Сударь и Сударыня

- Негодяй вы, сударь! - Машенька бросила на жениха испепеляющий взгляд и отвернулась, чтоб кавалер понял, как расстроено её доверчивое девичье сердечко.
- Отчего ж негодяй? - во взгляде сударя прыгали искорки, поскольку отвернуться-то она отвернулась, но в отражении дверцы буфета прекрасно всё видела. Так что сударь встал на одно колено, взмахнул левою рукою, а правую прижал к сердцу. Своему. Хотя предпочел бы — к машенькиному. Но это, ах, только через неделю. Как дожить, как дожить...
- Люблю же я вас, сокровище души моей! И вся моя негодяйская сущность умывается сейчас слезами отчаянья.. пойти застрелиться, что ли..
- Подите к пруду...
- Утопиться?! О жестокая!... О милосердная! Там же воды по колено.
- А вы подите, подите. Побродите тама, где по колено, да руками вашими пошарьте по дну-то..
От мысли про «пошарить» у сударя началось волненье в области живота, во рту стало сухо и страшно захотелось повернуть к себе кокетку и утолить жажду горячим поцелуем (но неделя еще, неделя.. ах, ах)
- А что ж я там на дне искать-то буду? - ласково спросил он
- А вот колечко и поищите! С изюмрудом!! - Машенька развернулась, взлетели кудри-ленточки, румянец во всю щеку, глазоньки горят, пальчиками перед сударевым носом машет.
- Утопло колечко-то! Ой плохой знак, ой плохой.
Сударь (а звали его Прокопием: батюшка почитал древних греков) растерянно смотрел на эту прекрасную дурочку, на милую кокетку, на удивительную, желанную капризку. Это была любовь с первого взгляда: глянул было мельком на новую знакомую, да и пропал: мир расцвел красками, даже музыка, кажется, какая-то заиграла. Уж как захотелось ему её локон на палец намотать, а потом отпустить, чтоб он пружинкой подпрыгнул... И чтоб в любой момент можно было её прижать к себе, утонуть в этой волнительной, сладчайшей истоме... Так что колечко он ей через неделю знакомства и подарил. Колечко за смешные деньги, камень «изюмруд» - десять копеек за ведро он с рудников привез маменьке, она баловалась всякими блестяшками. Маменька растопила фунт серебра, накидала туда перцу какого-то и серебро засияло почище золота. Дворецкий, первый маменькин помощник, тянул нити проволоки, а маменька плела из них изящнейшие вензеля. Узнав, что любимый сын собирается с предложеньем руки и сердца к какой-то красавице, маменька здраво рассудила потешить девичье сердце драгоценной с виду и плёвой по цене безделушкой. Вооружившись паяльником, матушка быстренько сляпала из готовых серебряных вензелей ажурное колечко с неприлично громадным изюмрудом в центре.
Машенька кольцо благосклонно приняла вместе с прилагавшимися по случаю рукою и сердцем Прокопия и с тех пор с ним не расставалась ни на миг. С кольцом, не Прошей (хоть тот был и не прочь, но ах эти провинциальные традиции, до свадьбы ни-ни). Даже отправляясь погулять с сёстрами к пруду, она надела кольцо поверх белой перчаточки и всю дорогу любовалась зелеными огоньками, которые сотнями разбегались по её ручке, когда солнечные лучи пронзали драгоценность. Что уж там маменька недопаяла- бог весть, но в тот самый момент, когда Машенька вскинула руку, указывая сестрам на чудесную уточку в центре пруда, что-то в вензелёчке лопнуло и изюмруд, сверкнув зеленой кометой, плюхнулся в воду.
Машенька, мягко говоря, огорчилась. Мальчишки взбаламутили весь пруд в поисках колечка, да ничего, кроме старого башмака и черного ужика, не нашли. Растяпа самолично обвязала лентами все стволы окружающих пруд ивушек, приговаривая «черт, черт, поиграй, да обратно отдай», но нет, колечко буквально в воду кануло.
Минут десять Машенька роняла слёзы, пока вдруг её не осенило: во всем виноват, конечно же, Прокопий! Не подари он ей такое дорогое кольцо с таким громадным камнем — оно бы наверняка с пальчика не слетело! Как только виновник был найден, девица успокоилась и принялась ждать жениха. Как только он явился, добрая родня тут же сообщила ему, что невеста в отвратительном расположении духа, в чем он же сам и виноват, так что беги, замаливай грех, пока она тебе в свадьбе не отказала.
Ну а дальше вы знаете: сударь распахнул двери гостиной, сударынька, сидя на полосатой банкетке, поставила его в известность насчет негодяйской сущности, отвернулась и стала следить за ним в отражении буфетного стекла. Прокопий машет рукою в области сердца. Машенька отправляет его к пруду и сударь наш узнает наконец о приключившейся беде. Родня в три замочные скважины подглядывает, потому что развлеченье.
- Колечко-то? С изюмрудом? Дорогая моя! Бесценная! Да я вам новое подарю! И к нему серёжки и на шею эту штуку, как её…
- Колье? Или ожерелие?
- Да и то и другое! Только не плачьте, душа моя!
- У меня, наверное, глаза от слез опухли…
- Глаза у вас прекраснейшие, а носик да, припух, но самую малость, вам даже идет!
Машенька была девушка обычная: когда её так сильно любили и восхищались, она невольно начинала светиться от счастья и улыбаться своею самой милой улыбкой. А уж если будет новое колечко с ожерелием- да как можно же не улыбнуться этому Прекрасному Рыцарю, что так отважно спас её от огорчения? Как не доверить ему судьбу свою, как не прожить с ним лет сто, а может, и двести?!
Когда Машенька в счастливом изнеможении протянула Прокопию ручку для поцелуя и его губы коснулись нежной кожи её ладошки, у подглядывающей в замочную скважину родни вырвался стон блаженства. Неделя ожидания уже всему дому представлялась бесконечностью. Уж так хороша была эта пара, уж так светились они обожанием (пусть и не без девичьих каприз, да что делать, женщины так устроены!), что каждый хотел, чтоб день свадьбы настал поскорее. Ну и батюшка машенькин на празднества не скупился, обещано было что-то «наиграндиознейшее», так что да, все изнемогали.
- А что, душа моя, не покататься ли нам? Возьмите с собою тётушку, да и поедем.
- Ну не знааааю, - Машенька деланно засомневалась, - к Синей горке разве…
- Да хоть к Синей, хоть к зеленой!
- ах, не напоминайте про зеленый цвет потерянного изюмрюда!! А вы на мерине к нам прибыли?
- На нем, душенька, на нем. - боже ж мой, у неё родинка на запястье, как бы поцеловать?!
- Я тогда Верушку возьму еще, сестрицу. И тётушку Анну Сергеевну. Мы вмиг соберемся.
«Вмиг» растянулось на полтора часа. Прокопий уж и с батюшкой побеседовал, про рудники рассказал да про добычу редких металлов на благо Отчизны; уж и машенькина матушка хохотала над его шутками, ручками махала, утирала слезинки да завтра на чай звала с его маменькой, а то что же, свадьба уж через неделю (бесконечное ожидание для терзаемого любовью сердца!), а не знакомы до сих пор, так извольте всенепременно; уж машенькиному племяннику сударь обещался книжицу любопытную дать почитать, а двоюродным сестрицам фокусы показывал и даже три чашки чаю откушать изволил, истомился весь, когда, наконец, по дому прошуршало «готовы, готовы».
Прокопий встречал невесту на крылечке, помог тётушке спуститься, наикультурнейше дверцу ей открыл и помог усесться, потом барышень подсадил, чуть зонтик не сломал, получил угрозу пальчиком и кинулся его целовать. Наконец и сам Прокопий элегантно плюхнулся на водительское место, все пристегнулись и «мерседес» набрал сотню за обещанные две секунды, а еще через пять взмыл в чистейшее летнее небо, распугав голубей.
- Душа моя, круг почёта?! - воскликнул окрыленный вдохновеньем молодой человек.
- Давайте над прудиком, может, замечу колечко!
И сударь заломил вираж, от которого дамы на заднем сиденье на мгновение перестали дышать, после чего все трое издали сладостный стон, чем окончательно осчастливили водителя.
«Мерседес» скользнул над самой поверхностью воды, мальчишки засвистали ему вслед, солнце чиркнуло лучами по корпусу, Машенька во все глаза всматривалась в воду, но, конечно, изюмруда не заметила.
Пруд после свадьбы нарекли Зюмрудным и последующие 240 лет в такой же солнечный жаркий денек Машенька являлась к бережку и швыряла в воду очередное украшение с изюмрудом. Хохотала, поворачивалась к Сударю и он тут же вручал ей коробочку с очередным украшением. Ведро-то было большое, матушка вензелей полтыщи накрутила, паяй- не хочу.
P.S.
А ежели вам интересно, не было ли желающих изюмруды из пруда выловить, так я вам скажу что были. И совершенно без толку. Лет 10 назад один из тех мальчишек, что искал когда-то то первое колечко, выросши да выучившись до научной степени, предположил, а потом и проверил интереснейшую теорию, кою и подтвердил в полевых, простите, прудовых испытаньях: засасываемые в ил изюмруды постепенно растворялись, склеивались друг с дружкой и сливались в единую изюмрудную плиту. Точнейшие расчеты показали, что через тыщу лет эта гигантская изюмрудина должна подняться на поверхность, полностью вытеснив воду, ужиков и уточек. Ну да нам с вами этого не видать, оставим сие потомкам Прокопия и Машеньки, сударя и сударыни. Не в изюмрудах счастье, в самом деле.
Автор: #ТанитаБахворт