал я туда хитрых корешков-цветочков. Выйдет Таня на променад, полюбоваться нереальной "красотой" промышленной окраины, а там портвешок мается. Встретятся две потерянные души и наполнит одна другую...
В общем тяпнет с похмелья, тут то её и скрутит, болезную. Не насмерть, конечно. Что ж я зверь? Но выглядеть будет страшно. Бонусом комплекс ощущений и двухуровневый фонтан на пару дней. Метод драконовский, согласен, но заслужила!
Да я и скорую сам вызову. Даже две. Лишь бы людей побольше понаехало. Там глядишь и мою беду разрулят. Обратят наконец-то внимание, кому следует. Развели бардачину, понимаешь ли. Вариант же? Быстро, весело, сердито.
16:08.
Размышляя о превратностях судьбы, ворошу ногой осколки битых бутылок на земле. Явно Танюха с собутыльниками накидали, в аккурат под их окнами. Прям целую клумбу стеклянных розочек насажали, дизайнеры-модернисты.
Кстати окна в доме не все выбиты, что удивительно. Точно интеллигенция сплошная проживает. Татьяна вон учительницей начинала, пока местное ПТУ не закрыли. Тут она правда сломалась, устала наверное. Вот и присела на стакан, отдохнуть.
Но это всё лирика.
Главное наши бы не узнали. Дойдёт до Виолетты Карловны, из отдела "спорных ситуаций", будет мне на пряники, булочки и на повидло останется. Так и слышу её гадкий картавый голосок.
- Это противогечит 16-му пункту пгавил. Ваши действия безгассудны. Вы невыносимы, отпгавляйтесь пгочь, злостный нагушитель.
Сама такая вся правильная, аж зубы сводит. Лучше без неё.
16:09.
Пока я ворошил осколки размышлений, на балконе произошла смена декораций. Вместо "ля фам" появился новый персонаж. Какой-то пропитый мужик уже обнаружил и нагло лакает моё винишко.
- Фу, бестолочь, не тронь каку, нельзя, - "блажу" я на весь двор, но уже поздно. Опустевший сосуд летит вниз. Тот факт, что падать не на осколки, приходится осмысливать уже в прыжке.
Падаю неловко, на бок. С таким арсеналом за спиной, тяжеловато приземляюсь, но стеклотару умудряюсь поймать. Зачем, не знаю. Растерялся, наверное. Опять же корешки-цветочки, мало ли. Пусть у меня пока побудет.
Бутылка напоминает песочные часы. Цигель, цигель, ай-лю-лю.
16:14.
Глубокомысленно бормоча: - Херши выпито, время истекло! - сажусь на дворовую скамейку: - У меня ещё есть время. И стекло, - кладу несчастную посудину в карман плаща.
16:15.
- Колька, ты что там клюкаешь, подлец? Без меня? Ты что, Колька? Что с тобой? Помогите! – в начале озлобленные, а после испуганные женские вопли очередью выстреливают из интересующей меня квартиры. Они шальными пулями рикошетят от серых стен хрущёвок. На крики с разных сторон отзываются ехидным смехом, собачьим лаем и пьяным матом.
Колька, это видимо тот невоспитанный орангутанг, который вылакал моё вино. Откуда он взялся вообще? Вечно Танюха тащит в дом всякую дрянь.
16.24.
Вдали слышится сирена скорой помощи. Всё же кто-то вызвал, доброхоты копеечные. Путний бы человек захворал, так не дождёшься вас.
Время идёт вперёд, а ситуация идёт наперекосяк. Врачи со скорой явно проблему увидят, но коли Танюха дома, вопрос зависнет. А мне сегодня надо.
Стоп! Это ведь тоже вариант. Раз Танюха дома, так пусть и смотрит за домом. Не всё "синьку" трескать.
16:25.
- Идиотская затея, – гляжу на приклеенное мной же объявление, на опоре подъездного козырька.
УВАЖАЕМЫЕ ЖИЛЬЦЫ ДОМА ном. 21.
26 АВГУСТА (СУББОТА) С 15-00 ДО 20-00 БУДЕТ ПРОИЗВОДИТЬСЯ ОБХОД КВАРТИР ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ АДМИНИСТРАЦИИ И СОЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ, В ПРИСУТСТВИИ УЧАСТКОВОГО ИНСПЕКТОРА.
ПРОСЬБА К ПРОЖИВАЮЩИМ, ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОИХ КВАРТИРАХ И СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.
УК "Василёк".
Типа Татьяна это увидит, прочтёт и расчувствуется. Шоп-тур в алкомаркет отменит, а собутыльникам решительно и категорично заявит: Я не желаю вас больше знать! Да как побежит домой, щи-борщи варить, всем сопли вытирать, да пирогами потчевать. Ага, три раза прям!
16.26.
Фургон неотложки едва исчезает за поворотом, как дверь подъезда, жалобно скрипнув, открывается. Нечто, запахнутое в давно не жёлтый пуховик, неуверенно вышагивает из темноты. Существо едва переставляет грязные ноги в затасканных шлёпанцах, но целеустремленно куда-то следует. Естественно мимо моей объявы. Ну хоть бы вид сделала. Я же старался.
- Всем выйти из сумра… Тьфу! Татьяна, вы ли это? - иронизирую я, взмахнув руками.
Серое опухшее лицо, в обрамлении немытых волос, вызывает у меня такую бурю эмоций, что успокоиться удаётся лишь до хруста сжав кулаки и глядя в небо.
- Не иначе, как за фруктами собрались, мадам? Суженого-ряженого навестить изволите? - обоих скоро нарядят, если бухать не перестанете.
Таньку надо как-то остановить. Пустая бутылка в кармане так и намекает, дать ею по башке одной "крале".
Я лишь на секунду представляю себе лицо Виолетты Карловны и, тут же отметаю эту идею.
Пусть проветрится, догоню позже. Далеко этот "киборг Т-0,7" не уйдёт.
16:30.
Поднимаюсь на уровень пятого этажа и заглядываю на балкон. Дверь в комнату отсутствует, но поперёк стоит какая-то доска. Может та самая дверь и есть. Дизайн-модерн клумбой не ограничился. Хорошо, что перила данному проекту не противоречат. Они тут высокие, надёжные. Вроде безопасно.
Тряпьё в углу комнаты, на самодельном топчане, явно шевелится. Хоть это радует.
Перебираюсь к окну кухни. Ему сто лет в обед и выглядит соответственно. Деревянная рама рассохлась, едва держит стёкла. Аккуратно, без шума, загибаю посильнее какие-то гвозди, утрамбовываю в щели всякий мусор, ветошь, чтобы хоть немного зафиксировать тщедушную конструкцию. И понимаю, что это мёртвому припарка. Вся инсталляция держится "на соплях".
Очень хочется забить окно досками, но так я конечно же сделать не могу.
Что ж так сложно всё?
16:35.
"Время и стекло", замысловатое название попсовой группы ёрзает между висками. С каждой минутой, как раскачивающийся внутри головы стеклянный маятник, оно приближается к стенкам моей черепушки. Вот отчего болит моя буйна головушка.
Если я не справлюсь, дятел-метроном взорвётся сотней осколков. И эта боль не сравнится с той, другой. С той, которая...
- Ну уж нет! - молнией лечу к ближайшей точке по уничтожению населения. В общем туда, где торгуют дивной дрянью под названием «Боярышник».
16:37.
- Три сестрицы под окном отдыхали с огоньком. – Приговариваю, завидев впереди женское трио. Место тут у них прикормленное. Импровизированный стол из большого ящика, окружают пара ящиков поменьше и лавка. Все места заняты. Фуршетом руководит Татьяна Батьковна. Видать уже полирнулась, важная вся!
- Колямба-то мой того, в больничку увезли коновалы. Загубят совсем, ох-хох-хонюшки, - причитает она двум таким же, разливая косметическое средство в разнокалиберные стаканы.
- И не говори Надька, сволочи! – отвечает ей маленькая тощая собутыльница. Третья товарка, бабёнка в теле и, с живым ещё цветом лица, зорко следит за равномерным розливом.
- Кака я тебе Надька? Зенки-то разуй, лахудра. - Татьяна опирается свободной рукой о край лавки, продолжая наполнять свой стакан. Она явно не замечает, непозволительное в данном обществе, нарушение баланса распределения спиртосодержащих жидкостей, на душу населения.
16:41.
Поняв, что дело пахнет керосином, я спешно устремляюсь к месту вероятного побоища.
Что же делать? Отлупят щас Танюху, а ей домой надо, очень-очень.
Чрезвычайные происшествия требуют чрезвычайных мер. Выхватываю из кармана винную бутылку и с лёту швыряю её в стену "Универмага", на задворках которого, в числе прочих, деградирует местная пьянь.
Одна из собутыльниц, та что покрепче, неожиданно тонко взвизгивает и раскидывая ящики, рыбкой ныряет Татьяне в ноги. Лишая её возможности манёвра, толстуха умудряется зубами впиться Таньке в левую руку.
Вторая же мелкой тощей кошкой напрыгивает сверху и, схватив обидчицу за нечесаные патлы, пытается повалить на землю.
- Я ведь не так, ведь не для того, ааах!
16:43.
Вопрос "Что делать", уже не актуален. Привет Виолетта Карловна!
- Раззудись плечо! - отвешиваю я знатную плюху мелкой. Отчего та падает навзнич и прикидывается ветошью.
- Разойдись нога! - толковым пенделем забиваю другую бабёнку глубоко под лавку. Враги повержены, ура!
Танюха вскакивает, как ни в чём не бывало. Победно вскидывает, чудом сохранённый бутылёк с дрянью и отхлёбывает. После, накинув невесть откуда взявшуюся крышку на флакончик и сипло выдохнув, добавляет под лавку драным шлёпанцем. Видимо неудовлетворившись результатом, смачно плюёт в сторону главы "Синей мафии" окрестных хрущёвок.
- Татьяна! Ведите себя достойно, вы же добрая, педагог в прошлом. - Радуюсь и я, нашей общей победе.
Чаморошная и угловатая с виду, тридцатилетняя женщина вдруг удивительно бодро стартует в сторону дома. "Мерзавчик" с остатками пойла она так и держит в руке. В грязно-жёлтом пуховике и разномастных шлёпках Танюха смотрится просто феерично.
16.48.
- Амазонка, Валькирия! - догоняю я скоропостижно ожившую Татьяну и лёгким взмахом пытаюсь выбить из огрубевшей руки фунфырик. Полечилась и хватит.
- Жалко. Ведь жалко же должно быть! Совсем ещё беспомощный, – всхлипывает алкашка.
От неожиданности, моя попытка лишить строптивую даму огненной воды проваливается.
- Кого тебе жалко, убогая? – на ходу пытаюсь разгадать шараду.
- А вот не жалко! Меня никто никогда не жалел. Ни вечно пьяный отец, ни мать им забитая. А в детском до..., - последняя фраза могла бы пролить свет на суть покаяния, но очередной мой взмах достигает цели.
Стеклянный флакончик «Боярышник» падает на дорожку. Незакрученная крышка отскакивает и жидкость конвульсивно выплёскивается на растрескавшийся асфальт, местами поросший травой.
16:51.
Татьяна останавливается и поворачивается в мою сторону. Укушенной в драке рукой, она размазывает по пропитому лицу слёзы пополам с кровью. Затем опускает глаза вниз и недоумённо смотрит на другую руку. Вторя трагически гибнущему средству для наружного применения, не в такт икает.
16:52:54.
Время начинает закручиваться в тугую пружину. Она неумолимо ускоряет движение стеклянного маятника, навстречу трагедии.
- Танюшенька, ну не дури! Побежали домой, а? Тебе домой надо, срочно. - Я приседаю, чтобы увидеть хоть намёк на живую искру, в её остекленевшем взгляде. Женщина перестаёт икать. В её глазах и вправду начинает теплиться что-то человеческое. Внезапно она срывается с места и поспешно удаляется. Но не к дому, а в другую сторону. На ходу бедолага то ли неумело крестится, то ли отгоняет бесов.
- Татьяна, да сколько же можно? - порываюсь удержать дуру за рукав, но спохватываюсь.
16:54:59.
Невидимая пружина времени сжимает последние витки. Я в отчаянии смотрю вслед взбаломошной бабёнке и тут происходит невероятное. Словно что-то почуяв, Таня вновь останавливается. Хрипло стонет, раскачиваясь на носках и, наконец-то шагает в сторону дома.
- Быстрее родная! - тороплю женщину.
16:59:43.
Во двор мы врываемся почти одновременно. Через грязное окно на пятом этаже, успеваю заметить чумазого "домовёнка", на подоконнике кухни. По мере моего продвижения, ракурс меняется и стекло стреляет зайчиком мне в глаза.
Блик.
ПЕРМАНЕНТНО ПЬЯНОЙ ТАТЬЯНЕ НЕТ ДЕЛА ДО СЫНА. ДИМКЕ ВСЕГО ДВА С НЕБОЛЬШИМ. ОН НЕ УМЫТ, ОДЕТ ВО ЧТО ПОПАЛО И ПОСТОЯННО ХОЧЕТ ЕСТЬ. ПАРЕНЬ ДАЖЕ НЕ ПЛАЧЕТ. ПРОСТО СЛОНЯЕТСЯ ПО ОДНОКОМНАТНОЙ КВАРТИРЕ И НОРОВИТ ЗАЛЕЗТЬ НА КУХОННЫЙ СТОЛ. СМОТРЕТЬ В ЕДИНСТВЕННОЕ ДОСТУПНОЕ ОКНО, ЕГО ЛЮБИМОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ. ДРУГИХ ПОПРОСТУ НЕТ.
16:59:48.
Опережая Танюху на несколько метров, ураганом влетаю в подъезд. Спотыкаясь, на четвереньках, по собачьи запрыгиваю на второй этаж.
- Малыш! Пойдём гулять, играть, есть конфеты, - истерично каркаю какую-то ахинею.
В ЭТОТ РАЗ ЗЕМНЫМ ГОЛОСОМ.
Теперь всё, что угодно, лишь бы отвлечь ребёнка. Выманить его из кухни, от злополучного окна.
16:59:51.
- Димка - бьётся, в бетонной коробке двора, эхо запоздалого материнского инстинкта.
16.59.52.
- Мама! - я скорее угадываю, чем слышу, остервенело преодолевая пролёт к третьему. Вечернее солнце, искажённое пыльными стёклами, снова бьёт в глаза.
Блик.
ГДЕ-ТО ВНИЗУ ТАТЬЯНА. ОНА СПОТКНУЛАСЬ И УПАЛА. НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ, С ЗАДРАННОЙ ВВЕРХ ГОЛОВОЙ, ОНА ПОХОЖА НА ОДИНОКУЮ ВОЛЧИЦУ, ПРОКЛИНАЮЩУЮ СВОЮ СУДЬБУ.
16:59:54.
Треск выпадающей рамы едва слышен, но он рассекает мою душу пополам.
Не успел. Падение с пятого этажа, на битые бутылки, не оставит пацану шансов.
Да гори оно всё синим пламенем!
16.59.55.
Едва выставив руки, вместе с окном лестничной клетки, вываливаюсь между третьим и четвёртым. Звон битого стекла лишь на мгновение опережает страшный танец смерти.
16:59:57.
Первый взмах, изрядно порезанных о стёкла крыльев, уходит почти впустую. Лишь десятки маленьких злых солнышек веером меняют направление полёта.
16:59:58.
Во второй взмах я вкладываю всё. Злость на бездушных соседей и полное бездействие социальных служб. Ненависть ко всем подобным недоматерям и их поганым собутыльникам.
Видимо это помогает. От нагрузки трещат вывернутые суставы и звенят сухожилия, но вытянувшись в струну, я таки успеваю схватить пролетающего мимо ребёнка за ногу.
Маятник остановлен.
17.00.00.
Шабаш звуков осыпается на землю градом осколков. Подскакивая, бесята рисуют последний блик.
ЗА ГРУБЕЙШИЕ НАРУШЕНИЯ УСТАНОВЛЕННЫХ ПРАВИЛ И РАДИКАЛЬНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО В КЛЮЧЕВЫЕ СОБЫТИЯ ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ, ПОСТАНОВЛЯЮ: ЛИШИТЬ АНГЕЛА КРЫЛЬЕВ НА ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ. БЕЗ ПРАВА АПЕЛЛЯЦИИ.
Злорадно усмехается Виолетта Карловна. Но в ускользающем взгляде всевышнего, я всё же замечаю, если не одобрение, то уж точно не осуждение.
P.S. Мама. За эти четыре буквы, произнесённые детским голосом, можно пожертвовать многим.
Пятнадцать лет без крыльев не фонтан, но и они ничто, по сравнению с детской жизнью.
Удачи тебе, Димка!
© С. Т.
#расказы