Четыре Медяка

Сколотые лица гипсовых статуй безразлично пялились на лишенный растительности пятачок земли. Казалось, что-то выдавило отсюда любую жизнь — насекомых, мох, птиц и травы. Окровавленные руки слепо шарили по потрескавшейся почве, будто что-то искали. Наткнувшись на влажную, еще теплую, кашу, пальцы панически отдернулись. Раздался вскрик, человек с выколотыми глазами потерял равновесие и упал на спину, ударившись головой о каменный постамент одной из статуй. Даже будь он зрячим, все равно не смог бы определить, кого изображает изваяние — то ли пионера, то ли кого-то из вождей давно ушедшей эпохи. И это было неважно. Никогда эта земля не пустовала. Раньше здесь торчали из почвы пальцами похороненного заживо великана серые, потрескавшиеся мегалиты, а еще раньше — высились кривыми стволами тысячелетние высохшие добела сосны. Двенадцать по кругу — ориентир, предостережение или барьер — теперь это не имело значения. Все маршруты запутаны, все пути завершены, запреты нарушены, а печати — сломаны. Человек с выколотыми глазами зарычал от досады и отчаяния, засучил ногами, тщетно пытаясь выбраться из круга, но было уже поздно. Завывая на разные лады, он колотил по каменному бортику кулаками:
- Я тоже хочу! Я тоже хочу! Пусти меня! Это нечестно! Я все сделал! Я тоже хочу!
Последняя песчинка упала, последняя звезда покинула небосклон, пробил последний час, и все, что будет сделано после- уже не имеет значения. Важно было лишь то, что было сделано до…
***
- До заката мы через лес не переберемся. Придется привалиться, - Святой бухнулся на землю ровно там, где стоял и, стащив лямки огромного рюкзака, принялся прилаживать похожую на спиртовку лампу прямо посреди неровной тропинки.
- Я так-то не первый раз в походе, - заартачился клиент — парень лет двадцати с лишним, прячущий свое нежное, еще подростковое личико за клочковатой русой бородой, - И как ночью через лес ходить — я в курсе.
- А меня зачем нанял? Я бы тебе за пол-цены карту нарисовал, - усмехнулся Святой, оглаживая свою — черную с проседью, окладистую и кустистую бороду. Такая подошла бы попу или разбойнику. Клиент временами с опаской косился на провожатого, видимо, еще не решив, на кого тот похож больше.
- Затем, что сами сказали, что в одиночку к Центру не подойти, - обиженно ответил клиент, усаживаясь на притоптанный ковыль.
- Ну, прям уж «не дойти». Кто-то доходил, кто-то -нет, - проводник указал подбородком за спину клиенту — как его там, Игорь, кажется — и тот с визгом вскочил с земли и отпрянул на добрые метра полтора, воззрившись на темнеющую посреди бесцветных пучков травы груду.
- Чт-то с ним произошло? - не без труда взяв себя в руки, спросил Игорь.
- Знамо что — дырки видишь? Сиськой стал! - даже не посмотрев в сторону трупа, бросил Святой, доставая из рюкзака бумажные пакеты с сухпайками.
- Сиськой, - повторил клиент, вперившись взглядом в ноздреватую, будто губка и такое же лицо мертвеца. Многочисленные отверстия уходили куда-то глубоко под кожу, точно чьи-то норы. Игоря передернуло при мысли о том, что там все еще может кто-то жить.
- Ну да. Одежду не осмотрел на привале — и труба. Целое поколение этих гнид выкормил, - с досадой сетовал проводник, - Так что давай, раздевайся, если сам сиськой стать не хочешь. Потом меня осмотришь.
Поглядев, как шустро Игорь избавляется от бушлата, разгрузки и прочей одежды, Святой — а по паспорту — Олег, усмехнулся в бороду, стараясь не подавать виду. Даже в их с Машкой, мир ее праху, брачную ночь, он так резво портки не скидывал. К Центру всем хочется, но и целым остаться хочется… Однако, как говорится, не всегда так получается, чтобы и рыбку съесть и…
- Осмотрите? - просяще протянул клиент, прижимая худые руки к бледным бокам — от Центра дуло на много километров вокруг и, несмотря на раннее лето, температура держалась не выше десяти градусов. Кожа его мгновенно покрылась мурашками, что также не укрылось от глаз Святого. Он без злобы, исключительно в качестве забавы, намеренно медленно вставал с земли, потягивался, раззевывался — пусть знает, щегол, кто здесь ведущий, а кто — ведомый, - Побыстрее можно?
- А не холодно ль тебе, девица? Не холодно ли тебе, красная? - голосом сказочного персонажа спросил Святой, и грубо дернул Игоря за руку, чтобы осмотреть подмышку. Потом проделал ту же процедуру со второй, - Ноги пошире расставь и яйца подбери! Да не жмись ты как девочка! Все, чисто!
Клиент с явным облегчением выдохнул и принялся торопливо одеваться. Немного успокоившись, он-таки удосужился спросить:
- А кого вы искали?
- Мушки тут есть вредные, в овраге водятся. Подсаживаются, яйца кладут, а потом — вон, - Святой кивнул в сторону похожего на омерзительный коралл трупа, - Сиська!
- А мы можем найти привал где-то… в другом месте? - с омерзением в голосе спросил клиент.
- Не нежничай! Посмотри на жмура — сколько по-твоему лежит?
- Ну… Неделю точно, - неуверенно протянул Игорь, - Из-за этих дырок непонятно.
- Полторы недели. А это значит — что?
- Что? - переспросил клиент, явно не полагаясь на свои знания о Спирали.
- Что здесь уже полторы недели никто не шарится. Или тебе охота всю ночь шатунов всяких отпугивать?
- Так почему мы все-таки не пошли через лес? - клиент обреченно плюхнулся на землю и принял от Олега пакет с сухпайком. Масляная лампа неярко горела каким-то зеленоватым светом — точно болотный огонек. Едва Игорь протянул руки к пламени, чтобы согреться, как провожатый тут же схватил лампу за дно и оттащил ее на добрые полметра в сторону.
- Дурак что ли? Это ж чистый фосфор! Шамай давай быстрее, и давай леску натягивать. Стемнеет скоро, - ворчливо проговорил Олег, возвращая лампу в центр вытоптанного ими пятачка, - Через лес не идем, потому что там ночью такое, что никакая леска не спасает. Лишнее движение — и труба. Но днем они ленивые, сонные, проскочим еще. А ночью… Если не повезет — сам увидишь, что они с нашим братом вытворяют.
- А есть ли… разница? - неуверенно спросил Игорь.
- Ну, ты по кишечнику прокатиться захотел или до Центра дойти? Вот тебе и разница! Ешь быстрее, пока не стемнело, - стоило Олегу сказать это, как откуда-то с запада, словно разлитые чернила, по небу расплескалась тьма. Пожирая серые облака, ночь надвигалась, неся за собой идеально черное, беззвездное небо, - Твою мать, накаркал!
Святой запустил волосатую руку в рюкзак и извлек оттуда моток металлической лески с какими-то крючками и палочками.
- Разматывай! - бросил он леску в руки растерянно озирающемуся клиенту, сам, тем временем, стаскивая с плеча потертый карабин. Увидев, как Игорь возится с узлами, неловко подцепляя ногтями леску, точно у него все время мира, Святой выматерился и выдернул моток из рук неумехи.
- Чмо криволапое! - прорычал Олег, резким движением растягивая леску между руками. Та тренькнула, но выдержала. Теперь контур можно было худо-бедно раскидать хоть на пару метров вокруг. Пятачок безопасного пространства едва умещал двоих и лампу, но в отчаянной ситуации о комфорте думать не приходится, - Расставляй!
Кинув один конец Игорю, Святой принялся вставлять колышки в сухую, крошащуюся землю. Те никак не хотели стоять вертикально, а времени почти не оставалось. Наконец, почувствовав натяжение, Олег бросил остальной моток в оставшийся проем контура. Игорь кое-как справился со своей часть работы — и как раз вовремя. В ту же секунду тьма окончательно поглотила все, высосала все источники света, оставив людей в компании фосфорного фонаря и абсолютной, антрацитовой черноты.
- Лучше уши заткни. И глаза закрой. Легче будет, - посоветовал клиенту Олег, слегка успокоившись. Раскуривая крепкую, вонючую махорку, он с прищуром глядел в беспокойно колышущийся мрак, напоминающий театральный занавес. И прямо сейчас из-за кулис кто-то надвигался на них…
Сначала показалась лобастая голова и два светящихся оранжевых глаза. Следом — желтая спина в репьях, хвост и вот, уже вся дворняга целиком вышла на свет.
- Эй, песик, ты откуда здесь? - растерянно спросил Игорь, приподнимаясь с земли. Собака вяло повиляла хвостом и издала жалобный скулеж. Приподняв лапу, дворняга продемонстрировала длинный ржавый гвоздь, торчащий из передней конечности пса и протыкающий ее насквозь. Бурые кровавые разводы покрывали грязно-желтую шерсть, а из раны сочился гной, - Бедная собачка!
- Дернешься за периметр — труба, сам пристрелю, чтоб не мучился, - безразлично прокомментировал появление пса Святой.
- Но это же собака! Обыкновенная собака! - возразил клиент, но уже как-то неуверенно, будто понимая, что сморозил глупость.
- Ага, собака. Вот и сиди ровно — тут как в музее — смотреть можно, трогать нельзя. Хотя лучше бы и не смотреть.
- А это… Мама? - удивленно выдохнул Игорь, глядя в глаза собственной матери, что мелкими шажками осторожно подбиралась к низенькой оградке из лески. В свете фосфорной лампы ее лицо казалось каким-то плоским, отекшим, словно у мертвеца.
- Да, сынок. Это я… Пойдем уже, хватит, нагулялся уж. Я драники сделала, как ты любишь, - увещевала женщина голосом, знакомым Игорю с детства.
- Но мам, ты же…
- Пойдем-пойдем, мне много тебе чего рассказать нужно, Гарик. Хватит уже шататься по полям да оврагам. Что ты тут не видел? - женщина тянула полные, натруженные руки к ограждению, но не рисковала пересечь контур даже на метр выше.
- Олег… - с паникой в голосе позвал Игорь, - Тут мама… Моя мама.
- Бывает, - пожал плечами Святой, теребя в зубах махорку, чей уголек почти не светился в густой, осязаемой тьме, - Как совсем невмоготу станет — голову бушлатом накрой. Ночи короткие, сдюжим как-нибудь.
- А вы? Вы их видите?
- Что я вижу — мое дело, - неопределенно отмахнулся Святой, продолжая с грустью сверлить глазами непроницаемую черноту.
- И как? Не берет? - полюбопытствовал Игорь, неспособный оторвать глаз от черноволосой красотки в коротком платье, что манила его за собой в темноту, стаскивая бретельку с плеча.
- Не впервой! Поешь пока — через контур все равно не пройдут.
- Да, сынок! Поешь, драники со сметанкой, я приготовила, идем скорее! - продолжала зазывать мать, скулил пес, соблазнительно улыбалась красотка.
В конце концов, Игорь послушался совета Святого, и накрыл голову бушлатом. Голоса и правда притихли, отрезанные леской и слоем ткани. Лишь вполголоса с кем-то беседовал Олег, и явно не с ним. До слуха клиента доносились ответы, лишенные смысла без вопросов второго собеседника:
- Обязательно, Валерик, а как же иначе? Чего ты жалишься, ты-то выбрался… А уж за челюсть — извини, эффективность — она прежде всего. Кто кого обманул, Валерик? Кто с носом-то остался, а? Не вини меня ни в чем. И не выйду я, не упрашивай. Соли в морду захотел? Так я мигом — вон она, берданочка-то. Иди, Валер, с миром и не нервируй меня, сам видишь, тяжко мне. Знал бы заранее — по-другому бы все сделал. Чай и глаза были бы на месте. Ай, чего с тобой разговаривать, это ж все равно не ты…
Рассвет наступил также неожиданно, как до этого обрушилась на путников ночь. Игорь не знал, задремал он или и в самом деле ближе к Центру сутки становились короче. Так или иначе, очнулся он от грубого тычка стволом берданки в бок:
- Хорош харю плющить, нам еще через лес идти. Если мы там ночью окажемся — я тебя сам пристрелю, чтоб не мучился.
Споро смотав леску, Олег накинул тяжелый рюкзак на плечи и затопал вперед, не дожидаясь клиента, так что Игорю пришлось нагонять провожатого.
- Кто это приходил ночью? - поинтересовался клиент.
- А ты сам не понял? Сирены это. Выманят, а там..
- Что?
- Что-что? Не схарчат, уж тут будь покоен. Потому и жмур нетронутый валялся — не рассчитал я слегка. Знавал я, кстати, одного Алешу, кто от сирен вернулся, - неприязненно дернул плечом Святой, - Врагу такой участи не пожелаешь. Как дошел — непонятно. Сам-то невредимый, а вот с головой что-то совсем худое сделалось. Кажись, так он их в себе и унес. И показывали они ему что-то совсем… жуткое.
- И что с ним теперь? - полюбопытствовал Игорь.
- А черт знает — его полотенчиком придушить хотели, да он сбежал. Бродит теперь где-нибудь, воет, мультики свои смотрит.
Остаток пути через поле они преодолели в тягостном молчании. Несловоохотливый Святой думал о чем-то своем, а Игорь все пытался себе представить, что же видит тот бедолага, что вышел к сиренам, но какие бы ужасы ни приходили ему на ум, он был уверен, что безумный скиталец видит все же что-то еще более кошмарное.
У самого подлеска Олег резко остановился и повернулся к клиенту.
- Ты, щегол, под ноги смотри, да как следует. Расшевелишь — не спасет ни соль, ни леска. Они на солнышке ленивые, медленные, но спать — не спят, так что будь осторожен. И еще одно.
- Чего? - тревожно спросил Игорь, уже чувствуя какой-то подвох.
- Деньги вперед. Либо платишь сейчас, либо идешь дальше один. Я рисковать не хочу. Если плакальщиц разбудишь — я платы никогда не получу, самому бы ноги унести.
- Что такое плакальщицы? - настороженно спросил клиент.
- Увидишь. Не ошибешься, уж поверь, - невесело хохотнул Олег, - Ну так что, рассчитываемся или прощаемся?
- А у меня есть выбор? - с горькой иронией в голосе поинтересовался Игорь.
- Нет. И не было. Все выборы уже сделаны, сейчас — одни сплошные последствия. Все к Центру хотят. Хоть развернись и топай обратно — ты сюда все равно вернешься. Может, конечно, сам уже кого водить будешь, но вернешься точно. Так что — давай уж, как договаривались.
Святой протянул мозолистую крепкую ладонь. Игорь, поколебавшись немного, залез пальцами в рот и извлек из-за щеки два потертых медяка. Вложив их в руку провожатого, с досадой плюнул на серый вытоптанный ковыль.
- Вот так-то, - крякнул Святой, пряча куда-то монетки, - Теперь можем выступать.
Лес казался неживым, каким-то ржавым, точно здесь царила вечная осень. Густые хвойные заросли топорщились желтыми, пожухшими иголками, такие же грязно-оранжевые скопления веток валялись на земле, покрывая собой мох бледно-гнойного цвета.
- Ступай осторожно! Нитей не трожь! - предостерег Святой, переступая какую-то тонкую блестящую шелковину, что, подобно растяжке, тянулась от дерева к ржавому, замшелому пню, - Они тут на каждом шагу. Под ноги смотри!
- А иначе чт… - спросил было Игорь и осекся, едва не уткнувшись носом в чье-то лицо, свисающее с ветвей треснувшей посередине сосны. Черные, неаккуратными прядями волосы спадали на прикрытые глаза, из которых сочилось что-то склизкое и блестящее. Тонкая полоска губ была стянута книзу, будто бледный лик собирался вот-вот разразиться горькими рыданиями. Лишь через несколько мгновений Игорь различил тонкую полоску, разделяющую лицо надвое, короткие ворсинки и горсти пупырчатых глазенок под самыми волосами. С дерева свисал огромный, с целого теленка паук, чьи жвалы, как теперь осознал клиент, лишь отдаленно напоминали женское лицо, а склизкие «слезы» на самом деле представляли собой стекающий с них яд.
- Увидел? Глазастый. Они обычно так хоронятся, что пока не зашевелятся — не заметишь, - полушепотом поделился Олег, - Теперь ме-е-едленно отойди назад и иди за мной. След в след, понял? Шаг влево, шаг вправо — труба, понял? Кивни.
Игорь кивнул, осторожно вынимая ногу, уже угодившую в центр переплетения блестящих нитей. Теперь, идя за Олегом и стараясь наступать на его следы, он видел, как много на самом деле этих тварей свисало с мертвых деревьев, словно уродливые сгнившие фрукты. Вынужденный изгибать стопы под немыслимым углом и подолгу задерживаться в одной позе, пока Святой ищет, куда поставить ногу, Игорь очень быстро ощутил зверскую боль и ломоту в икрах и щиколотках. Чем дальше двое углублялись в лес, тем больше едва видимых переплетений вставало у них на пути. Вскоре рыжий налет на деревьях окончательно скрылся под ворсистыми черными телами. Бледные женские лица с закрытыми глазами, казалось, неотрывно следили за путниками, еле заметно поворачиваясь следом.
Вдруг Олег резко остановился на месте и принялся деловито оглядываться по сторонам. Игорь, наконец, избавленный от необходимости следить за каждым шагом провожатого немного осмотрелся. Причина остановки сразу стала ясна — поляна, сжатая с двух сторон белым от паутины буреломом была «заминирована» многократно. Не то, что ногу поставить — плюнуть было некуда. Смешно шатаясь из стороны в сторону, Святой искал хоть какой-нибудь пятачок чистой земли, но, кажется, безуспешно.
- А что, если надрезать? - вдруг предложил Игорь, чьи ноги уже ныли от постоянного напряжения и долгой дороги.
- Дураком не будь. Они малейшее натяжение всей стаей почувствуют, - мрачно ответил провожатый, теребя бороду, - Не отвлекай, я думаю.
Игорь выдохнул и принялся от скуки разглядывать пауков. Те казались неподвижными, будто мертвыми, лишь жуткие лица были направлены на поляну, где застряли два путника. Клиент внимательно посмотрел под ноги — паутина шла двумя параллельными мотками. Если пройти буквально метр приставным шагом, можно будет хоть ненадолго опереться на дерево. О том, чтобы присесть на корточки не могло идти и речи — бушлатом, рюкзаком или еще чем-нибудь Игорь обязательно бы задел нити. Стараясь не покидать выстроенной им траектории, клиент осторожно, по сантиметру придвигался к грязно-оранжевому стволу дерева. Убедившись, что ни одна белая нить не поблескивает хищно на коре, он осторожно прислонился плечом к трухлявой сосне. Ноги блаженны заныли, чувствуя, как с них спало напряжение. Расслабившись и разомлев на секунду, Игорь даже не сразу заметил, что Святой что-то ему кричит и машет рукой в сторону:
- В сторону, мать твою! Быстро!
Игорь, не думая, метнулся влево от дерева, так осторожно, как только мог, но уже чувствовал даже через толстые берцовые сапоги, как натянулись неожиданно тугие и крепкие нити. На то место, где он стоял с шипением упала капля яда, мгновенно превратив выцветший валежник в жидкие угли. Шипение размножилось, разрослось эхом, усилилось, заполнив собой все пространство, точно шипел каждый мертвый куст и каждое высохшее дерево в этом проклятом лесу. Следом с деревьев посыпались неожиданно проворные и подвижные плакальщицы.
- За мной! Бегом! - выкрикнул Олег, и бросился в узкий пролесок, ловко перепрыгивая через скопления паутины, и клиент рванул следом. Со всех сторон подступали пауки, хищно разевая женское лицо и демонстрируя пучки беспорядочно шевелящихся хелицер. Некоторые, подобравшиеся особенно близко, уже выбрасывали вперед длинную бледную кишку — мускульный пищевод. Брызги яда летели со всех сторон, буквально кипятя землю под ногами беглецов.
- Шевели культями! - отчаянно кричал Олег, прыгая из стороны в сторону, стараясь не попадать подошвами в шипящие и пузырящиеся лужицы, которых становилось все больше.
По ту сторону узкой колеи уже виделся край леса, к которому плакальщицы приближаться не спешили, старательно обходя вытоптанный клочок земли, где через куцые деревья уже пробивались тусклые лучи. Последним рывком Святой преодолел оставшиеся несколько метров до выхода из лесополосы, перепрыгнул одного, слишком близко подобравшегося паука и кубарем скатился к вялому ручью, держась за ногу — штанина оказалась расшита от щиколотки до бедра, на ткани неспешно, лениво выступала кровь. Плакальщица, чиркнувшая лапой по ноге провожатого, недовольно шевелила педипальпами в воздухе, словно все еще пытаясь поймать добычу, но к ярко освещенному подлеску не приближалась.
- Давай, пацан! - прошептал, скорее сам себе, Олег, глядя на то, как клиент неловко уворачивается от мечущихся у него на пути паучьих лап и пищеводов. Плакальщицы, кажется, просчитали траекторию движения Игорька, и теперь принялись смыкать кольцо, закрыв своими ворсистыми телами единственный просвет, через который только что спасся Олег. Клиент был уже достаточно близко, и Святой мог видеть его растерянное лицо, как он замедлил бег и озирался в поисках выхода.
- Давай сюда! Лицо закрой! - крикнул Святой, резким движением сбрасывая с плеч рюкзак и доставая оттуда фосфорную лампу. Уже полушепотом, нерешительно взглянув на служивший ему верой и правдой предмет, он проронил, - Надеюсь, оно того стоит. Лишь бы не как в прошлый раз…
Крутанув вентиль на лампе, Олег вырвал его полностью. Та зашипела, заискрила ослепительно-белыми проблесками, и Святой, как следует прицелившись, размахнулся и швырнул лампу прямо в гущу плакальщиц на самом выходе из леса. Огненная вспышка, сверхновая, разделившаяся на несколько шаровых молний, от которой глазам тут же стало больно, озарила опушку. Гадкие черные тельца мгновенно разметало в стороны — прижав лапы к брюшкам, они беспокойно подрагивали, издавая что-то похожее на шипение и свист. Через секунду по склону скатился какой-то горящий, визжащий ком.
- Не дергайся! - рявкнул Олег и, обжигая руки, стащил с Игоря объятый пламенем бушлат. Отбросив тот в сторону, провожатый не без труда столкнул клиента головой вниз в серый жалкий ручеек. Пламя продолжало полыхать и под водой, но уже не так активно. Фосфор осыпался светящимися хлопьями на каменистое дно, Игорь вырывался, но Святой держал крепко и, лишь убедившись, что пламя утихло, ослабил хватку. Клиент резко сел на прямо на давно опустевший муравейник и жадно ловил ртом воздух. Святой бесцеремонно схватил его за подбородок и внимательно осмотрел. Не считая волдырей и ожогов, Игорь казался невредимым, но сильно напуганным.
- Не вертись! Живой вроде. Говорил тебе — веди себя тихо, - ворчал Олег, явно, впрочем, довольный исходом ситуации, - С тебя новая лампа, если доведется свидеться снова.
Попытавшись встать, Святой тут же припал на ногу и бухнулся в ручей.
- Сухожилие повредил, собака! - буднично выругался тот, словно речь шла о порвавшемся мусорном пакете или подгоревшей яичнице, - Палку поищи покрепче!
Игорь, еще явно не отошедший от погони и огненной бури, лишь глупо озирался по сторонам, словно не понимая, чего от него хотят.
- Пользы от тебя… Знал бы — пошел бы с кем-нибудь другим, - с досадой прохрипел Олег — в его возрасте такие пробежки давались нелегко — и вынул из-за спины карабин. Неудобный и укороченный, он все же кое-как справился с ролью костыля, правда, перекосив Олега на сторону, - «И если пойду я долиною смертною тени, не убоюсь я зла, ибо твой жезл, твой посох со мной, они успокаивают меня...»
Произнеся эту цитату, он споро двинулся вперед, жестом повелев Игорю идти следом — на слова не оставалось уже ни времени, ни сил.