Предыдущая публикация
Долг палача
Дом
Тургэну понадобилось два дня, чтобы добраться до дома по тракту. В итоге, на путь из Гунигтая домой ушло на три дня дольше, чем планировалось изначально. Хоть ехать по большой дороге было удобно, но она вела в город, а значит, по пути нужно было свернуть. Ухэл не хотел возвращаться ночью и потому уже на самом подходе к родной деревне устроил привал.
Лишь в тот вечер палач нашел в себе силы разобрать вещи Сулд. Тургэн даже не заметил, что забрал ее вторую груженую лошадь, а когда осознал, девать животное было уже некуда. А вот с личными вещами наузницы нужно было что-то решать. Ее лежак так и остался на поляне в лесу, а припасы Ухэл съел по дороге. Ему было неловко брать чужое, но мысль, что это уже никому не понадобится, а ему практически необходимо, быстро его успокоила.
В вещах Сулд он нашел немного одежды и заготовок для наузов. Оставлять их он не собирался, а потому – сжег. Также, он нашел туго набитый кошель с деньгами. Тургэн удивился наличию монет, он думал, что наузница все отдала приюту, но решил забрать их себе. Выбрасывать деньги было бы глупо.
Утром, когда солнце только встало, палач добрался до дома.
– Отец! Ты вернулся! – с громким криком ему навстречу побежала Охин, она только успела выйти из дома, намереваясь подоить козу. – Как я рада!
Девочка выронила по дороге ведро и с разбега обняла Ухэла, который от неожиданности даже пошатнулся. В этот раз мужчина сразу ответил на объятие. Он крепко прижал дочь и поцеловал ее в макушку. Все его тревоги и страхи разом отступили. Охин была жива и здорова, а он, наконец, вернулся домой, к единственному человеку, которого действительно любил.
– Привет, Охин, – с теплой улыбкой сказал он. – Я очень скучал по тебе.
– И я! – живо отозвалась девушка и подняла ведро. – Ой, а что это у тебя? – девушка указала на голову Тургэна.
Он поднял руку к волосам и ощутил под пальцами защитный узел, который повязала ему Сулд. Он совсем забыл о нем.
– В дороге я познакомился с наузницей, – ответил палач, снимая узел с волос. Он казался связан из прочной черной нити.
– Ничего себе! – восторженно воскликнула Охин. – Это она тебе дала?
– Да. Это сильный защитный амулет. Я хочу, чтобы ты взяла его себе.
– Спасибо, – смущено сказала она и убрала узел в карман. – Я сейчас только козу подою, выведу и сразу накормлю тебя. Ты, должно быть, очень устал с дороги. Давай, иди, помойся еще, я скоро! – Охин тут же побежала в сторону сарая, а Ухэл, рассмеявшись тому, что дочь уже даже начала им командовать, пошел к дому.
После еды и отдыха Тургэн взял лошадей и пошел к старосте.
– Ахлаг! – Ухэл позвал главу деревни из-за забора, тот колол дрова на улице.
В ответ мужчина махнул рукой, еще пару раз ударил топором, снял рабочие перчатки и, стерев пот со лба тыльной стороной ладони, подошел к палачу.
– Привет, Тургэн, – староста взглянул на лошадей и нахмурился. – Я уверен, что давал тебе одну лошадь. Откуда еще?
– Долгая история. Дело в том, что мне негде ее держать, возьмешь?
– Отчего ж не взять? – Ахлаг пожал плечами. – Тяжеловес всегда в хозяйстве пригодится. Как добрался?
– Добрался, спасибо Богам. Гунигтай – то еще местечко.
– Да, – согласился староста. – Их глава – жадный и задравший нос дурак. Не удивлюсь, если деревенские его когда-нибудь прирежут, как свинью.
Палач кивнул. Их мнения абсолютно совпадали. Вспомнив о еще одной цели визита, Ухэл достал из кармана несколько монет и протянул Ахлагу.
– Это за лошадь. Она очень выручила меня.
– Странный ты, Тургэн. Привел мне еще одну кобылу и за первую платить собираешься. Вообще-то, если подумать, то это я тебе должен. Так что убирай деньги и не позорь меня, будто я – какой бес неблагодарный!
Ухэл засмеялся.
– Вот еще, что я должен сказать, – Ахлаг вдруг посуровел. – К нам тут медведь стал захаживать по ночам. В сараи залезает, заборы гнет. Злой какой-то, странный. До твоего дома не доходил еще, но подумай о том, как двери закрепить, на всякий случай.
– Конечно. Спасибо, что предупредил, – ответил палач и собрался уходить.
– И вот еще! – окликнул его староста. – Я так понимаю, Охин новости тебе еще не сообщила?
– Какие новости? – Тургэн сильно разволновался.
– Хорошие, не бойся! – Ахлаг широко улыбнулся. – Но я ничего не скажу. Пусть лучше сама! И не говори, что я тебя подготовил. Бойкая девка меня потом со свету сживет!
За ужином Охин радостно рассказывала о том, как проходили ее дни, пока отца не было дома: она хлопотала по хозяйству и много шила. Ее работы пользовались большим спросом на рынке, и некоторые жители деревни даже сделали ей заказы.
– Я смогла скопить немного денег, представляешь? – девушка очень гордилась собой. – Думаю, было бы здорово купить еще одну козу или даже корову. Хатагай обещал помочь с расширением сарая.
– Хатагай? – палач поднял брови.
– Младший сын Ахлага, – Охин заметно смутилась. – Он больше других помогал мне. И он…
Девушка замолкла.
– Что он, Охин? – поторопил Ухэл.
– Он позвал меня замуж, – торопливо сказала она. – Оказывается, я нравилась ему, когда еще в деревне жила, но он все ждал, когда я подрасту. Ему даже все равно на то, что случилось со мной.
Тургэн понял, о чем говорил Ахлаг. И судя по реакции старосты – выбор сына он одобрял.
– А тебе он нравится? – спросил палач.
– Да, – тихо сказала она. – Он спокойный и надежный. С ним совсем не страшно.
– Тогда решать только тебе, девочка, – палач улыбнулся. – Я во всем поддержу тебя.
– Спасибо, отец! – Охин подскочила со скамьи и порывисто обняла отца. – Тогда я скажу, что он может прийти к тебе.
– Если не испугается зайти в дом палача!
2. Смерть
– А как прошла твоя поездка? – поинтересовалась Охин. – Совсем ничего не рассказал. Как тебе Гунигтай? Ты сделал то, зачем тебя позвали?
Тургэн задумался. Он долго размышлял над тем, стоит ли рассказывать дочке о том, кого именно он казнил в Гунигтае. Он не хотел расстраивать Охин, но и врать ей не мог. А если правда когда-нибудь станет известна, то от того, что он утаивал смерть Гэрэла, может стать намного хуже. К тому же, история с Сулд убедила его, что от лжи никогда нельзя ждать добра.
– Да, – печально ответил палач. – Сделал. Охин, я должен сказать тебе кое-что. Я казнил человека за убийство. И, – Ухэл попытался сглотнуть образовавшийся в горле ком, – это был Гэрэл, Охин.
Девушка молчала. Она не сразу осознала, что сказал Тургэн. Ни один мускул на ее лице не дрогнул.
– Мне очень жаль, девочка, – покачал головой Ухэл. – Совет приговорил его. И если бы это не сделал я, сделал бы кто-то другой.
– Я понимаю, отец, – безжизненно ответила девушка. – А ты бы потерял все, что имеешь, если бы отказался. – Охин смахнула слезу. – Я прогуляюсь, – она встала из-за стола. – Недолго.
Палач не стал ее останавливать. Он понимал, что ей нужно побыть наедине с собой и своими чувствами.
Но Охин не вернулась ни через час, ни когда окончательно стемнело. Обеспокоенный Тургэн зажег факел и поспешно отправился на поиски. Он внимательно осмотрел следы у порога – они вели в сторону леса.
Ухэл пришел в ужас. Он сразу вспомнил про медведя, о котором рассказывал Ахлаг. Испугавшись за дочь, палач устремился по следам.
Было очень темно. Порой Ухэл скорее угадывал, где были следы, чем видел их на самом деле. В конце концов, спустя почти полчаса пути палач нашел Охин. Девушка лежала на земле, а ее нога была зажата в медвежьем капкане.
Мужчина взвыл. Он подскочил к дочери и быстро осмотрел ее. Охин была жива, но едва дышала. Палач обезвредил капкан, стянул рубашку и туго перевязал рану. Потом он поднял дочь на руки и опрометью бросился в обратный путь.
Когда Тургэн зашел в дом и положил Охин на кровать, она уже не дышала.
Ухэл кружился вокруг тела дочери, тряс ее и умолял очнуться. Он не мог поверить в происходящее. Палач достал из кармана девочки узел, который завязала Сулд, и, вспомнив слова Драги, выбросил его в очаг. Достав с печи сундучок с лекарствами, он судорожно перебирал их, надеясь найти хоть что-то, что поможет дочери. Но все поиски были тщетны. Тогда Тургэн сел на пол и, схватившись за голову, застонал.
Смерть дочери была слишком большой потерей для него. Он не знал, как с этим справиться, не представлял как ему дальше жить. И тогда палач сделал то, чего не делал никогда в жизни. Он закрыл глаза и воззвал к Богам.
Комната наполнилась гортанными звуками. Ухэл слышал песнь молитвы от шамана сотни раз, но впервые пел ее сам.
Палач не знал, что скажет Богам и даже не был уверен в том, что они ему ответят. Но Боги ответили.
– Мы знали, что ты позовешь Нас, Ухэл.
Прервав от неожиданности молитву, палач резко обернулся и испуганно отпрянул. Прямо перед ним в воздухе висели шесть призрачных фигур. Они были словно одеты в плащи, и каждая из фигур отливала своим цветом.
Тургэн согнулся к полу, преклоняясь перед силой, которую источали Боги. Он никогда не чувствовал такой осязаемой мощи. Ухэл казался сам себе ничтожным, почти не существующим. От страха и благоговения мужчина не мог вымолвить ни слова.
– Мы знаем, чего ты хочешь Ухэл, – хор голосов сотрясал комнату. – И Мы дадим тебе то, чего ты хочешь. Мы спасем жизнь твоей дочери. Но взамен ты сделаешь для Нас то же самое.
– Чью жизнь я должен буду спасти? – поднял голову Тургэн.
– Нашу, – ответили Боги.
Одна из фигур Богов, которая сияла ослепительно белым светом, подалась вперед. Из самой ее середины вылетел такого же цвета шар и влетел прямо в тело Охин. Рана на ноге сразу начала затягиваться, а через несколько мгновений к ней вернулось дыхание.
Шокированный произошедшим палач снова склонился к полу и, не выдержав больше подавляющей силы Богов, потерял сознание.
Тургэна разбудило блеяние Козы. Животное стояло рядом и то и дело покусывало его за штанину. Сон мгновенно покинул мужчину, и он резко сел. Коза тут же встрепенулась и выскочила из избы через открытую дверь.
Воспоминания о прошедшей ночи ударили в голову мужчине. Он взглянул на кровать, где вчера оставил Охин. Кровать была пуста.
С трудом поднявшись на ноги, Ухэл направился к выходу, но, потеряв равновесие, схватился за дверной косяк. Как только его глаза привыкли к яркому свету, он увидел дочь. Она сидела на крыльце и смотрела вдаль.
– Я помню, что произошло, – сказала девушка, обернувшись к отцу. – Все слышала. Но ничего не понимаю. Как ты теперь расплатишься с Богами?
Тургэн задрожал и тяжело вздохнул. На трясущихся ногах он подошел к дочери, сел рядом и крепко ее обнял.
– Думаю, они сами скажут мне, что делать. Я готов отдать за тебя все, что у меня есть, Охин.
3. Сны
Боги явились Тургэну следующей ночью. Видеть их во сне было намного проще, чем наяву.
– Ты должен остаться один, – сказали они. – Выдай девочку замуж, и Мы скажем, что будет дальше.
Возразить Ухэл не мог.
О том, что случилось в ту странную ночь Тургэн и Охин никому не сказали. Произошедшее было слишком нереальным, чтобы в это мог кто-то поверить. И слишком страшным для того, кто примет их слова на веру. Палач не знал, что ему поручат Боги, и он честно себе признавался, что боится не справиться. Вдруг в этом случае они отберут у Охин жизнь? Этого мужчина допустить не мог, а потому морально готовился ко всему. Даже к тому, что придется отдать свою жизнь.
До середины осени Тургэн и Охин занимались тем, что готовили приданое. Они съездили в город, как обещал Ухэл, купили красивых тканей. Девушка, воодушевленная предстоящей свадьбой, много шила. Она хотела прийти в дом мужа в новой, хорошей одежде. Палач старательно вырезал из дерева посуду и прочую домашнюю утварь. Настроение дочери сильно влияло на него, и он стал намного реже думать о том, что его ждет в будущем.
– Не представляю, как снова жить в деревне, – призналась девушка в один из вечеров. – С ней у меня связано слишком много неприятных воспоминаний.
– Все будет хорошо, Охин, – успокоил ее Тургэн. – Я уверен, что твой будущий муж не даст тебя в обиду. К тому же, ты талантливая мастерица, и к тебе все хорошо относятся.
– А как же ты останешься здесь один?
– Не волнуйся за меня, – Ухэл мягко улыбнулся. – Со мной все будет хорошо. Я еще помню, как жить в одиночестве.
– Я буду часто к тебе ходить! – пылко сказала девушка.
– Спасибо, Охин.
Несмотря на то, что женихом был сын старосты, свадьба была скромная. Ахлаг настоял на том, чтобы палач присутствовал на торжестве, но из-за этого немногие жители деревни пришли поздравить молодых. Но ни Охин, отвыкшая от толпы, ни Хатагай, скромный и не очень общительный, совсем не расстроились. Родственников и друзей им было вполне достаточно, чтобы этот день стал одним из самых счастливых в их жизни.
В ночь после свадьбы, когда палач вернулся в опустевший дом, он долго не мог решиться лечь спать. Он знал, что ему явятся Боги и сообщат о том, что он должен сделать. Страх будущего захватил Тургэна. Но любовь к дочери была намного сильнее, да и жить без сна было невозможно.
В этот раз Боги являлись ему поочередно. Первым был Бог в красном.
– Я – Огонь. Ты должен вырезать мой тотем первым, Ухэл.
В сознании палача вспыхнуло изображение небольшого бревна, которое постепенно менялось. Оно становилось все уже кверху и больше походило на пламя свечи. А потом на нем появились символы, значений которых Тургэн не знал.
– Запомни эти знаки, – сказал Огонь. – Ты не должен забыть ни одного. От них зависит Моя жизнь.
Наутро Тургэн долго приходил в себя. Все его тело горело и требовало воды. Но первым делом он нанес углем на стену дома символы из сна. Потом, наскоро окатившись водой и без аппетита поев, он отправился в лес за деревом для тотема.
Следующей ночью палача посетил Бог в синем.
– Я – Вода, – голос Божества словно журчал в голове. – Запомни мой тотем и символы, Ухэл.
Палач видел, как следующее горизонтальное бревно становится похоже на ручей. Тургэн сомневался в том, что сможет вырезать тотем так же искусно, но был готов сделать все, что в его силах.
Следующим был Бог в зеленом.
– Я – Земля, – прогремел он. Его тотем принял форму травы.
Тургэн слабел. После каждой встречи с Богами он чувствовал себя больным. Каждый выведенный на стене символ отнимал его силы. Когда на третий день после свадьбы к нему пришла Охин, она ужаснулась от внешнего вида отца. Кожа его посерела, а под глазами залегли темные круги.
– Ты должна забрать Козу, девочка, – сказал Тургэн, не впуская ее в дом. – Я не могу больше заботиться о ней.
– Отец, прошу, пусти, – умоляла Охин. – Я волнуюсь за тебя!
– Я справлюсь, дочка. Только забери Козу, – сказал палач и закрыл перед ней дверь.
На четвертую ночь Ухэлу явился Бог, которого он даже не мог толком рассмотреть. Он чувствовал лишь дуновение ветра.
– Я – Воздух, – скорее понял, чем услышал Тургэн. – Мои знаки самые сложные. Будь внимателен.
Тотемом Воздуха был соловей.
Палач потерял счет дням. Боги перестали являться ему, но каждую ночь он продолжал видеть божественные символы. И каждый день он корпел над бревнами, которые все сильнее походили на увиденные во снах тотемы.
Изо дня в день к Ухэлу приходила Охин. Оставив попытки попасть в дом, он просто оставляла еду на пороге. На десятый день пришел Ахлаг.
– Палач, открывай! – он сильно постучал в дверь. – Ты не можешь сидеть там вечно!
– Уходи, староста, – ответил Тургэн, не прекращая работу.
– Мы все переживаем за тебя! Я уверен, Охин знает что-то, но молчит, будто язык проглотила! Что происходит?
Тургэн отложил работу, протер глаза и взглянул на свои слишком резко похудевшие руки.
– Поверь, Ахлаг, тебе лучше этого не знать.
4. Топор
Работа над тотемами продолжалась. Тургэн почти не ел, беспокойно спал и практически не выходил на улицу. Его одолевали боли в голове и теле, пальцы с каждым днем слушались все хуже.
Вся его жизнь вертелась вокруг создания тотемов. Он все еще не понимал, для чего это делает – Боги сообщили ему слишком мало. Но всем их указаниям он следовал беспрекословно. И когда четыре тотема были закончены, Боги снова явились ему во сне в полном составе.
– Ты стал слишком слаб, Ухэл, – от звука их голосов тело палача содрогнулось. – Общение с Нами сильно сказывается на тебе. Ты не сможешь выполнить предназначение, если умрешь. Пережди зиму, Мы вернемся весной.
Той ночью выпал первый снег.
Впервые за продолжительное время Тургэн проснулся с легкой головой. Короткий разговор с Богами и отсутствие символов во сне позволили его телу и разуму отдохнуть. Выпив целый кувшин воды, мужчина накинул тулуп, вышел из дома и сел на крыльце. Там его встретила Охин, пришедшая с очередной корзиной еды.
– Отец! – воскликнула она, только завидев его. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь неважно.
– Со мной говорили Боги, – хрипло отозвался он. – Каждый день являли мне свою волю. Но теперь дали отдохнуть.
– Хочешь, я поживу с тобой? – девушка погладила отца по предплечью. – Позабочусь о тебе.
– Тебе нельзя в дом, девочка, – покачал головой палач. – Не волнуйся за меня, и спасибо за еду. Ты очень помогла мне.
– Но погреб же полон запасов. Мы готовились к зиме все лето.
– Я… – Ухэл запнулся, – я не мог спуститься туда, – он вытянул перед собой дрожащие руки.
– А теперь?
– Теперь смогу, – он улыбнулся дочери. – Как твой муж?
– Все хорошо, – Охин смущенно улыбнулась. – Он очень хороший человек. Ласков и заботлив. Старшие братья все время задирают его из–за того, что он женился раньше всех. Но в ответ он только смеется и просит их не завидовать! К лету мы начнем строить собственный дом и переедем от Ахлага.
– Я очень рад это слышать!
На следующий день Тургэн проснулся полным сил. Он наколол дров, растопил печь, перенес все знаки со стен на небольшие дощечки и вымыл дом. Впереди была зима, и ему предстояло пережить ее одному.
Ухэл долго приходил в себя. Он принимал укрепляющие отвары собственного приготовления, старался хорошо питаться, больше бывать на свежем воздухе и высыпаться. Но во сне ему продолжали являться знаки и тотемы, хоть сновидения и не были навеяны Богами. После этих снов палач не терял силы, но его подсознание как будто не давало забыть о том, что он должен сделать.
Зима прошла быстро. То ли это было совпадение, то ли воля Богов, но снега было немного, а морозы, в сравнении с прошлым годом, были совсем слабыми.
Дочь вместе с мужем часто заходили к Тургэну. Молодой человек нравился палачу. Бесхитростный, открытый взгляд и искренняя забота об Охин радовали его, и потому он почти не переживал за девушку.
Боги явились Ухэлу во сне, когда на деревьях появились первые листочки.
– Пора, Ухэл, – созвучие голосов снова больно ударило мужчине по ушам. – Настало время узнать, что ты должен сделать.
Палач покорно опустил голову и приготовился слушать.
– Когда ты вырежешь последние два тотема, ты должен отправиться в горы, на север. Мы укажем тебе путь к священному месту. Там ты и проведешь обряд.
Пятеро Богов исчезли, перед Ухэлом осталось лишь божественное воплощение в черном.
– Здравствуй, Ухэл. Я – Смерть. Когда-то именно Я выбрал тебя своим служителем и дал тебе свое имя. И ты с честью несешь свое бремя, палач.
В тот же миг перед глазами Тургэна все поплыло. Влияние Божества было слишком мощным. Мужчине казалось, чего сознание рвется на части, хотелось кричать и рвать на себе волосы. Он даже не мог представить, что существует такая дикая, всепоглощающая боль. Ему казалось, что время замерло, сконцентрировалось в одном бесконечном мгновении ужаса. Но потом все закончилось. Так же резко, как и началось. Перед Ухэлом парило изображение тотема. Это был небольшой топор палача. Старый, затупившийся, на почти сгнившем древке. Все его топорище было исписано мистическими символами.
– Твори, Ухэл, – сказал Бог. – Не посрами наше имя.
Тургэн проснулся в холодном поту. Ни есть, ни пить ему снова не хотелось. Лишь только поднявшись с кровати, он взял уголек и записал символы на стену. А потом, как в трансе принялся за работу. Его руки были сильны и тверды, а взгляд затуманен и отстранён.
Палач отложил готовый тотем через два дня. Его руки кровоточили, а все тело ломило от боли. Не сумев даже добраться до кровати, Тургэн свалился на пол и заснул.
5. Молитва
Белый свет окружал палача. Он обволакивал все вокруг, дарил легкость, покой и чувство щемящего счастья. Тургэн не думал ни о боли, ни о трудностях своей жизни. Он ощущал каждую клеточку своего тела, чувствовал, как его наполняет жизнь, был частью жизни. Ухэл всем своим естеством хотел остаться в этом состоянии, но громкий и величественный голос отвлек его:
– Я – Жизнь, Ухэл, – перед палачом возник образ Бога. – Я помогу тебе справиться с тем, что сотворило с тобой влияние Смерти.
Тургэн смотрел на Бога и плакал от восторга. Оказавшись наедине с божеством созидания, он не мог не поддаться его силе. Он почувствовал, как его разум очищается, а раны на руках заживают.
– Мой тотем последний, который ты должен сделать.
Мужчина приготовился к тому, что Бог даст ему образ, но видения не было. Он непонимающе взглянул на Бога.
– Ты должен сделать его сам. Покажи, что для тебя значит жизнь.
Белый свет померк, и палач проснулся в своем доме. Голод одолевал его, поэтому, лишь вдоволь наевшись и напившись, Тургэн задумался о поручении Бога Жизни.
Поначалу задача казалась ему невыполнимой. Как он, простой человек мог знать, что представляет собой жизнь? Как должен выглядеть тотем? Он даже хотел снова воззвать к Богам и попросить о помощи, но стук в дверь отвлек его от мыслей.
– Здравствуй, отец! – на пороге дома стояла Охин.
Не пуская дочь в дом, палач вышел во двор.
– Выглядишь усталым, – она нахмурилась. – Они снова приходят к тебе?
– Да, Охин, – Ухэл глубоко вдохнул весенний воздух. – Тебе не стоит входить, прости.
Палач не хотел, чтобы девушка увидела знаки на стенах и кровь, которую ему пришлось пролить, изготавливая тотем Смерти.
– Понимаю. Я не буду тебя отвлекать, просто мне нужно тебе кое-что сообщить.
– Что-то случилось? Тебе плохо?
– Случилось, да, – девушка улыбнулась. – Но все хорошо! Отец, я жду ребенка.
Палач обомлел. Он понимал, что выйдя замуж, Охин рано или поздно забеременеет, но он оказался не готов к тому, что это произойдет так скоро. Истолковав молчание Ухэла по-своему, она продолжила:
– Ты станешь дедушкой, представляешь? – улыбка на ее лице стала еще шире. – Я так счастлива! А Хатагай словно с ума сошел! Все время обнимает меня и живот гладит. Хотя еще совсем ничего не видно.
– Охин, – Тургэн, наконец, пришел в себя, – это замечательная новость, – он прижал дочь к себе и поцеловал в макушку. – Я очень рад за тебя!
Когда девушка уходила, Ухэл долго смотрел ей вслед. И лишь когда увидел, как у края деревни ее встретил муж, зашел в дом.
Он был очень рад за дочь, но при этом ему стало грустно. Наверное, именно это ощущают отцы, когда их дети начинают жить собственной жизнью.
Жизнь!
Палач понял, чем для него является жизнь, понял, что воплощает собой жизнь. Ухэл тотчас взял новое бревно и приступил к работе.
В этот раз Тургэн не торопился. Он работал, только когда был полон сил. Он спокойно снимал с дерева слой за слоем, вырезал деталь за деталью. Ни одна из его работ не была так наполнена душой и любовью, как эта. Когда тотем был готов, Ухэл поставил его на стол и внимательно осмотрел. Мать, держащая на руках младенца, была словно живая. Во ее образе было столько нежности и преданности, что невольно сжималось сердце. Палач не мог предположить, что способен на такое. Он был уверен, что в этот раз его руками управлял сам Бог Жизни.
Следующей ночью он не видел Богов, но их голоса звучали ярче обычного.
– Тотемы готовы, Ухэл. Ты потрудился на славу. Теперь ты должен слушать. Слушать и внимать каждому слову. От них зависит Наша жизнь.
Боги запели молитву. Ее слова были сложны, протяжны и совершенно не знакомы палачу. Но он слушал. Слушал и запоминал.
Весь следующий день у Тургэна звенело в ушах. Пока что звон был слабым, но Ухэл понимал, что это только начало.
Изо дня в день палач нараспев повторял слова молитвы. Все его мысли были заняты только ими. Ему понадобится еще очень много дней, чтобы запомнить каждое слово. Звон в ушах порой становился нестерпимым, он приглушал даже шум листвы и пение птиц. Вернулись головная боль и слабость. Божественная сила снова начинала влиять на состояние Ухэла. Но в этот раз мужчина старался заботиться о себе. Он лечился травами и продолжал есть. Он чувствовал, что скоро ему нужно будет двигаться в путь, и необходимо сохранить для этого силы.
В тот день, когда Тургэн смог полностью воспроизвести слова молитвы, вокруг резко померк свет. Время словно замерло, и перед палачом возникли Боги.
– Ты готов, Ухэл, – торжественный хор голосов сотряс дом палача. – Готовься к дороге, она будет нелегкой.
6. Горы
Тургэн был настроен решительно. Он не мог толком понять, откуда в нем появилось это чувство, а потому решил, что Боги придали ему сил и даже в какой-то степени воинственности. Он знал, что ему нужно будет идти в горы, но не имел ни малейшего понятия, сколько времени придется там провести, и потому готовился основательно: взял теплые вещи, лежак для сна и значительное количество продовольствия. Он перебрал свой сундук лекарственных трав, взяв с собой все, что могло пригодиться. Аккуратно запаковал тотемы и дощечки с магическими символами. Собрал с собой рабочие инструменты и охотничьи нож и лук. Поклажи оказалось намного больше, чем он мог унести. Без лошади было не обойтись.
Необходимость брать с собой коня нарушила планы Ухэла. Он хотел уйти, никому не сказав, чтобы не объяснять причину поездки, но теперь ему нужно было обо всем рассказать Ахлагу. Кроме старосты никто бы не согласился дать лошадь палачу.
Тургэн отправился в деревню вечером, надеясь, что никого не встретит. Но и тут удача не улыбнулась ему. В деревне было оживленно. Многие жители приводили в порядок свои дома и участки после зимы, и их работа затянулась. Крестьяне отшатывались от палача еще сильнее, чем раньше – его измученный вид явно пугал их. Ухэл понимал их реакцию. Даже по виду собственных рук было заметно, как посерела его кожа от затворничества.
Палач встретил Ахлага во дворе его дома. Он сидел на скамье с кружкой какого-то напитка.
– Доброго вечера, Тургэн! – мужчина явно не ожидал увидеть Ухэла. – Что привело тебя в деревню? Садись, поговорим.
Ахлаг хмуро оглядел пришедшего.
– Что-то ты совсем сдал. Захворал что ли?
– Нет, Ахлаг. Все нормально, – палач покачал головой и сел на скамейку. – Я к тебе по делу.
– Какому?
– Мне нужна лошадь. Я должен уехать. Но не знаю, надолго ли.
– Конечно, – староста продолжал хмуриться. – Что случилось, Тургэн? Говори.
Палач вздохнул.
– Помнишь, ты рассказывал про медведя? Его еще видели?
– Нет. После твоего возвращения его и след простыл, – Ахлаг отпил из кружки.
– Это же охотники разложили капканы вокруг деревни?
– Конечно. Я им велел. Надеялся, что мы поймаем тварюгу до того, как он задерет кого-то.
– В капкан попала Охин, – готовый к непониманию собеседника, рассказал Ухэл.
– Что?
– Охин попала в капкан в тот день, когда я приехал. И умерла от ран.
Староста подскочил на ноги. В его глазах было неверие и злость.
– Что за чушь ты несешь? Она же там, в избе, шьет одежку для моего внука! – староста махнул рукой в сторону дома.
– Сядь, Ахлаг, – твердо сказал палач. – Я не сошел с ума, если ты думаешь об этом. Я воззвал к Богам, и они ее вернули.
Глава деревни молчал. Он внимательно смотрел на Тургэна и пытался увидеть в нем хоть что-то, что помогло бы ему понять сказанное. Следы того, что палач помешался или лжет. Но не находил. Он тяжело опустился на скамью.
– Я не понимаю, Ухэл.
– Боги вернули мне Охин, чтобы я выполнил их поручение. И потому я должен уехать.
– Это не укладывается в голове!
– Поверь мне, – палач убедительно посмотрел на Ахлага. – Я знаю, это кажется невозможным, чтобы Боги явились к палачу. Будь я шаманом, ты бы поверил?
– Конечно.
– Так вот, они почему-то выбрали меня, а не шамана. И я не могу противиться их воле.
Какое-то время староста раздумывал над словами Тургэна. Причин не верить у него не было.
– Хорошо. Я дам тебе лошадь. И отпущу. Но я ничего не хочу больше знать. Не представляю, как с этим-то жить, – мужчина встал и ушел в сторону конюшни.
Когда в руке палача оказалась узда уже знакомой лошади, староста спросил:
– Это из-за них ты так поплохел?
Ухэл кивнул.
– Удачи, палач. Я надеюсь, что ты вернешься. Охин будет очень страдать, если ты сгинешь.
– И я, Ахлаг, очень хочу вернуться домой. Спасибо за все.
На рассвете Ухэл оседлал груженую кобылу. Он не трогался с места, просто ждал, когда Боги укажут ему путь. И как только лучи солнца осветили землю, прямо перед копытами лошади появились светящиеся знаки, похожие на те, то палач видел во сне. Обернувшись напоследок на дом, Тургэн отправился в путь.
Никогда еще Ухэл не видел горы так близко. Грозные и величественные, они возвышалась над ним так высоко, что приходилось задирать голову, чтобы увидеть вершины. И то, что знаки на узкой тропе вели куда-то вглубь горной гряды, доводило Тургэна до благоговейного трепета.
Идти было сложно. На земле еще лежал снег, и между скалами дул сильный ветер. Тургэн уже давно шел пешком, взяв лошадь под узду, но от этого было еще сложнее. Кобыла сопротивлялась и то и дело спотыкалась на мелких камнях, припорошенных снегом. А из-за того, что тропа проходила через ущелье, темнело намного быстрее.
Тургэн нашел небольшую пещеру и решил остановиться на ночлег. Идти дальше становилось опасно. Как только мужчина развел костер и соорудил место для сна, ему явился Бог Земли.
– Отпусти лошадь, Ухэл, – велел Он. – Ей не подняться дальше. Я помогу ей в целости добраться до дома.
Лишь только договорив, Божество исчезло.
Ухэлу стало не по себе. Если он отпустит лошадь, ему придется оставить много вещей прямо здесь, да и обратный путь без кобылы будет намного сложнее. Но он понимал, что животное не справится с горной дорогой, оно просто может переломать себе ноги. И поэтому, освободив лошадь от поклажи, он похлопал ее по боку и отпустил домой. Как зачарованная, она побрела к выходу из пещеры и скрылась в темноте.
7. Ритуал
Горная дорога измотала палача. Он тащил на себе тотемы, оружие и припасы, ему приходилось часто останавливаться на привалы, а метель, с каждым часом становившаяся все сильнее, проморозила его почти до костей.
Сначала Ухэл нес все, что взял с собой, но идти было очень трудно, а потому многое пришлось просто бросить в пути. Об обратной дороге он старался не думать.
В какой-то момент идти стало легче. Дорога стала ровной, а метель странным образом затихла. Тургэн понял, что вышел на плато. Вокруг на несколько сотен метров простиралась ровная поверхность, окруженная горами. В центре плато находился круг из небольших вертикальных камней. Приблизившись к ним, мужчина заметил неестественную, заросшую зеленой травой поляну. Но самым странным было то, что на ней лежал живой кабан. Животное, тяжело дыша, спало.
Скинув с себя поклажу, Ухэл ступил на поляну и сел на траву.
– Пора готовиться, Ухэл.
Палач вздрогнул. Перед ним снова стояли Боги. В этот раз в полном составе. Мужчина почтительно склонил голову.
– Ты должен написать знаки на камнях. Они защитят тебя от вмешательства злых сил.
– Углем? – спросил Тургэн.
Боги покачали накрытыми плащами головами и указали на кабана.
– Собери как можно больше крови. Она понадобится еще для одной цели.
На то, чтобы расписать камни, ушло очень много времени. Но палач больше не чувствовал ни слабости, ни голода. Он догадывался, что Боги дают ему силы для того, чтобы он смог выполнить их последнее поручение.
Когда Тургэн закончил, ему явился Бог в белом.
– Нанеси знаки на себя, Ухэл. Тебе понадобится очень сильная защита. Создания тьмы придут сюда, чтобы помешать. Они будут истязать тебя, но ты обязан справиться с этим.
Тургэну впервые стало страшно. Он думал о том, что он не тот, кто способен противостоять бесам, что не выдержит пыток. Но отступать было поздно, и слишком высока была цена, которую в этом случае ему придется заплатить. Он понимал, что от гнева Богов не укрыться ни ему, ни Охин.
Палач скинул с себя одежду. Он старательно нанес знаки на все части своего тела, до которых смог дотянуться. Когда кровь высохла, Ухэл оделся.
– Ты должен сварить отвар из тех трав, что принес с собой. Он поможет, – Бог в красном взмахнул рукой и из ниоткуда возник огонь с бурлящим над ним котелком.
Тургэн не думал о том, какие именно травы нужно положить вовнутрь. Руки сами брали необходимое и откладывали в сторону лишнее. Когда отвар был готов, в дуновении ветра послышался голос.
– Я остужу, – пар над варевом тут же погас, как и огонь. – Влей остатки крови, Ухэл. И выпей.
Тургэна трясло. Прошла всего пара минут с того момента, как он в несколько глотков осушил котелок, но он уже ощущал действие отвара. В глазах его все стало ярче и четче во много раз, он стал замечать непонятные тени, блуждающие по плато. Серые существа то и дело с любопытством выглядывали из-за камней, но близко не подходили. Некоторые из них были мелкие, как крысы, но были и те, что достигали нескольких метров в высоту. От такого зрелища внутри палача все сжалось.
– Пора, Ухэл, – рядом зазвучал хор голосов – Боги снова явились в полном составе. – Расставь тотемы по кругу и садись в центре.
Тургэн повиновался. Каждый из Богов занял место за своим тотемом. Теперь Ухэл сидел на траве, окруженный фигурами в плащах.
– Мы просим тебя, Ухэл, запечатать Нас в тотемах. Скоро придут новые Боги и нам не выжить под их натиском. Но Мы можем переждать время их царствования и, когда они ослабнут, снова явиться и вернуть себе былое величие.
Палачу все стало ясно. Он вспомнил видение о своей старости. Постаревшая Охин говорила что-то о новых Богах. О том, что уклад мира меняется. Но Тургэн и подумать не мог, что сыграет в этом такую значимую роль.
– А теперь, слова молитвы, – торжественно произнесли Боги. – Не прерывайся, что бы ни случилось.
Ухэл набрал полные легкие воздуха и запел.
Как только он произнес первое слово, символы на камнях вспыхнули красным. Все существа, которые были ближе всех к поляне, в этот момент с воплями ужаса испепелились. Тени, блуждающие за границами каменного круга тут же двинулись в горы, как можно дальше от места проведения ритуала. Палачу стало легче – серые тени ему не нравились.
Но присутствие духов были ничем в сравнении с тем, что стало происходить дальше. Тучи сгустились, и свет вокруг померк. Из темноты к поляне стали приближаться силуэты. Их тела ткались из воздуха, с каждым мгновением становясь все реальнее и плотней.
Ухэла прошиб холодный пот. Прямо перед ним, за спиной эфемерного Бога Воздуха стоял Гэрэл. Он мягко улыбался и смотрел на Тургэна с такой искренней теплотой, что палач с трудом сдерживал порыв встать и подойти к другу.
Потом Тургэн заметил Сулд. Она тоже улыбалась и выглядела вполне счастливой. Наузница подошла к брату и взяла его за руку. Палач был рад, что они снова встретились. Пусть даже и не при жизни.
Количество людей вокруг увеличивалось. Палач больше не видел знакомых лиц, но в мужчинах, которые приближались и останавливались за камнями, он узнавал палачей – все они были с косами с вплетенными в них бусинами. Большинство из них были стариками, но и молодых, к сожалению Тургэна, было немало. Он понимал, что палачи прошлого, их души, пришли сюда, чтобы быть вместе с ним во время ритуала.
К кругу камней подходили женщины, и палач узнавал в них наузниц, травниц, знахарок. Подходили шаманы. Вокруг собрались сотни душ людей, связанных при жизни с Богами. Все служители, которые до самой смерти были преданы своим Божествам, были здесь. Они все присоединялись к молитве Тургэна. Гул их голосов делал его сильнее, укрепляя уверенность в том, что он все делает правильно.
Все изменилось в один момент. Сначала они казались просто тенями. Кружились над плато, не приближаясь к месту ритуала, но потом, когда молитва стала набирать силу и становилась все громче, они пошли в атаку. Жуткие темные существа, крылатые и клыкастые пикировали в сторону палача, но натыкались на невидимую преграду. В момент столкновения знаки на камнях окрашивались в белый. Тогда бесы сменили тактику. Они стали с ревом и визгом нападать на людские души.
Всего несколько ударов – и воплощения, взвывая, исчезали. Палач чувствовал отзвуки их боли, пропускал их страдания через себя, четко понимая, что теперь эти души обречены. Бесы лишили их возможности обрести покой.
– Не думай о них, Ухэл, – сказал Бог Смерти. – Они знали, на что шли. Твоя цель в другом.
Тургэн продолжал напевать слова молитвы. Его сердце страдало от боли за своих союзников. Он с ужасом думал, что скоро демоны доберутся до Сулд и Гэрэла, но все же внял словам Бога. Пути назад не было. Некоторые из бесов прорывали защиту и добирались до палача, но задеть его не могли. Кровавые символы на коже Ухэла вспыхивали и отгоняли бесов, оставляя сильные ожоги.
Плато наполнилось криками боли. Какие-то из душ были заметно сильнее других, они дольше держались и старались дать отпор, отчего ряды бесов тоже редели. Но их все еще было в сотни раз больше. От сочувствия и сострадания к душам из глаз Ухэла потекли слезы.
Молитва изменилась. Из спокойной и тягучей она стала настойчивой и даже агрессивной. Тургэн чувствовал, как она отнимает его силы, но при этом замечал, что злые потусторонние существа становятся слабее. Их крылья истончались, а движения становились заторможенными. А когда мотив в очередной раз изменился и снова стал мелодичным, вокруг не осталось ни душ, ни бесов – лишь Ухэл в окружении Богов.
Знаки на тотемах вспыхнули разными цветами.
Силы таяли. Мужчина с трудом сидел, хотелось замолкнуть и уснуть, но он не мог остановиться. Слова сами лились из его гортани. Тургэн больше не владел собой.
Фигуры Богов, тем временем, становились все прозрачнее. Они растворялись, теряли очертания, а потом воздели руки к небу и исчезли. А палач, допев последние слова молитвы, обессиленно завалился на траву.
8. Старец
Палач лежал на земле, прижав ноги к груди. Все тело нещадно болело. Он чувствовал узоры ожогов на теле, боль не давала ему потерять сознание. Тургэна крупно трясло, он замерзал и был совершенно обессилен. Измотанное сознание твердило, что все, что ему осталось – это ждать смерти.
Ухэл смотрел на возвышающиеся перед ним каменные столбы с обугленными знаками, горы, плато, и мечтал лишь о том, чтобы заснуть. Желал не чувствовать боли, истязающей тело, хотел успокоить ослабленный разум. Палачу хотелось покоя.
Пошел снег. Он прятал под белым покровом все следы прошедшего ритуала. Было очень тихо. Ни птиц, ни животных, ни теней. Тургэн чувствовал себя одиноким и использованным.
Когда Ухэл заметил идущего к нему человека, тот был уже совсем рядом. Одежда незнакомца была в цвет снега, и даже волосы с вплетенными в косу бусинами были седыми.
– Здравствуй, брат, – сказал старец. – Непросто было дойти сюда, прости, немного задержался.
Мужчина был хоть и старым, но все еще сильным. Он привез за собой большие самодельные сани и затащил на них стонущего Тургэна.
– Укрывать пока не буду, придется померзнуть – твои раны совсем плохи. Идти с горы намного быстрее, так что ничего с тобой по дороге не станет.
Ухэл хотел сопротивляться. К чему эти старания? Он же уже смирился с тем, что умрет.
– Меня к тебе Боги подослали, – не замолкал незнакомец. – Явились две луны назад, рассказали о том, что ты будешь делать, и сказали тебя забрать. Видать, пожалели тебя. Догадались, что сам не выберешься, – старый палач кивнул на тотемы. – Они там?
Тургэн утвердительно кивнул.
– Думаю, стоит забрать их.
К вещам Ухэла старик не прикоснулся. Он только собрал в кожаный мешок тотемы и привязал его к саням.
– Ну что, вперед? – незнакомец уперся животом в деревянную ручку саней над головой Тургэна и они тронулись в путь.
Путь действительно был недолгим, но палачу он показался вечностью. Его сильно трясло, а постоянная боль не давала потерять сознание. Сил на то, чтобы говорить, у него не было, иначе бы он попросил старца бросить его.
Когда сани остановились, Тургэн увидел небольшой домик.
– Вот здесь я и живу, – старик принялся поднимать Ухэла. – Давай, собери силы! Один рывок остался.
Мужчины с трудом зашли в дом. Старик уложил Ухэла на кровать. Тургэн пытался понять, почему он все еще в сознании. Боль была нестерпимой, ни моральных, ни физических сил у него не осталось, но глаза продолжали следить за всем, что происходит вокруг.
– Хорошо, что ты в себе, брат, – старик снял верхнюю одежду и направился к очагу. – Должно быть, много трав выпил. Если бы не они, то с того света я бы тебя уже не вытащил.
А вот и ответ. Отвар, который сварил Ухэл на плато, состоял из лекарственных и наркотических ингредиентов. Зелье было противным на вкус, но, как оказалось, спасло ему жизнь.
– На, выпей, – старец поднес ко рту палача плошку с очередным отваром. – Не бойся, это выведет все лишнее, и ты, наконец, уснешь.
Тургэн выпил все до последней капли. Горячая жидкость обожгла рот и он закашлялся.
– Еще не остыла, да? Ну, извини. Так даже лучше подействует, – мужчина отложил плошку и взял чистую воду. – А теперь, терпи. Нужно заняться ожогами и, наконец, тебя согреть.
Терпеть пришлось недолго. Спустя несколько минут, наполненных страданиями, палач все же потерял сознание.
Тургэн видел небо. Оно было ярко-голубым, без единого облачка. Мужчина лежал на траве и смотрел на пролетающих над ним птиц. Неподалеку шумел ветер в листве, а трава щекотала ему кожу. Было так хорошо и спокойно, что Ухэлу хотелось лежать так долго-долго…
– Хватит уже с тебя отдыха, брат! – скрипучий голос прогнал наваждение, и палач открыл глаза.
Сморщенное лицо старца нависало над ним.
– Надо же! – воскликнул он. – Быстро очнулся.
Тургэн, превозмогая боль, приподнялся.
– На, – к его лицу приблизилась чашка. – Пей.
– Сколько я спал? – хрипло спросил Тургэн.
– Почти неделю. Мне уже скучно стало! Да и поесть бы тебе нормально, а то сколько можно тебя бульоном поить?
Есть Ухэлу действительно хотелось. Желудок больно скрутило от упоминания еды.
– Как звать тебя, брат? – спросил старик.
– Тургэн.
– Я – Уулын. Как ты, лучше?
Палач сконцентрировался на своих ощущениях. Разум был ясным, тело болело только в тех местах, которые были туго перемотаны. В общем, состояние было намного лучше, чем когда Уулын забирал его с плато.
– Да. Спасибо тебе. Я бы умер там.
– Знаю. Затем и пришел. Не дело это, помощника Богов бросать.
– Значит, Боги ушли? – спросил Тургэн.
– Судя по всему, – старый палач пожал плечами. – Раньше они часто приходили ко мне, учили, как тебя вылечить. Ужас, как после их болтовни голова болела! Но сейчас не приходят. Видимо, ты и правда их в эти деревяшки спрятал.
Уулын указал на мешок в углу избы.
– Ты держишь Богов в мешке? – от абсурдности Ухэл даже улыбнулся.
– А куда их девать? – воскликнул старик. – Не в карманах же носить?
9. Грот
Тургэн долго восстанавливался. Ритуал вытянул из него практически все силы и, чтобы их восполнить, палачу пришлось постоянно пить укрепляющие отвары. К счастью, Уулын оказался талантливым лекарем и отлично заботился об Ухэле.
– Ты же понимаешь, что ритуалом твоя работа не ограничится, верно? – спросил старик в тот день, когда Тургэн смог встать на ноги.
– Я должен сделать что-то еще? – мужчина нахмурился. – Боги ничего мне больше не говорили.
– Зато говорили мне. Ты должен спрятать тотемы.
– Где? Я не знаю ни одного подходящего места. Не дома же мне их держать.
– А я вот знаю! – Уулын достал из деревянного сундука пергамент с нарисованной картой и разложил его на столе.
– Вот, смотри: отсюда, с юга, ты поднялся в горы, – старик провел по карте с изображенным горным перешейком сморщенным пальцем. – Здесь – круг камней. Севернее и слегка на запад – мой дом. Еще севернее, в низине – деревня, которой я служу. А вот здесь, – старик указал пальцем в какое-то неопределенное место к востоку от своего дома, – кстати говоря, совсем недалеко отсюда, есть грот. Достаточно глубокий и потаенный, чтобы оставить там тотемы. Мне Боги на него указали.
– Вот как, – Тургэн отодвинулся от карты и бросил взгляд на мешок с тотемами. – Ну, значит, отнесем их туда.
– Э, нет! – Уулын покачал головой. – Ты отнесешь! У меня другая задача. Я должен подготовить послание для будущих палачей, которые придут в этот дом. Когда-то Боги снова обратятся к одному из наших братьев. И им нужны будут наши знания.
Ухэл не стал спорить. Мало того, что не видел в этом смысла, так еще и силы вдруг стали быстро покидать его. Это не укрылось от внимания Уулына.
– Давай я тебя уложу, – он помог Тургэну добраться до постели.
– Почему Боги не выбрали шаманов, Уулын? – его давно волновал этот вопрос.
– О, это очень просто! Они заносчивы, властолюбивы и плохо исполняют приказы. В отличие от палачей, да? Более покладистых слуг не найти. Нас же с детства учили быть покладистыми. Палачам очень сложно пойти против долга. Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю, – старец вздохнул. – Спи, Тургэн. Хватит думать. Все равно, пока не наберешься сил, никуда не пойдешь.
Спустя неделю, когда палач достаточно окреп, он взял тотемы, карту и отправился в путь. До пункта назначения он добрался быстрее, чем ожидал.
Грот встретил Ухэла затхлостью и сыростью. На входе в пещеру Тургэн начал сомневаться, что это подходящее место для деревянных тотемов.
Освещая себе путь факелом, он углубился в коридор грота. Дорога была ровной и плавно спускалась вниз. С каждым шагом палач ощущал, что воздух становится все суше. А через два десятка минут грот стал расширяться. Тургэн вошел в небольшую каменную залу. Ее потолок образовывал купол, а в противоположной от входа стене располагались шесть небольших ниш, ровно под размер тотемов.
Палач решил, что эта пещера – дело рук Богов, а значит, он может смириться с их выбором и оставить тотемы здесь. Вставив тотемы в выемки, он достал из мешка заранее подготовленный сосуд с кабаньей кровью.
Уулын сказал, что нужно расписать пещеру теми же знаками, что Тургэн изображал на камнях перед ритуалом – они защитят тотемы и не дадут посторонним добраться до них.
Рисовать было сложно. Тургэн чувствовал, как с ходом работы его покидают жизненные силы. Отсутствие на земле воплощений Богов не уменьшило мощи магических знаков. Палач думал о том, какой станет безбожественная жизнь. Скорее всего, ничего не изменится. Колдовская сила не покинет ни наузниц, ни шаманов, а о том, что Боги теперь обитают в темной горной пещере, они даже не узнают.
Подуставший Ухэл сел на пол. Он достал из дорожного мешка перекус и принялся за еду. Торопиться ему было некуда, и он мог перевести дух и восполнить силы.
– Скоро все закончится, – полушепотом произнес он. – Скоро домой.
Когда Тургэн вышел из пещеры, уже стемнело. Руки его были в крови, и он вытер их о снег. Палачу казалось, что в горах время замерло. Постоянная мерзлота будто отменяла все времена года, тогда как внизу, на равнинах, уже вовсю царила весна. Последние события казались чем-то нереальным, мужчина чувствовал себя морально истощенным и очень хотел вернуться к нормальной жизни – без общения с Богами, ритуалов и изматывающих тело и душу заданий.
На утро, когда палачи завтракали, Ухэл обратился к Уулыну:
– Мне бы в деревню сходить. Нужно собраться в дорогу.
– Готов отправиться домой?
– Да. Идти придется пешком, у меня нет денег на лошадь, так что нужно только немного еды и лежак.
– Я уже сходил на рынок, – сказал старик. – Догадался, что тебя потянет обратно, как только закончишь с делами. Я купил тебе лук, лежак и припасы.
– Не слишком потратился? – Тургэну было неловко принимать подарки. – У меня почти нет денег, не смогу сразу расплатиться.
– Ты можешь вообще этого не делать. Я очень стар, пока соберешься ко мне, я могу уже и умереть, – Уулын рассмеялся. – К тому же, я накопил много денег, они мне всегда были ни к чему. Меня кормят горы!
Палачи распрощались на рассвете. Погрузив все вещи в дорожный мешок, Тургэн сердечно поблагодарил старца и начал спуск. Он был очень радо тому, что скоро вернется в родную деревню, увидит Охин и ее новую семью. Заберет обратно Козу. Только сейчас Ухэл понял, что всей душой прикипел к своему дому. Ему было там хорошо. И он с легким сердцем отправился в путь.
10. Палач
Тургэн, несмотря на внушительный возраст, все еще хорошо орудовал ножом для резьбы по дереву. С каждым годом ему все больше нравилось проводить время за этим занятием, даже несмотря на то, что руки сильно болели. К тому же, после того, как он снял с себя обязанности палача, нужно было как-то зарабатывать деньги на жизнь, а его деревянные игрушки и резная посуда пользовались хорошим спросом в деревне.
Ухэл сидел на лавочке перед домом, наслаждался пригревающим солнцем и мастерил незамысловатую игрушку, когда заметил выходящую из леса Охин. Его дочь заметно постарела. С момента, как она вышла замуж и переехала, прошло уже сорок лет. Палач закрыл глаза и представил Охин молодой. Он хорошо помнил тот день, когда она пришла к нему, чтобы попроситься в жены. Дрожащая от страха, но при этом такая храбрая, она сразу запала ему в сердце.
– Здравствуй, Охин, – сказал он, открывая глаза, когда женщина приблизилась.
– Здравствуй, отец, – вторила она и, поставив корзину на землю, присела рядом.
– Я не ждал тебя сегодня. Вот, – он взмахнул поделкой, – даже не успел доделать игрушку для правнуков.
– Они получают от тебя игрушки каждую неделю! Один раз могут и обойтись. Побереги лучше руки.
– Ох, эти руки! – досадливо воскликнул Ухэл. – Совсем плохи стали. Переплетешь меня, Охин?
– Да, отец.
Старик развернулся спиной к дочери. Он почувствовал, как она бережно коснулась седых волос и принялась расплетать косу. Бусины она складывала в руки Тургэну.
– Ты скучаешь по прошлому? Не жалеешь, что ушел в лес, вызвав нового палача? – спросила женщина.
– Ничуть. Я бы больше страдал, если бы опозорился, когда не смог бы отрубить голову с одного удара. Мои руки уже не те, что в молодости. Потому я и решил, что пора на покой. К тому же, здесь в лесу тихо и спокойно. И ты приносишь мне все, что нужно.
– Ты прав, отец. Позора ты бы не вынес.
Ухэл не лгал дочери. Ему действительно хорошо жилось в лесу. Он любил покой и радовался тому, что может провести остаток дней вдалеке от активной жизни. К тому же, не так уж он и хотел оставаться палачом. Каждая казнь оставляла след в душе Ухэла. И он был рад, что смог сам это прекратить, не дожидаясь смерти.
Какое-то время они сидели в тишине, слушая пение птиц. Потом Тургэн спросил:
– Как поживает Ахлаг? Давно он ко мне не захаживал.
– Ноги у него совсем не ходят. Теперь единственное его развлечение – сидеть во дворе и шпынять малышню, когда ее нам оставляют, – палач слышал в голосе дочери улыбку, когда она рассказывала это.
– Вы с Хатагаем забрали его к себе?
– Конечно. Муж не мог бросить отца одного. Долгая жизнь знатно потрепала его.
– А что он говорит о новом старосте?
Охин рассмеялась.
– Не стоит такие слова повторять порядочным женщинам, – на это уже рассмеялся Ухэл.
– Ты бы никогда не стала порядочной, если бы младший сын Ахлага не женился на тебе.
– А твою жестокость не исправить ни годам, ни внукам, ни правнукам, – с улыбкой ответила женщина и затянула косу потуже.
– Нет-нет, Охин! Не так сильно! – Тургэн поднял свободную руку к волосам.
Женщина снова коротко посмеялась и уже как следует доплела косу.
– Так почему ты пришла раньше? – не унимался Тургэн.
– Новый староста совсем повернулся на учениях этих священников! – последнее слово она будто выплюнула. – Устраивает завтра собрание, на котором они будут рассказывать всем деревенским про своего единого Бога!
– Тьфу! Вот собаки сутулые. Топора моего на них нет! Предатели веры. Думается мне, даже шаман ничего не сможет сделать, их слишком много.
– Так и есть, отец. Все больше людей им верят. Время не щадит даже наших Богов, – она тяжело вздохнула. – Отдыхай, а я пойду корзину разберу.
– Я сам, дочка, – поспешил встать старик, но она усадила его на место и ушла в дом.
Тургэн горестно вздохнул. Сбывалось все, чего боялись Боги. То, что он сделал для них много лет назад, имело смысл. Все больше людей отворачивались от старых Богов. И они правильно сделали, что спрятались от суровой действительности. Но смогут ли они вернуться, Ухэлу, скорее всего, не удастся узнать.
Произошедшее в горах сильно повлияло на Тургэна. Он много лет мучился ночными кошмарами и принимал лекарства. Его здоровье тогда пошатнулось, и то, что ему удалось прожить так много лет, удивляло. Хотя Ахлаг тоже оказался долгожителем. Старику уже за девяносто, а он и не думает помирать.
Мысли палача были прерваны громкими и совсем не порядочными ругательствами, звучащими из дома.
– Ты что, опять пускаешь козу ночевать в дом?!
Ухэл рассмеялся и взял в руки деревяшку и нож. Пока Охин убирает в доме, он успеет закончить игрушку для правнуков.
Конец
© #ЮлияКожина
Следующая публикация
Комментарии 7